CC BY
43
Русский язык в условиях культурной и языковой полифонии. - München, 2009. - С. 129 - 138.
4. Зеленин, А. Язык эмигрантской прессы (1919 -1939) / А. Зеленин. - СПб., 2007.
5. Земская, Е.А. Язык русского зарубежья / Е.А. Земская. - М. ; Вена, 20001.
6. Зорько, Г.Ф. Новый большой итальянско-русский словарь / Г.Ф. Зорько. - М., 2006.
7. Ковалев, В.Ф. Итальянско-русский и русско-итальянский словарь по экономике, коммерции и праву /
B.Ф. Ковалев. - М., 1997.
8. Низник, М. Русский язык в Израиле - при смерти или все еще жив? / М. Низник // Русский язык зарубежья. -СПб., 2013. - С. 106 - 127.
9. Николаева, Ю.В. Социолингвистический портрет современной русскоязычной диаспоры в Италии / Ю.В. Николаева // Ulica Sevcenko 25, korpus 2. Scritti in onore di Claudia Lasorsa. - Roma, 2011. - P. 156 - 168.
10. Николаева, Ю.В. Язык русского зарубежья: заимствования в речи современной русскоязычной диаспоры в Италии / R. Giuliani, A. Moretti e D. Citati // Roma/Russia. Materiali e studi. - Roma, 2012. - P. 163 - 183.
11. Ожегов, С.И. Толковый словарь русского языка /
C.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. - М., 2003.
12. Пфандль, Г. Русскоязычный эмигрант третьей и четвертой волны: несколько размышлений / Г. Пфандль // Русский язык за рубежом. - 1994. - № 5 - 6.
13. Саина, С.Т. Двуязычие и многоязычие в семейной жизни / С.Т. Саина; под ред. Л. П. Крысина // Речевое общение в условиях языковой неоднородности. - М., 2000. - С. 60 - 75.
14. Скляревская, Г.Н. Толковый словарь русского языка начала XXI века. Актуальная лексика / Г.Н. Скляревская. - M., 2007.
15. Швейцер, А.Д. Современная социолингвистика / А. Д. Швейцер. - М., 1976.
16. Шкаровский, С.И. Новый итальянско-русский финансово-экономический словарь / С.И. Шкаровский. -М., 2000.
17. Auer, P. Code-Switching in Conversation: Language, Interaction, and Identity / P. Auer. - London, 1998.
18. Backus, A. Two in one. Bilingual spech of Turkish immigrants in the Netherlands / A. Backus. - Tilburg, 1996.
19. Dobrovolskaja, Ju. Grande dizionario russo-italiano, italiano-russo / Ju. Dobrovolskaja. - Milano, 2001.
20. Faist, Th. Transnationalization in international migration: Implications for the study of citizenship and culture // Ethnic and racial studies. - 2000. - V. 23. - № 2. - P. 189 -222.
21. Heller, M. The Politics of Codeswitching and Language Choice / C. Eastman // Codeswitching. - Clevedon,
1992. - P. 123 - 142.
22. Myers-Scotton, C. Duelling Languages: Grammatical Structure in Codeswitching / C. Myers-Scotton. - Oxford,
1993.
23. Myers-Scotton, C. Social Motivations for Code-Switching: Evidence from Africa / C. Myers-Scotton. - Oxford ; N.Y., 1993.
24. Noels, K.A. Language, identity and adjustment. The role of linguistic self-confidence in the acculturation process / K.A. Noels // Journal of language and social psychology. -1996. - V. 15. - № 3. - P. 246 - 264.
25. Perotto, M. Comportamenti linguistici e socio-linguistici degli emigrati russofoni in Italia / M. Perotto // Studi italiani di linguistica teorica e applicata. - 2004. - V. 2. -P. 247 - 261.
26. Perotto, M. Lingua e identita dell'immigrazione russofona in Italia / M. Perotto. - Napoli, 2009.
27. Poplack, S. Code-Switching / U. Ammon, N. Dittmar, K. J. Mattheier and P. Trudgill // Sociolinguistics. An international handbook of the Science of Language and Society. -Berlin, 2004. - P. 589 - 596.
28. Smither, R. Human migration and the acculturation of minorities / R. Smither // Human relations. - N.Y. ; London. -1982. - V. 35. - № 1. - P. 57 - 68.
29. Sridhar, S. The syntax and psycholinguistics of bilingual code-switching / S. Sridhar & K. Sridhar // Canadian journal of psychology. - 1980. - V. 34. - P. 407 - 416.
УДК 81'23
Е.И. Осминкина
РОЛЬ ЛИЧНО-ПРИТЯЖАТЕЛЬНЫХ МЕСТОИМЕНИЙ В УСВОЕНИИ ПЕРСОНАЛЬНОГО ДЕЙКСИСА РУССКОЯЗЫЧНЫМИ И АНГЛОЯЗЫЧНЫМИ ДЕТЬМИ
Публикация выполнена в рамках III Международной научной конференции «Взаимодействиеязыков и культур» 24 - 27 апреля 2014 г.
Статья посвящена вопросу влияния языковой системы на онтогенез, в частности - на онтогенез персонального дейксиса, т.е. усвоение детьми тех элементов языка, которые связаны с указанием на лицо относительно его участия в коммуникативном акте - личные и лично-притяжательные местоимения и личные глагольные формы.
Онтолингвистика, онтогенез, дейксис, персональный дейксис, личные местоимения, притяжательные местоимения.
The article deals with the influence of the language system on the development of child speech. Our specific interest is in the development of personal deixis, i.e. acquisition of the elements of the language concerning their function of indicating a person as a participant in a communication act - personal and possessive pronouns and finite verb forms.
First language acquisition, deixis, personal deixis, personal pronouns, possessive pronouns.
Целью настоящего исследования является выявление влияния строя языка на онтогенез (усвоение языка ребенком). Сравниваемые языки - русский и английский - хотя и являются родственными, поскольку принадлежат к одной языковой семье, но, тем не менее, максимально удалены друг от друга в пределах этой семьи. Это, на наш взгляд, делает их особенно интересными в плане сравнения. Не вдаваясь в сложности вопроса типологизации языков, укажем лишь, что английский принято считать типичным аналитическим языком, а русский - типичным синтетическим, хотя черты аналитизма и синтетизма присутствуют в обоих языках [1].
Объектом исследования является персональный дейксис. В понятие персонального дейксиса входят различные языковые компоненты, указывающие на лицо, а точнее - на лицо относительно его роли в коммуникативном акте. Следовательно, в сферу персонального дейксиса входят личные и лично-притяжательные местоимения, а также личные глагольные формы (если таковые имеются в языке).
Предметом исследования является усвоение ребенком персонального дейксиса, в частности - усвоение личных и лично-притяжательных местоимений.
Онтогенезу персонального дейксиса посвящено достаточно работ, но подавляющее большинство из них принадлежат западным исследователям, в частности - англоязычным (работы Н. Бадвиг, Р. Чарни, С. Чиат и др.) [8], [9], [10]. В российской онтолин-гвистике данным вопросом занимались Л.Х. Голо-венкина, Р.Г. Доброва, Н.И. Лепская и др. [2], [3], [5]. Несмотря на постоянно ведущиеся исследования в области усвоения детьми личных местоимений, в вопросе усвоения их русскоязычными детьми существует еще много пробелов.
Данная статья посвящена вопросу взаимовлияния элементов персонального дейксиса друг на друга в ходе онтогенеза, а именно: роли лично-притяжательных местоимений в усвоении детьми собственно личных местоимений.
Подоплекой данного исследования послужили следующие положения:
1. В речи англоязычных детей личные местоимения появляются раньше, чем в речи русскоязычных (согласно наблюдениям многих исследователей, в частности - автора данной статьи).
2. В английском языке лично-притяжательные местоимения более употребительны, и, следовательно, чаще встречаются в речи.
Итак, исходя из вышеприведенных положений, можно предположить, что второе может явиться одной из причин более раннего усвоения личных местоимений англоязычными детьми.
В ходе исследования был проведен анализ речи детей раннего возраста (от 2 до 2 лет 8 мес.). Данный период выбран не случайно, поскольку именно в этом возрасте обычно происходит усвоение личных местоимений (а точнее - от 2 до 3 лет). Была рассмотрена речь двух англоговорящих девочек (Люси и Джейн) и двух русскоговорящих детей (Лизы и Вити). Поскольку источниками явились письменные
записи (материнские дневники), нельзя считать их идеальными, поскольку не во всех передан контекст, ситуация, а также неязыковые средства коммуникации. Тем не менее, данные записи явились вполне показательными и достаточными при выявлении неких общих тенденций и закономерностей усвоения языка.
Итак, лично-притяжательные местоимения играют большую роль в организации структуры текста и внутритекстовых связей. Они «являются важным средством выражения анафорических связей». «По-сессив входит в конструкции самых разнообразных семантических и синтаксических типов и служит важным средством оформления групп...» (особенно это касается английского языка). Посессив указывает не только на лицо, но и на отношение к этому лицу, «являясь, таким образом, синтетическим способом выражения двух элементов значения - лица и отношения к нему» [1, с. 58].
Когда же посессивные местоимения появляются в речи детей относительно собственно личных - раньше или позже? Это является одним из вопросов данной работы. Согласно исследованиям, порядок появления в устной речи личных местоимений одинаков у англоговорящих и русскоговорящих детей, а именно: 1) 1-е лицо; 2) 2-е лицо; 3) 3-е лицо [3, с. 118]. Наиболее пристального внимания в дейктическом плане заслуживают 1-е и 2-е лицо. 3-е лицо нельзя называть в полном смысле дейктическим, его основная функция - анафорическая, хотя дети на рассматриваемом этапе пользуются анафорическими средствами в пределах диалога. Пример: Витя использует местоимения 3-го лица в дейктической (указательной) функции («Вот он!») и в анафорической («Какого он цвета?» (о блинчике)).
Противопоставление «я - ты» является центральным в персональном дейксисе. Оно же и наиболее сложное для ребенка. Как только ребенок усваивает данное противопоставление, он усваивает персональный дейксис [3]. Согласно результатам нашего анализа, можно констатировать, что к концу рассматриваемого периода Джейн и Люси усвоили противопоставление «я - ты», ср. пример из речи Джейн: Leave some to mine, I will leave some to you (2.9). В то же время, в речи Лизы еще преобладают случаи употребления «ты» в значении «я», а также личные глагольные формы 2-го лица ед. числа по отношению к себе (правда, наряду с правильными, количество которых постепенно увеличивается), ср. пример: Ты плескаешься (= Я плескаюсь).
Сравним порядок появления личных и лично-притяжательных местоимений (и их форм) в речи Люси и Вити. Начнем с англоговорящей Люси. Ниже приведены наиболее типичные примеры с указанием возраста, в котором они были зафиксированы в записях, их порядок соответствует порядку появления содержащихся в них личных местоимений.
1) ride it (imit.) (1.8.19 - 1.9.19);
2) here he comes (1.11.19);
3) mine (1.11.19);
4) Change them (= I want my nappies changed) (2.0.3);
5) see him again (= I want to see him again) (2.0.10);
6) are they nice? (imit.);
7) Lulu good girl, wasn't she? (=Lulu was a good girl, wasn't she?). (2.1.22);
8) There we are (2.1.29);
9) Lulu marmalade on her toast (=Lulu has marmalade on her toast). (2.1.29);
10)in my tummy (2.4.17);
11)put your legs down;
12)better I think;
13)me like a drink of water (= I'd like a drink of water) (2.5.16);
14)Beat his bottom in a minute I would (= I would beat his bottom in a minute) (2.6.13).
Как видно из приведенных примеров, личные и притяжательные местоимения появляются у Люси практически одновременно. У Джейн, к примеру, первым личным местоимение было притяжательное: "on his ear" (1.8). Конечно, на данном этапе не может быть и речи об усвоении ребенком дейксиса, это, скорее всего, имитация, но тем не менее именно с имитаций и начинается путь освоения говорения.
При рассмотрении речи англоязычного ребенка (Люси в частности), сразу нужно отметить, что на начальном этапе самым часто употребляемым личным местоимением является "it". Оно составляет 68 % от всех зафиксированных случаев употребления личных местоимений в период от 1.8.19 до 2.4.17. Мы отделили данный период от последующего по причине того, что далее следует период частого употребления личных местоимений первого лица, единственного числа и их форм (согласно записям). В последующий период (от 2.4.17 до 2.8.) оно также встречается довольно часто - в 13 % случаев. Как нам представляется, не последнюю роль здесь играет обязательное (вследствие чего - частое) употребление данного местоимения, характерное для английского языка. Оно имеет, к примеру, гораздо больше значений и функций, чем русское местоимение «оно». Ведь "it" обозначает любой неодушевленный предмет (в данном случае «неодушевленный» мы понимаем как «не лицо», «не человек»). В русском же языке местоимение «оно» редко обозначает лицо, указывая в основном на предметы, относящиеся к грамматическому среднему роду. В английском языке грамматическая категория рода отсутствует. Кроме того, "it" имеет значение «это». Также в английском языке существует очень употребительная конструкция с вводным it, соответствующая русским безличным предложениям.
Нам представляется целесообразным рассмотреть весь путь усвоения поссессивности в речи Люси. Сначала посессивность выражалась следующим образом: называлось лицо, связанное с предметом отношением посессивности (Daddy cup (до 1.8)). Затем появилось 's (Daddy's men (1.8.19)). О чем-то принадлежащем ей она говорит "Lulu's", ср. пример: Lulu's turn now (2.0.10). Следующим этапом появляются примеры с "mine". Что характерно, "mine" -абсолютное притяжательное местоимение, т. е. оно не предусматривает после себя употребления существи-
тельного (некоторые грамматики еще называют его притяжательным прилагательным в противоположность простым притяжательным местоимениям. Возможно, именно этим объясняется то, что в речи Люси оно поначалу употребляется одиночно. Как уже говорилось выше, с 2.4.17 в записях начинается период частого употребления личных, а точнее лично-притяжательных местоимений 1-го лица. До этого "mine" встречалось в 3 % случаев, после - в 66 %. Примеры:
Mine sitting on there (= I'm sitting on there) (2.4.17). Mine's bucket (= my bucket) - образование по аналогии.
Mine's got loads (=I've got loads). Mine's getting up (= I'm getting up). Mine's sitting here (= I'm sitting here). Можно видеть, что Люси употребляет абсолютную форму притяжательного местоимения "mine" («мой») как замену «я» (в 54 % случаев употребления данного местоимения). У Джейн картина схожая. Таким образом, можно сделать вывод, что дейксис в данном случае начинался с притяжательных местоимений. Причиной, вероятно, является частотность употребления в инпуте, как мы и говорили.
Правильные притяжательные местоимения начинают встречаться в речи все чаще (63 % случаев во второй период, ср. 6 % - в первый), тем не менее, Люси делает ошибки, употребляя вместо них абсолютное притяжательное местоимение: Правильно:
got a lot of meat in my mouth (= I've got a lot of meat in my mouth) put your legs down Ср. неправильно: mine dolly (= my dolly) that's mine's comb (= that's my comb) Встречается и личное местоимение "I", но крайне редко (в 4 % случаев) (Better I think (2.4.17)).
Остальные местоимения не столь часты в речи на протяжении обоих вышеупомянутых периодов. К примеру, форма "them" - 6 % (первый период) и 11 % (второй период) от всех случаев, форма "him" -6 и 2 %, "he" - 6 и 1 %, "she" - 1 %, "your" - 2 %. Как видно из вышеприведенных примеров, местоимение "mine" сначала употреблялось в собственно-притяжательном значении («мой», «мое», «моя»). До этого принадлежность себе Люси выражала при помощи "'s". Затем местоимение стало употребляться в значении «я», «мне», а также вместо притяжательного местоимения "my". Далее идет некая «путаница» из местоимений "mine", "my" и "me", которые употребляются в значении «я» ("I"), «мне», «меня» ("me") и «мой» ("my"). Так, местоимение "mine" употребляется в 44 % всех случаев употребления личных местоимений, из них 54 % в значении "I", 21 % - в значении "me", 17 % в значении "my". Нормативное употребление - 8 % случаев. Примеры:
my like to go downstairs (= I'd like to go downstairs) (2.5.16)
here's my ankle
mine's not a naughty girl! (=I'm not a naughty girl!)
me like a drink of water (= I'd like a drink of water) (2.5.16)
my did feed swans (=I fed swans) (2.6.13) Daddy's pushing me over (впервые "me" в записях в правильном значении) me like a go through there me like some more in a minute help me - правильно Daddy's tickling mine (=me) chase mine (=chase me)
После "mine" появляется "my" (см. выше порядок появления личных местоимений), которое встречается в 28 % общих случаев за период, из них 53 % употреблены правильно, остальные - в значении "I". Форма "me" - самая поздняя из трех, и она встречается в 24 % случаев, из них 85 % - в значении "I", остальные случаи - нормативное употребление. Форма именительного падежа ("I") появляется еще позже (см. выше порядок появления личных местоимений).
Притяжательные местоимения других лиц встречаются на данном этапе гораздо реже (в 3 % случаев). Пример: "Lulu marmalade on her toast" (= "Lulu has marmalade on her toast"). (2.1.29) "On her toast" -типичное для английского языка употребление притяжательного местоимения. В русском варианте того же высказывания притяжательное местоимение отсутствовало бы.
У русскоязычных детей усвоение личных местоимений проходит несколько иначе. Синтетический строй русского языка, выражающийся, помимо всего прочего, в наличии личных глагольных флексий в настоящем и будущем времени не может не оказывать своего влияния на усвоение русскоязычным ребенком персонального дейксиса.
Как говорилось выше, согласно анализу записей, в возрасте примерно от 2 до 3-х лет в речи англоязычных детей личные и притяжательные местоимения встречаются чаще, чем у русскоязычных, и они разнообразнее. Одной из причин подобной разницы в усвоении, по нашему убеждению, может являться наличие / отсутствие в языке развитой системы личных глагольных форм [6]. Помимо усвоения личных местоимений перед русскоязычным ребенком встает задача усвоения системы личных глагольных словоформ. Русскоговорящему ребенку приходится учиться способности ощущать границы между основой глагола и формообразовательными аффиксами, в то время как путь англоговорящего ребенка значительно легче, в силу того, что у него есть возможность бесфлексийного употребления словоформ, «и только позднее форма приобретает формообразовательный афикс, когда языковое сознание ребенка в состоянии уже этот факт воспринять» [7, с. 138 - 139]. Заметим, что исследователь имела в виду не только личные формообразовательные аффиксы.
Если в речи русскоязычного ребенка личные глагольные формы 1 и 2 лица появляются раньше соответствующих личных местоимений, то у англоязычных, наоборот, первыми появляются именно личные местоимения [6].
Как и в случае с Люси, нам представляется целе-
сообразным разделить речь Вити за рассматриваемый период на 2 этапа: от 2 лет до 2 лет 7 мес. и до 2 лет 8 мес. соответственно. Причиной подобного разграничения является та же причина, что и у Люси - резко возрастает количество личных местоимений 1-го лица: с 16 % в первый период до 66 % во второй. Рассмотрим порядок появления личных местоимений в речи Вити (согласно записям материнского дневника):
1) нам (инклюзивное) (2.5.3);
2) вот он (об обезьяне) (2.5.3);
3) ко мне (2.5.4) (Раньше он говорил «к маме» или «к нам»);
4) ты (маме) (2.5.4), ты хороший! (зайцу);
5) над ними (о колесах, просит нарисовать над ними машину);
6) моёя (цитата: моё кресло стоит);
7) себе поставьте! (цит.);
8) Надо чашечку другую, свою, Витину! (2.0516);
9) отпусти меня! у меня ножки!; вот он! вот он, жиф! (= жив);
10) вот она! (о маме, на вопрос «Кто мамуля?») (2.5.14), маёя была стопачка! (2.5.14), мама там? ты там? (2.6.3);
11) мама, тебе больно? (2.6.4);
12) где наш папа? (2.6.9);
13) всё, сломался твой домик, говорит Винни-Пух Флэки (2.6.9);
14) его мама (Малыша) (2.6.12);
15) поедут они (2.7.7);
16) вот она машина, Витя еёю взял (=её) (2.7.11).
Как видим, первыми личными местоимениями в
речи Вити являются формы местоимения «мы»-инклюзивного (15 % от всех случаев употребления личных местоимений за первый период). Это вполне объяснимо влиянием инпута, ведь взрослый при разговоре с ребенком очень часто употребляет местоимение «мы» и именно в инклюзивном значении. Затем появляются падежные формы местоимения «я» - «меня», «мне».
Что касается интересующих нас притяжательных местоимений, то они появляются несколько позднее собственно личных. Первым притяжательным местоимением, встреченным в записях и впоследствии встречающимся регулярно, является «наш» (1 % от всех случаев в первый период).
Кроме того, следует отметить еще одну особенность русского языка: наличие внедейктичных местоимений «сам», «себе», «свой». При исследовании речи русскоязычных детей выясняется, что на начальном этапе усвоения дейксиса они зачастую пользуются внедейктичными местоимениями, а именно: «сам(а)», «себя», «себе» [3, с. 368]. Например, Витя в возрасте 2.5 при самореференции использует собственное имя «Витя», «Витюша», а также форму «мне» (чему предшествовал этап «нам») (к нам - ко мне), «меня» (Ко мне (2.05.04); Отпусти меня! (2.05.10); У меня ножки! (2.05.10)), а также «сам», «себе» (Вон, сок, себе! (= мне) (2.0510); Мама: Тапочки сними. Витя: Самому можешь, мамуля! Витя: Купишь себе, мамуль? (= мне)). Причем по-
следние используются неадекватно во многих случаях, например, вместо падежной формы местоимения «я». Внедейктичные местоимения «себе» и «свой» встречаются у Вити в 11 % случаев до 2.7 и в 2 % -до 2.8, причем 55 % случаев в первый период - ненормативные, употребленные в значении «мне», «мой». Во второй период, означенный множественным употребление местоимений 1-го лица, их количество резко сокращается и употребление становится нормативным.
Притяжательное местоимение «мой» появляется примерно к двум с половиной годам и встречается в период до 2.7 приблизительно в 11 % случаев от всех случаев употребления местоимений 1-го лица. Первая запись (2.5.14): «маёя» = «моя». В этот же день отмечено употребление «своей»: Тигренок, топ-топ со своей мамулей (тигенак топ-топ фаей мамулей) (правильное употребление). Ср. неправильно: Надо чашечку другую, свою, Витину! (2.5.16). Общее соотношение притяжательных местоимений в речи Вити в период от 2.0 до 2.8 - 8 % (ср. у Люси - 38 %). Внедейктичное местоимение «свой» встречается в 30 % от всех случаев употребления притяжательных местоимений.
Следует упомянуть, что на данном этапе речь Вити изобилует личными глагольными формами, причем порядок усвоения личных глагольных форм обратно пропорционален порядку усвоения личных местоимений (с 3-го лица). Большинство личных глагольных форм в его речи - именно 3-го лица. Но также есть и формы 1 и 2 лица, уже правильно употребляемые, что свидетельствует об усвоении Витей противопоставления «я - ты», но только в виде личных глагольных форм. Личные местоимения соответствующих лиц появляются позднее, и Витя употребляет их правильно (как правило) [6]. Это подтверждает сказанное выше о синтетическом пути усвоения языка русскоязычным ребенком.
Таким образом, мы приходим к следующим выводам:
1. Языковой строй оказывает влияние на характер усвоения языка.
2. Путь русскоязычного ребенка начинается с освоения системы личных глагольных флексий («синтетический» путь), а путь англоязычного ребенка - сразу с личных и притяжательных местоимений («аналитический» путь).
3. Первыми усваиваются те дейктические элементы, которые наиболее часто встречаются инпуте, т.е. обязательное употребление притяжательных местоимений в английском языке приводит не только к более быстрому их усвоению относительно личных местоимений, но также способствует усвоению последних.
Литература
1. Вольф, Е.М. Грамматика и семантика местоимений (на материале иберо-романских языков) / Е.М. Вольф. -М., 1975.
2. Головенкина, Л.Х. Понятийное поле «принадлежности» у ребенка дошкольного и младшего школьного возраста / Л.Х. Головенкина // Ученые записки МГПИ. Сер. Языкознание. - 2001. - Вып. 1. - С. 83 - 90.
3. Доброва, Г.Р. Онтогенез персонального дейксиса: личные местоимения и термины родства: дис. ... д-ра фи-лол. наук / Г.Р. Доброва. - СПб., 2005.
4. Залевская, А.А. Введение в психолингвистику / А.А. Залевская. - М., 1999.
5. Лепская, Н.И. Язык ребенка (Онтогенез речевой коммуникации) / Н.И. Лепская. - М., 1997.
6. Осминкина, Е.И. Освоение детьми персонального дейксиса (ранние стадии) / Е.И. Осминкина // Проблемы онтолингвистики - 2012 : материалы Международной научной конференции, посвященной 130-летию со дня рождения К.И. Чуковского и 120-летию со дня рождения А.Н. Гвоздева (24 - 6 апреля 2012 г., Санкт-Петербург) / ред-кол.: Т.А. Круглякова (отв. ред) и др. - СПб., 2012.
7. Цейтлин, С.Н. Язык и ребенок: Лингвистика детской речи / С.Н. Цейтлин. - М., 2000.
8. Budwig, N. A developmental-functionalist approach to child language / N. Budwig. - Mahwah ; NJ, 1995.
9. Charney, R. Speech roles and the development of personal pronouns / R. Charney // Journal of child language. -1980. - V. 7. - № 3. - P. 509 - 528.
10 Chiat, S. Personal pronouns / S. Chiat // Fletcher P., Garman M. (Eds.). Language acquisition (studies in first language development). - Cambridge, 1986. - P. 339 - 355.
УДК 800.8
Н.П. Павлова
ПИШУЩИЙ РЕБЕНОК ВО ВНЕШНЕМ МИРЕ
Публикация выполнена в рамках III Международной научной конференции «Взаимодействие языков и культур» 24 - 25 апреля 2014 г.
Статья посвящена проблемам освоения детьми-дошкольниками грамоты на основе чувственного опыта, своеобразного «чутья языка», общения, аналогии, ассоциаций, памяти, метаязыковых способностей.
Правила и механизмы письма, интуитивное письмо, освоение грамоты, логика индивида, орфографическое правило, ин-пут, «угадывание», письмо по памяти, письмо по аналогии.
The article is devoted to the problems of mastering writing by preschool children and younger school children on the base of language's sensory perception or language intuition, communication, analogy, associations, and metalinguistic abilities.
