CC BY
11Экология языка и коммуникативная практика. 2017. № 3. С. 30-39
Роль когнитивной метафоры в процессе опознавания иноязычных фразеологизмов, пословно
переведённых на язык носителя Е.Б. Трофимова
УДК 8123
РОЛЬ КОГНИТИВНОЙ МЕТАФОРЫ В ПРОЦЕССЕ ОПОЗНАВАНИЯ
ИНОЯЗЫЧНЫХ ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ, ПОСЛОВНО ПЕРЕВЕДЁННЫХ
НА ЯЗЫК НОСИТЕЛЯ
Исследование выполнено при поддержке РГНФ и Министерства образования и науки Монголии, проект 15-2403001 «Стратегии опознавания иноязычных фразеологизмов
носителями монгольского и русского языков»
Е.Б. Трофимова
Работа посвящена исследованию стратегий опознавания вторично номинированных единиц (в данном случае фразеологизмов) носителями разных языков. Статья состоит из двух частей. В первой представлена теоретическая база исследования; рассматриваются понятия, не получившие единой интерпретации в науке, к которым следует отнести когнитивную (концептуальную) метафору, концептуальные системы в разных языках, внутреннюю форму идиомы, соотнесённость метафоры с фразеологизмом. Во второй части описываются эксперименты, проводимые на протяжении последних тринадцати лет при Лаборатории антропоцентрической типологии языка в Алтайском государственном гуманитарно-педагогическом университете. Описывается использование авторской методики, направленной на определение стратегий опознавания вторично номинированных единиц. Приводятся результаты проводимых исследований.
Ключевые слова и фразы: когнитивная метафор; фразеологизмы; межъязыковая образность; внутренняя форма; психолингвистический эксперимент; стратегии опознавания.
THE ROLE OF COGNITIVE METAPHOR IN RECOGNIZING IDIOMS IN LITERAL TRANSLATION FROM NON-NATIVE INTO NATIVE LANGUAGE
E.B. Trofimova
The paper deals with the problem of idiom recognition strategies of speakers of different languages. The article consists of two parts. The first one comprises theoretical base of the study; discusses the concepts with different academic interpretations, including cognitive (conceptual) metaphor, conceptual systems in different languages, the inner form, metaphor and idiom semantic correlation.
Экология языка и коммуникативная практика. 2017. № 3. С. 30-39
Роль когнитивной метафоры в процессе опознавания иноязычных фразеологизмов, пословно
переведённых на язык носителя Е.Б. Трофимова
The second part describes the experiments conducted over the past thirteen years in Laboratory of anthropocentric language typology in Biysk Pedagogical State University. The author presents a psycholinguistic technique for searching idiom recognition strategies and results of experiments. Keywords and phrases: cognitive metaphor, idioms, interlingual figurativeness, international history, psycholinguistic experiment, strategy of identification.
Объяснить, почему мы употребляем одно и то же обозначение для выражения столь различных значений, выше моих сил.
А. Ричардс «Философия риторики» Когнитивная парадигма, в шестидесятые годы прошлого столетия вторгнувшаяся в целый ряд научных дисциплин - лингвистику, психологию, науку о высшей нервной деятельности, - но так и не объединившая их, породила огромное количество вопросов, которые до сих пор по большей части остаются открытыми. Сложившаяся в данной области ситуация особого удивления не вызывает, поскольку любая когнитивная дисциплина в качестве одной из своих составляющих включает сознание - объект, относящийся к категории чёрных ящиков, закрытых для непосредственного наблюдения. К числу чёрных ящиков относится не только сознание, но и язык. Анализ статей, опубликованных в «Вопросах философии» в период 2005-2014 годов, обнаруживает, что большая часть из них посвящена онтологии сознания, причём значительная часть включает в текст или даже в название статьи словосочетание тайны сознания. Независимо от представлений авторов о локализации сознания (о чём до сих пор идут споры) связь сознания с языком не отрицается. Следовательно, неправильно рассматривать язык в отрыве от сознания, особенно когда исследуется его семантика. Н.Д. Арутюнова обратила внимание ещё на одну «тайну» в области когнитивной науки - тайну когнитивной метафоры. Автор отмечает, что «изучение метафоры традиционно, но было бы неверно думать, что оно поддерживается только силой традиции. Напротив, оно становится всё более интенсивным и быстро расширяется, захватывая разные области знания - философию, логику, лингвистику, психологию. В последнее десятилетие центр тяжести в изучении метафоры переместился из философии в область изучения речи и в те сферы, которые обращены к мышлению, познанию и сознанию» [Арутюнова 1990: 5-6]. У. Чейф отмечает, что в языке наиболее тесно с сознанием связана лексическая и синтаксическая семантика, однако степень вариативности при отражении
Экология языка и коммуникативная практика. 2017. № 3. С. 30-39
Роль когнитивной метафоры в процессе опознавания иноязычных фразеологизмов, пословно
переведённых на язык носителя Е.Б. Трофимова
одной и той же мыслительной структуры весьма значительна [Чейф 1975: 98]. Таким образом, автор подчёркивает языковую вариативность при отсутствии таковой в области ментального лексикона. Если Чейф прав, то открытым остаётся вопрос о представленности метафоры в ментальном лексиконе. Джордж Лакофф рассматривает данную ситуацию с других позиций, чем Чейф. Его логика опирается на конкретные примеры, извлечённые из практики общения представителей разных этносов. Автор сознательно отбирает языки, наиболее отдалённые друг от друга: английский и микстек. Концептуальное различие между ними не подвергается сомнению. Тем не менее, как отмечает Лакофф, люди способны понимать обе эти системы, сохраняя в то же время две различные концептуальные организации. И далее идёт самый главный вывод автора, связанный с соотнесённостью когнитивной и языковой системы. «Однако если понимание другой концептуальной системы рассматривается как перевод в единую символическую систему, то различие в организации двух концептуальных систем будет утеряно в переводе, поскольку единая концептуальная система может иметь только одну такую организацию» [Лакофф 2004: 447].
Итак, если даже первичные номинации в разных языках обслуживаются различными концептуальными системами, то при вторичном номинировании это различие тем более должно сохраняться, что вовсе не означает отсутствия возможности некоторого пересечения их в ментальной сфере. Насколько в данном случае возможна перекодировка на ментальном уровне, способная обеспечить опознавание иноязычных единиц при переводе? Далее данный вопрос будет рассматриваться на материале вторично номинированных единиц, преимущественно фразеологизмов.
В основе фразеологизмов, независимо от того, вводим или нет мы в их число пословицы и поговорки, присутствует переносный смысл, который обеспечивается метафоричностью, однако далеко не все авторы согласны с онтологической связанностью метафоры и фразеологизма. Так, М. Блэк указывает на несовместимость метафоры с фразеологизмом: «Когда мы говорим о метафоре, мы приводим в качестве примера простые предложения или словосочетания, в которых некоторые слова употреблены метафорически, а остальные даются в своём обычном значении. Стремление породить предложения, целиком состоящие из слов-метафор, приводят к созданию пословиц и загадок» [Блэк 1990: 155]. Автор представляет список примеров, отвечающий, по его мнению, представлению о традиционном понимании метафоры. Например, Light is but the shadow of God (Свет - это только тень Бога). Да, здесь метафоричны только последние слова, тем не менее они
Экология языка и коммуникативная практика. 2017. № 3. С. 30-39
Роль когнитивной метафоры в процессе опознавания иноязычных фразеологизмов, пословно
переведённых на язык носителя Е.Б. Трофимова
переосмысляют весь текст, который по семантической структуре можно рассматривать как фразеологическую единицу.
Включение метафоры в тот или иной текст, как правило, в целом меняет его содержание. Приведу ещё один пример, оцениваемый Блэком как правильный, но не сопоставимый с фразеологическими явлениями: The poor are the negroes of Europe (Бедные -негры Европы). И в этом случае происходит генерализация метафоры на весь текст. Структура и содержание данных примеров фактически не отличается от структуры и содержания фразеологизмов. Однако, по мнению Блэка, «они не могут быть приняты в качестве парадигматических единиц» [Там же: 135], следовательно, не являются фразеологизмами. Исходно все такого рода выражения возникают в процессе речевого использования какой-то группой людей или даже отдельной личностью, но позднее при востребованности они могут получить языковой статус.
Я отдельно остановилась на метафоре, поскольку именно она - главный участник перекодировки, в результате которой появляются новые языковые единицы, в том числе, фразеологизмы. Однако метафоризация прямого значения языковой единицы, формирующая новую реалию, не всегда способна обеспечить согласованность процессов порождения и восприятия. Общеизвестно, что к числу положительных факторов в данном случае относится незначительное расстояние между исходной и порожденной семантикой. Однако слишком маленький смысловой сдвиг может «потушить» метафору, формируя не вторичную номинацию, а вариант значения. Как в языке, так, по-видимому, и в ментальном лексиконе имеются факторы, обеспечивающие доступ к восприятию фразеологизмов не только носителей языка, но и иноязычных реципиентов в условиях психолингвистического эксперимента. Ниже будет описан опыт исследований по данной проблематике.
В Бийском гуманитарно-педагогическом университете уже в течение тринадцати лет работает Лаборатория антропоцентрической типологии языка, одним из приоритетных направлений в которой является исследование процессов опознавания вторично номинированных языковых единиц. В качестве материала исследования используются образные выражения русского, китайского, английского, корейского и монгольского языков [Грянкина 2004; Трофимова, Тюкина 2015; Трофимова, Пелевина 2014].
Естественно, когда приступаешь к исследованию, прежде всего необходимо ответить, что ты хочешь получить на выходе и каким образом данную задачу можно осуществить. Поскольку тринадцать лет назад, когда создавалась лаборатория, невозможно было
Экология языка и коммуникативная практика. 2017. № 3. С. 30-39
Роль когнитивной метафоры в процессе опознавания иноязычных фразеологизмов, пословно
переведённых на язык носителя Е.Б. Трофимова
использовать опыт зарубежных исследователей, прежде всего американских, которые уже с шестидесятых годов прошлого века разрабатывали различные модели переработки информации, связанные с использованием сложного оборудования, решено было пойти по пути, который избрала О.С. Шумилина [Шумилина 1997]. Опыт этого исследователя привлёк нас не только потому, что мы, как и Шумилина, искали доступ к определению стратегий опознавания иноязычных фразеологизмов. Нас заинтересовала и сама методика: опора на данные психолингвистического эксперимента отвечала нашему желанию работать в области антропоцентрической парадигмы. Однако в процессе подготовки материала методика, используемая автором была модернизирована: к эксперименту были привлечены не носители учебного билингвизма, а реципиенты, не владеющие языком. Ключевой проблемой проводимых нами исследований являлся вопрос, какое расстояние между прямым и фразеологическим значением позволяет определить смысл фразеологизма и на какие стратегии опирается информант для извлечения данной информации в условиях психолингвистического эксперимента.
Первоначально мы опирались на традиционные термины фразеологии, такие как внутренняя форма фразеологизма, идиоматичность, фразеологический образ. Однако позднее при описании стратегий опознавания значений фразеологизмов было введено понятие межъязыковая образность, под которой понималась соотнесённость представлений, возникающих в сознании разноязычных носителей при восприятии фразеологических единиц. Наличие такой соотнесенности влияет на успешность опознавания идиом. Так, при восприятии английского фразеологизма plough the sand (букв. пахать песок) правильно определили русский аналог носить воду решетом 84% реципиентов, несмотря на расхождение внутренней формы русской и английской идиомы. Позднее это понятие получило развёрнутое описание: «общность представлений (в форме образов, картин, фреймов и т.д.), возникающих у иноязычного носителя, не владеющего данным языком, при предъявлении языковых единиц сложной структуры, таких как фразеологизмы» [Трофимова 2006: 302]. Расширение данного термина было обусловлено выходом за пределы значений иноязычных фразеологизмов в зону более разнообразной вторичной номинации, например, сложных номинативных образований, которые анализировались с применением аналогичной методики [Кармацкая 2007]. Таким образом, фразеологическая образность получила уровневую интерпретацию как внутриязыковая и межъязыковая, причем последняя представляет явление более высокого уровня абстрактности и с трудом вербализуется
Экология языка и коммуникативная практика. 2017. № 3. С. 30-39
Роль когнитивной метафоры в процессе опознавания иноязычных фразеологизмов, пословно
переведённых на язык носителя Е.Б. Трофимова
исследователем. Этот феномен может быть описан в модели: актуальные фразеологические значения — межъязыковая образность — фразеологический образ (например, 'бессмысленность, безрезультатность усилий' — кит. играть на лютне перед быком - русск. метать бисер перед свиньями; русск. носить воду решетом - монг. измерять метром улицу). Эта модель позволяет описать, какими путями проходит переосмысление, метафоризация лексических компонентов.
Анализ проведенных экспериментов позволил установить, что независимо от типологии языка при восприятии незнакомых фразеологизмов родного языка реципиенты ориентируются на внутреннюю форму, а при восприятии единиц иноязычных фразеологизмов в пословном переводе на родной язык опираются на межъязыковую образность. Именно эти факторы являются основными при опознавании фразеологизмов, что не исключает воздействия структуры исходной единицы, её лексического и грамматического состава, а также типологических особенностей языков.
В качестве иллюстрации актуальных работ такого рода представлю описание методики проведения экспериментального исследования, используемой в настоящее время на материале русского и монгольского языков. Из фразеологического словаря монгольского языка было отобрано пятьдесят единиц с выраженной образностью, например, ЗYYний YЗYYP дээр будаа тогтох шиг (букв. как ставить на кончике иголки рис), ЗYYний YЗYYP орохгYй (букв. иголки кончик не войдет), ввх ч биш, булчирхай ч биш (букв. ни жир, ни железа), гудамж метрлэх (букв. измерять метром улицу) и т.д. Необходимо сказать, что за прошедшие годы как методика отбора материала, так и принципы его анализа изменились. Поскольку в материал исследования не включались кальки, проблема эквивалентности фразеологизмов разноструктурных языков стояла остро. Как правило, одним из критериев включения фразеологизма в экспериментальный материал являлось наличие аналога в языке участников эксперимента. Однако расширение базы исследования, с включением типологически разнородных языков и культурно дистанцированных народов, поставило вопрос о системной эквивалентности переводных коррелятов, которые могут различаться не только семантическими оттенками, но и частотностью, эмотивностью, культурными коннотациями, контекстной ситуацией и т.д. Поэтому при отборе монгольского фразеологического материала мы руководствовались такими критериями: не кальки, идиомы с выраженной образностью, хотя бы частичная эквивалентность, исконность. На наш взгляд,
Экология языка и коммуникативная практика. 2017. № 3. С. 30-39
Роль когнитивной метафоры в процессе опознавания иноязычных фразеологизмов, пословно
переведённых на язык носителя Е.Б. Трофимова
такой объем практического материала вполне достаточен для установления закономерностей.
Во всех случаях анкетирование проводится в письменной форме, время на заполнение анкет не ограничивается, в одну анкету включается не более 10 фразеологизмов (в силу трудоемкости эксперимента). Как правило заполнение одной анкеты занимает около 40 минут. Инструкция выполнения задания в последнее время была расширена. Так, при анализе английских, китайских, корейских фразеологизмов предлагалось только указать аналоги фразеологизмов в русском языке или объяснить значение. В случае с монгольским языком инструкция включает четыре пункта: 1. Определите образное значение иноязычного фразеологизма. 2. В какой ситуации можно использовать каждый из фразеологизмов? 3. Имеются ли фразеологизмы с такими же значениями в родном языке? 4. Как оценивается каждый из этих фразеологизмов? Эти пункты были введены для носителей монгольского языка, для которых метаязыковой анализ фразеологизмов и установление соответствий представляет значительную сложность. Такая сегментация задания позволяет установить пути, по которым проходит восприятие и интерпретация фразеологизма. Иногда носитель монгольского языка ограничивается оценочной интерпретацией. По аналогии эти же пункты были включены в анкету для русских носителей, устанавливающих русские корреляты и значение монгольских идиом.
В эксперимент включены сто информантов, которые распределяются по группам десять-пятнадцать человек в каждой.
Принципы анализа материала также были подвергнуты модернизации. Большое внимание на данном этапе уделяется не только положительному, но и отрицательному материалу. Например, при опознавании фразеологизма в его уме козленок умер (о глупом человеке) в качестве ключевого слова информанты нередко ошибочно выделяют компонент умер: когда кто-то о чем-то сильно печалиться; когда не остается надежд. С другой стороны, успешное опознавание может быть обусловлено совпадением структуры фразеологизмов: русск. ни рыба ни мясо - монг. ни жир ни железа. В целом межъязыковая образность влияет на успешность опознавания, но при наличии совпадающего лексического компонента также могут проходить сбои: монг. измерять метром улицу - русск. носить воду решетом (о бессмысленной работе). Однако некоторые информанты интерпретировали фразеологизм иначе: о тщательно проделанной работе», указывая в качестве аналога семь
Экология языка и коммуникативная практика. 2017. № 3. С. 30-39
Роль когнитивной метафоры в процессе опознавания иноязычных фразеологизмов, пословно
переведённых на язык носителя Е.Б. Трофимова
раз отмерь, один раз отрежь. Анализ показывает, что перед информантом стоит выбор целостной или компонентной интерпретации, и оба случая базируются на метафоризации.
При анализе экспериментального материала во всех случаях нами использовался количественный подсчет, позволяющий разделить материал на фразеологизмы с высокой, средней и низкой степенью опознавания, анализ которых позволяет выделить языковые факторы успешности опознавания [Трофимова, Тюкина 2015]. Однако на данный момент очевидна необходимость расширения инструментария работы. Так, опознавание визуального образа буквального значения идиомы позволит устранить искажающий фактор языковой структуры, поскольку в процессе пословного перевода перед экспериментатором стоит дилемма: поступиться либо синтаксической структурой, либо семантическими нюансами, однако и тот и другой фактор является значимым для успешного опознавания фразеологизма. Использование при описании количественных данных дисперсионного анализа выявит влияние этнического фактора на выбор стратегии опознавания (опора на межъязыковую образность, лексический компонент, синтаксическую структуру). Обсуждается вопрос использования в исследовании айтрекера, позволяющего соотнести интерпретацию фразеологической единицы с ключевым дискретным компонентом, объективно выделяемым информантом. Все эти методы позволяют повысить уровень достоверности исследования и вписать его результаты в проблемное поле мировой науки.
Список литературы
Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. С. 5-32.
Блэк М. Метафора // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990. С. 153-172.
Грянкина Е.С. Семантика фразеологизмов в сознании носителей русского языка: на материале русских и английских фразеологизмов в буквальном переводе: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Барнаул, 2004. 24 с.
Кармацкая Э.В. Сопоставительное исследование внутренней формы и образности в системе языка и восприятия носителей: на материале сложных наименований в русском и английском языках: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Кемерово, 2007. 23 с.
Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи: Что категории языка говорят нам о мышлении. М.: Языки славянской культуры, 2004. 792 с.
Экология языка и коммуникативная практика. 2017. № 3. С. 30-39
Роль когнитивной метафоры в процессе опознавания иноязычных фразеологизмов, пословно
переведённых на язык носителя Е.Б. Трофимова
Трофимова Е.Б. Образность в межъязыковом пространстве // Речевая деятельность. Языковое сознание. Общающиеся личности: Тезисы докладов XV Международного симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации. Калуга: Эйдос, 2006. С. 302.
Трофимова Е.Б., Пелевина А.А. Языковые и когнитивные стратегии, используемые носителями русского языка при опознавании корейских фразеологизмов в пословном переводе // Мир науки, культуры, образования. 2014. № 6 (49). С. 386-388.
Трофимова Е.Б., Тюкина Ю.С. Стратегии, используемые при опознавании иноязычных фразеологизмов в пословном переводе на родной язык носителя (на материале китайских фразеологизмов) // Вестник Кемеровского госуниверситета. Т.1. 2015. №4. С. 170-174.
Чейф У. Значение и структура языка. М.: Прогресс, 1975. 432 с.
Шумилина О.С. Стратегии идентификации иноязычных фразеологических единиц: дис. ... канд. филол. наук. Тверь, 1997. 173 с.
References
Arutunova N.D. Metafora i diskurs [Metaphor and Discourse]. Teoriya metafory [Theory of metaphor], M.: Progress Publ., 1990. Pp. 5-32.
Black M. Metafora [Metaphor]. Teoriya metafory [Theory of metaphor]. M.: Progress Publ., 1990. Pp. 153-172.
Gryankina E.S. Semantika frazeologizmov v soznanii nositelei russkogo yazyka: na materiale russkikh i angliiskikh frazeologizmov v bukval'nom perevode [Semantics of phraseologisms in the minds of native Russian speakers: based on the material of Russian and English literally translated phraseologisms]: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk. Barnaul, 2004. 24 p.
Karmatskaya E.V. Sopostavitel'noe issledovanie vnutrennei formy i obraznosti v sisteme yazyka i vospriyatiya nositelei: na materiale slozhnykh naimenovanii v russkom i angliiskom yazykakh [Comparative study of the inner form and the imagery in the language system and the perception of native speakers: based on the material of complex names in Russian and English languages]: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk. Kemerovo, 2007. 23 p.
Lakoff G. Zhenshhiny, ogon' i opasnye veshhi: Chto kategorii yazyka govoryat nam o myshlenii [Women, Fire, and Dangerous Things: What Categories Reveal About the Mind]. M.: Yazyki slavyanskoj kul'tury Publ., 2004. 792 p.
Trofimova E.B. Obraznost' v mezh"yazykovom prostranstve [Imagery in the multilingual space]. Rechevaya deyatel'nost'. Yazykovoe soznanie. Obshchayushchiesya lichnosti: Tezisy
Экология языка и коммуникативная практика. 2017. № 3. С. 30-39
Роль когнитивной метафоры в процессе опознавания иноязычных фразеологизмов, пословно
переведённых на язык носителя Е.Б. Трофимова
dokladov XV Mezhdunarodnogo simpoziuma po psikholingvistike i teorii kommunikatsii [Speech activity. Language consciousness. Communicating Persons: Abstracts of the XV International Symposium on Psycholinguistics and Communication Theory.]. Kaluga: Eidos Publ., 2006. P. 302.
Trofimova E.B., Pelevina A.A. Yazykovye i kognitivnye strategii, ispol'zuemye nositelyami russkogo yazyka pri opoznavanii koreiskikh frazeologizmov v poslovnom perevode [Language and Cognition strategies used by native Russian speakers in identification of Korean Phraseology in the literal translation]. Mir nauki, kul'tury, obrazovaniya. 2014. No.6 (49). Pp. 386-388.
Trofimova E.B., Tyukina Y.S. Strategii, ispol'zuemye pri opoznavanii inoyazychnykh frazeologizmov v poslovnom perevode na rodnoj yazyk nositelya (na materiale kitajskikh frazeologizmov) [The strategies used in the recognition of foreign language idioms in literal translation into native speaker's language (on the material of Chinese idioms)]. Vestnik Kemerovskogo gosuniversiteta. Vol.1. 2015. No. 4. Pp. 170-174.
Chafe W. Znachenie i struktura yazyka [Meaning and the Structure of Language]. M.: Progress Publ., 1975. 432 p.
Shumilina O.S. Strategii identifikatsii inoyazychnykh frazeologicheskikh edinits [The strategies of foreign phrase unit indentification]: dis. ... kand. filol. nauk. Tver', 1997. 173 p.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:
Трофимова Елена Борисовна, доктор филологических наук, профессор, профессор кафедры восточных языков и методики преподавания иностранных языков. Алтайский государственный гуманитарно-педагогический университет имени В.М. Шукшина.
Россия, 659333, г. Бийск, ул. Короленко, д. 53 E-mail: [email protected]
ABOUT THE AUTHOR:
Trofimova Elena Borisovna, Doctor of Philology, Full Professor, Professor of the Department for the Oriental languages and methods of teaching languages; Shukshin Altai State Humanities Pedagogical University 53 Korolenko, Biysk 659333 Russia E-mail: [email protected]
