CC BY
82
УДК 159.947-053.5-05-07
Вестник СПбГУ. Сер. 12. 2014. Вып. 2
Н. Ф. Михайлова
РОЛЬ КАУЗАЛЬНЫХ АТРИБУЦИЙ В ПЕРЕЖИВАНИИ И ПЕРЕРАБОТКЕ ПОВСЕДНЕВНОГО СТРЕССА В СЕМЬЕ
Санкт-Петербургский государственный университет, Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7/9
Обнаружена специфика в когнитивном стиле оценки стрессовой ситуации как у слепых и глухих подростков, так и у их родителей: родители слепых и их дети больше считали виновниками стресса себя, способными его контролировать и решать проблему. В семьях глухих ответственность за стресс приписывалась случайным факторам или лицам, не имеющим отношения к семье. Обнаруживается четкая тенденция влияния локуса первичной когнитивной оценки стрессора (каузальной атрибуции причины) на последующие оценки (каузальные атрибуции контролируемости и ответственности за решение проблемы): если стрессор изначально атрибутировался интернально или экстернально, то высока вероятность сохранения этого же локуса и в дальнейшем. На стиль индивидуальной когнитивной оценки влияют и каузальные атрибуции других членов семьи, особенно при наличии сенсорного нарушения у ребенка. Каузальные атрибуции, наряду с сенсорным дефектом ребенка, являлись в качестве предикторов стрессовых эмоций и копинга у членов семьи: любые каузальные атрибуции жены, экстернальная несемейная каузальная атрибуция ребенка детерминировали тревогу отцов, особенно в семьях глухих. Матери выбирали адекватные копинг-стратегии в ситуациях, когда в стрессе винили посторонних или случайность, а их мужья — себя. Слепота ребенка также была модератором, усиливающим предсказательную силу влияния материнской интернальной атрибуции контролируемости стрессора на отцовский интернальный локус оценки контролируемости стрессора. Библиогр. 8 назв. Табл. 3.
Ключевые слова: каузальные атрибуции, контролируемость, семейный копинг, слепота, глухота.
THE ROLE OF CAUSAL ATTRIBUTIONS IN EXPERIENCING AND OVERCOMING DAILY STRESS IN THE FAMILY
N. F. Mikhaylova
St. Petersburg State University, 7/9, Universitetskaya nab., St. Petersburg, 199034, Russian Federation
Specific features were found in the cognitive style of assessing a stressful situation by blind and deaf adolescents as well as by their parents. Blind adolescents and their parents were more inclined to blame themselves for the occurrence of stress and to believe themselves to be able to control and solve the problem, whereas the families of deaf adolescents were inclined to believe that stress is caused by chance factors or by non-family members. A clearly marked influence of the locus of the primary cognitive assessment of a stressor (causal attribution) on subsequent assessments (causal attributions of controllability and responsibility for problem solving) were revealed: If a stressor was initially attributed as internal or external, it was highly probable that the same locus would remain the same in other causal attributions as well. The style of individual cognitive assessment is also caused by the causal attributions of other family members, especially when a child has a sensory disturbance. Causal attributions, along with a child's sensory defect, appeared as predictors of stress emotions and coping in family members: every causal attribution of the wife and external non-family causal attribution of the child determined the father's anxiety, especially in the families of the deaf. In the situations when mothers believed that stress was caused by a chance factor or an outsider, while fathers blamed themselves for the occurrence of stress, mothers chose adequate coping strategies. Refs 8. Tables 3.
Keywords: Causal attributions, controllability, family coping, blindness, deafness.
В настоящее время эмпирически доказана роль основных психологических факторов, опосредующих и модерирующих процесс стресса [1, 2]. Исходными пунктами этого процесса являются отягощающие события (стрессоры), а главными опосре-
дующими факторами — процессы оценки со стороны индивида, которые рассматривают события с разных точек зрения (когнитивной и эмоциональной). Они в значительной мере определяют как вид и интенсивность реакции на стресс, так и индивидуальные процессы адаптации и преодоления стресса. Адаптивные реакции (копинг) могут быть как функциональными, так и дисфункциональными. Этот процесс модерируется факторами личности, тенденциями и стилями совладания и переменными социального окружения [3]. Личностные и социальные факторы могут способствовать как интенсификации (переменные риска), так и редукции (ресурсы) реакции на стресс [1, 4]. Они связаны с ответом на вопросы: Каким образом индивиды оценивают определенную ситуацию и как они совладают с ней (копинг)? Как процессы оценки, так и процессы копинга могут находиться под влиянием факторов личности и социальной среды?
Perrez M., Reichererts М., основываясь на функциональной концепции, расширили когнитивно-феноменологическую перспективу теории Лазаруса [5]. Опираясь на параметры переживания (такие как угроза, вызов), они в большей степени связали ее с теориями контроля и атрибуции, включив релевантые для адаптации объективные характеристики ситуации (ее контролируемость, изменчивость и др.).
Однако связь между стрессором, оценкой и копингом может модерироваться и различными личностными переменными: сильная тенденция к «контролю» характерна для людей, активно ищущих информацию о потенциально опасных ситуациях (например, о медицинских вмешательствах). Тогда как «подавляющие» информацию, наоборот, предпочитают ее избегать (отвлечься и не думать). Обе тенденции когнитивного стиля по-разному адаптивны при различных типах ситуаций [6]. Когда контролируемость объективно высока, индивиды с сильной склонностью «к контролю» и низкой склонностью к когнитивному избеганию имеют более адекватные предпосылки для разрешения стрессовой ситуации.
Кроме оценки контролируемости, каузальные атрибуции представляют собой не менее важный фактор, влияющий на наше мышление, чувства и поведение. Мы регистрируем не только то, что потерпели неудачу или кто-то ведет себя агрессивно, но и пытаемся объяснить это — свести к лежащим в его основе причинам (объясняя это превратностью обстоятельств или свойствами личности). Люди, согласно Heider F., объясняют события признаками индивидов и/или факторами, находящимися в окружающей среде [7]. Например, объясняя неудачу с заданием недостаточной способностью и/или недостаточным усилием (причина в индивиде), и/или же сложностью задания или случаем (внешние причины). В свою очередь, каузальные атрибуции влияют и на наше социальное и межличностное поведение. Если собственная неудача объясняется слабыми способностями, то эта атрибуция зачастую сопровождается смущением или тревогой по поводу результата («внутрипсихиче-ский» процесс). Но если объясняется неудача другого индивида, то тогда каузальные объяснения влияют на отношение к нему (межличностное поведение): например, мать сердится из-за двойки на ребенка, если она связывает это с его недостаточным усердием [3].
Ряд исследователей рассматривает каузальные атрибуции как когнитивный фактор, существенно влияющий на возникновение эмоций и оказывающий косвенное действие на социальное взаимодействие (интеракции) [8]. В контексте интеракций внутри семьи можно допустить, что каузальные атрибуции влияют на качество
эмоциональных реакций и отношений. Например, гнев обусловливается во многом экстернальной (внешней) атрибуцией: мы злимся на других людей в том случае, когда приписываем им самим причины их негативного поведения и считаем их ответственными за них.
Проявляют ли некоторые члены или все в семье тенденции к определенному типу каузальной атрибуции относительно какого-либо одного или нескольких паттернов поведения? В какой степени отдельные члены вменяют ответственность другим за плохое поведение? Семьи могут различаться по общему количеству экс-тернальных и интернальных каузальных атрибуций. Предполагается, что семьи с преимущественно экстернальными каузальными атрибуциями плохого поведения (по отношению к другим членам семьи) чаще отвечают эмоциями гнева, чем это делают семьи с менее экстернальной каузальной атрибуцией. Интернальная каузальная атрибуция коррелирует с эмоциями тревоги. В таком случае совокупная тенденция в семье к интернальной каузальной атрибуции должна коррелировать с тревогой и депрессией.
Может возникнуть вопрос: происходит ли так, что определенную категорию людей «привлекают» определенные атрибуции? Или может ли быть идентифицирован «козел отпущения» в семье, если известны каузальные атрибуции всех ее членов? Эти вопросы являются актуальными для семейного психотерапевта, поскольку семьи часто приводят на терапию того, кого они считают виновником своих бед, чтобы его изменить, и отрицают, что они тоже в какой-то степени вовлечены в эти проблемы и ответственны за них.
В нашей предыдущей публикации мы уже показали, что стрессор любого члена семьи, так же как и его нарушение, влияет на всю семейную систему, «запуская» весь спектр дальнейших адаптивных реакций в семье (когнитивную оценку, стрессовые эмоции и копинг). Задачами данной статьи стали выявление специфики когнитивной оценки у членов семей, обусловленной сенсорным дефектом ребенка, а также анализ влияния когнитивной оценки (каузальных атрибуций) на дальнейшие процессы переработки стресса (стрессовые эмоции и копинг) с учетом этой специфики. Моделью для исследования послужили 28 семей глухих и 34 семьи слепых подростков, контрольную группу составили 69 семей подростков с нормальным сенсорным развитием. Эти семьи годами живут в условиях хронического стресса и вынуждены как-то «справляться» с ним, что способствует выработке специфических когнитивных и эмоциональных стилей в оценке стрессора. Методами исследования стали анкета самонаблюдения за стрессом и копингом М. Перре, шкала семейной сплоченности и семейной адаптации — FACES-III (Olson J.) и шкала психического здоровья — SDSG (Вескег P.).
В нашем исследовании каузальные атрибуции рассматриваются как вид кратковременных психических явлений — концепция индивида о том, кто или что послужило причиной произошедшего с ним стрессового события (атрибуция причины), кто и в какой степени его мог контролировать (атрибуция контроля), а также от кого или чего в результате зависело его решение (атрибуция результата). В зависимости от того, кому или чему индивид «приписывал» ответственность за стресс, каузальные атрибуции дифференцировались на интернальные, экстернальные семейные («другие члены семьи») и экстернальные несемейные («лица и обстоятельства, не относящиеся к семье»). Таким образом, когнитивная оценка стрессора включала
каузальные атрибуции его причины, контролируемости, которые, как известно, детерминируют в дальнейшем выбор копинг-усилий, а также каузальные атрибуции результата, которые детерминируют будущие ожидания и эмоции после стресса.
В результате дисперсионного анализа были обнаружены различия, свидетельствующие о специфике каузальных атрибуций не только у детей с сенсорными нарушениями, но и у их родителей (табл. 1-3).
Отцы контрольной группы в отличие от отцов детей-инвалидов виновниками стрессовых ситуаций чаще считали лиц, не относящихся к семье, или Бога и реже — случайность. Для отцов слепых больше было характерно винить в стрессе себя и меньше — посторонних. Если сравнивать отцов детей-инвалидов друг с другом, то отцы глухих чаще причиной стресса считали случайность и реже — себя. Таким образом, самыми интернальными в оценке причин стрессовой ситуации оказались отцы незрячих подростков, а самыми экстернальными — отцы контрольной группы и глухих детей.
Что это были за стрессоры, причиной которых они считали себя или других? Предикторами интернальной каузальной атрибуции = 0,416) у отцов стали их социальные семейные (в = 0,226) и личностные (в = 0,606) стрессоры, социальные несемейные стрессоры жены (в = 0,234), а также нехарактерными для занятия ими ин-тернальной позиции — ситуации несоциального семейного стресса, переживаемого ребенком (в = -348) и личностного стресса, переживаемого женой (в = -0,252). Предикторами экстернальной семейной каузальной атрибуции у отцов ^ = 0,472) стал социальный семейный стресс, испытываемый обоими супругами (в = 0,478, в = 0,252). Экстернальная несемейная каузальная атрибуция у отцов ^ = 0,200) была больше характерна в ситуациях семейного стресса несоциального происхождения — болезни, проблемы у детей в школе, нехватка денег и пр. (в = 0,385) при невыраженном семейном стрессе у ребенка (в = -0,187).
Такую же интернальную позицию отцы незрячих занимали и в оценке контролируемости стрессора — они чаще, чем отцы здоровых и глухих подростков, считали, что сами должны решать данную проблему.
Подобно им, отцы контрольной группы занимали такую же экстернальную позицию и в оценке контролируемости стрессора — если вину за стресс они приписывали посторонним лицам, не относящимся к семье, то и решать проблему, с их точки зрения, должны были те же. Однако в отличие от отцов слепых детей в контрольной группе отцы чаще были склонны считать, что решать проблему могли и другие члены семьи, в частности их ребенок.
Такие же различия между отцами сохраняются и в каузальных атрибуциях результата — отцы незрячих подростков также чаще, чем остальные, ответственность за решение проблемы или, наоборот, ее нерешение атрибутировали себе. Таким образом, мы видим, что в отличие от других у отцов незрячих подростков сохраняется интернальный локус каузальных атрибуций на всех уровнях — причины, контроля и результата. Они не ищут «козла отпущения» в семье и, если изначально считали себя виновными в данной проблеме, то и ответственность за ее решение атрибутировали себе. Тогда как отцы глухих и контрольной группы сохраняли экстерналь-ный локус ответственности, переложив ее на членов семьи или посторонних на всех уровнях оценки.
№ п/п Каузальные атрибуции и группы атрибуции Отцы (полные семьи) N= 1832 (эпизода) Достоверность различий
Семьи здоровых (I) N= 1224 (эпизода) Семьи глухих (II) N = 323 (эпизода) Семьи слепых (III) N = 285 (эпизодов) Manova ДЗР-Тьюки
М S(M) М S(M) М S(M) F Знач. Знач.
Каузальная атрибуция причины — «Кто ответствен за событие или явился его причиной?»
1. Интернальная атрибуция «Я сам виноват» 0,70 0,938 0,60 0,673 0,95 0,986 12,379 < 0,001 р I—III < 0,001 р II-III < 0,001
2. Одно или несколько лиц, не относящихся к семье 0,42 0,850 0,26 0,650 0,28 0,674 7,252 < 0,001 р I—II = 0,004 р I—III = 0,020
3. Случайность 0,11 0,392 0,37 0,587 0,18 0,524 41,83 < 0,001 р I—II < 0,001 р I—III = 0,040 р II-III = <0,001
4. Бог 0,05 0,306 0,02 0,124 0,01 0,167 3,265 0,038 р I—II = 0,035 р I—III = 0,041
5. Экстернальная несемейная атрибуция «Виноваты посторонние/случайность» 0,8137 1,0010 0,7937 0,81596 0,5825 0,91026 6,828 0,001 р I—III = 0,001 р II-III = 0,019
Каузальная атрибуция контроля — «Можно ли было контролировать событие или решить проблему и с чьей помощью?»
1. Интернальная атрибуция контроля «Я сам» 0,87 0,938 0,88 0,629 1,26 0,941 23,627 < 0,001 р I—III < 0,001 р II-III < 0,001
2. Моим ребенком 0,25 0,656 0,13 0,483 5,305 0,005 р I—III = 0,009
3. Кем-то не относящимся к семье 0,40 0,826 0,27 0,714 0,21 0,546 9,896 < 0,001 р I—II = 0,012 р I—III < 0,001
4. Экстернальная семейная атрибуция контроля «Другие члены семьи» 0,5515 0,89001 0,4105 0,79826 3,563 0,029 р I—III = 0,029
5. Экстернальная несемейная атрибуция контроля «Посторонние/случайность» 0,5351 0,92679 0,3094 0,75195 0,2316 0,57750 19,830 < 0,001 р I—II < 0,001 р I—III < 0,001
Каузальная ат тбуция результата — «Кем была решена или не решена проблема?»
1. Интернальная атрибуция результата «Я сам решил» 0,93 0,978 0,80 0,585 1,09 0,958 7,397 0,001 р I—II = 0,055* р I—III = 0,028 р II-III < 0,001
2. Моей женой 0,41 0,622 0,28 0,692 2,412 0,09* р II-III = 0,075*
3. Моим ребенком 0,23 0,630 0,14 0,414 3,844 0,022 р I—II = 0,036
4. Случайность 0,07 0,324 0,23 0,470 0,13 0,514 22,834 < 0,001 р I—II < 0,001 р I—III = 0,025 р II-III = 0,008
5. Судьба 0,09 0,396 0,16 0,585 3,548 0,029 р I—III = 0,023
6. Бог 0,03 0,234 0,00 0,059 3,231 0,040 р I—III = 0,065*
7. Экстернальная несемейная атрибуция результата «Посторонние/случайность» 0,6021 0,91469 0,4772 0,85395 2,305 0,10* р 1-111 = 0,081*
X" п/п Каузальные атрибуции и группы атрибуции Матери (полные семьи) N = 1861 (эпизод) Достоверность различий
Семьи здоровых (I) N = 1225 (эпизодов) Семьи глухих (II) N = 323 (эпизода) Семьи слепых (III) N= 313 (эпизодов) Manova ДЗР-Тьюки
М S(M) М S(M) М S(M) F Знач. Знач.
Каузальная атрибуция причины — «Кто ответствен за событие или явился его причиной?»
1. Интернальная каузальная атрибуция «Я сама виновата» 0,68 0,888 0,55 0,713 0,75 0,859 4,550 0,011 р I—II = 0,050 р II-III = 0,009
2. Мой муж 0,38 0,763 0,26 0,563 3,482 0,031 р I—II = 0,027
3. Лица, не относящиеся к семье 0,35 0,782 0,17 0,562 8,245 < 0,001 р I—II < 0,001
4. Случайность 0,12 0,435 0,28 0,557 0,19 0,523 16,015 < 0,001 р I—II < 0,001 р I—III = 0,076* р II-III = 0,022
5. Судьба 0,18 0,566 0,22 0,488 0,11 0,428 3,350 0,035 р 1-111 = 0,083* р II-III = 0,035
6. Бог 0,03 0,218 0,07 0,358 0,03 0,258 4,228 0,015 р 1-11 = 0,011 р II-III = 0,090*
7. Экстернальная семейная атрибуция «Виноваты другие члены семьи» 0,7306 0,95448 0,5232 0,71056 0,7188 0,98914 6,604 0,001 р I—II = 0,001 р II-III = 0,021
8. Экстернальная несемейная атрибуция «Виноваты посторонние/случайность» 0,7763 0,97213 0,7492 0,82033 0,5879 0,88404 5,106 0,006 р I—III = 0,004 р II-III = 0,075*
Каузальная атрибуция контроля — «Можно ли было контролировать событие или решить проблему и с чьей помощью?»
1. Кем-то, не относящимся к семье 0,35 0,765 0,20 0,577 6,286 0,002 р I—II = 0,002
2. Экстернальная несемейная атрибуция контроля «Посторонние/случайность» 0,4482 0,83674 0,2384 0,63697 0,2684 0,66856 13,242 < 0,001 р I—II < 0,001 р 1-111 = 0,001
Каузальная атрибуция результата — « Кем была решена или не решена проблема?»
1. Лица, не относящиеся к семье 0,28 0,718 0,19 0,602 2,419 0,089* р I—II = 0,072*
2. Случайность 0,06 0,293 0,21 0,485 0,07 0,355 25,399 < 0,001 р I—II < 0,001 р II-III < 0,001
3. Экстернальная семейная атрибуция результата «Другие члены семьи» 0,7110 0,90645 0,5201 0,68846 0,6645 0,95705 6,000 0,003 р I—II = 0,002 р II-III = 0,097*
4. Экстернальная несемейная атрибуция результата «Посторонние/случайность» 0,5657 0,89705 0,4441 0,83065 2,493 0,083* р 1-111 = 0,071*
№ п/п Каузальные атрибуции и группы атрибуции Подростки (полные семьи) N = 1860 (эпизодов) Достоверность различий
Здоровые (I) N = 1225 (эпизодов) Глухие (II) N= 323 (эпизода) Слепые (III) N= 312 (эпизодов) Manova ДЗР-Тьюки
М I S(M) М I S(M) М I S(M) F | Знач. Знач.
Каузальная атрибуция причины — «Кто ответствен за событие или явился его причиной?»
1. Интернальная каузальная атрибуция причины «Я сам виноват» 0,80 1,004 0,63 0,734 0,91 1,047 7,139 0,001 р I II = 0,010 р II-III = 0,001
2. Другой член семьи 0,00 0,103 0,03 0,245 4,245 0,014 р I III = 0,027
3. Одно или несколько лиц, не относящихся к семье 0,50 0,921 0,22 0,610 0,53 0,959 13,478 < 0,001 р I II < 0,001 р II-III < 0,001
4. Случайность 0,14 0,470 0,41 0,674 0,13 0,476 39,021 < 0,001 р I II < 0,001 р II-III < 0,001
5. Провидение 0,02 0,161 0,08 0,320 0,02 0,233 10,081 < 0,001 р I II < 0,001 р II-III = 0,003
6. Судьба 0,15 0,523 0,22 0,497 0,10 0,427 4,380 0,013 р I II = 0,084* р II-III = 0,009
7. Бог 0,02 0,180 0,08 0,366 0,01 0,170 9,940 < 0,001 р I II < 0,001 р II-III < 0,001
Каузальная атрибуция контроля — «Можно ли было контролировать событие или решить проблему и с чьей помощью?»
1. Интернальная атрибуция контроля «Я сам» 0,99 1,038 0,83 0,679 1,12 1,064 7,289 0,001 р I II = 0,021 р I III = 0,086* р II-III < 0,001
2. Кем-то не относящимся к семье 0,43 0,866 0,22 0,637 0,37 0,851 8,182 < 0,001 р I II < 0,001 р II-III = 0,043
3. Экстернальная несемейная атрибуция контроля «Посторонние/случайность» 0,5004 0,92366 0,2601 0,69191 10,022 < 0,001 р I II < 0,001
Каузальная атрибуция результата — « Кем была решена или не решена проблема?»
1. Интернальная атрибуция результата «Я сам решил» 1,09 1,043 0,79 0,657 0,97 1,030 12,105 < 0,001 р I II < 0,001 р II-III = 0,052*
2. Одно или несколько лиц, не относящихся к семье 0,31 0,762 0,17 0,556 0,38 0,836 6,800 0,001 р I II = 0,009 р II-III = 0,001
3. Случайность 0,07 0,353 0,24 0,556 0,07 0,337 25,057 < 0,001 р I II < 0,001 р II-III < 0,001
4. Провидение 0,02 0,195 0,05 0,285 0,01 0,170 3,772 0,023 р I II = 0,051* р II-III = 0,026
5. Судьба 0,08 0,389 0,21 0,539 0,10 0,405 11,515 < 0,001 р I II < 0,001 р II-III = 0,002
6. Бог 0,03 0,251 0,19 0,563 0,01 0,170 38,017 < 0,001 р I II < 0,001 р II-III < 0,001
7. Экстернальная несемейная атрибуция результата «Посторонние/случайность» 0,5143 0,90025 0,7028 0,89072 5,617 0,004 р I II = 0,003
Влияние локуса первичной когнитивной оценки на локус оценки контролируемости подтверждается и результатами регрессионного анализа. Так, предикторами интернальной каузальной атрибуции в оценке контролируемости стрессора
= 0,720) стали отцовская интернальная позиция («я сам виноват») (в = 0,662), такая же интернальная позиция ребенка (в = 0,134), экстернальная семейная атрибуция отца («виноваты другие члены семьи») (в = 0,172), особенно при наличии слепоты у ребенка (в = 0,184). Предикторами экстернальной семейной атрибуции контролируемости ^ = 0,685) стали экстернальная атрибуция отцов («в стрессе виноваты другие члены семьи») (в = 0,754), экстернальная несемейная атрибуция матери («виноваты посторонние») (в = 0,161), но не в семьях слепых детей (в = -0,185).
Что это были за стрессоры и кем они должны были контролироваться? Предикторами интернального локуса у отцов «Я сам должен контролировать проблему» ^ = 0,397) стали социальные семейные стрессоры отцов (в = 0,619), невыраженный социальный семейный стресс ребенка (в = -0,214), особенно в семьях слепых подростков (в = 0,298). Предикторами экстернального семейного локуса у отцов «Другие члены семьи должны контролировать стрессор» ^ = 0,303) стали социальный семейный стресс жены (в = 0,442), несоциальные семейные стрессоры отца (в = 0,265), но не в семьях слепых подростков (в = -0,209). Экстернальный несемейный локус контролируемости у отцов «Посторонние или случайность» 0,123) проявлялся больше в ситуациях несоциального семейного стресса, испытываемого отцом, — болезни, проблемы у детей в школе, нехватка денег и пр. (в = 0,230). Таким образом, мы видим, что сенсорное нарушение ребенка влияет на стиль когнитивной оценки у отцов в семьях слепых детей, усиливая у них тенденцию к интернальности.
Однако следует заметить, что отцы контрольной группы были более интерналь-ны в оценке результата — чаще указывали себя в качестве лица, в конце концов решившего проблему, чем отцы глухих.
Отцы здоровых также были более требовательны к ребенку, чаще считая его ответственным за решение проблемы, нежели отцы глухих. Таким образом, мы видим, что отцовские требования к здоровому подростку значительно выше, чем в семьях детей-инвалидов, где ответственность за решение проблемы приписывается кому и чему угодно (себе, жене, судьбе, случайности), но не ребенку с нарушениями.
Матери контрольной группы (табл. 2), в отличие от матерей глухих подростков, виновниками стрессовых ситуаций чаще считали себя, членов своей семьи (мужа) или посторонних. В отличие от них, матери глухих чаще винили случайность или Бога. Матери слепых, в отличие от контрольной группы, чаще винили в стрессе случайность или судьбу. Кроме этого, матерям здоровых подростков была свойственна экстернальная несемейная каузальная атрибуция — чаще приписывали ответственность за стресс другим лицам или обстоятельствам, не имеющим отношения к семье.
Сравнения матерей детей-инвалидов показали, что матери слепых, как и их мужья, были более интернальны в оценке причин стресса, кроме этого, они чаще считали виновным в стрессе других членов своей семьи. В отличие от них, матерям глухих подростков в целом была больше свойственна экстернальная несемейная каузальная атрибуция — чаще винили в стрессовой ситуации случайность, судьбу или Бога. Матери глухих подростков от других отличались тем, что чаще вину за стресс атрибутировали случайности. У матерей здоровых подростков, в отличие от матерей глухих, сохранился тот же локус атрибуции контроля и результата — они
не только винили посторонних в стрессе, но и по-прежнему считали, что решение проблемы зависит от этих лиц.
Матерям контрольной группы, как и их мужьям, было свойственно сохранять экстернальный несемейный локус каузальных атрибуций на всех уровнях когнитивной оценки — причины, контроля и результата. Они отличались от других тем, что если считали виновными в стрессе посторонних или обстоятельства, которые не имели отношения к семье, то и решение проблемы они ожидали от них же.
Таким образом, в семьях здоровых подростков матери ответственность за стресс возлагали не на себя или членов семьи, а на посторонних.
Матерям глухих было свойственно не только винить в стрессе случайность, но и атрибутировать решение проблемы или, наоборот, ее осложнение тем же случайным факторам. Кроме этого, в отличие от остальных матерей они не искали виновника в своей семье и реже приписывали результат решения проблемы кому-то из членов семьи. По сравнению с ними матери здоровых и слепых подростков были более склонны считать ответственными членов семьи.
У матерей на локус оценки контролируемости обнаружено влияние их каузальных атрибуций причины, а также усиление этих атрибуций за счет влияния когнитивной оценки других членов семьи. Так, предикторами их интернальной оценки контролируемости стрессора ^ = 0,702) стали материнская интернальная позиция («я сама виновата») (в = 0,718), такая же интернальная позиция мужа (в = 0,177). Предикторами материнской экстернальной семейной атрибуции контроля ^ = 0,538) стали отцовские интернальная («я виноват») и экстернальная («виноваты другие члены семьи») атрибуции (в = 0,575 и в = 0,509 соответственно) при невыраженной интернальной позиции матери «сама виновата» (в = -0,352), но не в семьях глухих детей (в = -0,149). А их экстернальную несемейную атрибуцию контролируемости ^ = 0,289) «подкрепляла» экстернальная позиция отца «в стрессе виноваты посторонние или случайность» (в = 0,537).
Сенсорный дефект у подростка ставит его в исключительное положение «особого ребенка», тем самым формируя у него специфичность каузальных атрибуций (табл. 3).
• Так, здоровые и незрячие подростки, в отличие от своих глухих сверстников, отличались интернальностью каузальных атрибуций на всех уровнях оценки (причины, контроля и результата). Это значит, что они чаще себя считали виновниками стрессовой ситуации, способными ее контролировать и ответственными за ее решение. Кроме этого, им также больше было свойственно атрибутировать ответственность посторонним, считая их причиной стресса, способными решать проблему и ответственными за ее результат. Таким образом, мы видим, что у незрячих и здоровых подростков локус каузальных атрибуций не только схож, но и сохраняется на всех уровнях когнитивной оценки. Однако есть и различия — незрячие подростки чаще своих здоровых сверстников причиной стрессовой ситуации все-таки считали членов своей семьи.
• Глухие подростки от своих сверстников отличались тем, что причиной стрессового события и ответственными за его разрешение чаще называли случайность, провидение, судьбу или Бога. Однако у глухих подростков обнаруживается некоторое противоречие в каузальных атрибуциях: несмотря на то что
они, в отличие от своих здоровых сверстников, реже демонстрировали экс-тернальную несемейную атрибуцию в оценке контролируемости стрессора, тем ни менее они чаще ее проявляли в оценке результата, считая, что именно посторонние или обстоятельства решили данную проблему.
На стиль когнитивной оценки подростка повлияли не только его собственные каузальные атрибуции, но и каузальные атрибуции других членов семьи. Так, у подростков предикторами интернальной атрибуции контроля «я сам должен решать проблему» ^ = 0,720) стали его собственная интернальная позиция в оценке причин стресса — «сам виноват» (в = 0,811), усиливаемая такой же интернальной позицией отца (в = 0,198) и экстернальной несемейной атрибуцией ребенка «виноваты посторонние или обстоятельства» (в = 0,192), при невыраженной экстерналь-ной семейной атрибуции отца «виноваты члены семьи» и невыраженной экстер-нальной несемейной атрибуции матери «виноваты посторонние/случайность» (при в = -0,290 и в = -0,139). То есть подросток считает себя ответственным за решение проблемы тогда, когда себя или внешние факторы считает виновными в ней, при условии, что родитель «усиливает» его позицию своей «интернальностью» и не перекладывает ответственность на других членов семьи.
Предикторами экстернальной семейной атрибуции контролируемости у подростков «другие члены семьи должны решать эту проблему» ^ = 0,694) стали те же экстернальные семейные атрибуции причины («виноваты другие члены семьи») у подростков (в = 0,848) и экстернальные несемейные атрибуции («виноваты посторонние) у матерей (в = 0,168), особенно в семьях глухих (в = 0,162). Таким образом, глухота усиливала предсказательную силу этих предикторов. Следовательно, глухие подростки ответственность за решение проблемы «приписывали» другим членам семьи, когда считали их же виновными в ней, особенно когда мать «подкрепляла» его экстернальную позицию, считая внешние факторы источниками стресса.
Регрессионный анализ также подтвердил, что каузальные атрибуции и сенсорный дефект ребенка могут быть в качестве предикторов стрессовых эмоций и ко-пинга у всех членов семьи.
Так, у отцов предикторами использования адекватного копинга стали их ин-тернальные и несемейные каузальные атрибуции в оценке причин стресса ^ = 0,233; в = 0,356 и в = 0,308), их интернальные и несемейные атрибуции в оценке его контролируемости ^ = 0,421; в = 0,356 и в = 0,308), особенно при наличии глухоты у ребенка (в = 0,216). То есть в ситуациях, когда отцы ответственными за стресс и решение проблемы считали себя или посторонних, а не членов семьи, они использовали адекватные копинг-стратегии, особенно в семьях с глухими подростками.
Предикторами переживания тревоги у отцов стали все виды (интернальные, экстернальные семейные и несемейные) каузальных атрибуций жены в оценке причин стресса ^ = 0,522; в = 0,502, в = 0,303, в = 0,206), экстернальная несемейная атрибуция ребенка (в =0,217), и особенно при наличии у него глухоты (в = 0,189). То есть любые каузальные атрибуции жены, внешняя направленность каузальной атрибуции ребенка детерминировали отцовскую тревогу, особенно в семьях глухих.
Фрустрация у отцов также была детерминирована любым локусом атрибуций контролируемости стрессора у матерей ^ = 0,410; в = 0,243; в = 0,180; в = 0,253) и отцовскими экстернальными (семейными и несемейными) атрибуциями контроля (в = 0,192 и в = 0,295).
Влияние же «чужих» каузальных атрибуций на эмоции матери было меньше, чем у их мужей и детей: предикторами материнской фрустрации стали только ее каузальные атрибуции, как в оценке причины, так и контролируемости стрессора. А вот предикторами ее гнева стали оценки ^ = 0,203), когда вину за стресс она атрибутировала себе (в = 0,240) или членам семьи (в = 0,259), а ее муж — «посторонним или случайности» (в = 0,236). Предикторами ее гнева также стали оценки (при R2 = 0,255), когда контроль над стрессором она приписывала себе (в = 0,331) или посторонним (в = 0,350), а ее муж — другим членам семьи (в = 0,193).
Материнской тревоге способствовали ситуации, когда вину и контроль она атрибутировала себе или посторонним (при R2 = 0,291; в = 0,491; в = 0,391 и R2 = 0,355; в = 0,328; в = 0,443 соответственно), а также когда ее муж считал, что другие члены семьи должны были контролировать ситуацию (в = 0,254), особенно в семьях с глухим ребенком (в = 0,180). Следует отметить, что эмоции матерей в большей степени зависели от ее собственных оценок и в некоторой степени от оценок мужа, часто противоположных или, наоборот, усиливающих ее вину, что способствовало переживанию гнева или тревоги. Тогда как стрессовые эмоции отца были зависимы от оценок жены в независимости от того, кого она считала виноватым, и отчасти — от оценок ребенка.
Матери выбирали адекватные стратегии в ситуациях, когда виновными в стрессе считали посторонних или случайность, а их мужья — себя ^ = 0,331; в = 0,431; в = 0,401). В семьях глухих (в = 0,171) при любом локусе контролируемости они использовали адекватный копинг (в = 0,415; в = 0,393; в = 0,232). Это указывает на первичное влияние сенсорного нарушения ребенка на каузальные атрибуции, то есть кого бы они ни считали способным контролировать ситуацию, тем ни менее в семьях глухих матери выбирают более адекватные способы совладания.
Влияние каузальных атрибуций на выбор копинг-стратегии можно обнаружить и у подростков. Слепые подростки ^ = 0,391; в = 0,281) использовали неадекватные копинг-стратегий вне зависимости от того, кого они считали виноватым, т. е. при любом виде каузальных атрибуций в оценке причины стрессора (в = 0,258, в = 0,293, в = 0,307). У подростков предикторами неадекватного копинга ^ = 0,307) стали их интернальная (в = 0,252) и экстернальная несемейная (в = 0,208) атрибуция контролируемости, отцовская экстернальная семейная атрибуция контролируемости (в = 0,235), особенно у слепых (в = 0,336). То есть слепые подростки применяли неадекватный копинг тогда, когда себя или посторонних считали способными контролировать ситуацию и когда отцы считали их способными влиять на стрессор. Но далеко не все ситуации контролируемы, особенно для слепых. Нерелевантность субъективной оценки объективным характеристикам ситуации усиливается сенсорным дефектом и может приводить к неадекватному выбору способа решения проблемы.
На переживание фрустрации у подростков в большей степени повлияли их собственные и отцовские каузальные атрибуции, а на переживание гнева — их собственные и материнские атрибуции. Таким образом, эффект влияния отца и матери на ребенка в стрессовой ситуации различен, что указывает на их разные функциональные позиции.
Таким образом, можно выделить некоторые специфические особенности формирования каузальных атрибуций, а также их влияния на эмоции и копинг в семье.
1. У всех обнаруживается четкая тенденция влияния первичной когнитивной оценки стрессора на последующие оценки его контролируемости и ответственности за решение проблемы: то есть если стрессор изначально атрибутировался ин-тернально или экстернально, то высока вероятность сохранения этого же локуса и в дальнейшем, что крайне важно для выбора копинг-стратегий в дальнейшем.
2. На стиль индивидуальной когнитивной оценки влияют не только собственные каузальные атрибуции индивида, но и каузальные атрибуции других членов семьи, особенно при наличии сенсорного нарушения у ребенка в семье.
3. Наличие у ребенка сенсорного нарушения вносит свои коррективы в формирование когнитивного стиля семьи. Иногда это приводит к функциональным последствиям, а иногда, наоборот, дисфункциональным. В целом адаптивным результатом является формирование у слепых подростков стремления к контролю, подкрепляемого такой же интернальной моделью их родителей, поскольку незрячие люди в силу своего дефекта должны постоянно контролировать ситуацию или среду, которая в любой момент может оказаться для них опасной. Однако это не гарантирует выбор ими адекватного способа решения проблемы.
4. Несмотря на интернальность в оценках причин стресса, матери слепых склонны усиливать ответственность за решение проблемы у других членов семьи (мужа и ребенка). Слепота ребенка становится модератором, усиливающим предсказательную силу влияния материнского интернального локуса контролируемости стрессора на отцовский интернальный локус оценки контролируемости.
5. Каузальные атрибуции всех членов семьи и сенсорный дефект ребенка интерферируют и детерминируют дальнейшие копинг-процессы — характер стрессовых эмоций и копинг в семье. Полученные результаты наглядно демонстрируют преимущества метода систематического наблюдения, который не только выявляет детерминацию когнитивной оценки (каузальных атрибуций) эмоций и копинг-поведения в семье, но и определяет функциональную роль (катализатора или буфера) каждого члена семьи в этом процессе.
6. Наличие сенсорного нарушения у ребенка формирует специфические каузальные атрибуции как у него самого, так и у его родителей, которые необходимо учитывать в психотерапевтической работе с семьей.
Литература
1. Folkman S., Lazarus R. S. Coping, as a mediator of emotion // Journal of Personality and Social Psychology. 1988. Vol. 5. P .466-475.
2. Cohen S. Stress, social support, and disorder // eds H. O. F. Veiel, U. Baumann. The meaning and measurement of social support. Washington DC: Hemisphere, 1992. P. 109-124.
3. Перре М., Бауманн У. Клиническая психология и психотерапия. СПб.: Питер, 2012. С. 204-205; 211; 238-239.
4. Lazarus R. S., Folkman S. Stress, appraisal, and coping. New York: Springer, 1984. 218 p.
5. Perrez M., Reichererts M. Stress, Coping and Health. A Situation-Behavior Approach. Theory, Methods, Applications. Seattle; Toronto; Bern; Gottingen: Hogrefe&Huber Publishers, 1992. 233 p.
6. Miller S. M. Monitoring and blunting: Validation of a questionnaire to assess styles of informationseeking under threat // Journal of Personality and Social Psychology. 1987. Vol. 2. P. 345-353.
7. Heider F. The psychology of interpersonal relations. New York: Wiley, 1958. 322 p.
8. Weiner B., Graham S., Stern P. et al. Using affective cues to infer causal thoughts // Developmental Psychology. 1982. Vol. 18. P. 278-286.
Статья поступила в редакцию 19 декабря 2013 г.
Контактная информация
Михайлова Надежда Федоровна — кандидат психологических наук, доцент; [email protected]; [email protected]
Mikhaylova Nadezhda F. — Candidate of Psychology, Associate Professor; [email protected]; [email protected]
