CC BY
114
МИРОВАЯ, НАЦИОНАЛЬНАЯ И РЕГИОНАЛЬНАЯ ЭКОНОМИКА (WORLD, NATIONAL AND REGIONAL ECONOMY)
Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 18 (347).
Экономика. Вып. 46. С. 41-52.
УДК 330.14.014
ББК 65.011.15
РОЛЬ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОГО КАПИТАЛА В СОВРЕМЕННЫХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ СИСТЕМАХ; АДАПТИВНОСТЬ, ЭФФЕКТИВНОСТЬ, УПРАВЛЕНИЕ ИЗМЕНЕНИЯМИ
Р. М. Нижегородцев
Лаборатория Института проблем управления РАН, Москва, Россия
Т. П. Витушкина
Факультет государственного управления МГУ им. М. В. Ломоносова, Москва, Россия
Обсуждаются вопросы, связанные с категорией интеллектуального капитала, его адаптивностью, эффективностью управления им и его ролью в современных процессах управления изменениями. Ключевым аспектом этих управляемых изменений выступает интеллектуализация производственных процессов, поэтому роль интеллектуального капитала будет неуклонно возрастать.
Ключевые слова: интеллектуальный капитал, адаптивность, эффективность, управление изменениями.
Человеческий капитал и интеллектуальный капитал
Проблема накопления знаний, умений, опыта и навыков людей как реальной составной части национального богатства (а также морального устаревания этих знаний и их использования) до последнего времени не получила надлежащего развития, несмотря на то, что постановка этой проблемы была одной из первоначальных идей классической политической экономии. Столь же далеки от окончательного решения вопросы стоимостной оценки знаний, воплощенных в живом труде работников высокой квалификации.
Рассуждения об уровне зарплаты мало что дают для понимания данной проблемы. Труд — это благо, оцениваемое по доходному принципу: при условии относительно свободных цен на рынке труда он стоит много или мало в зависимости от его ценности для конкретной фирмы, для работодателя, а вовсе не в зависимости от потенциальной способности человека к труду. В случае оплаты труда в соответствии с различными тарифными сетками связь между способностями, трудовыми компетенциями работника и размером его трудового дохода еще более иллюзорна. Поэтому текущий уровень трудового дохода существенно зависит от особенностей применения живого труда в той или иной
фирме, организации, структуре, но не дает представлений о компетенциях и творческих возможностях, заложенных в человеке.
Лишь в предположении о том, что рынок труда является совершенно конкурентным (то есть информация о производительных возможностях работников, их запросах и потребности в них симметрична и полна и при этом распространяется мгновенно и без издержек, а также отсутствуют барьеры входа-выхода и трансакции, связанные со взаимным поиском работодателей и работников), можно рассчитывать на то, что состояние рынка труда может оказаться близким к Парето-оптимальному, и в этом случае каждая единица блага (в данном случае — труда) в конечном счете достанется агенту, который оценивает его наиболее высоко, то есть тому работодателю, чью функцию полезности обладание данной единицей труда увеличит в максимальной степени по сравнению с другими работодателями.
На реальных рынках труда, разумеется, этого не происходит, поэтому существующие на них институциональные барьеры и фильтры должны стать объектами отдельных исследований.
Данная группа проблем нередко с известной долей условности объединяется общим названием — проблема человеческого капитала.
В экономической литературе категория «человеческий капитал» имеет двоякое толкование — широкое и узкое. Первый (более широкий) подход предполагает, что капиталом называется любой актив, обладание которым предоставляет возможность получения дохода. В этом смысле человеческий капитал — это синоним рабочей силы, всей совокупности естественных и общественных сил и способностей человека, обусловливающих его способность к труду. Этот подход размывает качественное различие между рабочей силой и другими видами активов, но он очень популярен среди представителей современного неоклассического синтеза, поскольку позволяет называть человеческим капиталом характеризуемый ими запас потенциального труда отдельного работника или макросистемы в целом взамен неугодной им марксистской категории «рабочая сила».
Второй (более узкий) подход предполагает, что человеческий капитал не включает в себя физические, естественные силы и способности трудящегося индивида, которые изнашиваются и воспроизводятся в трудовых процессах ежедневно подобно оборотному капиталу. Данный подход исходит из того, что человеческий капитал включает в себя только общественные силы и способности индивида: его знания, умения, навыки, а также социальные связи, убеждения, мировоззрение, представления, верования, находящие отражение в способности человека к труду. Согласно этому подходу человеческий капитал по характеру воспроизводства аналогичен вещественному основному капиталу: он не расходуется без остатка в каждом процессе труда и не подлежит ежедневному возобновлению, а имеет свойство накапливаться и в каждый момент образует известный фонд знаний и социальных сил, по частям перенося свою ценность на создаваемый продукт интеллектуального труда.
По мере перехода к эпохе господства информационных технологий приобретает все большее значение важнейшая составная часть рабочей силы — интеллект. При всем разнообразии подходов к трактовке данной категории общефилософская точка зрения заключается в том, что интеллект — это свойство критически мыслящего разума, выражающее его способность к созданию и преумножению информации [1. С. 51].
Подчеркнем, что к интеллекту не относится способность к копированию, дублированию информации или к ее применению в производствен-
ных процессах. Интеллект предполагает способность к созданию информации и к ее фиксации, овеществлению, материализации — в определенной системе знаковых сигналов (например, в текстовой форме — книга, патент, компьютерная программа), в новой технике и технологии.
Никакая техника не могла бы делать легче и успешнее человеческий труд, если бы в основе ее функционирования не лежали определенные законы природы, овеществленные, выраженные в принципах ее работы. Таким образом, в любом средстве труда представлена определенная научно-техническая информация, но она содержится в нем в овеществленном (как говорят философы, в снятом) виде.
С учетом этого факта понятие интеллектуального капитала также имеет две разные трактовки — широкую и узкую. Узкий подход предполагает, что интеллектуальный капитал является характеристикой исключительно самого индивида или группы таковых и включает в себя совокупность мыслительных, креативных, творческих сил и способностей, обусловленных компетенциями, знаниями, умениями, убеждениями и пр.
Широкий подход исходит из того, что в понятие интеллектуального капитала, наряду с когнитивно-творческими силами и способностями человека, включаются также и продукты интеллектуального труда. Разумеется, на каждом этапе развития человеческого общества представления об интеллектуальном труде изменяются. В свое время ткацкий станок Аркрайта был высокоинтеллектуальным продуктом, а сегодня, в начале XXI в., даже токарные станки трудно отнести к числу таковых, поскольку их создание предполагает не производство новой информации, а дублирование уже имеющейся и ее овеществление в определенных образцах техники.
В зависимости от различий подходов к категориям интеллектуального и человеческого капитала в литературе можно встретить различные трактовки соотношения между ними. В случае когда интеллектуальный капитал понимается в широком смысле (то есть включает и сам интеллект, и продукты интеллектуального труда), а человеческий капитал — в узком смысле, соотношение между ними выглядит так, как показано на рис. 1, то есть интеллектуальный капитал включает в себя человеческий капитал. Этот подход очень распространен и встречается, в частности, в работах Л. Эдвинссона, Б. З. Мильнера [2], Н. Ал-Али [3], В. А. Супрун [4].
Рис. 1. Соотношение интеллектуального капитала (широкий подход) и человеческого капитала (узкий подход)
Рис. 2. Соотношение интеллектуального капитала (узкий подход) и человеческого капитала (широкий подход)
Если же, наоборот, в состав человеческого капитала входят, помимо знаний и навыков, еще и физические силы и способности (широкий подход), а к категории интеллектуального капитала применяется узкий подход, они соотносятся так, как показывает рис. 2, то есть интеллектуальный капитал целиком является частью человеческого капитала.
Если же категории интеллектуального и человеческого капитала понимаются в широком смысле (по ряду причин авторы придерживаются именно этой позиции), то соотношение между ними таково, как показано на рис. 3: они не охватывают друг друга, но между ними имеется значительная об-
ласть пересечения, которая и будет в дальнейшем основным предметом нашего внимания.
Выделение категории «интеллектуальный капитал» при широком подходе к ее пониманию оправданно и осмысленно благодаря тому, что она позволяет объединить, охватить закономерности воспроизводства и общественного движения (обращения, распределения, использования) научно-технической информации, овеществленной в различных формах — в современных видах техники и технологии, в высококвалифицированном живом труде, в предметах интеллектуального труда, выступающих продуктами предшествующих процессов труда.
Интеллектуальный капитал
Человеческий капитал
Рис. 3. Соотношение интеллектуального и человеческого капитала при широкой трактовке обеих категорий
Эта научно-техническая информация, принадлежащая к одному и тому же (новейшему) технологическому укладу, безотносительно формы ее овеществления, имеет сходные закономерности создания, накопления, распространения, морального износа и прочих воспроизводственных процессов. Например, если оборудование подверглось существенному моральному износу, столь же быстро устаревает и информация в сознании людей, способных создавать подобную технику и работать на ней. Поэтому, характеризуя общие законы воспроизводства интеллектуального капитала, мы неизбежно приходим к тому, что они определяются не формами его овеществления, а его технологическим содержанием, характером технико-экономической динамики макросистем.
Интеллектуальный капитал стимулирует инновационную деятельность и в то же время испытывает на себе ее обратное воздействие. В связи с этим, характеризуя закономерности формирования интеллектуального капитала, необходимо принимать во внимание логику инновационного развития, в том числе рассматривая модели, отражающие протекание инновационных процессов. Одной из наиболее известных моделей такого рода является модель S-образной (логистической) кривой.
Технико-экономическая динамика представляет собой поступательно-циклический процесс. То есть технологический прогресс, вообще говоря, поступателен и необратим, а экономический рост, тем не менее, цикличен [1]. В связи с этим технико-экономическая динамика на длительных горизонтах развития общества в самом общем виде может быть описана обобщенной логистической кривой (рис. 4), монотонно возрастающей и имеющей множество точек перегиба.
Результаты
Затраты
Рис. 4. Обобщенная логистическая кривая: связь между затратами на информационное производство и его результатом
Рисунок 4 выражает связь между затратами, которые общество расходует на исследования и инновации, и результатами, которые выступают следствием сделанных затрат. При этом на оси абсцисс могут располагаться совокупные затраты, а могут — затраты определенного ресурса (например времени, капитала, труда), выражаемые как в натуральных, так и в стоимостных единицах. Точно так же в качестве результатов можно рассматривать стоимостные и натуральные (то есть технологические) итоги развития определенных видов технологий. Вид кривой от этого не меняется, изменяются лишь пропорции между осями координат.
Рисунок 4 хорошо отражает тот факт, что периоды быстрого морального износа интеллектуального капитала, характеризующиеся резким подъемом, взлетом обобщенной логисты, чередуются с периодами медленного, латентного устаревания информации, в каких бы формах она ни была овеществлена.
Управление интеллектуальным капиталом
в современных экономических системах
Развитие инновационных процессов в экономике, изменение характера отношений между элементами экономической системы, интеллектуализация экономики, трансформация ее структуры и качества актуализируют необходимость разработки концепции управления интеллектуальным капиталом на нескольких экономических уровнях. Комплексный подход к управлению позволяет выявить несколько групп управленческих параметров, неразрывно связанных с управленческими решениями и действиями различного порядка, результатами которых становится конвертация интеллектуального потенциала в интеллектуальный капитал.
На рис. 5 изображена иерархия средств управленческого воздействия в зависимости от объекта управления (каждому экономическому уровню соответствуют свой субъект и несколько объектов управления). Первые три сектора пирамиды отражают воздействия структурно-организационного характера — технология, аллокация ресурсов и характер принятия решений. Эти воздействия оказывают и органы управления конкретного хозяйствующего субъекта, и органы управления партнерских объединений государственных, общественных и коммерческих структур, а также органы государственного управления. Эффективность такого управленческого воз-
Развитие адаптивности Повышение квалификации
Мотивация Создание
коммуникационного пространства
Гибкость совместной деятельности
Усиление комплементарности
Характер принятия решений
Аллокация ресурсов
Технология
Степень индивидуальности
Синергетический эффект
Оптимизация
организационных процедур
Параметр эффективности
Средства управленческого воздействия Рис. 5. Уровни управления интеллектуальным капиталом
действия отражается в создании необходимых условий для приращения интеллектуального капитала — оптимизации организационных процедур.
Вторая группа «этажей» пирамиды иллюстрирует управленческое воздействие, оказываемое также тремя субъектами управления на групповое взаимодействие. Принятие мер по усилению комплементарности, повышение гибкости совместной деятельности и создание коммуникационного пространства обеспечивают синерге-тический эффект, положительно сказывающийся на аккумуляции интеллектуального капитала и его приращении.
Три верхних сектора, изображенные на рис. 5, отвечают за управленческое воздействие, оказываемое тремя типами субъектов управления на индивида. Мотивация, повышение квалификации и адаптивности влияют на степень индивидуализации продукта труда, на уникальность создающихся благ и их инновационность. Согласно М. Кастельсу, индивидуализация труда является одной из ключевых характеристик экономики нового типа [5].
На рис. 5 неслучайно изображена пирамида, на вершине которой расположены средства управ-
ленческого воздействия по повышению адаптивности экономических агентов. Высокая скорость изменений внешней среды, особенно институциональных трансформаций, к которым высокочувствительна современная экономическая система, оказывает значительное влияние на достигаемый результат. Она может служить как способствующим, так и сдерживающим, обесценивающим фактором развития и распространения технологии. Более того, в таких условиях конкурентные преимущества, независимые от адаптивности индивида, группы индивидов, организационной структуры и выраженные в ресурсообеспеченно-сти различного вида, не играют ключевой роли для конкурентоспособности агента. Высокая скорость изменений внешней среды создает условия непредсказуемого выигрыша в конкурентной борьбе. Подобные доводы хорошо иллюстрируются моделью «шахматной игры», в которой участвуют гроссмейстер и второразрядник [6]. Выигрыш в партии зависит не столько от количества интеллектуального капитала у игроков, сколько от способности в условиях ограниченного времени и меняющейся среды принимать наиболее эффективные решения.
Степень адаптивности носителя интеллектуального капитала к управленческим воздействиям и к трансформациям институциональной среды способна сыграть решающую роль в создании и диффузии новых продуктов интеллектуального труда. Первым этапом создания подобных продуктов выступает внешний импульс к интеллектуальной деятельности, воспринятый потенциальным новатором, впоследствии творчески обработанный его сознанием и выраженный, зафиксированный в знаковой форме, в виде готового интеллектуального продукта. Что же касается роли адаптивности в процессах диффузии инноваций, то следует заметить, что не только отдельные фирмы-имитаторы, но и целые макросистемы в некоторые периоды своего развития успешно применяют стратегию «подхватывания» нововведений (catching up).
Отдельной проблемой является тот факт, что принятие решений об изменениях институциональной среды представляет собой поле деятельности одной группы агентов, а основные издержки адаптации к трансформирующейся среде ложатся на плечи других. Например, изменение правил патентования в рамках Европейского Союза (в частности формирование единой патентной системы Евросоюза) затрагивает интересы многих фирм, имеющих прямое отношение к инновационной деятельности, и требует от них определенных изменений в поведении на рынке технологий. «Гроссмейстер», не сумевший вовремя приспособиться к изменениям правил игры, в таких условиях будет проигрывать «второразряднику», более адаптивному к переменам. Сегодня назрели аналогичные решения, касающиеся институциональных изменений в области создания единой системы охраны, защиты и использования интеллектуальной собственности в рамках евразийских интеграционных процессов [7].
Стратегическое управление интеллектуальным капиталом в конечном счете замыкается на принятии решений отдельными индивидами, экономические интересы которых не совпадают с интересами фирм, организаций, структур, в которых они работают (даже в том случае, если они эти структуры возглавляют). Таким образом, конечной целью управляющих воздействий является изменение логики экономического выбора индивидов. Поэтому вершиной пирамиды управления интеллектуальным капиталом выступает уровень индивидуализации, и только это способно обе-
спечить качественное управление процессами создания и распространения инноваций.
Проблема эффективности управления интеллектуальным капиталом
Потребность в управлении интеллектуальным капиталом в условиях множественности субъектов и объектов этого управления предполагает своевременность и актуальность новых постановок проблемы эффективности применяемых управленческих воздействий и решений.
Рассмотренный выше рис. 4 позволяет осмыслить важную составляющую данной группы проблем. Соотношение затрат и результатов дает самое общее представление об эффективности предпринимаемых шагов, о степени их успешности. В основе такого подхода к эффективности лежит показатель ресурсоотдачи, каковым по своей природе является отношение результатов к затратам, при помощи которых он достигается.
В рамках подхода KPI (Key Performance Indicators — ключевые представительные показатели) можно подобрать аналогичные параметры, характеризующие отдачу от разных типов ресурсов и предполагающие разные способы измерения достигаемого результата. Однако это не меняет сути дела: в основе оценки лежит представление о наличии неразрывной связи между объемом затрат (инвестиций) и величиной (уровнем) результатов, к которым эти затраты приводят. Между тем, развитие ряда отраслевых рынков (например финансовых) побуждает усомниться в неразрывности этой связи. Результаты инвестиций здесь зависят скорее не от их объема, а от момента времени, когда они были осуществлены. Факты такого рода предполагают использование свойств синергетического эффекта в качестве показателя, характеризующего эффективность управленческих воздействий (ступени 4-6 на рис. 5).
В связи с этим возникает естественный вопрос: способен ли показатель ресурсоотдачи (или даже целый комплекс показателей такого рода) дать принципиальное представление об эффективности управляемых процессов? Можно ли отождествлять эффективность с ресурсоотдачей?
С точки зрения системного подхода соотношение «результат — затраты» представляет любую систему (предприятие, операцию, проект, регион) в виде модели «черного ящика». Перечисляются входы в систему (ресурсы) и выходы из нее (эф-
фекты), внутреннее строение системы при этом не рассматривается. В теоретическом плане входы системы — это точки приложения влияния (воздействия) внешней среды на систему, а выходы — точки воздействия системы на внешнюю среду. Наиболее сложный этап построения «черного ящика» заключается в том, как выбрать из множества характеристик имеющихся входов и выходов минимально допустимое количество тех представительных параметров, которые достаточно полно описывают целевое назначение объекта. Такое отношение — детерминированное или вероятностное — возможно только в том случае, если поведение системы обладает ограниченным разнообразием, что совершенно не специфично для социально-экономических систем. И поэтому с экономической точки зрения определение эффективности только соотношением «результаты — затраты» имеет ряд недостатков [8].
Во-первых, ресурсоотдача не отражает достаточность и своевременность полученного эффекта для нормального функционирования и развития системы. Соотношение между эффектом и затратами может быть одним и тем же при различных значениях числителя и знаменателя, как справедливо указывают многие эксперты, критикующие данный подход. В частности, применение этого критерия может стимулировать решения, приближающие экономический кризис в обмен на краткосрочную экономическую выгоду [9].
Во-вторых, простое соотношение между эффектом и затратами не содержит информации об источниках, за счет которых возникает (или не возникает) эффективность, поэтому остается непонятным, каким образом ею управлять. Эта мысль вдвойне относится к такой хрупкой и трудноуправляемой категории, как интеллектуальный капитал. Современные эволюционные теории роста вполне справедливо предполагают отсутствие прямой связи между объемами финансирования разработок (затраты) и получаемым эффектом (результаты), так как на современном этапе развития более важными становятся не количественные, а качественные и системные характеристики ресурсов [10].
Важной чертой современного интеллектуального производства становится система неопределенностей, базирующаяся на вероятностном характере достижения технологических результатов. Высокий уровень риска подрывает связь между объемом инвестиций и достигаемым эф-
фектом. Важнейшим элементом этой системы неопределенностей выступает стоимостная неопределенность создания интеллектуальных продуктов, в какой-то мере аналогичная известному принципу неопределенности Вернера Гейзенберга: чем более точно удалось найти координату элементарной частицы, тем менее определенной становится ее скорость, и наоборот, при точном определении импульса неизвестно, в какой точке ограниченного пространства она находится. Точно так же строго очерченный объем затрат, отводимых на исследования и разработки, делает совершенно неопределенными их результаты, и наоборот, при жестко заданном результате (доказательство Большой теоремы Ферма, нахождение лекарства от определенных форм рака и т. д.) становится неопределенным объем инвестиций, которые для этого потребуются [11. С. 22-23].
Неопределенность источников повышения эффективности и причин ее вероятного снижения многократно обсуждалась в экономической литературе. Стаффорд Бир иллюстрирует это следующим образом. В крупном универсальном магазине эффективность работы торговых отделов проверяли по критерию прибыль (эффект) на квадратный метр (затраты ресурсов). Самым успешным в этом плане оказалось кафе-кондитерская. Вытекает ли отсюда, что другим отделам (менее эффективным в соответствии с данным критерием) необходимо потесниться ради увеличения совокупной эффективности? В условиях совершенной конкуренции (то есть, в частности, отсутствия барьеров входа на пути перелива ресурсов) кафе-кондитерская должна расширяться за счет других отделов до тех пор, пока ее удельная выручка не упадет до уровня удельной выручки других агентов, арендующих площади в том же торговом центре. Разумеется, в процессе вытеснения «менее эффективных» торговых точек кафе будет терять клиентов, пришедших в торговый центр за покупками, а не исключительно ради посещения этого кафе. Проведенное рассуждение о переливе ресурсов (в данном случае - занимаемой площади) между агентами справедливо при условии, что все агенты, участвующие в этом процессе, руководствуются одним и тем же критерием эффективности — прибылью, приходящейся на квадратный метр площади.
Заметим, что многие исследователи (эксперты), придерживающиеся определенного представления о критериях эффективности, называют
поведение, ориентированное на их максимизацию, рациональным, а другие типы поведения — иррациональными. Представляется, что коренная ошибка здесь заключается даже не в поклонении (idolization) определенному типу представлений или критериев, а в предположении о том, что разным агентам должна быть свойственна одна и та же точка зрения на критерии оптимального поведения.
В-третьих, применение критерия ресурсоем-кости предполагает хотя бы теоретическую возможность точной количественной оценки как затрат, так и результатов, что не всегда имеет место на практике. Возникает прежде всего задача идентификации этих затрат и результатов. В каждом конкретном случае необходимо определиться, в чем именно выражаются результаты и что понимается под затратами. Следующая проблема — как их сосчитать. На процессы функционирования экономических систем воздействуют коэффициенты полезного действия технических устройств, функциональная согласованность социальных групп, уровень использования дефицитных ресурсов (степень их вовлечения в хозяйственный оборот) и многие другие аспекты эффективности. Причем ресурсы задействуют-ся в одни промежутки времени и в определенной технологической последовательности, а эффекты проявляются в другие промежутки времени, не всегда прогнозируемые по длительности и порядку проявления. В частности, можно привести многочисленные примеры нарушения экологического равновесия в промышленных районах, вполне успешных с точки зрения критерия среднедушевого валового регионального продукта.
Отдельная проблема — это сопоставление единиц измерения затрат и результатов, особенно в случаях, когда стоимостное измерение затруднено, а других измерителей, кроме стоимостных, не существует: например, в случае экономической оценки нематериальных активов, что весьма актуально в задачах управления интеллектуальным капиталом в широком смысле этой категории. Здесь же можно отметить проблему расчета эффективности «значительных хозяйственных мероприятий», то есть таких, которые могут нарушить равновесие на рынках сырья и готовой продукции, что делает некорректным расчеты в текущих ценах [12. С. 60], хотя и применение приведенных («сопоставимых») цен по отношению к прогнозируемым будущим периодам времени вызывает ничуть не меньше вопросов.
Подтверждением несовершенства анализируемого нами критерия «ресурсной» эффективности может быть мнение Клода Менара, который, исследуя множество критериев успеха фирмы и измеряемых при этом факторов, отмечает, что современная экономическая наука уже отклонилась от традиционного, внешне столь простого критерия максимизации выпуска при минимизации затрат [13. С. 128-134]. В соответствии с этим подходом должны быть равно эффективны два производства с одинаковой ресурсоемкостью единицы продукции, даже если одно из них выпускает большие объемы продукции на современном оборудовании с использованием высокооплачиваемых сотрудников, а второе выпускает меньшие объемы продукции, но без затрат на модернизацию (соответственно меньшие амортизационные отчисления) и при низкой оплате труда малоквалифицированных работников.
Несостоятельность принципа «ресурсной» эффективности подтверждается в условиях кризисных ситуаций. Сокращение трудовых ресурсов как минимизация затрат организации далеко не всегда служит эффективным антикризисным решением. Такое действие имеет положительный для организации эффект в краткосрочном периоде, однако при рассмотрении кризиса как одного из этапов жизненного цикла его эффект чреват негативными последствиями, продлевающими и углубляющими период рецессии. Неразумное сокращение персонала впоследствии оборачивается дефицитом работников, способных организовать инновационные процессы, стимулирующие преодоление рецессии, и активно участвовать в них. Этот факт можно рассматривать как очередную иллюстрацию противоречия между краткосрочными и долгосрочными интересами хозяйственных агентов.
Таким образом, необходимо признать, что «единственно верного» решения проблемы критериев эффективности, которое было бы пригодно для любых экономических систем на каждом участке их динамической траектории, не существует. Современная экономическая наука вообще характеризуется множественностью так называемых правильных ответов на поставленные вопросы. В случае с критериями эффективности также необходим учет различных подходов и концепций. Интегрируя различные аспекты системной эффективности, приходим к следующему.
Эффективность любого действия, предпринимаемого агентом, складывается по меньшей мере
из трех составных частей, по которым она может быть оценена:
1) точность (целевая эффективность) как степень соответствия полученных результатов изначально поставленным целям;
2) ресурсоотдача (ресурсная эффективность) как отношение достигнутого эффекта к затраченным на его достижение ресурсам всех видов: к затратам труда, времени, материально-технических, энергетических, информационных, финансовых; отдельная (и очень важная) составляющая ресурсоотдачи — это так называемая оперативность, то есть эффект, достигаемый в единицу времени;
3) результативность (условная эффективность) как соотношение между итоговыми фактическими значениями целевых параметров и прогнозными значениями тех же параметров, которые наблюдались бы в отсутствии предпринятых действий.
Каждый из представленных трех подходов в отдельности обладает целым рядом недостатков, так же, как, впрочем, и достоинств. Подход № 1, связанный с точностью, характерен для управленческой науки и хорош в тех случаях, когда изначально поставленная цель имеет количественное выражение, а результат подлежит сопоставимой количественной оценке. Например, стоит задача за пять лет снизить количество аварий на автомагистрали на 10 %. Прошло пять лет, измерили количество дорожно-транспортных происшествий и знаем, в какой степени удалось достичь поставленной цели.
Подход № 2, связанный с ресурсоемкостью, тра-диционен для современной экономической науки и почти незаменим в тех случаях, когда проводится определенная кампания под тем или иным лозунгом, имеющим «качественный» характер: углубить, расширить, усовершенствовать и т. п. При этом есть возможность постоянно соизмерять эффект от принимаемых мер с издержками на его достижение. Когда становится очевидным факт убывающей отдачи, можно вовремя остановиться, прервать соответствующую кампанию и сказать, что в рамках данной парадигмы мы исчерпали возможности для развития, далее будем решать ту же задачу по-другому, либо тем же способом, но позже, когда возникнут условия, повышающие ресурсную отдачу принимаемых мер.
Подход № 3, связанный с результативностью, свойствен для задач прогнозирования. Его основной недостаток — наличие сослагательного
наклонения: необходимость обсуждать вопрос о том, каким было бы развитие системы в отсутствие принимаемых мер. Экономисты нередко с пренебрежением относятся к данному подходу, впрочем, не имея на это разумных оснований. Когда мы употребляем категории «упущенная выгода», «альтернативная стоимость», «вмененные издержки» и пр., мы также неявно опираемся на сослагательное наклонение, вползающее в рассуждения экономистов «с черного хода».
Такой подход хорош в тех случаях, когда есть возможность отделить результат принятых мер от траектории развития самой системы в отсутствие управляющих воздействий. Одна из важнейших проблем здесь заключается в том, что любые воздействия приносят результат лишь с определенным лагом, так что оценка эффекта требует ясного понимания горизонтов, на которых этот эффект способен проявиться. В управлении интеллектуальным капиталом трудности такого рода возникают на каждом шагу. В частности, если мы выстраиваем или реформируем систему высшего образования, то неразумно ожидать, что эффект от этого реформирования проявится уже в текущем году. Любая система (в том числе любая управляемая система) обладает определенной инертностью, и ее траектория зависит не только от управляющих мер, но и от предшествующего пути, пройденного этой системой (проблема path dependency).
Понятие эффективности в некоторых случаях должно включать в себя определенные моменты устойчивости и безопасности сложных систем, не ограничиваясь представлением о том, что система должна достигать определенных целей с минимально возможными затратами. В той части, которая касается устойчивости к внешним воздействиям, а также к нарастанию энтропии, выступающей следствием собственной жизнедеятельности данной системы, существует множество разных подходов.
Роль интеллектуального капитала в управлении изменениями
В современных условиях интеллектуализации производственных процессов управление интеллектуальным капиталом является ключевым аспектом, позволяющим спланировать и реализовать управление изменениями.
Поскольку изменения касаются трех взаимосвязанных элементов (технологии — люди — институты), то и управление изменениями предполагает
управление технологической основой производства, человеческим капиталом и системой рутин, предопределяющих поведение и действия управляемых систем, независимо от того, имеют ли они микро- или макроэкономическую природу (рис. 6).
Управление технологиями предполагает необходимость управления ресурсами, в том числе их аллокацией, логистикой (доставкой и распределением) и инжинирингом (то есть преобразованием и возможным замещением ресурсов). Кроме того, управление технологиями включает в себя управление инновациями — позитивными изменениями в технике и технологии производства, что предполагает также и необходимость управления технологическим регрессом. Наконец, управление технологиями содержит в качестве неотъемлемого элемента управление знаниями, как в части формирования информационной среды, содержащей эти знания, так и в части ее наполнения формализованным знанием, а также развития этой среды, выходящего на процессы обучения, то есть преумножения и использования неформа-
лизованного знания, не умещающегося в создаваемые базы данных.
Управление человеческим капиталом начинается с управления знаниями, затем предполагает управление компетенциями (обучение — практический опыт — стимулы) и завершается управлением мотивацией, включающим в себя правильную триаду: стимулы — ценности — организационная культура.
Наконец, управление институтами (рутинами) начинается с управления мотивацией, достигает кульминационного расцвета в задачах управления организациями и завершается управлением принятием решений — как организационным поведением, в условиях которого они принимаются, так и их разработкой, реализацией и обратной связью, проверяющей итоги их исполнения.
Возвращаясь к различию в широкой и узкой трактовке интеллектуального капитала (см. первую часть данной статьи), заметим, что интеллектуальный капитал в узком смысле данной категории охватывает «ячейки» между становлением информационной среды и стимулами
Управление изменениями
Управление ресурсами
I I
Управление Управление Управление Управление Управление
1 1 ь-ттртри- 1 1
инновациями
мотивацией организацией
Управление принятием решений
Рис. 6. Управление изменениями: анализ и синтез
включительно, а в широком смысле — начинается с инжиниринга и завершается формированием организационной культуры, охватывая, тем самым, значительную часть процесса управления изменениями. Комплексный подход к изучению и применению интеллектуального капитала (в широком понимании данной категории) предполагает управление всеми входящими в него элементами, и эта множественность объектов управления требует применения разнообразных подходов и инструментов.
Предлагаемые подходы обогащают современные представления об инструментах стратегического менеджмента, используемых в управлении интеллектуальным капиталом. С учетом актуальности данной группы проблем следует признать недостаточную степень ее разработанности как в теоретических (и даже категориальных) аспектах, так и в инструментальных средствах управления, применяемых ради обретения устойчивости в неустойчивом мире современной хозяйственной реальности.
Список литературы
1. Нижегородцев, Р. M. Информационная экономика : в 3 кн. Кн. 1. Информационная Вселенная: Информационные основы экономического роста / Р. M. Нижегородцев. M. ; Кострома, 2002.
2. Управление знаниями в инновационной экономике : учебник / под ред. Б. З. Mильнера. M. : Экономика, 2009.
3. Al-Ali, N. Comprehensive Intellectual Capital Management: Step-by-Step / N. Al-Ali. John Wiley & Sons, Inc, 2003.
4. Супрун, В. А. Интеллектуальный капитал: Главный фактор конкурентоспособности экономики в XXI веке / В. А. Супрун. Изд. 2-е. M. : Либроком, 2010.
5. Кастельс, M. Информационная эпоха: экономика, общество и культура [Электронный ресурс] / M. Кастельс. URL: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Polit/kastel/index.php
6. Сухарев, О. С. Институциональные измерения и благосостояние агентов-игроков: пример отрицательного отбора / О. С. Сухарев // Институциональные аспекты инновационных сдвигов : материалы Одиннадцатых Друкеровских чтений / под ред. Р. M. Нижегородцева. M. ; Новочеркасск : ЮРГТУ (НПИ), 2011. С. 73-84.
7. Концепция создания Единой системы охраны, защиты и использования интеллектуальной собственности в Таможенном союзе и Едином экономическом пространстве : науч. докл. [Электронный ресурс] / под ред. Ю. В. Яковца. M. : Ин-т экон. стратегий, 2014. URL: www.eurasiancommission.org/ru/ act/finpol/dobd/intelsobs/Documents/Концепция ИС (брошюра).pdf
8. Гонтарева, И. В. Системная эффективность предприятия: сущность, факторы, структура / И. В. Гон-тарева, Р. M. Нижегородцев. M. ; Киров : ВСЭИ, 2012.
9. Устойчивое экономическое развитие в условиях глобализации и экономики знаний: концептуальные основы теории и практики управления / под ред. В. В. Попкова. M. : Экономика, 2007.
10. Лукичева, Л. И. Управление интеллектуальным капиталом : учеб. пособие / Л. И. Лукичева. M. : Омега-Л, 2007.
11. Нижегородцев, Р. M. Информационная экономика : в 3 кн. Кн. 2. Управление беспорядком: Экономические основы производства и обращения информации / Р. M. Нижегородцев. M. ; Кострома, 2002.
12. Тамбовцев, В. Л. Теория институциональных изменений : учеб. пособие / В. Л. Тамбовцев. M. : ИНФРА-M, 2009.
13. Mенар, К. Экономика организаций : пер. с фр. / К. Mенар. M. : ИНФРА-M, 1996.
Сведения об авторах
Нижегородцев Роберт Михайлович — заведующий лабораторией Института проблем управления РАН, Ыосква, Россия. bell44@rambler.ru
Витушкина Татьяна Павловна — аспирант факультета государственного управления MГУ им. M. В. Ломоносова, Ыосква, Россия. t.vitushkina@yandex.ru
Bulletin of Chelyabinsk State University. 2014. № 18 (347). Economy. Issue. 46. P. 41-52.
THE ROLE OF INTELLECTUAL CAPITAL IN CONTEMPORARY ECONOMIC SYSTEMS: ADAPTABILITY, EFFICIENCY, CHANGE MANAGEMENT
R. M. Nizhegorodtsev
Head of laboratory of the Institute of control Sciences RAS, Moscow, Russia. bell44@rambler. ru
T. P. Vitushkina
Graduate school of public administration of Moscow state University. M. C. Lomonosov, Moscow, Russia. t.vitushkina@yandex.ru
The paper discusses some problems connected to a category of intellectual capital, its adaptability, efficiency
of control over it, and its role in contemporary change management. The pith of controllable changes is the
intellectualization of production, so, the importance of intellectual capital should grow steadily.
Keywords: intellectual capital, adaptability, efficiency, change management.
References
1. Nizhegorodcev, R. M. Informacionnaya ekonomika [The information economy]: v 3 kn. Kn. 1. Informa-cionnaya Vselennaya: Informacionnye osnovy ekonomicheskogo rosta [The universe of information: the Information base for economic growth] / R. M. Nizhegorodcev. M. ; Kostroma, 2002.
2. Upravlenie znaniyami v innovacionnoy ekonomike [Knowledge management in the innovation economy] : uchebnik / pod red. B. Z. Mil'nera. M. : Ekonomika, 2009.
3. Al-Ali, N. Comprehensive Intellectual Capital Management: Step-by-Step / N. Al-Ali. John Wiley & Sons, Inc, 2003.
4. Suprun, V. A. Intellektual'niy kapital: Glavniy faktor konkurentosposobnosti ekonomiki v XXI veke [Intellectual capital: the Main factor of competitiveness of the economy in the XXI century] / V. A. Suprun. Izd. 2-e. M. : Librokom, 2010.
5. Kastel's, M. Informacionnaya epoha: ekonomika, obschestvo i kul'tura [The information age: economy, society and culture] [Elektronniy resurs] / M. Kastel's. URL: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Polit/kas-tel/index.php
6. Suharev, O. S. Institucional'nye izmereniya i blagosostoyanie agentov-igrokov: primer otritsatel'nogo ot-bora [The institutional dimension and the welfare of agents-players: an example of negative selection] / O. S. Suharev // Institucional'nye aspekty innovacionnyh sdvigov: Materialy Odinnadtsatyh Drukerovskih chteniy / pod red. R. M. Nizhegorodceva. M. ; Novocherkassk : YuRGTU (NPI), 2011. S. 73-84.
7. Koncepciya sozdaniya Edinoy sistemy ohrany, zaschity i ispol'zovaniya intellektual'noy sobstvennosti v Tamozhennom soyuze i Edinom ekonomicheskom prostranstve [The concept of a Unified system of protection and use of intellectual property in the Customs Union and Common economic space] : nauch. dokl. [Elektronniy resurs] / pod red. Yu. V. Yakovtsa. M. : In-t ekon. strategiy, 2014. URL: www.eurasiancommission.org/ru/ act/finpol/dobd/intelsobs/Documents/Koncepciya IS (broshyura).pdf
8. Gontareva, I. V. Sistemnaya effektivnost' predpriyatiya: suschnost', faktory, struktura [System efficiency: the nature, the factors that structure] / I. V. Gontareva, R. M. Nizhegorodcev. M. ; Kirov : VSEI, 2012.
9. Ustoichivoe ekonomicheskoe razvitie v usloviyah globalizacii i ekonomiki znaniy: konceptual'nye osnovy teorii i praktiki upravleniya [Sustainable economic development in the context of globalization and the knowledge economy: conceptual foundations of the theory and practice of management] / pod red. V. V. Popkova. M. : Ekonomika, 2007.
10. Lukicheva, L. I. Upravlenie intellektual'nym kapitalom [Management of intellectual capital] : ucheb. posobie / L. I. Lukicheva. M. : Omega-L, 2007.
11. Nizhegorodcev, R. M. Informacionnaya ekonomika [The information economy] : v 3 kn. Kn. 2. Upravlenie besporyadkom: Ekonomicheskie osnovy proizvodstva i obrascheniya informacii [Managing disorder: the Economic foundations of the production and circulation of information] / R. M. Nizhegorodcev. M. ; Kostroma, 2002.
12. Tambovcev, V. L. Teoriya institucional'nyh izmeneniy [The theory of institutional change] : ucheb. posobie / V. L. Tambovcev. M. : INFRA-M, 2009.
13. Menar, K. Ekonomika organizatsiy [Economy organizations] : per. s fr. / K. Menar. M. : INFRA-M, 1996.
