CC BY
25
ТРАДИЦИИ СТАРООБРЯДЧЕСТВА В ВЯТСКОМ КРАЕ
Е.И. Титова
РОЛЬ И ЗНАЧЕНИЕ ЖЕНСКОГО ФАКТОРА В ВОСПИТАНИИ ДЕТЕЙ В СРЕДЕ СТАРООБРЯДЧЕСТВА ВЯТСКОГО РЕГИОНА В XIX ВЕКЕ
Показаны значение женского фактора в противостоянии властям за сохранение старообрядчества, роль женщины в среде старообрядчества Вятского региона в XIX в., а также в быту и воспитании детей.
Ключевые слова: XIX век, воспитание, Вятский регион, дети, женщина, старообрядчество.
Известно, что обыденное имеет в старообрядчестве знаковый статус, выступает в качестве маркеров конфессиональной группы, следствием самоидентификации ее членов. Существует целый свод правил, призванных оградить старообрядцев от «неправильных» поступков и нежелательных ситуаций, удержать их в рамках учения. Если выработка социальных норм была делом общинным, то закрепление их в сознании индивида было связано, прежде всего, с семьей [4, с. 140]. Именно через семью ребенок должен был получать основы старообрядческого мировоззрения, философии и образа жизни.
Титова Елена Ивановна - лаборант-исследователь научно-исследовательской лаборатории «Этнокультурные процессы в Вятско-Камском регионе» ВГГУ и УИИЯЛ УрО РАН, кандидат исторических наук.
Важную роль в этом вопросе в старообрядческой среде уделялась женщине.
В Вятской губернии, в отличие от центральных и восточных регионов, не сложилось крупных культурных старообрядческих центров, которые стали бы залогом существования особой сети школ для обучения детей. Переселявшиеся сюда старообрядцы несли свои знания с собой и, обосновавшись, могли передавать его из поколения в поколение лишь внутри общины и семьи. Важен и тот факт, что преобладающими в среде вятских старообрядцев были беспоповцы, известные большей замкнутостью и религиозной строгостью. В отличие от западных регионов страны школы даже по правилам 1836 г. не могли быть открыты в Вятской губернии из-за изначально пристальной борьбы со старообрядцами представителей официального православия. Домашние школы для вятских старообрядцев в рассматриваемый период были основным и важным средством образования.
Инспектор народных училищ Нолинского уезда Вятской губернии в донесении от 28 февраля 1904 г. отметил, что тайные старообрядческие домашние школы существовали почти во всех крупных деревнях, населенных староверами, особенно в Мальканской и Нем-ской волости. Например, в деревне Власовской Мальканской волости действовала школа в доме Епистимии Логиновой. Инспектор выделил два типа нелегальных школ староверов. В одних детей учили «только механизму славянского чтения... буквосочетательным методом»; обучение письму не предполагалось. В других школах детей готовили к проведению общественных богослужений и с этой целью учили пению с голоса и по нотам (крюковым), беглому чтению по славянским книгам, знакомили со старообрядческим уставом. Часто староверы обучались грамоте у так называемых «раскольнических девиц», отказавшихся от супружеской жизни и именовавшихся «келейными». Это были грамотные наставницы, пользовавшиеся большим уважением среди старообрядцев [10, с. 21]. Женщины в среде вятских старообрядцев были важными носителями знаний и информации.
Особенность позиции женщины в условиях противостояния и защиты веры говорит следующий документ 1848-1850 гг.: «села Колковского священник Емельянов всемерно старался обратить в православие и присоединить к Святой Церкви крестьянина Под-рельской волости Елисея Двинина и малолетних детей его. Но они остаются непреклонными относительно же воспитания детей в правилах христианской веры и поручения их благонадежным по вере нравственности лицам доверить согласия никогда не изъявляли и не изъявляют... Находясь с давних пор в расколе (Елисей Двинин) был уже осужден за это положением комитета Гл. министров и наказан тюремным заключением по сей причине не желаем оставить секту эту запрещая детям своим ходить в церковь и исполнять христианские обязанности от него не делаются. Рожденные от него дети сын Иван 1,5 года крещен в церкви села Колковского, дочери Афросинья 19, Ирина 6, сыновья Платон 15, Александр 11 и Василий 9 лет которые равно и мать их Федосья сказали, что они содержат раскол по внушению покойного их деда прикаже навек делаться ей вопросы отбывала молчанием свойственном детству ея и от исполнения христианских обязанностей решительно отреклись. Мать коих в следствие отозвалась, что она посылать к церкви божией их не будет.» [2, л. 4]. Далее в деле говорится: «Елисей Двинин отпал от православия в раскол в недавних годах будучи венчан по православию, прижитых детей своих крестил по православию же, но воспитание им давал по раскольнической» [2, л. 5]. Анализ документа позволяет утверждать, что в патриархальной старообрядческой семье женщина, на равнее с мужчиной, сохраняла веру. Женщина, как хранительница домашнего очага имела большое воздействие на детей. Дети, воспитанные в старообрядчестве, не смотря на возраст, уже имели стойкое представление о вере и иммунитет на внешнее воздействие.
В деле о купеческой дочери: «.после смерти Сарапульского 3-й гильдии купца Алексея Прокопоевича состоящего в православии над малолетнею его дочерью Сарапульским сиротским судом
1844 года учреждены попечителями и опекунами Сарапульские купчихи состоящие издревле в расколе беспоповской секты Домна и Анна Павловны Московичовы... она от православной церкви совершенно удалена, у исповеди и Святого причастия не бывает, не только это но даже и сообщение с людьми православного исповедания от них Московичовых ей воспрещается» [1, л. 3]. В ходе дела было выяснено, что «дочь Прокопьева Анфиса значится в 1852 году записанною в раскольничьих регистрах. по сказкам в номере 1 сделана отметка в 4 графе Алексей Васильевич Прокопьев умер в 1835 году, а в графе женского пола дочь Алексея Прокопьева Анфиса будучи православного отца показана в числе раскольников с бабкой Марфой Павловой 10 лет, а из метрической справки видно, что Прокопьев умер не в 1835, а в 1844 году 15 ноября, следовательно дочь Прокопьева отдана на воспитание в раскол в противоречивость закону». В результате 3 февраля 1853 года было вынесено решение «считать ея раскольницею» [1, Л. 12]. Анализ данного документа показывает пример стойкости борьбы женщины за свою веру и преемницу. Интересно, что наиболее влиятельные староверы настаивали на положительных решениях судов.
Важно подчеркнуть, что старообрядцы могли выдать замуж дочь за представителя официального православия, но ни в коем случае не наоборот. Объяснялось это тем, что «женщина домашнее хозяйство ведет, посты блюдет» [4]. Так, женщине отводилась важная роль передачи и сохранения веры. Когда в 1860-е гг. в Вятской губернии были замечены массовые уклонения в «раскол», «на увещании миссионера и приходских священников в 1897 году было 14 семейств». Из «увещаемых» оставить заблуждения и возвращения в православия никто не пожелал. Как писал миссионер: «на возвращение в православие сыновей надежды, кажется, нет никакой - поженились на ярых раскольницах» [3, л. 2].
О роли матери в семье старообрядцев говорит и следующий пример. Когда миссионер Павел Цвейгов спрашивал «старушку-раскольницу» почему она не может оставить староверие, то услышал
такой ответ: «нет, батюшка, мать моя не благословляла меня ходить в церковь, а мать для меня все, она для меня земной бог! .Я боюсь проклятья матери, она грозила проклясть меня, если я пойду в церковь» [11, с. 673]. Отношение к родителям, которое было заложено с детства, матерью даже после смерти не позволяло нарушать заветы. Женщины имели большое значение в староверии. На женщину в семье возлагалась большая роль в воспитании детей, поэтому девочек воспитывали с особым трепетом.
Так, для девочки было стыдно не уметь обеспечить семью элементарными вещами: тканым бельем, полотенцами, скатертями с вышивкой и так далее. Как вспоминает информант, «после замужества мужику надо идти в баню, а свекровка ему белье не выдает и говорит: ты мужу припасла белье, нет?» [4]. «С детства заставляли прясть, чтобы умела вязать, вышивать, ткать, а мальчиков ремеслу, упряжь, сани, телеги делали» [5]. Староверы ради сохранения своей веры старались как можно меньше контактировать с окружающим миром. Способность самих себя обеспечивать элементарными вещами позволяла избегать их покупки, зависимости от «мирского». Большая роль в этом вопросе доставалась женщине.
Кроме того, нечеткое исполнение правил, даже в мелочах строго наказывалось родителями. Так, «одела кофту вместо сарафана и рубашки дома - пороли», - вспоминает старожилка» [6]. «Без чехлушки и без пояса мужика кормить не положено - грех» [9]. Строгость в мелочах во многом и способствовала их сохранению и объяснялась так же важной функцией, возложенной на женщину как носительницу веры.
Позиция женщины в воспитании детей облегчалась в Вятской губернии большими патриархальными семьями. Дети, главные продолжатели старообрядческой культуры, воспринимались с радостью, главной задачей семьи было само воспроизводство следующего поколения и их воспитание. Интересно, что, например, в промышленных центрах страны женщины-старообрядки рожали детей без опасения, что некому будет приглядывать за ними, пока они на работе. Своих
младенцев они отправляли в родные скиты, где молодое поколение принимали с радостью. «Странники» да и федосеевцы с большим удовольствием брали не только своих детей под опеку.
Еще с XVII в. у старообрядцев появились первые ясли и детские сады, где дети могли оставаться до повзросления, где их обучали грамоте, кормили, обували и одевали. Они стали прообразом советской политики детского воспитания. Первые детские заведения обустраивались в лесных землянках. В XIX в. старообрядческие сиротские дома появились в селах и городах. Их воспитанники были более образованными, чем сверстники из православных рабочих семей. Нерегистрируемые, бессемейные, бездетные, трудолюбивые по идейным соображениям и не требовавшие больших зарплат, они были той рабочей силой, в которой нуждалась нарождавшаяся крупная промышленность [13, с. 80]. В Вятском регионе крестьяне-старообрядцы восполняли отсутствие таких детских садов большими патриархальными семьями, где всегда было, кому водиться с маленькими детьми.
Кроме того, в семьях почитались восприемники. Их называли крестными, а родителей окрещенных детей - кумовьями. Покумившиеся семьи оказывали взаимопомощь, не допускали ссоры. Духовное родство обязывало крестных воспитывать крестников, если они оставались без родителей [12, с. 106]. Как вспоминает старожилка, в среде вятских староверов «кресна та же мать была. кресна больше заботится, покупает подарки и даже балует» [7]. Важная роль женщины в сохранении и передаче веры защищалась системой воспроизводства и передачи культуры новому поколению.
Такие образом, в XIX в. в среде вятских старообрядцев отчетливо прослеживается особая роль женщины в воспроизводстве и передаче своей культуры новому поколению. Женщины в среде вятских старообрядцев были важными носителями знаний и информации, за что имели большое уважение в своей среде. Они являлись активными участницами в борьбе с властями за сохранение веры. Женщина, как хранительница домашнего очага имела большое
воздействие на детей, была примером в быту. С малого возраста впитывая основы староверской культуры, женщина становилась сама строгой хранительницей всех малейших проявлений старообрядчества. Так происходило воспроизводство культуры, и женщина занимала в этом процессе знаковую важную роль.
Источники и литература
1. Государственный архив Кировской области (ГАКО). Фонд по третьему столу Канцелярии Вятского Гражданского губернаторства с 1796-1917 гг. Ф. 582. - Оп. 85. - Ед. хр. 99.
2. ГАКО. Фонд по третьему столу Канцелярии Вятского Гражданского губернаторства с 1796-1917 гг. Ф. 582. - Оп. 14а. - Ед.хр. 72.
3. ГАКО. Фонд Вятского комитета православного миссионерского общества г. Вятка с 1870-1918 гг. Ф. 811 - Оп. 1. - Ед. хр. 515.
4. Данилко Е.С. Старообрядчество на Южном Урале: очерки истории и традиционной культуры. - Уфа: Гилем, 2002. - 225 с.
5. ИБЭ. 2002, Загвоздкина А.Ф., 1938 г.р., с. Шурма.
6. ИБЭ. 2007, Ефросинья, 1937 г.р., д. Шихали.
7. ИБЭ. 2004, Злобина мария Васильена, 1932 г.р. Борисовцы.
8. ИБЭ. 2008, Заболотских Евдокия Липатьевна, 1929 г. р. Шихали.
9. ИБЭ. 2002, Загвоздкина А.Ф., 1938 г.р., с. Шурма
10. Машковцева В.В. Конфессиональная политика государства по отношению к старообрядцам во второй половине XIX - начале XX века (на материалах Вятской губернии). - Киров: ВятГГУ, 2006. - 140 с.
11. Цвейтов П. Неразумное веление матери // Вятские епархиальные ведомости (неофициальная часть). - 1903. - № 15. - С. 673.
12. Чагин Г.Н. Семья у русских старообрядцев Верхокамья: традиции и новации в XX - начале XXI вв. // Старообрядчество Сибири и дальнего Востока. История и современность. Местные традиции. Русские и зарубежные связи: Мат-лы четвертой междунар. науч. конф. - Владивосток, 2004. - С. 106-110.
13. Шахназаров О.Л. Старообрядчество и большевизм // Вопросы истории. - 2002. - № 4. - С. 72-97.
