CC BY
196
УДК 820.091-31
И.В. Егорова
РОЛЬ И СПЕЦИФИКА ВСТАВНЫХ НОВЕЛЛ В «ЗАПИСКАХ ПИКВИКСКОГО КЛУБА» ЧАРЛЬЗА
ДИККЕНСА
Статья посвящена роли семи вставных новелл в структуре первого ромша Диккенса. Предпринимаетсягопытка рассмотреть их как лотическгобосгованноегаление^ не побочныйэффект смены форм. Определяется ряд факторов (как литературных, так и внелитературных), сделавших появление вставных новелл закономерными.
The article focuseson the role of sevenshort storiesinsertedinto the compositioratructureof Ch. Dickens'first novel.An attemptis madeto consider the insertedshort stories as a logicallyrelevantphenomenonjnd not as a certain side effect of a change of the genre. A number orfbteth literary and extra-literaryones), which made the presence of inserted short stories appropriate, are defined.
«Посмертные записки Пиквикского клуба» — некий парадокс английской литературы. С одной стороны, огромный успех у публики, сопровождающийся чуть ли ни массовой истерией — явление само по себе необычное, ведь первые литературные опыты начинающих авторов редко бывают удачными. С другой стороны, трудно спорить со сложившимся в критике утверждением о том, что «Пиквик» — самый слабый роман Диккенса. К моменту его публикации Диккенсу было всего лишь 24 года, и для создания полноценного романа он не имел еще ни литературного, ни жизненного опыта. В вину роману можно поставить практически все — и отсутствие логически последовательной характеристики героев, и огрехи композиции, и невразумительную сюжетную составляющую.
Мы уже упомянули о необычайной популярности «Пиквика» у современников. Интересным, однако, представляется тот факт, что для современного читателя «Пиквик» является наиболее скучным из всех романов Диккенса. Там нет ни столь привычной для Диккенса детективной составляющей, ни убедительных романтических отношений, хваленый юмор представляется по большей части привязанным к конкретному месту и времени, а кроме того, есть еще и дополнительный раздражающий фактор — семь вставных новелл, которые замедляют и без того вялотекущее (особенно в первых двенадцати главах) неровное и отрывистое повествование. В рамках данной статьи мы как раз хотели бы остановиться на роли этих вставных эпизодов в «Записках Пиквикского клуба».
Читатель того времени в силу сложившейся литературной традиции гораздо более терпимо относился к вставным новеллам, или «рассказам в рассказе», и современная Диккенсу критика восприняла их наличие в романе как должное. Достаточно в этой связи вспомнить хотя бы образец готической классики — роман Чарльза Метьюрина «Мельмот-скиталец» (1820), где достаточно простая циклическая сюжетная рамка (хронологически занимающая всего несколько дней) заполнена огромным количеством кумулятивно нанизанных друг на друга историй (действия в которых происходит на протяжении полутора веков), насчитывающих до пяти степеней подчинения. Каждая из них могла бы выступить отдельно, как совершенно независимое произведение. Поэтому нет ничего удивительного, что современники не сочли наличие всего лишь семи вставных эпизодов фактом, отягощающим понимание романа.
Проблема все же есть, и существовала она уже тогда. Дело в том, что какими бы разрозненными ни казались вставные новеллы в уже упомянутом нами «Мельмоте-скитальце», они тем не менее выполняют вполне конкретную функцию и подчинены авторской сверхзадаче — повествование в романе имеет свой план развития по времени; то, что сперва казалось случайным, в конце оказывается взаимосвязанным. Автору весьма успешно удается увязать все нити в один клубок. Этого не происходит у Диккенса. Существует даже мнение, что вставные новеллы «Пиквика» написаны отдельно — настолько слабой представляется их интеграция в общий сюжет. Они существуют лишь ради самих себя, или же, как часто отмечают недоброжелатели, — с целью занять как можно больше печатного места. Последнее несправедливо (Диккенсу не платили за количество слов), но совершенно очевидно, что он испытывал определенные трудности с продвижением сюжетной линии Пиквика в начале романа. Мы также видим, что хотя «Пиквик», как и все последующие романы Диккенса, состоит из 19 выпусков, первые два являются укороченными — по 24 страницы вместо обычных 32 — Диккенсу явно не хватает событий для заполнения выпуска.
Приняв все вышесказанное во внимание, мы можем выделить несколько причин, объясняющих и появление, и существующую структуру вставных новел.
Во-первых, необходимо помнить — «Мельмот-скиталец» выходит в свет в 1820 году. «Пиквик» — в 1836-м. Всего 16 лет разделяют эти два романа, но за это время происходит очень много важных событий. Во-первых, изменяется форма подачи романа. Как известно, «Пиквик» — первый роман нового типа, то есть развлекательный (не нравоучительный или фривольный) роман, выходящий дешевыми выпусками. Он рассчитан на широкую аудиторию. Во-вторых, изменяется и сама принимающая аудитория, сам реципиент. Классическая, «допиквикская» форма подачи романа предполагала публикацию его в трех частях (томах), каждый из которых стоил полгинеи. Такой вариант устраивал лишь достаточно обеспеченные слои общества. В те времена «более обеспеченные» автоматически означало «более образованные». Однако в 1830-е годы происходит общее повышение уровня грамотности. Роман становится товаром, на него возникает спрос в широких общественных кругах. Чтение приобретает все более массовый характер, намечается грань между литературой и паралитературой. Присущая изысканной романтической традиции усложненная форма упрощается, превращаясь в клише. Возникает такое характерное для 1830-х годов явление, как эпигонство. Таким образом, при внешнем условном сохранении формы ее наполнение уже становится чисто механистическим. У многих читателей Диккенса нет достаточной читательской культуры, чтобы разобраться в чем-то, похожем на многоярусную композицию «Мельмота». Таким образом, в «Пиквике» мы имеем дело с пережитком формы без необходимого наполнения.
Существуют, однако, и более личностные причины появления в канве «Пиквика» вставных новелл. Самое простое и лежащее на поверхности объяснение наличию новелл часто ищут в истории создания романа. Известно, что Диккенс приступал к работе, не имея даже плана или первоначального наброска будущего романа. «Ему, по-видимому, казалось, что стоит объединить серию скетчей и получится роман», — пишет Честертон [1, c. 56]. Конечно, фрагментарность «Пиквика» во многом действительно объясняется отсутствием хоть сколько-нибудь четкой сюжетной структуры — ведь он «поначалу задумывался как серия скетчей». Но дело не только в этом.
«Пиквик», как уже упоминалось, был серийным романом. Среди признаков серийного романа одним из основополагающих можно назвать постоянное продвижениеюжета — читателя необходимо было все время держать в напряжении. Проблема, однако, заключалась в том, что зачастую продвижение сюжета было чисто механическим, представляя собой нечто вроде историй «Тысячи и одной ночи» или «Декамерона». Собственно, именно так и организован «Пиквик» — принцип случайности здесь возведен в ранг
сюжетообразующего. Система организации событий в первых выпусках «Пиквика» напоминает нитку бус — они практически тождественны, равноправны и взаимозаменяемы. Причинно-следственные связи между ними развиты слабо. Отсутствует связь персонажа с событием (почему именно этот герой оказался в данной ситуации) и события с событием (как одно событие повлияло на следующее). Так, дама, в комнату которой случайнопопадает мистер Пиквик, совершенно случайнооказывается невестой Магнуса, который, как это случайншыясняется, является очень ревнивым женихом.
Решение проблемы чересчур прямолинейного движения сюжета Диккенс, как и большинство романистов-фельетонистов, видел в создании альтернативных, вспомогательных сюжетных линий. Этот прием он довел до совершенства в своих последующих романах — субсюжеты там либо параллельны, либо пародийно снижены по отношению к основному. Однако проблема с «Пиквикским клубом» заключалась в том, что для выделения альтернативных сюжетов необходимо было вначале определить главный, а Диккенс не может сделать этого на протяжении целых двенадцати глав (то есть первых четырех выпусков). Здесь как раз и появляются вставные новеллы — как не слишком удачная попытка оживить сюжет. Именно они выполняют в первых четырех выпусках роль побочных сюжетных линий (удерживают внимание читателя, но дают отдохнуть главным героям), не являясь при этом интегрированными в основное повествование. Поэтому нет ничего удивительного в том, что, когда «Пиквик» обретает настоящий сюжет и появившихся с его завязкой новых персонажей, каждый из которых способен на развитие собственной сюжетной линии (миссис Уэллер, миссис Барделл, Доджсон и Фогг и др.), необходимость в использовании вставных новелл отпадает и количество их сокращается. Тем не менее альтернативные сюжеты не так развиты в «Пиквике», как в более поздних романах — это легко можно увидеть с помощью простой статистики: в романе «Мартин Чеззлвит» Мартин появляется в 21 главе из 54; в романе «Холодный дом» Эстер появляется в 33 главах из 67. Мистер Пиквик в романе «Записки Пиквикского клуба» появляется в каждой из 57 глав — Диккенсу просто необходимо постоянное присутствие главного героя на сцене.
Еще одной причиной, объясняющей появление новелл в «Пиквике», является своеобразие романа как жанра. Как бы плохо Диккенс ни представлял себе особенности романного повествования, то, что для развития действия необходим конфликт, он все же понимал. Конфликт в литературе в традиционном смысле подразумевает столкновение двух равнозначных начал — добра и зла. Но начальные главы «Пиквика» бесконфликтны и поэтому рассыпаются как карточный домик — у автора нет той связующей силы, которая объединила бы героев против кого-то, кто являлся бы воплощением зла. Введение в повествование Джингля не помогло — он является лишь более ранним вариантом Сэма Уэллера, а его проделки в виде карнавального qui pro quo не воспринимаются ни автором, ни читателями слишком серьезно. Неслучайно мир первых выпусков «Пиквика» часто называют идиллическим, а Дингли Делл выступает чуть ли не аллегорией Эдема — в мире «Пиквика» пока еще нет зла, точнее, Диккенс пока не находит ему места в канве романа. Отсюда и возникает необходимость ввести зло в «изолированном» виде, заключив его в рамки вставных новелл, никак не связанных с основным сюжетом. Не случайно две из трех наиболее мелодраматических новелл («Рассказ бродячего актера» и «Возвращение каторжника») появляются еще в главах 3 и 6, т. е. до появления основной сюжетной линии в 12 главе. Таким образом, создается подобие конфликта между идиллическим повествованием о приключениях пиквинистов и жизнью «где-то еще», полной готических ужасов, страданий, болезней, нищеты и т. д., между «этим миром» и «другим миром». Этот элемент «чужести» уже отмечался в критике — недавно вышедшая работа Джона Боуэна, посвященная ранним произведениям Диккенса так и называется — «The Other Dickens» [2].
В связи с этим возникает следующий вопрос: почему зло, изображаемое во вставных новеллах, появляется там в такой нарочито грубой форме? «Возвращение каторжника», «Рассказ бродячего актера» и «Повесть о странном клиенте» часто упрекают в дешевом мелодраматизме, ненужной натуралистичности и вторичности. Что касается вторичности, то ее легко объяснить: в 24 года Диккенс, не имея еще собственного опыта для создания романа, вынужден был опираться на чужой. В отличие от своих коллег по перу, он очень хорошо знал литературную жизнь улицы. Таким образом, избитая традиция готического романа ужасов, помноженная на много раз отмеченную любовь Диккенса к мелодраматизму и натуралистичности, находит выход в некоторых вставных новеллах «Пиквика». Но дело еще и в другом. Персонажи Диккенса до определенного поворота в «Пиквике» — просто ходячие маски. Это обусловлено первоначальным замыслом романа: герои новелл — неудачливый спортсмен, мечтательный поэт, престарелый ловелас и т. д. Они безличностны, и эта безличностность распространяется и на другие аспекты романа. Зло и добро во вставных новеллах не персонифицированы. Читатель вряд ли будет сочувствовать герою, имени которого он даже не знает. Вспомним, что в «Повести о странном клиенте» мы не знаем о главном герое практически ничего, само имя его становится известным лишь в середине новеллы. Ребенок его так и умирает безымянным, а жена носит имя Мэри (и это уже четвертая по счету Мэри в романе). В такой ситуации, однако, автор может пробудить читательское сочувствие, только если верно выберет рассказчика вставной истории — сочувствуя уже знакомому рассказчику, читатель вслед за ним будет сочувствовать и герою. Но и здесь Диккенс терпит неудачу. И в «Актере», и в «Каторжнике», и в «Клиенте» рассказчики сами являются проходными героями — читатель знает о них либо очень мало, либо вообще ничего. Кроме того, Диккенс будто нарочно стирает те индивидуальные черты, которые уже успели в них проявится. Так, в «Возвращении каторжника» на определенном этапе повествователь вообще забывает, кто повествователь и кто герой истории — в эпизоде с возвращением в деревню нам представлена точка зрения самого каторжника, а не священника, ведущего рассказ. Старик, повествующий о «Странном клиенте», до этого рассказал еще два готических анекдота в стиле черного юмора, после чего у читателя сложилось о нем вполне определенное впечатление. Когда после первых двух анекдотов он начинает «Повесть о странном клиенте» — совершенно другими тоном и с совсем другими интонациями — происходит самая обычная подмена рассказчика всевидящим автором.
Верно, однако, и то, что не все вставные новеллы представляют собой мини-готические романы ужасов. Тем не менее элемент фантастичности, сказочности присутствует во всех представленных новеллах. В критике давно утвердилось мнение о сходстве романов Диккенса со сказками, однако известно также и то, что «Пиквик» наименее «сказочен» из всех диккенсовских романов. Логично было бы допустить, что если в более поздних романах элементы сказки глубоко интегрированы в основное романное повествование, то в «Пиквике» они еще существуют как бы отдельно от основного текста.
Таким образом, видно, что появление вставных новелл в «Пиквике» вызвано вовсе не технической необходимостью занять больше печатного места, как это иногда утверждается в критической литературе. Вставные новеллы в «Пиквике» есть необходимый и логически обоснованный этап становления романной формы.
Список литературы
1. Честертон Г.К. Чарльз Диккенс. М., 2002.
2. Bowen D The Other Dickens: From Pickwick to Chuzzlewit. Oxford, 2001.
Об авторе
И.В. Егорова — ст. преп., РГУ им. И. Канта, Аоу. [email protected]
