CC BY
87
Civil society’s role in the system of social partnership in contemporary Russia Kobeleva H.
Роль гражданского общества в системе социального партнерства
в современной России Кобелева Х. А.
Кобелева Христина Алексеевна / Kobeleva Hristina - кандидат политических наук, преподаватель, кафедра социологии и политологии, исторический факультет,
Воронежский государственный университет, г. Воронеж
Аннотация: данная статья посвящена проблемам социального партнерства между государством и гражданским обществом в современной России, включая особенности политического генотипа. Также в статье анализируется гражданское общество как актор данной системы партнерства.
Abstract: this article focus on problems of social partnership between state and civil society in contemporary Russia, including features of political genotype. Also in this article analyzes civil society as an actor of this system of partnership.
Ключевые слова: государство, гражданское общество, система социального партнерства, демократия, политический генотип.
Keywords: state, civil society, system of social partnership, democracy, political genotype.
В современных условиях проблема формирования конструктивного взаимодействия между государством и гражданским обществом признается одной из ключевых в процессе государственного строительства. К тому же, как показывает практика, характер их взаимоотношений оказывает непосредственное влияние на эффективность функционирования политической системы как целостного образования, которому для сохранения стабильности необходимо наличие постоянной обратной связи с внешней средой. На сегодняшний день система социального партнерства представляет собой реальный механизм осуществления прямых и обратных связей между обществом и государством и служит своеобразным общественным институтом поддержания динамического равновесия в современном социуме. В данной статье мы проанализируем российское общество в качестве актора межсекторного социального партнерства.
Российское государство, декларативно заявляя о поддержке социального партнерства, на практике с начала 1990-х гг. стремилось отказаться от роли доминирующего собственника и работодателя и вместе с тем главного регулятора социально-экономических отношений, хранителя социального мира, тем самым, освобождая себя от обременительных обязанностей и ответственности. При этом судьба общества его не очень-то интересует. Обращаясь к политическому генотипу, можно увидеть, что государство в России никогда особо не стремилось создавать благоприятные условия для развития гражданского общества и взаимодействия с ним. Чаще всего в истории страны было наоборот - государство «глушило» инициативу, идущую снизу, рассматривая ее в качестве главного «врага» политической стабильности. Поэтому неслучайно, что именно государство в России стало создавать или «разрешать» те или иные ячейки, структуры гражданского общества. Но именно оно же тормозило их деятельность, что затрудняло закрепление в психологии русского человека привычки к самостоятельному, инициативному поведению. Поэтому одной из особенностей политического развития России является наличие перманентного конфликта между государством и обществом [1].
Анализируя общество как потенциального партнера государства и бизнеса, стоит отметить, что низкий уровень жизни большинства россиян, их реальная социальная незащищенность свидетельствуют о слабости данного социального партнера. Большинство граждан в России большую часть времени заняты зарабатыванием денег для того, чтобы обеспечить достойную жизнь своим семьям. Поэтому у них, чаще всего, не было и нет ни возможности, ни желания жертвовать даже небольшие суммы денег на деятельность гражданских организаций или создавать свои собственные, как это распространено на Западе. И это не случайно. Ведь в 1990-е гг. россияне, по сути, оказались брошены властью и научились рассчитывать только на свои силы. В условиях крайней экономической и политической нестабильности страны, большинство населения опасалось даже строить планы на будущее.
К тому же в тот период изменились формальные «правила игры»: представителями новой экономической и политической элиты страны стала насаждаться «сверху» новая система ценностей, которая позиционировалась ими как «западная», базирующаяся на общепризнанных правах и свободах. Но в действительности эти ценности были «западными» лишь по названию. Их правильнее было бы охарактеризовать как «потребительские» или «ценности вседозволенности». Власть надеялась, что благодаря внедрению в общество новых ценностей управляемые признают способность управляющих решать соответствующие задачи и назовут такое правление справедливым. Но этого не произошло. Наоборот, народ отказался признать установившийся в стране порядок вещей справедливым и
правильным. Поэтому неслучайно данная система ценностей оказалась чужда и непонятна большинству населения России.
Более того, «потребительские» ценности, разделяемые новой элитой, проникая в общество, вступили в противоречие с традиционными психологическими установками и базовыми ценностями граждан. Это еще больше усилило непонимание между властью и обществом. К тому же искусственно привнесенные, навязанные «сверху» принципы жизни и ценности не стали основополагающими и консолидирующими, а, напротив, раскололи общество на отдельные атомизированные группы, каждая из которых стала действовать в соответствии со своими правилами и нормами морали. Как правило, руководствуясь принципом «не мы такие - жизнь такая».
Недовольство экономическим и политическим развитием усилило значение в российском обществе традиционных ценностей [2]. Большинство населения стало испытывать ностальгию, прежде всего, по защищенности, стабильности, покою и порядку.
Но в то же время, именно за нестабильные 1990-е гг. россияне приобрели огромный опыт решения своих насущных проблем (социального, экономического и иного характера) при помощи так называемых горизонтальных связей. Это было своеобразное прото-гражданское общество, которое действовало, как правило, на низовом уровне, не создавая формальных организаций (например, гаражные кооперативы). Оно возникло без «указки сверху» и либо вообще не обращалось к власти за помощью, либо взаимодействовало только с отдельными представителями региональной власти, отдельными ведомствами. По мнению российского политолога И. С. Семененко, «в постсоветском обществе эта деятельность граждан развивалась на низовом уровне и этим уровнем ограничивалась» [3].
При этом до конца 1990-х гг. большинство россиян даже не осознавали, что мир некоммерческих организаций образует основу гражданского общества. Как верно в свое время заметил известный русский историк Н. Лосский, автор знаменитой книги «Характер русского народа»: «В числе многих парадоксов русской жизни один из самых замечательных тот, что политически Россия была абсолютной монархией, а в общественной жизни была бытовой демократией, более свободной, чем Западная Европа... Не будь войны 1914 г. и большевистской революции, Россия благодаря сочетанию бытовой демократии с политической, выработала бы режим правового государства с большей свободой, чем в Западной Европе» [4]. При этом «у русских в сознании есть клеточки: государство, бизнес, но в их картине мира нет клеточки гражданское общество. В итоге возникает крайне странная ситуация, когда явление есть, а слова нет. И это очень сильно влияет на поведение - когда люди неверно обобщают свой собственный опыт» [5].
Поэтому граждане подчас не осознают, что некоторые вопросы они уже сейчас умеют решать лучше, чем власть, к которой они обращаются с просьбой это сделать; что у них уже есть определенный опыт решения разнообразных проблем. И пока они не поймут этого, будут по -прежнему возлагать свои надежды и ждать помощи в решении любых вопросов со стороны всесильного государства. Стоит особо подчеркнуть, что данная особенность является одной из главных социокультурных и психологических черт генотипа российского социума. Доминирование в сознании данной черты порождает неверие людей в возможность самостоятельной коллективной защиты своих прав, свобод и интересов, а также фаталистическое представление о необоримости государственной власти.
В этом плане показательны данные опросов, проведенных ВЦИОМ еще в середине 1990 -х гг. Так, отвечая на вопрос, как бы респонденты прореагировали на противоречащие их интересам решения местных властей, лишь 13-16% респондентов выбрали формулировку «организовать группу заинтересованных лиц, чтобы как-то решить эту проблему». Большинство же ограничилось бы «выражением недовольства своим друзьям и родным» [6].
Таким образом, можно сделать вывод, что у русских людей продолжает доминировать подданнический склад ума, который уже стал специфической особенностью русской ментальности. И это не случайно. Ведь если обратиться к политическому генотипу, то можно увидеть, что в России государство всегда претендовало на роль своеобразного Демиурга общественных процессов. Большинство реформ и преобразований, насаждавшихся «сверху», без учета мнения народа, лишь укрепляли многовековую традицию россиян склоняться перед властью, с большей готовностью исполнять приказы, чем проявлять инициативу. Государство в России на протяжении истории воспринимается народом как становой хребет цивилизации, гарант целостности существования общества, а власть - не как субъект обслуживания общества, а как средоточие национальной миссии, исполнение которой является общей задачей представителей власти и народа. Это обстоятельство наложило отпечаток на характер взаимоотношений общества и государства.
Это также является одной из причин, по которым гражданская активность россиян пока в целом остается довольно низкой. В России конформизм, воспитанный страхом, десятилетиями психологического и идеологического давления, отчуждения того самого «большинства» от реального осуществления власти, на генетическом уровне выработал привычку пассивного соглашательства. Результатом же такой многовековой практики стала полная некомпетентность подавляющей части россиян в вопросах отстаивания собственных интересов, защиты своих прав и свобод, участия в осуществлении власти, контроля за ее деятельностью. На сегодняшний день это является серьезной преградой для налаживания
партнерских отношений с государством. Ведь для осуществления конструктивного сотрудничества, как показывает практика, необходим сильный и дееспособный партнер, выступающий на равных с другими участниками диалога и предлагающий им свои варианты решения различных вопросов, проблем, а не просто соглашающийся с уже принятыми решениями. Однако на сегодняшний для большинства россиян смысл и цена гражданской самореализации остаются не очевидны.
Литература
1. Гаман-Голутвина О. В. О столкновении морального и нравственного начал в российской политике // Полит. исслед. 2005. № 3. - С. 163-171.
2. Харланд Х. П., Ниссен Х-Й, Францен В. К развитию демократии и рыночной экономики в центральноевропейских и восточноевропейских странах // Мониторинг общественного мнения. № 6. ноябрь-декабрь 2000. - С. 58-63.
3. Семененко И. С. Группы интересов на Западе и в России. Концепции и практика. - М.: Новая мысль, 2001. - 315 с.
4. Лосский Н. Характер русского народа. - М.: Наука, 1957. - 235 с.
5. Аузан А. А. Общественный договор и гражданское общество [Электронный ресурс]: Режим доступа: http://www.polit.ru/lectures/2005/01/11/auzan.html (дата обращения: 01.11.2005 г.).
6. Гражданское общество в России: проблемы самоопределения и развития // Материалы научной конференции (Москва, 7 декабря 2002 г.) // Институт федерализма и гражданское общество. - М.: Северо-Принт, 2001. - 144 с.
