Роль деколонизации сознания в защите этнических меньшинств сан Ботсваны Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

Научная статья

РОЛЬ ДЕКОЛОНИЗАЦИИ СОЗНАНИЯ В ЗАЩИТЕ ЭТНИЧЕСКИХ МЕНЬШИНСТВ САН БОТСВАНЫ

О 2024 А. Чебанне

ЧЕБАННЕ Андерсон, PhD (лингвистика), профессор, кафедра африканских языков и лингвистики, Университет Ботсваны, Габороне, Ботсвана. ORCID: 0000-0001-5393-1771. E-mail: chebanne@ub.ac.bw

Аннотация. Проживающее на территории Ботсваны этническое меньшинство сан -носители койсанских языков - сталкивается с многочисленными проблемами в условиях языкового, культурного, экономического и политического доминирования со стороны большинства. Социально-политическая и экономическая динамика складывается далеко не в их пользу, не в последнюю очередь потому, что сан оказываются вынуждены отказываться от своего исконного охотничье-собирательского образа жизни. В данной статье предпринята попытка критически проанализировать положение сан в Ботсване и обосновать необходимость деколонизации сознания, которая позволит освободить их от языковой и культурно-лингвистической зависимости. Зависимость формируется в том числе из-за того, что более образованные люди заключают земельные сделки на эксплуатацию природных ресурсов с ТНК, при этом на данных территориях проживает сельское население. Автор демонстрирует, что сообщества сан крайне уязвимы как с социальной, так и с лингвистической точки зрения. Столь драматические процессы все еще происходят в наше время, в постколониальной, независимой Африке. Теории, использованные в данном исследовании, помогают критически взглянуть на социальные условия, в которых оказались сан в Ботсване. В статье утверждается, что в настоящее время сан находятся в чем-то похожей ситуации, что и другие африканские сообщества во времена правления европейского империализма. Автор приходит к выводу, что без деколонизации сознания навязывание народу сан политики развития и социально-политической гегемонии большинства приводит к печальным последствиям. Таким образом обосновывается настоятельная необходимость деколонизации сознания, которая приведет к защите этнического и языкового меньшинства сан.

Ключевые слова: койсан, сан (басарва), Ботсвана, маргинализированные этнические группы, деколонизация сознания, этнические меньшинства, жители отдаленных районов

DOI: 10.31132/2412-5717-2024-68-3-80-96

Для цитирования: Чебанне А. Роль деколонизации сознания в защите этнических меньшинств сан Ботсваны. Ученые записки Института Африки РАН. 2024. № 3. С. 80-96. https://doi.org/10.31132/2412-5717-2024-68-3-80-96

ВВЕДЕНИЕ

Многие исследователи из числа лингвистов, историков и антропологов занимались вопросами лингвистического и этнографического разграничения кой и сан [Skold, Sandstrom, Bolaane2015; Mazonde2002; Barnard 1992]. Анализ многих работ подтверждает наличие трансграничной культурной идентичности в Южной Африке. Некоторые авторы указывают, что слово «койсан» часто использовалось как расовый термин, утверждая, что эти две группы, кой и сан, относятся к «второму биологическому

виду рода Homo» [Köhler 1981]. Для нелингвистов этот термин приобрел уничижительную коннотацию, часто относя людей, классифицируемых как койсаны, к более низкой категории [Chebanne 2010]. Только после публикации И. Шапера [Schapera 1930] термин был реабилитирован и вышел за рамки расовой и физической характеристики. Использование терминов «кой» и «сан» остается дискуссионным вопросом в научных кругах, поскольку некоторые исследователи настаивают на том, что более правильным способом обозначения этих людей является «кхойкхой» и «не-кхойкхой» [Traill 1986; Vossen 1998]. Как отмечает Р. Воссен [Vossen 1984: 33], «В то время как говорящие на языке кхойкхой народы («готтентоты») являются скотоводами, культура других кхой-язычных народов (бушменов, басарва, сан) основана преимущественно на собирательстве».

В ответ на до сих пор существующее недопонимание в отношении двух терминов «кой» и «сан», А. Барнард [Barnard 1992: 7] объясняет, что «койсан» уже давно воспринимается как обозначение культурной и лингвистической принадлежности. Khoi (в старой орфографии нама) или khoe (в современной орфографии нама) означает «человек». В традиционной научной терминологии это понятие используют в отношении ряда южноафриканских и намибийских народов, носителей определенных языков (нама, opa и так далее) и культуры скотоводства. С другой стороны, термин «сан» не говорит о какой-либо конкретной лингвистической принадлежности, поскольку языки, на которых говорят сан, принадлежат как минимум к трем различным группам [Barnard 1992; Vossen 1984]. Термин «сан», выходящий за рамки отдельной культурной идентичности среди различных государств юга Африки, является собирательным термином, который относится к широкому спектру групп коренных народов, говорящих на многочисленных языках и диалектах койсанской языковой семьи [Barnard 1992; Saugestad 2001].

В Ботсване сан, говорящих на койсанских языках, называют «басарва». Термин «басарва» как обозначение койсаноговорящих сообществ фигурирует в работах ранних этнографов и антропологов в отношении тех, кого называли сначала «бушмены», а затем койсаны [Schapera 1930]. Термины «сан», «бушмены» и «басарва» использовались в разное время для обозначения людей, на протяжении тысячелетий занимавшихся охотой и собирательством на юге Африки [Silberbauer 1981]. Обозначенная здесь проблема классификации является одним из факторов, которые осложняют отведение этноменыпинству сан адекватного места в общей социально-политической и социально-экономической повестке политических деятелей и управленцев Ботсваны [Chebanne 2020; Saugestad 2001].

В данной статье использованы более ранние работы автора, в которых подробно анализировалась судьба носителей койсанских языков или этнических меньшинств сан1 в Ботсване и поднимался вопрос их освобождения. В постколониальной научной литературе вопрос деколонизации редко рассматривается с точки зрения процессов внутренней динамики африканских обществ и их отношения к самим себе [Saugestad 2001; Silberbauer 1981]. После политической деколонизации континента власть имущие (в основном доминирующие этнические группы) в некоторой степени заменили собой европейских колонизаторов и фактически навязали свою волю, свои язык и культуру меньшинствам и уязвимым группам в пределах своей территории [Chebanne, Dlali 2021; Chebanne 2020]. Нарратив власти большинства в ряде случаев

1 Хотя термины «койсан» и «сан» используются в дискуссии как взаимозаменяемые, они не похожи. Сан - это культурный термин, обозначающий людей, ведущих охотничье-собирательский образ жизни и не занимающихся сельским хозяйством, а «койсан» - это лингвистический термин, описывающий носителей щелкающих языков.

предпочитает игнорировать те общественно-политические ситуации, которые приводят к навязыванию языка и культуры этнических групп, стоящих у власти. В итоге модернизация стала инструментом принуждения ряда коренных сообществ к отказу от своего традиционного образа жизни [Batibo, Chebanne 2020; Barume 2000; Batibo 2015a, 2015b, 2010].

Многочисленные дискуссии, посвященные постколониализму, часто опираются на постмодернистскую интеллектуальную рефлексию, которая предполагает реакцию на культурные последствия колониализма и его изучение [Ashcroft, Griffiths, Tiffin 1995; Chebanne, Dlali 2021]. В этих дискурсах постколониализм охватывает целый ряд теорий из области философии, политологии, социальной истории, социологии, религиозных и теологических исследований, киноискусства и литературы. Цель - искоренить колониальное мышление, в том числе в культуре, экономике и социальном устройстве.

В Африке постколониализм зачастую - это идеология, направленная не столько на освобождение африканцев от ига колониального наследия, сколько на дистанцирование от этого периода. Поэтому его можно трактовать как переход от независимости к самоуправлению, которое обычно осуществляется правящей элитой. Достаточно редко речь идет о переходе к взаимному уважению и пониманию между африканскими народами. Кроме того, в Африке постколониализм не создает эффективной площадки для выражения мнения многочисленных доселе угнетенных масс. Важно также отметить, что в Африке широко распространенным явлением была смена колониального патрона локальной элитой, перенимавшей его пороки и взгляды [Chebanne 2020].

На Африканском континенте колониализм чаще всего рассматривается как нечто привнесенное извне, подобное тому, что пережили африканские народы, когда европейские и арабские поселенцы навязали местному населению свое политическое господство и культуру. Наиболее памятной для чернокожих африканцев является «схватка за Африку» {Scramble for Afiica) западных держав, которая началась около 1870 г. и продолжалась до конца Первой мировой войны и даже позднее.

Колониальный раздел Африки имел для нее множество особенностей: 1) колониальные границы не учитывали этническую и языковую принадлежность населения; 2) полностью игнорировались традиционные королевства и территориальные границы; 3) населению навязывались европейские обычаи и законы, которые должны были заместить африканские; 4) африканские религии демонизировались и провозглашались «языческими»; 5) африканские языки объявлялись языками невежества и клеймились как «грамматически неполноценные», а африканские культуры классифицировались как примитивные; и, наконец, 6) африканцы превратились в чужаков на своей собственной земле, контроль над которой перешел в руки иноземцев [Chebanne 2020].

Колониализм в Черной Африке последовал непосредственно за отменой работорговли и созданием независимых государств в Америке. Покупка рабов и транспортировка их в Америку и Европу стали невыгодными для европейцев. Таким образом, колониализм в первую очередь и преимущественно был связан с земельными ресурсами и экономической выгодой от этих ресурсов, захваченных в ходе военных действий или присвоенных каким-либо иным образом. При колониализме африканцы становились рабами на своей собственной земле. Двойная эксплуатация - самих африканцев в качестве рабочей силы и принадлежащих им земель как источника природных и сельскохозяйственных ресурсов для мировых рынков - приносила целые состояния колониальным державам [Colchester 1995b: 10-11]. Некоторые европейские государства, такие как Бельгия, Португалия, Франция и Испания, стремились к тому,

чтобы захваченные территории стали продолжением их территорий, а коренное население было ассимилировано, истреблено или лишено любых прав на владение землей [Chebanne 2020].

После Второй мировой войны, когда социально-политические условия в колониях стали невыносимыми, во многих африканских странах началась освободительная борьба, вылившаяся в движения за независимость. Однако во многих случаях те, кто возглавлял эти движения, сами были ментально колонизированы, например, в случае Мозамбика и Анголы или французских территорий. Политическая элита этих стран рассчитывала прежде всего на политические и экономические выгоды для самих себя. В бывших британских колониях освободившиеся страны также часто возглавлялись образованными и, следовательно, ментально колонизированными лидерами движений независимости. Тем самым мы хотим подчеркнуть, что независимость Черной Африки не привела к полному освобождению сознания африканцев, их культуры и языка и/или к индигенизации. А. Барнард [Barnard 1998] указывает на эту особенность применительно к Ботсване [Chebanne 2020].

Хотя неоколониализм обычно воспринимается как косвенный колониализм, с помощью которого европейские державы сохраняют свою экономическую власть над бывшими колониями [Shillington 1989: 409; Rodney 1973], он приводил и продолжает приводить к усилению разделения африканского общества, потому что механизмы неоколониальной эксплуатации ухудшают в первую очередь положение малообразованного населения, особенно в сельской местности. Образованные люди заключают земельные сделки с транснациональными корпорациями, эти сделки предусматривают эксплуатацию природных ресурсов на территориях, занятых сельским населением. Транснациональные корпорации эксплуатируют сельских жителей как дешевую рабочую силу, и таким образом колониальный цикл повторяет себя в новых формах, причем на этот раз - при поддержке и поощрении африканских элит и правительств африканских стран. И хотя большая часть населения может вырваться из этого порочного круга за счет повышения уровня образования или экономического благосостояния, некоторые социальные группы по-прежнему остаются жертвой эксплуатации. Такими группами являются, в частности, сообщества, которые культурные антропологи называют «коренными народами» Африки. Этот термин будет рассмотрен позже, когда будут определены некоторые из этих народов [Chebanne 2020].

ПРОБЛЕМЫ НАРОДА САН

Сан, говорящие на койсанских языках, исторически населяют Ботсвану. Здесь проживает больше койсаноговорящих этнических групп сан, чем в любой другой стране. Однако не получила должного развития культурная и языковая политика по сохранению сан, которая могла бы обеспечить их развитие и преемственность культуры в будущих поколениях. Иногда это аргументируется тем, что язык и культурная идентичность не являются элементами прав человека, а скорее относятся к так называемому нематериальному наследию. В этой связи стоит процитировать Р. Хамеля [Hamel 1997: 2]: «Языки, как устойчивые биологические метафоры, рождаются, развиваются, угасают и умирают. Они порождают в массовом сознании мнение, что не нуждаются в планировании, управлении или законодательном регулировании, поскольку существуют как живые существа, чей жизненный цикл в значительной степени не подвержен социальным предписаниям... что языковые законы как таковые оказывают незначительное влияние на фактическое поведение языков» [Chebanne

2020]. Этот подход можно описать как своего рода социальный дарвинизм, примененный к языкам и культурам: сильнейшие выживают, а слабейшие погибают, независимо от проводимой политики и принимаемых законов. Таким образом, разработка специального законодательства в этой сфере представляется бесперспективной и ненужной.

Подобный подход, которого придерживается политическая элита Ботсваны в решении этнических проблем, упускает из виду роль языка и культуры в жизни народа. Однако в социальном и историческом смысле именно языки и культура характеризуют народ, наделяя его особенностями, вплоть до биологических, которые обуславливают его проживание в конкретной географической среде. Таким образом, вопросы языка, культуры и земли имеют решающее значение для формирования идентичности народа и определения того, насколько полно предоставлены ему базовые права. Социально-исторические проблемы сан имеют краеугольный характер для дискуссии, которая неизбежно должна начаться с деколонизации сознания [Chebanne 2020].

Аргументация автора заключается в том, что необходимость деколонизации сознания в Ботсване проистекает из того, что зависимость навязывается сверху определенным сообществам, особенно тем, кто по социокультурным и экономическим причинам не получил значительных выгод от прогресса, связанного с политическим и экономическим освобождением, которое получили другие граждане после крушения колониализма. В Африке к ним принадлежат, например, батва, проживающие в Конго, масаи, населяющие равнины Великих озер в Восточной Африке, и носители койсанских языков, живущие на юге Африке [Chebanne 2020].

ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОЕ ПОЛОЖЕНИЕ САН

Современное положение сан (носителей койсанских языков) уже давно является предметом интереса антропологов и социологов как в Ботсване, так и в других странах. Аргументация автора [Chebanne 2020] и анализ положения койсанов, проведенный им совместно с X. Батибо [Batibo 2020], стали своеобразным ответом на более ранние критические рассуждения о плачевном положении народа сан в Ботсване [Saugestad 2001; Mazonde 2002]. Р. Хичкок [Hitchcock 2002], к примеру, называет свою статью, в которой рассуждает о проблеме земель сан и их самоидентичности «Мы -первые люди». В ней постоянно звучит вопрос: являются ли койсанговорящие народы единственным коренным народом Ботсваны? Концепция «этнических, религиозных или языковых меньшинств» исходит из определений статьи 27 Международного пакта о гражданских и политических правах2. В ней признается, что в тех странах, где существуют этнические, религиозные и языковые меньшинства, лицам, принадлежащим к таким меньшинствам, не может быть отказано в праве совместно с другими членами той же группы пользоваться своей культурой, исповедовать свою религию и исполнять ее обряды, а также пользоваться родным языком. Соответственно, такие меньшинства нуждаются в защите со стороны государства, чтобы гарантировать им основные права человека [Chebanne 2020].

Однако в научных исследованиях термин «коренное население» в его нынешнем понимании выглядит более проблематичным с исторической и социально-политической точек зрения, особенно в Ботсване. В строгом этнографическом понимании он обозначает географических автохтонов или аборигенов, при условии, что

2 Международный пакт о гражданских h политических правах. Принят резолюцией 2200 А (XXI) Генеральной Ассамблеи от 16 декабря 1966 г. ООН. https://www.rn.org/ru/documents/decl_conv/ conventions/pactpol.shtml (accessed 18.09.2024)

существует общепринятая дата в хронологии заселения или колонизации. Таким образом, по завершении колониального периода в независимой Африке термин «коренной» может восприниматься как полностью утративший смысл или слишком неопределенный. Как утверждают Р. Хичкок и Дж. Холм [Hitchcock, Holm 1993], попавшие под доминирование народы, которые стремятся сохранить свою историческую и культурную этническую самобытность, будут с этой точки зрения обладать историческими правами на определенные территории, в то время как неавтохтонные народы будут рассматриваться как переселенцы или захватчики. Поэтому не следует считать, что политическая история подобной категоризации народов завершилась вместе с колониализмом. В попытке дать рабочее определение коренного народа применительно к Африке С. Саугестад [Saugestad 2001: 43], как резюмирует автор [Chebanne 2020: 27], дает несколько рекомендаций:

1 ) Им принадлежит хронологический приоритет в заселении определенной территории;

2) Они занимают подчиненное положение и выступают объектами систем управления, которые отчуждают их от их культуры, языка и религиозных практик;

3 ) Им свойственны традиционные или культурные адаптации к исторически сложившемуся способу существования и использование особых средств производства, отличных от тех, которые использует подчинившее их большинство;

4) Они стремятся сохранить свою самобытность - обычаи, язык и культуру, отличные от обычаев, языка и культуры их соседей или покорителей.

Используя эти критерии, Р. Хичкок [Hitchcock 2002] и автор [Chebanne 2020] определяют представителей коренного этноса сан как «первоприбывших» на рассматриваемую территорию и отмечают сохранение ими самобытного образа жизни и социально-политическую зависимость со стороны народов, заселивших эти земли позже. Описывая схожую позицию, А. Баруме [Barume 2000: 32] говорит следующее: «Эти подходы (т.е. подходы, основанные на приоритете во времени и колонизации. -А.Ч.) подразумевают, что коренные народы - это аборигены, исконные обитатели или изначальные жители определенного региона, которые перешли на маргинал изированное положение после вторжения колониальных держав или захватчиков, установивших в этом регионе собственную власть, и теперь политически доминирующих над более ранними обитателями. Типичными примерами являются индейцы обеих Америк, австралийские аборигены, маори Новой Зеландии, инуиты Аляски, койсаноговорящие народы Южной Африки».

Койсаноязычные этнические сообщества, как это отражено в исторических свидетельствах, считаются прямыми потомками охотников-собирателей позднего каменного века, населявших юг Африки [Shillington 1995: 34]. О них часто говорят, но их собственные голоса до недавнего времени практически не были слышны. Даже их физические характеристики и цвет кожи были предметом дискуссий среди биологов, историков и антропологов. Например, К. Шиллингтон определил их так: «Они (койсаноязычные охотники-собиратели) более низкорослые и светлокожие, чем черные негроидные народы центральной и западной Экваториальной Африки. Лингвистические и археологические данные свидетельствуют о том, что в эпоху позднего каменного века они населяли весь регион (Южной Африки). Практику овцеводства и технологии изготовления керамики, по-видимому, они переняли у ранних бантуязычных народов западной Замбии и Анголы» [Shillington 1995: 34-35].

Согласно аргументам автора [Chebanne 2010; Chebanne 2020], с тех самых пор как местные элиты отвоевали власть у колониальных хозяев, африканские лидеры обычно не допускают мысли о том, что сами могут формировать зависимость по отношению к

другим африканским этническим группам. Некоторые из их аргументов на этот счет заключаются в том, что правящий класс не пришел в Африку извне и что будучи африканцами они имеют на землю точно такие же права, как и любая другая группа населения, даже если последняя жила в этой местности раньше.

В обзорах литературы о койсанах исследователи продемонстрировали, что дискриминация сан в том, что касается их культурной идентичности, глубоко укоренилась в постколониальной Африке [Hitchcock 2002: 797; Cassidy et al. 2001: xiii], С. Саугестад [2001] утверждает, что, с социально-исторической точки зрения, представители этноса сан всегда занимали в обществе подчиненное, приниженное положение. В Ботсване их языки и культура, их социальная организация и их исторический способ существования - охота и собирательство - как правило, не ценились. Это негативное отношение к сан подчеркивается в многочисленных научных публикациях, например, в книге П. Скольда, М. Moa и М. Болаане [2015], которые провели сравнительное исследование сан и норвежских саамов. Это вполне согласуется и с более ранними взглядами, зафиксированными в работе С. Саугестад [Saugestad 2001].

Можно сделать вывод, что в Африке концепции меньшинства и коренного населения всегда были проблемными. Так как общины меньшинств находились под властью и господством более поздних поселенцев, составлявших большинство местного населения, после обретения независимости сложилось мнение, что большинство и меньшинство представляют собой гомогенное сообщество и имеют сходные социально-политические условия [Batibo 2015а, 2015b, Chebanne 2010]. Таким образом, освободительное движение, инициированное элитой, трактовалось как распространяющееся на всех без исключения. Идея о том, что постколониальная межэтническая ситуация может быть приравнена к новой зависимости, была немыслима [Barume 2000].

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ РАМКИ

В Африке дискурс о деколонизации разума вдохновляется идеями Нгуги ва Тхионго [Ngugi wa Thiong'o 1992], который выступал против империалистического использования английского языка в Африке и аргументированно излагал свою критическую позицию по данному вопросу. Свой вклад в этот дискурс внес и Ф. Фанон [Fanon 2005], который критиковал колониальное положение чернокожего человека, потерю им своей идентичности и то, как он, пребывая в плену беспомощных заблуждений, стремится перенять культуру и язык европейцев. Чернокожий человек в условиях колониальной и неоколониальной заимствованной идентичности - это тот, кого Ф. Фанон относит к «проклятьем заклейменным» {les damnés de la terre). Язык создает ложную идентичность для ума африканца - он не думает естественным для себя способом, а избегает собственного языка и тем самым ограничивает свои интеллектуальные способности [Ngugi wa Thiong'o 1992]. M. Рукуни [Rukuni 2012] в своих размышлениях «Быть африканцем» приводит убедительные доводы в пользу ментальной перестройки африканского общества, которое принимает и ищет свою идентичность на основе своих коренных ресурсов, культуры и языка, а также философии.

Когда Ф. Фанон осуждает мысль чернокожего человека о том, что единственная судьба для него - быть белым [Fanon 2005], он анализирует его колонизированное состояние, которое заставило Нгуги ва Тхионго поднять интеллектуальное восстание за деколонизацию африканского сознания. Для Фанона [Fanon 2005] деколонизация сознания чернокожего человека - это не просто освобождение от колониального гнета

и притеснения, но и освобождение от того менталитета покорности, который вскармливался колониализмом и который по сей день проявляется в постколониальном развитии в Африке. По мнению А. Кихано [Quijano 2007], колониализм и постколониализм ошибочно отождествляются с модерностью и развитием. Именно это заставляет африканские страны поддерживать связи с западным миром, который их колонизировал: африканские лидеры считают, что Запад равен модерности, что он и есть единственно возможная модерность. Именно это заблуждение поработило разум африканцев.

Можно утверждать, что не кто иной как Нгуги ва Тхионго стал родоначальником литературного и академического дискурса против неоколониализма. С тех пор произошло немало грандиозных антиимпериалистических и антиколониальных революционных потрясений, вызванных вмешательством народных масс в ход истории. Первое десятилетие после обретения независимости было десятилетием надежд: люди с нетерпением ждали рассвет нового дня для новой Африки, окончательно освободившейся от колониализма, и Кваме Нкрума был самым крупным теоретиком и оратором этого десятилетия. Эта эйфория от независимости и обретенной свободы продлилась недолго, поскольку коррупция, перевороты и эксплуатация африканцев африканцами стали повсеместным явлением и нормой нового политического порядка. Быстро стало ясно, что новые африканские лидеры просто сменили прежнего колониального хозяина и продолжили вместо него разворовывать богатства и природные ресурсы своих стран.

Как утверждают автор [Chebanne 2022: 167] и Р. Оэлофсен [Oelofsen 2015], африканские элиты использовали колониальный язык для господства над массами и создали привилегированный языковой класс, который делал африканцев чужими на их собственной земле. Колониальные языки реабилитировались и укоренились в качестве национальных языков. Но ни одна нация не может базировать свое развитие на заимствованиях, будь то заимствования языковые, культурные или технологические, и ошибочно было бы полагать, что английский язык играет положительную роль на службе делу образования и прогресса в Африке. Таким образом, отсутствие решительных действий в вопросе деколонизации сознания связано с фиксацией на использовании иностранных языков, принижением статуса языков коренных народов Африки и отказом поддерживать развитие местных африканских языков.

По мнению С. Мосиме [Mosime 2020], в целом социальная политика Ботсваны может быть охарактеризована как запаздывающая деколонизация, так как она не в полной мере решает проблемы справедливого и равного отношения ко всем социальным и этническим сообществам, находящимся в различных социально-политических условиях. Подобный образ мышления политиков и управленцев также критикует и К. Гуд [Good 2008], который считает, что в Ботсване этнические меньшинства сан страдают от бесправия и отсутствия демократии. Т. Тапело [Thapelo 2002], выявив это бесправие сан в богатой полезными ископаемыми постколониальной Ботсване, квалифицировал его как их социальную изоляцию, которая усугубляется условиями рынка. По мнению К. Куэлы [Kuela2010] и Р. Хичкока [Hitchcock 2002], одновременно с утратой своей земли и природных ресурсов сан претерпевают процесс утраты социальной идентичности и ассимилируются господствующим этническим большинством тсвана. Р. Оэлофсен [Oelofsen 2015] призывает начать деколонизацию африканского сознания в границах интеллектуального пространства правящей элиты. Правители зачастую просто сменили европейских колонизаторов и теперь доминируют над более слабыми этническими группами в своих странах.

Еще одним аргументом в пользу ментальной деколонизации и против постколониального западного интеллектуального господства является то, что А. Кихано [Quijano 2007] рассматривает как рационализацию колониальности и модерности в качестве средства достижения социального и экономического развития. В Африке правящие элиты ведут себя так, как будто развитие - это то, что предписала им Европа. Против подобных теоретических постулатов выступает также и Р. Оэлофсен [Oelofsen 2015], настаивая на том, что африканское сознание, в частности сознание лидеров, должно быть деколонизировано. М. Руку ни [Rukuni2012] в своих философских рассуждениях напоминает африканцам о необходимости быть самими собой прежде всего потому что, будучи африканцами, а не европейцами, они могут реально решать свои собственные проблемы социального и экономического развития.

САН В КОНТЕКСТЕ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОГО УСТРОЙСТВА БОТСВАНЫ

Социально-политическое устройство Ботсваны не производит впечатления плода полностью деколонизированного сознания. Б. Беннетт [Bennett 2002] подробно рассматривает социально-политическое положение в Ботсване не-тсванских этнических групп, таких как басарва (сан), которые в прошлом обычно имели статус зависимых лиц. Басарва даже не могли считаться членами общины (ward) в рамках морафе (племени) тсвана, поэтому их членство и права в племенах тсвана не признавались. Исторически неясно, каким образом появился институт личной зависимости сан, но антропологи предполагают, что это может быть связано с различиями в способах производства: земледельцы и скотоводы постепенно занимали земли охотников-собирателей и таким образом превратили их в зависимых. Кроме того, концепция использования земли у этноса сан и паттерны владения ею исторически отличались и продолжают отличаться от тех, которые приняты у земледельцев и скотоводов, в более материальной степени претендующих на используемые земли [Chebanne 2020].

Подобное негативное социальное отношение восходит еще к тем временам, когда охотники и собиратели впервые начали контактировать с земледельцами и скотоводами. Как отмечает А. Барнард, «в более поздние времена государства (сначала колониальные, а затем национальные) оказывали давление, переопределяя территории, на которых могут жить бушмены, и виды деятельности, которыми они могут заниматься. В Ботсване не обошлось без аномалий. Наиболее наглядной из них является заповедник Сентрал-Калахари. Он был создан в 1958 г. для защиты бушменов; но в 1980-х годах его статус как "заповедника", а не племенной территории, привел к тому, что европейские организации по защите дикой природы, а также власти Ботсваны, начали призывать к выселению людей с его территории» [Barnard 1992: 240].

Подобные действия, без сомнения, не способствуют деколонизации сознания и в чем-то сопоставимы с колониальными методами, с помощью которых людей сгоняли с их земли ради того, что колонизаторам казалось экономически обоснованным или правильным. А. Баруме [Barume 2000: 20] отмечает: «Современное положение коренных народов Африки определяется политической обстановкой в Африке, которая с колониальных времен отказывается признавать права общин на существование в качестве народов» [Chebanne 2020].

Как отмечает автор [Chebanne 2020: 21], койсаноязычные общины в Ботсване находятся в непростом положении. Они не считаются независимым племенем, которое имеет право жить на собственной племенной территории. Земля им может быть

выделена только на территории других, признанных племен. Те же земли, на которые претендуют сан, - заповедник Сентрал-Калахари - в настоящее время считается природным заповедником и туристическим объектом. Как метко замечает А. Барнард [Barnard 1992: 241], «проблема с данными концепциями прав на землю в Южной Африке заключается в том, что технические аспекты принципов феодального землевладения, а вместе с ними и доктрина аборигенного владения в естественном праве (в интерпретации теоретиков римско-голландского права), в настоящее время обычно отвергаются в пользу доктрины примата государственной власти».

Таким образом, в Ботсване государство может диктовать, под юрисдикцию какого официально признанного племени попадает та или иная община сан. Общины заповедника Сентрал-Калахари были разделены и приписаны к признанным этническим образованиям - баквена, бангвато и бакгалагади в Ганзи в 1990-2000-х годах в ходе инициированного государством переселения сан, которое началось в середине 1990-х годов [Mazonde 2002]. Ни одно племя тсвана не может быть подвергнуто такому насильственному разделению и отъему племенной собственности. Таким образом, создается впечатление, что государство изначально настроено против любого способа организации, который облегчил бы общинам сан создание племенных образований или формирование четко идентифицируемой этнической группы, как это сделали баролонги в Южном округе, где доминируют нгвакеце, и бакгатла ба га мманаана в округе Квененг [Cassidy et al. 2001; Bennett 2002]. Анализируя действия колониальных властей после отъема земель у туземного населения, А. Баруме [Barume 2000: 23] отмечает, что «вторая стратегия максимизации и получения легкого доступа к ресурсам требовала применения силы для подавления любой попытки сопротивления. Людей заставляли покидать свои деревни, чтобы интегрировать их в более разнородные группы, расположенные вдоль маршрутов эксплуатации, таких как железные дороги, шоссе или реки...» [Chebanne 2020].

Анализ принципов в приведенной выше цитате рисует нам картину, подобную той, что была характерна (и по-прежнему характерна) для сан, - очередное свидетельство отсутствия деколонизации сознания в том, что касается этнических меньшинств. Для этих угнетенных меньшинств подлинное освобождение так и не пришло. Л. Ньяти-Рамахобо [Nyati-Ramahobo 2002: 17], исследуя вопрос этнической идентичности и государственности в Ботсване, приводит статистические данные о количестве этнических общин и языков, однако в стране при этом действует лишь один национальный язык, сетсвана, и иностранный (английский) язык в качестве «официального» или «письменного». Все остальные этнические языки игнорируются. И хотя более крупные и лучше организованные этнические группы оказались устойчивыми в условиях колониализма и неоколониализма, этого никак нельзя сказать о сообществах сан, значительно уступающих другим африканским обществам как по общей численности населения, так и по степени сложности социальной организации [Chebanne 2020].

ИСТОРИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ САН И НЕОБХОДИМОСТЬ ДЕКОЛОНИЗАЦИИ СОЗНАНИЯ

Как показывает приведенная автором аргументация, история сан полна лишений. Эта историческая ситуация имела катастрофические последствия для существования данных этнических общин в качестве самобытных коренных этнических и языковых групп, причем не только в Ботсване. Например, в соседней ЮАР раньше было очень много таких общин, но на сегодняшний день некоторые из них исчезли. Культурная и

языковая ассимиляция с более сильными этническими группами происходила под их доминирующим социокультурным влиянием, которому содействовало государство. В настоящее время в Ботсване отсутствуют правовые и социальные гарантии того, что подобные трагедии не повторятся в будущем. В нерасовая идеология, общепризнанный высокий уровень демократии и сопутствующие свободы, закрепленные в конституции Ботсваны, сделали страну выдающимся примером социального и политического управления в Африке, но это далеко не та защита, в которой так отчаянно нуждаются сан [СЬеЬаппе 2020].

Эта ситуация, а также проблемы сан в целом усугубились в Ботсване в результате экспроприации исторических земель у их общин под предлогом развития. Как указывают многие исследователи, вопрос обеспечения прав на землю для сан был включен в повестку различных форумов, включая конференции и семинары, как национальные, так и международные, в качестве важнейшего компонента программ по улучшению положения сан [1Ч^'о1^'о1а 1997; 8а1щез1ас12001; Мо§\¥е, Теуега 2000]. Одним из способов отъема земель у сан было переселение и релокация. Хотя британские колониальные администраторы намеревались выделить в пользование сан заповедник Сентрал-Калахари [БПЬегЬаиег 1981], правительство независимой Ботсваны в период с 1997 по 2001 гг. инициировало процесс переселения их за пределы заповедника, что вызвало бурные международные дебаты. 13 декабря 2006 г. Верховный суд Ботсваны вынес решение в пользу истцов из племени сан3. Однако правительство отказалось исполнять это решение [СЬеЬаппе 2020].

Отношение к земле, культуре и языку меньшинств - это показатель того, насколько страна деколонизировала свое сознание. Как утверждает Киема Куэла [Кие1а2010], права на землю, культуру и язык являются основополагающими для существования любого человеческого сообщества, и предоставление этническому меньшинству сан возможности пользоваться своими правами является фактором освобождения этого сообщества. Однако история притеснения сан привела к тому, что их права на землю, культуру и язык ущемляются в процессе взаимодействия с этническим большинством. Земля предков, традиционная культура и родной язык делают человека человеком, или, если на то пошло, человеком, исполненным чувством собственного достоинства, человеком, имеющим связь со своим народом и его общей историей. В демократическом обществе эти ценности должны быть базовыми, как определяющие свободу и достойную жизнь. Куэла Киема, один из тех сан, кого правительство Ботсваны переселило из заповедника Сентрал-Калахари, опубликовал автобиографическую книгу «Слезы по моей земле». [Кие1а2010]. Вызовут ли сочувствие пролитые им слезы, прислушаются ли к нему, поменяется ли что-нибудь в лучшую сторону для его народа?

В некоторых соседних странах есть примеры практического и гуманного решения этой проблемы - подтверждение того, что они прошли через деколонизацию сознания. Южная Африка предприняла попытку исправить историческую несправедливость по отношению к сан, и одним из примеров является то, как сан из племени кхомани выиграли земельный иск в 1999 г. и получили права на 38 тыс. гектаров сельскохозяйственных земель, которые были отобраны у них в 1930-х гг. Исторический характер этого события был отмечен президентом ЮАР Табо Мбеки, который заявил, что эта победа знаменует собой «шаг к возрождению народа, который едва не погиб из-за угнетения» [\Vilmsen 2002: 841].

3 Botswana court rules Bushmen evicted illegally. NBC News. 13.12.2006. https://www.nbcnews.coin/id/ wbnal6181993 (accessed 18.09.2024)

Можно утверждать, что концептуализация африканского ренессанса Т. Мбеки является деколонизирующей, поскольку она отражает позитивное отношение к этническому меньшинству сан. Чтобы искоренить данную проблему, необходимо деколонизировать сознание, приняв закон о правах и разработав систему судебного контроля, которая бы гарантировали исполнение прав меньшинств. В подобной системе все народы, вне зависимости от того, составляют ли они этническое большинство или меньшинство, будут иметь возможность реализовывать свои права на язык, культуру, территорию, а также все остальные права человека, которые полагаются личности. Как было продемонстрировано в других странах, демократия, основанная исключительно на принципе большинства, не обеспечивает полного равенства и справедливости [СИеЬаппе 2020].

РАВЕНСТВО ИЛИ ЗАЩИТА МЕНЬШИНСТВ?

НЕОБХОДИМОСТЬ ПОЗИТИВНОЙ ДИСКРИМИНАЦИИ САН

Было бы несправедливо утверждать, что правительство Ботсваны не озабочено обсуждаемым в данной статье вопросом. Подтверждением тому служит новый закон о племенных землях Ботсваны (Закон № 1 от 2018 г., который был принят в августе 2017 г. и вступил в силу в 2022 г.). Одной из главных причин принятия этого закона стало то, что предыдущий закон о племенных землях (впервые принятый в 1968 г. и пересмотренный в 1994 г.) не обеспечивал достаточных гарантий, препятствующих приобретению племенных земель у граждан Ботсваны иностранными физическими и юридическими лицами. Если прежний закон о племенных землях предусматривал возможность пользоваться привилегиями землевладельца, если не менее 51% акционеров компании граждане Ботсваны, то новый закон повышает этот порог до 100%. Земля является одним из самых чувствительных ресурсов на юге Африки и имеет решающее значение для благосостояния местного населения, поэтому очевидно, что правительство ищет способы предотвратить попытки неоколониальных держав и транснациональных корпораций завладеть ею путем повторной колонизации страны в самом буквальном смысле этого слова.

Однако, к сожалению, новый Закон не обеспечивает права сан лучше, чем предыдущий. Нигде в новом Законе не упоминаются сан или басарва; племенная земля может быть выдана племенными земельными советами любому гражданину Ботсваны, независимо от его этнической принадлежности. Это мнимое равенство для всех на самом деле является еще одним проявлением недеколонизированного мышления, поскольку равенство в правах не обязательно означает равенство в возможностях.

С. Саугестад в этой связи справедливо заявляет: «Чтобы проводить политику равенства, не всегда достаточно воздерживаться от негативной дискриминации... Для того чтобы добиться равенства в культурных проявлениях для меньшинства, государство обязано защищать осуществление этого права, не позволяя другим членам общества препятствовать его реализации. Смысл этого принципа в том, что он допускает не только отдельные меры, но и позитивную дискриминацию меньшинства, и позволяет даже рассматривать позитивную дискриминацию как основополагающее право человека» [8а1щез1ас1 2001: 43].

Существует множество способов позитивной дискриминации коренных народов для защиты их прав на традиционную культуру, образ жизни, родной язык, экономическое и социальное благополучие. Во многих странах мира действуют специальные законы, предоставляющие привилегии этническим меньшинствам. Например, в Китае студенты, не принадлежащие к национальности хань, получают

бонусные баллы на экзаменах при поступлении в высшие учебные заведения. В России коренные малочисленные народы восточных и северных регионов страны не платят земельный и подоходный налоги, а также могут охотиться и рыбачить в своих традиционных местах без получения лицензии от властей. В США существует целый ряд программ поддержки, как на федеральном уровне, так и на уровне штатов, которые предоставляют коренным американцам из официально признанных племен бесплатное медицинское обслуживание, обучение и другие льготы. Однако в Ботсване дело обстоит иначе.

На заре государственного строительства, сразу после обретения независимости, однородность общества Ботсваны была очень важной идеей для суверенитета молодого государства. Складывается впечатление, что с тех пор Ботсвана последовательно и сознательно уходит от этнических вопросов, заметая их экономическими и социальными. В 1970-х гг. в Ботсване была принята «Программа развития отдаленных районов», направленная на искоренение бедности, за которой в 2009 г. последовала «Обновленная программа развития отдаленных районов». Обе программы были ориентированы на «жителей отдаленных районов» из маргинализированных сельских и городских общин, независимо от их этнической и культурной принадлежности. В 2013 г. представитель Министерства местного самоуправления Ботсваны Халакангва Мбулаи, выступая на Постоянном форуме ООН по вопросам коренных народов с докладом о «Программе развития отдаленных районов», подчеркнула, что Конституция Ботсваны защищает права и свободы «каждого мотсваны (т.е. гражданина Ботсваны -А.Ч.), независимо от расы, цвета кожи, религии, пола, политических убеждений или места происхождения». Примечательно, что за все время своего выступления на форуме, специально посвященном проблемам коренных народов, правительственный чиновник лишь однажды упомянула название (или, скорее, общий термин для обозначения) коренного народа, признав в скобках, что речь идет об отдаленных сельских общинах: «большинство из которых составляют басарва»4.

Многочисленные доклады неправительственных организаций и резолюции форумов и конференций (например, Региональной конференции по программам развития африканского населения сан/басарва, состоявшейся в 1993 г. в Габороне, Ботсвана) призывают к принятию широкого спектра мер, направленных на защиту прав сан на их землю, язык, культуру и традиции. Большинство из них согласны с тем, что эти меры требуют значительных изменений в законодательстве и политике правительства Ботсваны. Они также потребуют значительного финансирования, но это не должно быть проблемой для Ботсваны, страны с уровнем дохода выше среднего, которая, согласно статистике Всемирного Банка, в 2023 г. была пятой в рейтинге наиболее богатых стран Африки (подушевой ВВП по ППС составляет 19 383 долл. США3). Проблема, по-видимому, заключается в отсутствии политической воли для проведения этих изменений, что является прямым следствием недеколонизированного менталитета.

Судьба исконной земли сан, заповедника Сентрал-Калахари, может рассматриваться как печальный и ироничный пример проявления подобного менталитета. Как уже упоминалось выше, этот заповедник был создан в 1961 г.

4 Statement by Ms. Halakangwa Mbulai, Deputy Permanent Secretary, Ministry of Local Government of the Republic of Botswana at the 12th session of the Permanent Forum on Indigenous Issues. 23.03.2013. Permanent Mission of the Republic of Botswana to the United Nations, https://cendoc.docip.org/collect/cendocdo/ index/assoc/HASHe8ce/9838d277.dir/PF13Halakangwa296.pdf (accessed: 24.09.2024)

5 GDP per capita, PPP (current international dollars) - Africa. World Bank Group, https://data.worldbank.org/ indicator/NY.GDP.PCAP.PP.CD?locations=A9 (accessed 23.09.2024)

британской колониальной администрацией Бечуаналенда с целью сохранения традиционного образа жизни «бушменов Калахари», как тогда называли сан. Позиция независимого правительства Ботсваны заключалась в том, что заповедник не может одновременно защищать и дикую природу, и коренное население, поэтому последнее должно переселиться в другие места [Saugestad 2001: 222]. Переселение сан началось в 1997 г. и, как утверждала правозащитная организация Survival International, было связано с открытием алмазного месторождения в бушменской общине Гопе заповедника Сентрал-Калахари6. Мировой алмазный монополист De Beers, владевший горнодобывающей компанией Gope Exploration, прекратил все работы на своем руднике Gope Mine в 2003 г. из-за его нерентабельности, а затем продал его лондонской компании Gem Diamonds. Рудник Gope Mine, переименованный в Ghaghoo, был официально открыт в 2015 г., но из-за технических и экономических трудностей в 2017 г. его пришлось перевести в режим консервации. По состоянию на март 2024 г. он все еще был закрыт, и его дальнейшая судьба остается неясной. Учитывая, что компания De Beers была основана Сесилом Родсом, эта история выселения коренного населения с целью эксплуатации природных ресурсов их земли имеет близкие параллели с историей добычи алмазов в Южной Африке в колониальные времена и является иллюстрацией недеколонизированного сознания.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В статье обосновывается необходимость деколонизации сознания для защиты этнических общин, поскольку ее правительство до сих пор не признает за этническим меньшинством сан (басарва), носителями койсанских языков, прав человека на землю, культуру и язык. Современная социально-политическая модель управления этническими вопросами в Ботсване не может в полной мере защитить сан, поскольку текущий подход к развитию отказывает меньшинствам в их социально-политическом признании в качестве независимых этнических образований. В нынешней ситуации языковые, культурные и земельные проблемы общин сан не могут быть оставлены на самотек, чтобы в конечном итоге эти общины были поглощены этническим большинством в результате перемещения и расселения, которые лишат их отличительных этнических или культурно-социальных характеристик, идентифицирующих их как сан.

Проблема, поднятая в статье, заключается в том, что, когда общины сан не имеют возможности претендовать на особый статус, дальнейшее существование этих общин с их самобытной идентичностью осложнено. Однако если права на все элементы, составляющие человеческое сообщество, - право на землю, культуру, язык -признаются в качестве прав человека, то следует признать, что в программе развития Ботсваны сан оказались ущемлены. Они все чаще подвергаются декультурализации, нищают и оказываются вынуждены существовать как иждивенцы. Они остро нуждаются в достойном обращении, которое обеспечит их существование с сохранением этнической, языковой и культурной самобытности, как и всем остальным африканцам после колониализма. Чтобы изменить положение меньшинств сан в Ботсване, необходима деколонизация сознания.

6 Government lies: "There is no mining in the Central Kalahari Game Reserve." Timeline. 5.09.2014. Survival International https://assets.survivalinternational.org/documents/1272/diamonds-timeline.pdf (accessed: 26.09.2024)

БИБЛИОГРАФИЯ

AshcroftB., Griffiths G., Tiffin Н. (Eds.). The Post-Colonial Studies Reader. London: Routledge, 1995. Barnard A. Cultural Identity, Ethnicity and Marginalisation among the Bushmen of Southern Africa. In: Vossen R.

(Ed.). New Perspectives on the Study ofKhoisan. Hamburg: Helmut Buske Verlag, 1988. Barnard A. Hunters and herders of Southern Africa: A comparative ethnography of the Khoisan people.

Cambridge: Cambridge University Press, 1992. https://doi.org/10.1017/CB09781139166508 Barnard A. Hunter-gatherers and bureaucrats: reconciling opposing worldviews. In: Saugestad S. (Ed.). Indigenous peoples in modem nation-states. Occasional Papers. Series A. № 90. Tromso: University of Tromso, 1998. Pp. 63-76.

Barame A.K. Heading towards extinction? Indigenous rights in Africa: The case of the Twa of the Kahuzi Biega National Park, Democratic Republic of Congo. Copenhagen: International Work Group for Indigenous Affairs (IWGIA), 2000.

Batibo H. An ideal language policy for an inclusive and sustainable development in Africa. In: SkoldP., Sandstroem M., Bolaane M. (Eds.). Under the Same Sun: Parallel Issues and Mutual Challenges for the San and Sami Peoples and Research. Umea: Umea University Press, 2015a. Pp. 71-78. Batibo H. Patterns of identity loss in trans-cultural contact situations between Bantu and Khoesan groups in

Western Botswana. Studies in Literature and Language. 2015b. Vol. 11. № 1. Pp. 1-6. Batibo H„ Chebanne A. Sasi Language of Botswana: Marginalisation, Endangennent and Observed Death. In: Chabata E., Mpofu Ph. (Eds.). Language Revitalisation: A Matter of Survival for Marginalised Communities and Cultures. Harare: University of Zimbabwe Publications, 2020. Pp 21-33. Bennett B. Some Historical Background on Minorities in Botswana. In: Mazonde I. (Ed.) Minorities in the

Millennium: Perspectives from Botswana. Pp. 5-16. Gaborone: Lightbooks, 2002. Cassidy L„ Good K„ Mazonde I., Rivers R. An assessment of the Status of the San/Basarwa in Botswana. Regional Assessment of the Status of the San in Southern Africa. Report Series № 3. Windhoek: Legal Assistance Centre, 2001.

Chebanne A. The Khoisan in Botswana: Can multicultural discourses redeem them? Journal of Multicultural

Discourses. 2010. Vol. 5. № 2. Pp. 87-105 https://doi.org/10.1080/17447141003639801 Chebanne A. The Internal Colonisation of the San Peoples of Botswana. Marang: Journal of Language and

Literature. 2020. Vol. 32. Special Issue. Pp. 16-38. Chebanne A. English as a Form of Neo-Colonialism in Botswana. Botswana Notes and Records. 2022. Vol. 54. Special Issue. Pp 164-177.

Chebanne A., Dlali M. The Cua Youth and their Attitudes towards the Language. In: Chebanne A., Lusekelo A. (Eds.). African Languages: Linguistic, Literary and Social Issues. Pp. 51-68. Cape Town: University of the Western Cape, 2021.

Chebanne A., Moumakwa T. Issues of Equality and Equity in Education: The Fate of Minority Languages of Botswana. Mosenodi: Journal of the Botswana Educational Research Association. 2017. Vol. 20. № 3. Pp 78-89.

Chebanne A., Ojong V., Maheshvari N. Issues of Decolonisation and Africanisation in Southern Africa.

Alternation. 2021. № 36. Special Edition. Pp. 1-13. https://doi.org/10.29086/2519-5476/2020/sp36al Colchester M. Slave and Enclave: The Political Ecology of Equatorial Africa. Penang: World Rainforest

Movement, 1995. FanonF. The Wretched of the Earth. New York: Grove Books, 2005. FanonF. Black Skin, White Masks. New York: Grove Books, 2008.

Good K. Diamonds, dispossession and democracy in Botswana. Melton: James Currey, 2008.

Hamel R. Introduction: Linguistic human-rights in a sociolinguistic perspective. International Journal of the

Sociology of Language. 1997. № 127. Pp. 1-24 Hitchcock R. "We are the First People: Land, Natural Resources and Identity in the Central Kalahari, Botswana". Journal of Southern African Studies. 2002. Vol. 28. № 4. Pp. 797-824. http://doi.org/10.1080/ 0305707022000043520

Hitchcock R„ Holm J. "Bureaucratic Domination of Hunter-Gatherer Societies. A Study of the San in Botswana". Development and Change. 1993. Vol. 24: № 2. Pp. 305-338. https://doi.Org/10.l 11 l/j.1467-7660.1993.tb00487.x

Kóhler O. Les langues khoisan. In : Perrot J. (Ed.). Les langues dans le monde ancien et moderne. Volume 1: Les langues de 1'afrique subsaharienne. Pidgins et creóles'. 455-615. Paris: Centre National de la Recherche Scientifique, 1981.

Kuela K. Tears for My Land: A Social History of the Kua of the Central Kalahari Game Reser\>e, Tc 'amnqoo. Gaborone: Mmegi Publishing House, 2010.

Mogwe A., Tevera D. Land Rights of the Basarwa People in Botswana. In: Tevera D.. Moyo S. (Eds.). Environmental Security in Southern Africa. Harare: Southern Africa Printing and Publishing House, 2000. Pp. 75-86.

Mosime S.T. Decolonization Deferred: Seretse Khama Ian Khama's Presidency and the Historical Deradicalization of 'Culture' as a Tool for Resistance in Botswana. Alternation. 2020. № 36. Special Edition. Pp. 188-209. https://doi.org/10.29086/2519-5476/2020/sp36a9

Ng'ong'ola C. Land Rights for Marginalized Ethnic Groups in Botswana, with Special Reference to the Basarwa. Journal of African Law. 1997. Vol. 41. № 1. Pp. 1-26.

Ngugi wa Thiong'o. Decolonising the Mind: the Politics of Language in African Literature. Nairobi: East African Publishers, 1992.

Nyati-Ramahobo L. Ethnic Identity and Nationhood in Botswana. In: I. Mazonde I. (Ed.). Minorities in the Millennium: Perspectives from Botswana. 2002. Pp. 17-28. Gaborone: Lightbooks.

Oelofsen R. Decolonisation of the African Mind and Intellectual Landscape. Phronimon. 2015. Vol. 16. № 2. Pp. 130-146. https://doi.org/10.25159/2413-3086/3822

Quijano A. Coloniality and Modernity/Rationality. Cultural Studies. 2007. Vol. 21. № 2-3. Pp. 168-178. https://doi.org/10.i080/09502380601164353

Rodney W. How Europe Underdeveloped Africa. Dar-Es-Salaam: Tanzanian Pub lishing House, 1973.

Rukuni M. Being Afrikan. Johannesburg: Penguin Books, 2012.

Saugestad S. The Inconvenient Indigenous: Remote Area Development in Botswana, Donor Assistance, and the First people of the Kalahari. Uppsala: The Nordic Africa Institute, 2001.

Schapera I. The Khoisan Peoples of South Africa: Bushmen and Hottentots. London: Routledge and KeganPaul, 1930.

Shillington K. History of Africa. London: Macmillan, 1995 [1989].

Silberbauer G. Hunter and Habitat in the Central Kalahari Desert. Cambridge: Cambridge University Press, 1981.

Skold P., Sandstroem M„ Bolaane M. (Eds.). Under the Same Sun: Parallel Issues and Mutual Challenges for the San and Sami Peoples and Research. Umea: Umea University Press, 2015.

Thapelo T. Markets and Social Exclusion: Postcolony and San Deprivation in Botswana. PUL4: Botswana Journal of African Studies. 2002. Vol. 16. № 2. Pp. 135-146.

Traill A. Do the Khoi have a place in the San? New Data on Khoisan Linguistic Relationship. Sprache und Geschichte imAfrika. 1986. Vol. 7. № 1. Pp. 407-430.

Vossen R. Studying the Linguistic and Ethno-History of the Khoe-Speaking (Central Khoisan) Peoples of Botswana. Botswana Notes and Records. 1984. Vol. 16. № 1. Pp. 19-35.

Vossen R. Historical classification of Khoe (central Khoisan) languages of Southern Africa. African Studies. 1998. Vol. 57. № 1. Pp. 93-106. https://doi.org/10.1080/00020189808707887

Wilmsen E. Mutable identities: Moving beyond ethnicity in Botswana. Journal of Southern African Studies. 2002. Vol. 28. № 4. Pp. 825-841. https://doi.org/10.1080/0305707022000043539

Wily E. A Strategy of Self-Determination for the Kalahari San (The Botswana Government's Programme of Action in the Ghanzi Farms). Development and Change. 1982. Vol. 13. №2. Pp. 291-308. https://doi.Org/10.llll/j.1467-7660.1982.tb00121.x

DECOLONISATION OF THE MIND AND THE PROBLEM OF THE SAN ETHNIC MINORITIES IN BOTSWANA

© 2024 A. Chebanne

CHEBANNE Anderson, PhD (Language Sciences (Linguistics)), Professor, African Languages and Linguistics Department, University of Botswana, Gaborone, Botswana. ORCID: 0000-0001-53931771. E-mail: chebanne@ub.ac.bw

Abstract. The San—that is, the Khoisan languages speakers of Botswana—being an ethnic minority, are facing numerous problems due to the linguistic, cultural, economic, and political domination by the mainline Botswana society. As they are forced to transition from a hunter-gatherer mode of life, socio-political and economic dynamics also do not favour them. This paper seeks to critically analyse the position of the San in Botswana and demonstrate the need to decolonize the mind in order to free the San, who are reeling under linguistic and cultural dependence. Dependence is formed in part because more educated people enter into land deals to exploit natural resources with

TNCs, with rural populations living in these territories. It is shown that the San communities are highly endangered both socially and linguistically. These dramatic phenomena are taking place now, in post-colonial, independent Africa. The theories that are employed in this research help to critically analyse the social conditions that the San find themselves in in Botswana. The paper further argues that the San are in almost a similar situation that other African societies were in during the rule of European imperialism. It is demonstrated in this paper that, without mind decolonisation, the imposition of the developmental power and the socio-political hegemony of the mainline society exerted on the San people can lead to negative consequences. There is therefore an imperative need for decolonising the mind for the ethnic linguistic minority to be liberated.

Keywords: Khoisan, San (Basarwa), Botswana, marginalized ethnic groups, mind decolonialisation, ethnic minorities, remote area dwellers

DOI: 10.31132/2412-5717-2024-68-3-80-96

For citation: Chebanne, A. (2024). Decolonisation of the Mind and the Problem of the San Ethnic Minorities in Botswana. Journal of the Institute for African Studies. №3. Pp. 80-96. https://doi.org/10.31132/2412-5717-2024-68-3-80-96