CC BY
7
УДК 94(470.319).084.8«1941»(093.2]
UDC 94(470.319).084.8«1941»(093.2]
ЩЕКОТИХИН Е.Е.
доктор исторических наук, профессор кафедры истории России, Орловский государственный университет имени И.С. Тургенева E-mail: [email protected]
SHCHEKOTIKHIN E.E.
Doctor of Historical Sciences, Professor of the Department of Russian History, Orel State University E-mail: [email protected]
РОДОВЫЕ ГНЕЗДА ОРЛОВСКИХ ПИСАТЕЛЕН, РАЗОРЕННЫЕ НЕОТЕВТОНЦАМИ GENERIC NESTS OF OREL WRITERS, WHICH WERE RUINED BY NEO-TEUTONS
В статье рассматривается деятельность немецких войск, оккупировавших Центральную часть России в декабре 1941 года. Детально, на основе немецких архивных документов, раскрываются подробности уничтожения жителей и населенных пунктов восточных районов Орловской области, в т.ч. родовых мест лауреата Нобелевской премии Ивана Алексеевича Бунина.
Ключевые слова: Орловский регион, оккупационный режим, «выжженная земля», социальная катастрофа, демографические последствия.
The article examines the activities of the German troops who occupied the Central Russia in December 1941. Based on German archival documents, it discloses details of the destruction of residents and settlements of the eastern regions of the Orel region, including birthplace of the winner of the Nobel Prize Ivan Alekseevich Bunin
Keywords: Orel region, occupation regime, "scorched earth", social catastrophe, demographic consequences.
Вместо предисловия
Военная составляющая нашей истории очень богата, скажем так, чрезмерно богата. Кто только нас, коренных вятичей-русичей, не крестил огнём и мечом. Несметные полчища варваров (варвар - негодяй, чужеземец) волнами накатывали на нашу землю: гунны - с востока, хазары, а позже половцы - с юга, монголо-татары - с востока и затем крымские татары - с юга.
На всех стоянках, во всех селищах и городищах (позже -селениях и городах), коих у нас великое множество, находят военные артефакты - орудия убийства захватчиков всех мастей. После непрошеных гостей исчезали с лика нашей земли древние поселения, сёла и даже города. И каждый раз мы выживали. Как, каким образом - это уже другая тема.
Среди всех нападавших на наших с вами предков самыми опасными были варвары XX века - неотевтонцы, или нацисты. Над нашей родиной нависла смертельная опасность. Многие из нас, особенно молодёжь, до сих пор не понимают, в какой разрушительный смерч попала наша Родина. Нацисты планировали уничтожить нас за двадцать лет. Думаю, они сделали бы это гораздо быстрее. Доказательство тому: только за два года оккупации Орловская область, самый большой по численности регион страны в 3,5 млн граждан, потеряла одну треть населения: пропал, исчез с лика земли каждый третий человек исконно русской национальности. «Войны кровавый пир» «разл1яся по Руской земли». Каждый второй дом на нашей земле немецкие захватчики предали огню. И это, повторяю, только за два года.
Осмысливая военные события октября 1941 года, я вдруг осознал, что стальное танковое лезвие Гудериана вспороло землю, где литературный пласт русской культуры необычайно насыщен «тучным чернозёмом» великих имён. Неотевтонцы уничтожали русские города и селения, где прошло детство и отрочество великих писателей и поэтов: Леонида Андреева (Орёл), Николая Лескова (Панино и Гостомль), Алексея Апухтина (Павлодар и Болхов), Ивана Новикова (Ильково), Афанасия Фета (Новосёлки (Козюлькино), Ивана Тургенева (Спасское-Лутовиново), Ивана Бунина (Озёрки и Бутырки),
Фёдора Тютчева (Овстуг), Алексея Толстого (Красный Рог), Василия Жуковского (Мишенское), Антона Дельвига (Покровское), Дениса Давыдова (Денисовка), Льва Толстого (Ясная Поляна). Наши писатели и поэты владели словом так, как владел смычком великий Паганини, играя на скрипке Страдивари. Каждый из них вызывает у нас трепет и уважение не только как светоч русской словесности, но и как гений мировой общечеловеческой культуры.
В 1943 году город Орёл, связанный дотоле с известными всему миру именами, стал героем первой в истории Великой Отечественной войны книги «В боях за Орёл» [1]. Она была создана сразу же, по следам минувших боёв. О том, что представляли собой разорённые родовые гнёзда вышеупомянутых писателей, можно судить по заметкам, которые оставили после посещения этих мест известные советские писатели и поэты. То, что почувствовали здесь Константин Федин, Всеволод Иванов, Александр Серафимович, Борис Пастернак, Павел Антокольский, можно назвать одним словом - потрясение. И они, потрясённые увиденным, зафиксировали для потомков то «наследство», которое оставил нам двухлетний нацистский оккупационный режим. Пролетая над Орловским Полесьем, где когда-то охотился Иван Сергеевич Тургенев, которому была знакома почти каждая деревня, Константин Федин представил для нас и наших потомков вселенскую катастрофу: «Я поднимался на самолёте в районе между Карачевом и Жиздрой. У-2 с беспрепятственным кругозором на все шесть сторон показал мне орловские деревни с воздуха.
Мы с детства помним краску по имени «берлинская лазурь». Это резкая синяя краска, самая ядовитая из холодной лазуревой гаммы. Этой краской, кажется, выкрашены синие пожарища наших деревень, пепелища русских крестьянских изб. Селений не осталось, есть только их планы - продолговатые акварельные коробки, все живописные краски в которых подменены берлинской лазурью - мрачной краской Берлина, заливающего весь мир своим мертвящим ядом».
В середине июля 1943 года многие газеты стран антигитлеровской коалиции опубликовали очерк военного корреспондента Евгения Воробьёва «Кладбище танков». Читать его без
© Щекотихин Е.Е. © Shchekotikhin Е.Е.
волнения и смятения в душе невозможно даже сейчас, спустя семь десятилетий.
«Когда порыв ветра колышет травы, к аромату полевых цветов примешиваются запахи горелого тряпья, мяса, пороха, резины, обожжённой земли и трупный смрад.
Поле, от синеющей на севере дубравы до ярко-зелёной берёзовой рощи и до серебряной излучины речки, покрыто унылым, бурым ковром сорняков: пашня одичала. Будто какой-то злой сеятель нарочно засеял её бурьяном, лебедой, осотом, чертополохом.
В последний раз эта орловская земля видела землепашца весной 1941 года. С тех пор землю пололи сапёры, её перепахивали снарядами, минами, бомбами, её засеивали осколками и пулями, но она не чувствовала прикосновения плуга, эта орловская земля, истосковавшаяся по тяжёлому семенному зерну. Она слышала моторы танков и бронетранспортёров, но давным-давно не слышала мирного пыхтения трудолюбивого трактора.
Жители деревни Никитинка - за её околицей начинается это одичавшее поле - забыли вкус и запах хлеба. Они стряпали лепёшки из толчёных головок клевера, ели хлеб из лебеды, собирали колосья дикого овса, ржи, пшеницы.
Но пусть заброшены луга, пашни и огороды - природа в этих местах по-прежнему великолепна в своей извечной красоте, она бесконечно мила и дорога русскому человеку. Крутые овраги, поросшие кустарником, дубравы, речки, неторопливо текущие по сочным лугам, перелески, берёзовые рощи - вот он, полный очарования, неумирающий орловский пейзаж, который благодаря Тургеневу стал классическим русским пейзажем. Недалеко от этих мест, а может быть, по той самой дубраве, синеющей к северу от деревни, по тому оврагу, по той рощице бродил с ягдташем и собакой Иван Сергеевич Тургенев. Отсюда родом Хорь и Калиныч, Касьян с Красивой Мечи и ребята с Бежина луга, все знакомцы, попутчики и компаньоны Тургенева в его охотничьих скитаниях...
Ещё сегодня утром на поле гремел жестокий бой. Десятки немецких танков ступали по этой траве тяжёлой железной походкой и вели огонь с места и с ходу. Они пытались остановить продвижение наших полков.
Но наступающие обрушили на врага все средства борьбы с танками - от авиабомб до зажигательных бутылок, и безымянный холм возле деревни Никитинка, южнее реки Жиздры, стал просторным и обширным кладбищем для немецких танков. Здесь была разгромлена пятая танковая дивизия немцев.
«О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями?..»
Часть I
Бунина, его поэзию и прозу, я люблю ещё с тех школьных лет, когда на его имя было наложено табу. Он мой учитель и наставник, если иметь в виду его отношение к жизни, работоспособность и творчество
1. Апокалипсис в бунинских местах
Вторая мировая война - крупнейший конфликт в истории, величайшая трагедия, поставленная человеком на её сцене. Для СССР она воплотилась в Великую Отечественную войну, положив начало новому историческому периоду. Это не только новая веха на пути становления национального самосознания, но и начало регресса (здесь и далее, в т.ч. в документах, выделено мною. - Е. Щ.), учитывая огромные и невосполнимые демографические и социально-экономические потери, которые понесли наши народы, и прежде всего - славянские.
Политики и историки слишком много и долго говорили о героях и героике войны, т.е. о лицевой стороне медали, забывая об обратной - о жертвах, принесённых на алтарь победы. К сожалению, до настоящего времени не обнародованы точные данные потерь Советского Союза, а также отдельных регионов, подвергшихся нашествию варваров XX века. В сво-
ей работе «Германский нацизм и его последствия для народов СССР» [2] мне удалось в полной мере восполнить этот пробел.
На время абстрагируясь от моря человеческих страданий, которое скрывается за неопровержимыми фактами, займёмся голой арифметикой - цифрами, которые, по утверждению великого экономиста Карла Маркса, «стоят целых томов риторической чепухи».
В самом общем смысле урон граждан в годы войны состоит из потерь личного состава вооружённых сил и жертв среди мирного населения. Тщательно исследуя тему потерь гражданского населения, я пришёл открытиям, которые находят документальное подтверждение.
Первое открытие. Более всего меня поразило то, что на территории свыше 2 млн км2, подвергшейся оккупации, оказалось 92,7 млн, или 46% от довоенной численности населения СССР (на 01.07.1941 г. - 199,9 млн). За вычетом эвакуированных граждан и мужчин, призванных в первые месяцы войны с этой территории, в зоне оккупации оказалось более 80 млн мирных граждан, в основном славянского этноса [3].
Второе открытие. Документы отдела демографии Центрального статистического управления Госплана СССР Российского государственного архива экономики, как самый надежный и достоверный источник, подтверждают, что потери народов СССР в годы войны составили 40,2 млн человек. Это на 13,6 млн больше, чем официально навязанная нам цифра потерь в 26,6 млн человек, которая не имеет документального подтверждения [4].
Третье открытие. При сравнительном анализе статистики потерь регионов открылась неопровержимая истина: народы Страны Советов в силу тех или иных обстоятельств заплатили за победу «векселями» с большой суммарной разницей, где цена - это жизнь и изломанные судьбы оставшихся в живых. Сравните: Прибалтика и Грузия, Белоруссия и Казахстан; Орловская и Самарская области; Ленинград и Москва, Сталинград и Новосибирск. Убыль населения десяти российских регионов Поволжья, Урала, а также республик Закавказья, которые не подвергались жестокому насилию оккупационного режима, за годы войны составила 3,8 млн человек, или 14% от довоенной численности (27,7 млн). В то время как потери оккупированных областей России, Украины и Белоруссии составили 28,6 млн, или 34% от довоенной численности (83,3 млн чел). Таким образом, потери населения трёх славянских республик по прямой вине нацистского режима были на 20% выше, чем в регионах, избежавших нашествия, и составили 17 млн человек, в основном мирных граждан.
Подтверждением такой жестокой закономерности преступной деятельности оккупантов служит пример Орловского региона. В результате тщательного анализа хорошо сохранившихся многочисленных документов Орловского государственного архива был дан ответ на вопрос: какой урон был нанесён нацистами потомкам древнейшего на земле племени - вятичей? Население Орловской области, насчитывающее до войны 3,5 млн человек, за два года оккупации уменьшилось почти на 1,2 млн человек, или на 34%, т.е. каждый третий житель [5].
2. Крах германского нашествия, или Елец - кость в горле нацистов
3 октября, в день взятия Орла, Гитлер, с 22 июня ни разу публично не выступавший с воззваниями, поднявшись на трибуну берлинского Спортпаласта, завопил: «В эти часы на нашем Восточном фронте вновь происходят громадные события. Уже 48 часов ведётся новая операция гигантских масштабов! Противник разгромлен и больше никогда не поднимется. Позади наших войск уже лежит пространство в два раза большее, чем территория рейха в 1933 году, когда я пришёл к власти, и в четыре раза большее, чем Англия». Печатный орган нацистов «Фёлькишер беобахтер» сообщал: «На обширном
фронте маршируют и катятся на восток наступающие немецкие части. Нет слов для описания размеров советского поражения!»
Интересно, о чём размышлял Гитлер и что писала его газета два месяца спустя, когда в родимых Бунину местах отборные и наиболее опытные части Вермахта оказались в глубоком кризисе.
Во второй половине ноября война вырвалась из лесов на степные русские просторы, рано засыпанные снегом. XXXIV армейский корпус немцев, теряя время, силу и былую мощь в затяжных и вязких боях, стал продвигаться на Ливны, Елец и Задонск. 25 ноября начались бои на подступах к Ливнам. На следующий день наши войска оставили город. 5 декабря 134-я и 45-я дивизии врага, пройдя с боями от Бреста более 2000 км, ворвались в Елец. Это был последний успех Вермахта в 1941 году, когда его солдаты достигли крайнего восточного рубежа. Немцы сначала с остервенением дрались за город, а затем между собой - за оставшиеся от пожарищ дома. Прижимали морозы, невиданные до сих пор.
Но... дальнейшее наступление на Восток, за Дон, не состоялось. Немецкая мечта о древнем русском городе Задонске, где, казалось, церквей было больше, чем домов, растворилась в лютой морозной дымке. Ртуть термометра продолжала сжиматься и 6 декабря опустилась у отметки минус 38 градусов. Это была самая низкая температура декабря 1941 года и всех зимних дней войны. Перспектива повторения судьбы армии Наполеона, которой так боялись немцы - от солдата до генерала - с начала Восточной кампании, стала реальной.
Из оперативной сводки 45-й пехотной дивизии Вермахта с 5 по 17.12.41 г.:
«Сильный мороз, заморозивший все ухабистые дороги, идущие через поля, привёл к поломке орудий и техники: оси, колёса и другое оборудование раскалывалось на морозе, как стекло.
К тому же почти все моторизованные части были обездвижены из-за недостатка горючего <... >.
Таким образом, уже к 4.12.41 г. в результате больших (кровавых) потерь и обморожений боевая мощь дивизии была значительно снижена. Холод, плохие дороги и невозможность нормального ночлега подорвали дух солдат не меньше, чем недостаток обмундирования: при 30-градусном морозе люди маршировали в тиковых штанах и разбитых ботинках; наушники и перчатки изготавливались вручную. Не давали покоя вши. Ко всему прочему дивизия несла материальные потери, из-за падежа лошадей и поломки машин невозможно было передвигаться.
5.12.41 г. Тяжёлые бои сегодняшнего дня показали:
1) 50% состава ведущих бой частей имеют обморожения из-за нехватки зимнего обмундирования.
2) При температуре минус 31 градус отказали пулемёты.
3) Из-за мороза вышли из строя оружие и машины» [6].
Слово «Елец» в переводе с тюркского означает «кость».
Эта крупная кость и стала поперёк горла врага, наступающего на восток - в задонские степи, где гулял ледяной, вымораживающий всё живое ветер. Кость из пасти нельзя было выплюнуть, но и проглотить её не было сил и возможности. Одним словом, здесь - в старинном русском городе - Вермахт задохнулся. Мало того, чуть ниже пасти, у села Россошное, страшному гитлеровскому зверю было перерезано горло. Кровь потомков тевтонских рыцарей на заснеженных полях полилась рекой. Это была первая, пока ещё небольшая, но расплата за восточный авантюризм. Освобождение города, а затем разгром войск XXXIV корпуса генерала Метца, который попал в окружение в треугольнике городов Ливны - Русский Брод - Верховье, стало результатом блестяще проведённой Елецко-Ливенской наступательной операции. Пример безысходности ситуации - смерть генерала Конрада фон Кохенхаузена: когда его 134-я дивизия попала в окружение, он застрелился на до-
роге, по которой Бунин часто ездил в Новосиль.
«В Мягком, - вспоминает ветеран 137-й стрелковой дивизии, писатель Иван Акулов, - была захвачена машина самого генерала Кохенхаузена с его личными вещами: тёплым халатом, одеялом на лебяжьем пуху, коробками сигар «Бремер» и фамильным термосом, в котором под серебряным колпачком-стакашком ещё томился горячий кофе» [7].
Для того чтобы выяснить неизвестные моменты этой первой наступательной операции, проведённой войсками Красной армии, я в 2002 году отправился в Федеральный военный архив Германии, находящийся в г. Фрайбурге. И мне повезло: я обнаружил не только отчётные документы, где по дням и по минутам был расписан ход боевых действий, но и, что было особенно важно, - воспоминания немецких ветеранов, участников бескомпромиссного кровопролитного сражения, развернувшегося в тех местах, с которыми связана жизнь лауреата Нобелевской премии Ивана Алексеевича Бунина.
Особую ценность в смысле восстановления тех страниц войны имеют мемуары капитана Бернарда Графта «Битва на степных просторах глазами командира батальона 482-го полка 262-й пехотной дивизии». Они написаны живым, понятным языком и хронологически иллюстрируют события тех трагических дней.
«6 декабря 1941 г. Минус 40 градусов...
482-й пехотный полк 2-й армии, находясь в Елецком районе, одним из последних прекратил своё движение на восток. Запланированный отвлекающий манёвр не состоялся. Русские упорно наступают. С большим мастерством русские применяют свои тяжёлые 12- и 18-см миномёты, которым мы можем противопоставить только наши 8-см миномёты, да и то если бы они у нас были.
В Николаевке наши солдаты поджигают пять домов»
[8].
В начале второй декады декабря мороз отпустил, пошёл пушистый снег, мягко ласкающий отмороженные и почти бесчувственные щеки бойцов. Для авиации врага наши воины стали невидимыми: они растворились в снежной замети. Особенно лихо продвигались по тылам врага кавалерийские полки. Кто мог подсчитать тогда точно вразброс лежащие по степи окровавленные, наискось перерубленные тела вражеских пехотинцев. В удар сверху, наискось разваливающий человеческое тело от плеча до бедер, бойцы с красными звёздами на шапках-ушанках вкладывали всю злость, всю ненависть, всю силу, копившиеся все эти месяцы. Началась расплата за поруганную честь Матери-Отчизны. Ведь куда дошли? До Куликова поля! Дальше, как говорится, уже некуда.
«Когда мы взяли село Медведки, - вспоминал командир взвода разведки 137-й сд капитан В.В. Криворученко, - то нарочно зашёл в тот дом, где стояли, когда в ноябре обороняли это село. Начали спрашивать хозяйку: «Что тут фрицы наделали?» - «Девушку-комсомолку расстреляли, забрали кур, гусей, свиней. Нас называли «русшвайн», а сами что в доме делали, нельзя рассказать, чтобы не плеваться, мы блевали, бывало, насмотревшись на эти картины, но чаще выбегали из дому. Вот и поди теперь рассуди, кто из нас «швайн» - русский или немец».
И в каждой освобождённой деревне - сожжённые дома, люди без крова зимой, женщины и старики, повешенные на деревьях...»[9]
О том, как была предотвращена попытка прорыва на запад одной из частей противника, записано в политдонесении 132-й сд: «712-й сп наступал из деревни Чинцово в направлении Васильевки. Противник после шквала огня бросился в контратаку. Рота старшего лейтенанта Н.Г. Севостьянова отразила атаку. Фашисты стали окружать её, но бойцы не дрогнули. Вражеское кольцо сжималось. «Рота, вперёд, взять фашистов на штыки!» - прозвучал приказ командира. Бойцы врезались в боевые порядки. Они пронизывали фашистов
штыками, били прикладами, стреляли в упор. Севостьянов бросился к пулемёту и открыл кинжальный огонь. Пулемёт замолк, когда пуля пробила сердце героя. Из 57 воинов роты большинство погибло, остальные получили ранения». За этот подвиг отважный командир был награждён орденом Ленина (посмертно) [10].
В оборонительно-наступательных боях этого периода бессмертный подвиг совершил башенный стрелок танка 150-й танковой бригады М.М. Крохмаль. Прикрывая отход нашей пехоты, его танк получил восемь пробоин. Механик-водитель и командир танка были убиты, Крохмаль тяжело ранен. Жители с. Озёрки оказали ему помощь. Но гитлеровцам удалось захватить танкиста. Они учинили ему жестокий допрос. Воин молчал. Начались пытки. Гитлеровские изверги распороли ему живот и насыпали в него соль. М.М. Крохмаль, как видели жители, скончался, не произнеся ни слова. Посмертно он был награждён орденом Ленина.
3. Бунинские родовые и родные места - зона выжженной земли
Из мемуаров Бернарда Графта:
«9 декабря 1941 г Минус 40 градусов... (Это преувеличение, в тот день мороз резко ослабел, и уже 10 декабря температура достигла 0 градусов по Цельсию. - Е. Щ.)
Несмотря на это, сегодня ночью все атаки противника были отбиты. Положение берлинцев час от часу всё хуже. Они отводят свои войска. Отдаю приказ шофёрам: разогревать моторы, мосты и тормоза. В быстром темпе пишу письмо для полевой почты.
Вскоре ко мне прибывает адъютант: «Господин капитан, тактические соображения вынуждают нас занять исходные позиции. И немедленно!»
Сапёры штабной роты и моторизованные роты поджигают дома, которые не удалось поджечь раньше.
Странно видеть солдат, бегающих с факелами от одного дома к другому. Соломенные крыши мгновенно загораются. Возвращается наша пехота. Её последняя машина уже подъезжает. Я сажусь в свою машину. Герингер жмёт на газ. Мне на ум приходят витиеватые слова нашего командира Вахсманна: «Тактические соображения вынуждают нас занять исходные позиции». Смешно: каждый из нас боится произносить слово «отступление».
Я оборачиваюсь: облако дыма застилает горизонт - горит Николаевка.
Горит небо! На юге. На востоке. Это полыхающее зарево, которого мы ещё не видели. Таинственными кажутся дома, ветки деревьев. Три четверти неба охвачены огнём, и запад кажется маленькой чёрной полосой.
Поздно ночью приходит связной. Его лицо в свете настольной лампы кажется почти красным: «После поджога местности оставшийся арьергард отступил. Пехотный батальон передислоцируется в Товарково» [11].
Немецкий историограф, ветеран 45-й пехотной дивизии Втин Вег пишет: «Вечером 10 декабря была получена тревожная весть: передовые отряды Советов на западе обошли наш фланг, одним броском достигли железнодорожной линии Елец - Орёл на севере и собирались отрезать наш отход на запад.
Чтобы хоть как-то сдержать преследование противника, было приказано поджигать каждое село, каждый дом: в такой жуткий мороз русские не будут иметь ни малейшего шанса встретить на своём пути какое-либо жилье. Насколько глаз мог охватить бескрайние просторы, повсюду пылали горящие избы. Ночами небо было ярко-красным от зарева пожаров и являлось предвестником, тенью ужасов войны. Русские кавалерия и группы танков днём и ночью следовали за нами по пятам, не отставали от нас ни на километр, окружая и перерезая пути отхода» [12].
Из мемуаров Бернарда Графта:
«10 декабря 1941 г Движение начали ещё затемно. Уже 20 км до Товарково.
По дороге на Товарково находим в снегу русского без лица: выстрел в затылок...
Штаб полка разместился на старой квартире, и там уже давно топится печь. В нашем тылу горит заревом Ламское. Позади восток, север и юг полыхают красным. Не только жители взволнованы этими пожарами.
В полночь связной приносит приказ по полку. Приказы, которые приносят связные, неоспоримы, будь они из дивизии или из другой части.
Из приказа по 482-му пехотному полку от 10.12.41 г.:
«1. Большая часть сил противника сосредоточена на марше из Ливен на север. <...>
2. Ввиду дальнейшего продвижения в район Софьино может возникнуть вопрос о недостатке места для подразделений полка. 2-й батальон пехоты вместе с полковой артиллерией направляются в Семенецкая. Штабная рота, подойдя через Семенецкая, Ивановская, в 8.30 достигает Большая Кулига. Существует возможность дальнейшего марша в Софьино. Полк входит в Товарково, разрушает её. В 9.00 через Новосёлки, Семенецкая достигает Большая Кулига.
Полное уничтожение близлежащих населённых пунктов должно быть произведено 11 и 12 декабря. 2-й батальон разрушает Новосёловские Выселки.
3. Место сбора для годных к службе молодёжи и пленных в Ульяновка» [13].
Эти документы подтверждают не только приказ об уничтожении деревень и сёл, но и факт начала угона русской молодёжи в Германию. Как видим, этот злодейски продуманный процесс начался сразу же после того, как немцы стали с кровью «отдавать наши пяди и крохи». Немецкое военно-политическое руководство понимало, что наши юноши призывного возраста - потенциал Красной армии, поэтому за немецким солдатом, драпающим на запад, оставалась не только выжженная, но и безмужицкая земля.
Оперативная сводка 57-й бригады войск НКВД от 12 декабря 1941 г. свидетельствует о том, что места, где прошли детство и юность Ивана Алексеевича Бунина, были разорены и сожжены дотла: «262-я пд поспешно отступает во всей полосе бригады на запад и северо-запад, сжигая на своём пути сёла и грабя местное население. Сожжены Озёрки, Каменка, Каменка-Ремера и Лаухино. Горят: Круглое, Новосёлки, Колодец и др. сёла» [14].
Упомянутые в боевых сводках и архивных документах Елец, Озёрки, Новосёлки, Колонтаевка, Васильевское, Грунин Воргол, Скородное, Измалково и др., - места, где зарождалась плоть великого и непревзойдённого языка лауреата Нобелевской премии Ивана Алексеевича Бунина, подверглись уничтожению огнём и металлом. Знал ли об этом писатель, живя в это время в Грассе, на юге Франции?
В докладной записке «Об итогах нанесения разрушений в Становлянском районе во время оккупации» исполком райсовета сообщает: «Оккупация Становлянского района продолжалась всего лишь 16 дней, т. е. с 24 ноября по 10 декабря 1941 года, и за этот короткий срок немецко-фашистские изверги нанесли району громадные разрушения и произвели неслыханные чудовищные зверства над мирным населением» [15].
По данным Комиссии Становлянского района по установлению злодеяний немецко-фашистских захватчиков, во время отступления немцы сожгли 43 населённых пункта, 2052 дома колхозников. Было расстреляно 68 человек, в т.ч. пятеро детей, угнано в Германию 122 человека. Отобрана или зарезана вся живность: 892 коровы, 2243 овцы, 261 свинья, 13 526 кур и гусей, 529 пчелосемей [16].
А теперь представьте: лютый мороз, белый снег, чёрное пепелище и русская мать с детьми. Не буду скрывать, моя мать, получив похоронку на отца и оказавшись с шестью деть-
ми у своего сожжённого дотла дома, лишилась ума и долгие годы лечилась в психоневрологическом диспансере. Замечу: мы жили в 500 метрах от вокзала ст. Орёл, у нас чудом осталась корова (мать во время облав прятала ее в каменном погребе). Нам было легче. А там, на елецких степных просторах, как выживали люди - уму непостижимо. Сколько выжило и сколько умерло, установить трудно ввиду того, что административные границы районов менялись.
Но в соседнем Ливенском районе точные цифры демографической статистики вопиющие. За время 15-месячной оккупации население самого крупного по численности района Орловской области уменьшилось на 30 тысяч человек - с 72 до 42 тысяч, или на 41%. То есть каждый второй из пяти граждан района в годы войны исчез с лика земли. Для сравнения: в Задонском районе, не подвергшемся оккупации, население уменьшилось с 63 до 51 тысячи, или на 19%. Это в основном мужчины (12 тыс.), которые ушли на фронт и не вернулись домой.
В актах о злодеяниях и ущербе, нанесённом населению Ливенского и Становлянского районов, указывается, что у жителей оккупанты отняли почти всю живность (коров, овец, свиней, гусей, кур), продукты (мясо, сало, мёд, топлёное молоко, хлеб печёный, яйца, картофель), а также наиболее ценное имущество (шубы, валенки, сапоги, косы, самовары, швейные машинки, велосипеды, патефоны, сундуки и др.) [17].
Знакомясь с актами районных комиссий по расследованию злодеяний, учинённых немецко-фашистскими захватчиками на территории Орловской области, отмечаешь, что более всего сожжённых деревень и сёл в её восточных районах приходится на первую волну массового нацистского террора. Тогда - в декабре 1941 г. - под напором Красной армии «немецкие изверги, панически отступая, оставляли за собой зону выжженной земли».
Так, комиссии четырёх районов: Верховского, Мценского, Никольского и Новодеревеньковского - подтвердили, что в этих районах полностью сожжено 313 селений из 465, или 67%.
В Воловском районе солдаты и офицеры 2-й армии фельдмаршала барона Максимилиана фон Вейхса зверствовали над мирным населением так же жестоко, как и в Становлянском и других районах Орловской области. Согласно акту комиссии, в Воловском районе немецкие оккупанты истребили и замучили 349 человек, из них 95 детей; сожгли 1362 каменных дома и 654 деревянные избы; угнали в Германию 71 человека, в том числе 18 женщин и 17 детей [18].
Командир XXXXV[I танкового корпуса, который вёл боевые действия в районе Епифани, генерал-лейтенант Рудольф Бамлер вспоминал о тех днях с содроганием:
«Соединение неожиданного наступления и морозов, к которым мы не были подготовлены, дало убийственные результаты. Я вспоминаю такие картины: пехотинцы бредут по снежным полям на запад, не желая залезать в окопы и бросая оружие. Даже некоторые офицеры бежали с передовой, крича, что продолжать бой не имеет смысла: всё равно все перемёрзнут или будут убиты. Я как сейчас вижу длинные колонны безоружных, оборванных солдат, бредущих по снежной пустыне. Ещё страшнее был вид населения эвакуированных деревень... Впервые был применён приказ о «выжженной земле» [19].
Из мемуаров Бернарда Графта:
«11 декабря 1941 г. Подразделение сапёрного полка уже давно занято уничтожением деревни по обе стороны оврага. Внезапно в небо взлетает красная ракета. Потом ещё и ещё. Это заставляет солдат работать быстрее. Целая цепочка домов уже охвачена огнём.
Мы начинаем движение. Позади нас выгоревшая земля. Красный закат. Горят скирды. Крестьянские дома чёрными пятнами золы чернеют на оплывшем по краям белом снегу.
На восточном ветру проклятия застывают, не успев
Копия документов Липецкого государственного архива (ГАЛО. Ф. Р-2491. Оп. 1. Д. 8. Л. 3, 9)
сорваться с губ. Мёртвая земля. Выгоревшая земля. Белым саван.
Даль широкая. И русская дальневосточная армия преследует нас по пятам. Подходит. Наступая и угрожая. С новым оружием. Органы. Сталинские органы...
Дрожа, мы поворачиваем спину темноте. И так велико наше удивление: полковой штаб уже в Новосёлках!
Отдел «Б» штаба 482-го пехотного полка 262-й пехотной дивизии Вермахта» [20].
В соседнем селе Грунин Воргол, где покоится прах предков великого русского писателя Ивана Бунина, немецкие оккупанты при паническом отступлении сожгли 27 домов тружеников колхоза «Серп и молот», правление колхоза, 2 свинарника, угнали 16 и убили 2 коров [21].
Странно, что автор мемуаров Бернард Графт совершенно не говорит о поведении местного населения, дома которого поджигали его рядовые солдаты, специально для этого выделенные, - факельщики. А поджигались все дома в деревнях и сёлах, которые немцы оставляли при отступлении. Он умалчивает о мародёрстве, о том, как отбирали у населения коров, овец, как гонялись за каждой курицей. Он только восклицает: «На восточном ветру проклятия застывают, не успев сорваться с губ. Мёртвая земля. Выгоревшая земля. Белый саван».
Трагедия центра России им только обозначена. В то время в каждом доме, который поджигался немцами, жила женщина с кучей детей при немощных стариках. Все мужчины, годные к службе, были призваны в Красную армию. Никакая человеческая фантазия не представит ту реальную действи-
тельность, в которой оказались жители Елецкого и других оккупированных районов в начале декабря 1941 года, и не найдётся тех слов, чтобы описать вселенское горе, которое посетило почти каждую семью, оказавшуюся в 30-градусный мороз на пепелище.
Впервые обнародованные документы, обнаруженные автором в немецком архиве и переведённые на русский язык, подтверждают, что ещё до приказа Гитлера, который поступил в немецкие части 19 декабря и предписывал при отступлении сжигать все населённые пункты, эту инициативу ещё раньше взяли на себя немецкие командиры среднего звена (полковые и дивизионные). Вышеприведённые документы неопровержимо доказывают злодеяния регулярных немецких частей (и не только эсэсовских) на Русской земле.
Библиографический список
1. В боях за Орёл. Под ред. Н.А. Таленского. М.: Госполитиздат, 1944.
2. Щекотихин Е.Е. Германский нацизм и его последствия для народов СССР: факты и свидетельства. Орёл. Изд-во ОГУ им. И.С. Тургенева, 2015. 336 с.
3. Сведения о численности населения СССР на 1.07.1941 r. Российский государственный архив экономики. Ф. 1562. Оп. 20. Д. 241.
4. Сведения о численности населения СССР на 1.07.1941 г. Российский государственный архив экономики. Ф. 1562. Оп. 20. Д. 241; на 1.01.1945 г. Оп. 20. Д. 684-686.
5. Сведения о численности населения Орловской области на 1.11.1939 г. даны: Государственный архив Орловской области. Ф. Р-2583. Оп. 1. Д. 120. Л. 136-136; на 01.05.1944 г. Оп. 1. Д. 239. Л. 44-45.
6. Федеральный военный архив Германии (BA-MA). Hergestellt im Bestand: О11Ь/45. Пер. с нем.
7. АкуловИ.И. Избранные сочинения. В 3 т. Т. 2. Крещение. М.: Современник, 1983. С. 221.
8. Федеральный военный архив Германии (BA-MA). О11Ь/262. Р. 292-298.
9. КиселёвВ.П. Однополчане. Документальное повествование. - Нижний Новгород, ФГУИПП «Нижполиграф», 2005. С. 138.
10. ЦАМО РФ. Ф. 33. Оп. 682524. Д. 386. Л. 224.
11. Федеральный военный архив Германии (BA-MA). 0IIb/262. Р. 292-298.
12. Vtin Weg. Mit der 45 infanterie-division, 1955. Оbero sterrichischer langesverlag. S. 202-203. Пер. с нем.
13. Федеральный военный архив Германии (BA-MA). О11Ь/262. Р. 292-298.
14. ЦАМО РФ. Ф. 361. Оп. 6079. Д. 6. Л. 125.
15. Государственный архив Липецкой области. Ф. Р-2491. Оп. 1. Д. 8. Л. 1.
16. Государственный архив Липецкой области. Ф. Р-2491. Оп. 1. Д. 8. Л. 1-3.
17. Государственный архив Орловской области. Ф. Р-691. Оп. 2. Д. 78. Л. 1-545; Государственный архив Липецкой области. Ф. Р-2491. Оп. 1. Д. 8.
18. Государственный архив Липецкой области. Ф. Р-2491. Оп. 1. Д. 8. Л. 3, 9.
19. Из письма Р. Бамлера писателю Льву Безыменскому от 3 марта 1959 г. Цит. Безыменский Л.А. Гитлеровские генералы - с Гитлером и без него.
20. Федеральный военный архив Германии (BA-MA). 0IIb/262. Р. 292-298.
21. Государственный архив Липецкой области. Ф. Р-2491. Оп. 1. Д. 27. Справка.
References
1. In the battles for Orel. Ed. N.A. Talensky. Moscow: Gospolitizdat, 1944.
2. Schekotikhin E.E. German Nazism and its consequences for the peoples of the USSR: facts and evidence. Orel: Orel State University named after I.S. Turgenev, 2015. 336 p.
3. Information on the population of the USSR on 1.07.1941 - the Russian State Archive of Economics. F. 1562. R. 20. C. 241.
4. Information on the population of the USSR on 1.07.1941 - the Russian State Archive of Economics. F. 1562. R. 20. C. 241; on 1.01.1945 г. R. 20. C. 684-686.
5. Information on the population of Orel region on 1.11.1939: The State Archives of Orel Region. F. Р-2583. R. 1. C. 120. L. 136-136; on 01.05.1944 - R. 1. C. 239. L. 44-45.
6. Federal Military Archive of Germany (BA-MA). Hergestellt im Bestand: ОПЬ/45. Translated from German.
7. Akulov I.I. Selected works. In 3 v. Vol. 2. Baptism. Moscow: Sovremennik, 1983. P. 221.
8. Federal Military Archive of Germany (BA-MA). ОПЬ/262. Р. 292-298.
9. Kiselev V.P. Brothers. Documentary narrative. - Nizhny Novgorod, FGUIPP «Nizhpoligraf», 2005. P. 138.
10. RF Central Archive of the Ministry of Defense. F. 33. R. 682524. C. 386. L. 224.
11. Federal Military Archive of Germany (BA-MA). 0IIb/262. Р. 292-298.
12. Vtin Weg. Mit der 45 infanterie-division, 1955. Оbero sterrichischer langesverlag. S. 202-203. Translated from German.
13. Federal Military Archive of Germany (BA-MA). ОПЬ/262. Р. 292-298.
14. RF Central Archive of the Ministry of Defense. F. 361. R. 6079. C. 6. L. 125.
15. The State Archive of Lipetsk Region. F. R-2491.R. 1. C. 8. L. 1.
16. The State Archive of Lipetsk Region. F. R-2491. R. 1. C. 8. L. 1-3.
17. The State Archives of Orel Region. F. R-691. R. 2. C. 78. L. 1-545; The State Archive of Lipetsk Region. F. R-2491. R. 1. C. 8.
18. The State Archive of Lipetsk Region. F. R-2491.R. 1. C. 8.L. 3, 9.
19. From the letter of R. Bamler to the writer Lev Bezymensky from March 3, 1959. Cit. Bezymensky L.A. Hitler's generals - with Hitler and without him.
20. Federal Military Archive of Germany (BA-MA). 0IIb/262. Р. 292-298.
21. The State Archive of Lipetsk Region. F. R-2491. R. 1. C. 27. Reference.
