CC BY
144
4. Кант И. Критика чистого разума. М.: Литература, 1998. 365 с.
5. Ньютон И. Математические начала натуральной философии. М.: Наука, 1989. 249 с.
6. Рут М.Э. Образная номинация в русском языке. Екатеринбург: Изд-во УГЭ, 1992. 144 с.
УДК 340.1
РОДОВОЙ ПРИЗНАК ЮРИДИЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ В АСПЕКТЕ ОСНОВНЫХ РЕТРОСПЕКТИВНЫХ КОНЦЕПЦИЙ
© И.А. Кузьмин1
Иркутский юридический институт (филиал) Академии Генеральной прокуратуры РФ, 664035, Россия, г. Иркутск, ул. Шевцова, 1.
Приводится научно-аналитический обзор основных подходов к пониманию ретроспективной юридической ответственности, отмечаются их сильные и слабые стороны. Для преодоления ограниченности каждой из обозначенных концепций предлагается рассматривать юридическую ответственность в двух смыслах: объективном (на нормативном уровне правового регулирования в общих правоотношениях) и субъективном (на индивидуальном уровне правового регулирования в конкретных правоотношениях). Библиогр. 27 назв.
Ключевые слова: ретроспективная юридическая ответственность; подходы к пониманию юридической ответственности; юридическая ответственность в объективном смысле; юридическая ответственность в субъективном смысле.
GENERIC CHARACTERISTICS OF LEGAL RESPONSIBILITY IN THE ASPECT OF MAIN RETROSPECTIVE
CONCEPTS
I.A. Kuzmin
Irkutsk Law Institute (Branch) of the Academy of the Prosecutor General's Office of the Russian Federation, 1 Shevtsov st., Irkutsk, 664035, Russia.
This article provides a scientific and analytical overview of the main approaches to understanding retrospective legal responsibility and indicates their strengths and weaknesses. In order to overcome the limitations of the each of the concepts under investigation it is proposed to treat legal responsibility in two meanings: objective (at the normative level of legal regulation in general legal relationships) and subjective (at the individual level of legal regulation in specific legal relationships). 27 sources.
Key words: retrospective legal responsibility; approaches to legal responsibility understanding; legal responsibility in objective meaning; legal responsibility in subjective meaning.
Правильное определение родового признака ответственности является залогом объективности и надежности дальнейшей научной, правотворческой и правоприменительной деятельности. Установить главный признак ответственности - значит, раскрыть ее сущность и основное содержание, место и роль в механизме правового регулирования, механизме реализации права. Это важная задача, носящая не только общетеоретический, но и отраслевой, практико-организационный характер.
В данной работе мы затронем лишь ретроспективный (негативный) аспект юридической ответственности за совершенные в прошлом акты неправомерного поведения, поскольку объективные проявления перспективной (позитивной) ответственности, по нашему мнению, охватываются правомерным поведением и не имеют собственно-юридического значения [11, с. 8-15].
Не углубляясь в проблемы генезиса юридической ответственности, а также предпосылки ее зарождения,
непосредственно перейдем к изучению важнейших подходов к восприятию негативной юридической ответственности.
Многообразие точек зрения и суждений относительно понятий и, соответственно, родового критерия юридической ответственности велико, и выделить из их числа базовые - отнюдь не просто. Даже краткий обзор литературы наглядно свидетельствует об отсутствии единства во взглядах на юридическую ответственность, под которой понимают: меры государственного принуждения; применение мер государственного принуждения; обязанность правонарушителя; охранительное правовое отношение; претерпеве-вание (наступление) негативных последствий; необходимость подвергнуться мерам воздействия; оценку деятельности правонарушителя; отрицательную реакцию на противоправные акты; средство (форму) воздействия на правонарушителей и т.д.
По нашему мнению, основные подходы на понятие и сущность юридической ответственности должны
1Кузьмин Игорь Александрович, кандидат юридических наук, доцент кафедры государственно-правовых дисциплин, тел.: 89086474218, e-mail: grafik-87@mail.ru
Kuzmin Igor, Candidate of Law, Associate Professor of the Department of State and Law Disciplines, tel.: 89086474218, e-mail: graf-ik-87@mail.ru
выделяться с учетом правового (формально-юридического) и материального (содержательного) критериев.
Как представляется, правовой (формально-юридический) критерий имеет непосредственную связь с правовым регулированием и механизмом его действия. Материальный (содержательный) критерий зависит от реальных негативных последствий преступления, влекущего за собой применение санкций к правонарушителю. Среди этапов процесса правового регулирования выделяются стадии: общего действия норм права; возникновения субъективных прав и обязанностей; реализации субъективных прав и обязанностей; факультативный период применения права [20, с. 209-214].
На этапе общего действия норм права (стадии правовой регламентации, объективного права) конкретные правоотношения еще отсутствуют, право здесь находится на нормативном уровне правового регулирования. Юридическая ответственность в общих правоотношениях, на стадии правовой регламентации будет проявляться в виде нормативно установленных мер взыскания (наказаний) без их персонификации. Если же проанализировать положения действующего законодательства, то можно прийти к выводу, что нормы права, определяющие содержание юридической ответственности как таковой, отсутствуют. В отраслях законодательства получает отражение лишь система наказаний (санкций), содержащих в себе лишения личного, имущественного или организационного характера, которые могут быть применены к нарушителям права за отдельные противоправные акты (содержательный критерий ответственности). Юридическая ответственность - инструмент принуждения к исполнению правовых норм. С фактической же стороны принуждение выражается в мерах, т.е. в таких юридически реальных явлениях, образующих содержание правоохранительных и иных государственно-властных отношений, которые олицетворяют действие, реализацию правового принуждения в том или ином конкретном жизненном случае. Не вызывает нареканий и тот факт, что применение (реализация) наказания всегда связывается с юридической ответственностью и мерами государственного принуждения. Это близкие правовые категории, имеющие значение для всей системы юридической ответственности. С.С. Алексеев, рассуждая о сущности мер государственного принуждения, отмечает, что правовое принуждение заключается в правовом уроне, т.е. в правоограничениях, в возникновении специальных обязанностей, императивно наступающих для лица как результат непосредственного проявления в сфере права принудительных свойств государственной власти [1, с. 269]. В этой части мы соглашаемся с Р. Л. Хачатуровым и Д. А. Липинским, утверждающими, что «...в санкциях норм, предусматривающих юридическую ответственность, закрепляются виды и меры наказания (взыскания) ...» [23, с. 175-176]. Ввиду изложенного, считаем возможным считать основным подход, в соответствии с которым ответственность
раскрывается через меру (меры) государственного принуждения.
На второй стадии правового регулирования общенормативные установления фокусируются на определенную жизненную ситуацию, что порождает возникновение взаимных субъективных прав и обязанностей его участников. Возникновение юридической ответственности зависит от особого юридического факта -противоправного деяния. После совершения противоправного деяния ответственность переходит на индивидуальный уровень действия права и привязывается к правонарушителю, становится частью его правового статуса, приобретает свойства субъективной обязанности перетерпеть наказание. После чего возникает право компетентного лица возложить меру ответственности (наказания) за правонарушение. Поэтому приведенные суждения побуждают нас рассматривать подход «юридическая ответственность - субъективная обязанность» в качестве основного.
Стадия реализации субъективных прав и обязанностей завершает процесс правового регулирования и заключается в непосредственном воплощении в жизни возникших на предыдущей стадии субъективных прав и обязанностей. Подавляющая часть прав и обязанностей реализуется в правоотношениях, что также справедливо и для юридической ответственности. Применение права, как факультативная стадия правого регулирования, представляет собой реализацию права, осуществляемую компетентными лицами (органами) через использование ими своих полномочий. Принято считать, что юридическая ответственность в большинстве случаев реализуется в правоприменительной деятельности, что соответствует истине. К исключительным относятся случаи добровольного исполнения правонарушителем обязанности претерпеть наказание, которые встречаются в частном и международном праве. Претерпевание нарушителем назначенной ему меры взыскания (наказания), которая обеспечена принудительной силой, также относится к юридической ответственности, что обосновывает причисление подхода «юридическая ответственность - применение мер государственного принуждения» к основным.
Закрепленные в законе меры государственного принуждения в виде определенных лишений, взысканий (по сути - объективное право), получают свое непосредственное выражение в виде субъективной обязанности лица такие меры претерпеть (субъективный уровень права). Поскольку вне правоотношения юридическая ответственность не способна воплотиться в общественной практике, то восприятие концепции «юридическая ответственность - охранительное правоотношение» как основной - вполне оправданно.
Таким образом, в качестве основных концепций юридической ответственности, стремящихся установить ее родовой признак, мы предлагаем выделять следующие:
1) юридическая ответственность как мера государственного принуждения;
2) юридическая ответственность как применение мер государственного принуждения;
3) юридическая ответственность как специфическая обязанность лица;
4) юридическая ответственность как особое правоотношение [16, с. 630-631].
Раскроем базовые положения каждой из обозначенных концепций.
Юридическая ответственность - мера (форма) государственного принуждения.
По мнению американского ученого И.А. Хобеля, право имеется лишь там, где присутствует нормативное регулирование, реализуемое посредством применения действительного физического принуждения или его угрозы к нарушителям обязательных установлений [27, с. 49-50]. Одна из первых (классических) точек зрения относительно сущности юридической ответственности определяет родовой признак последней как меру (форму) государственного принуждения. В этой связи отметим, что меры государственного принуждения понимаются нами в контексте мер правового принуждения, поскольку государственное принуждение как таковое реализуется, прежде всего, в сфере правового регулирования. По контексту принуждение представляет собой внешнее воздействие на поведение, основанное на организованной силе государства и обеспечивающее безусловное утверждение государственной воли. Таким образом, юридическая ответственность - правовая форма государственного принуждения.
Подобного подхода придерживается значительное количество ученых-правоведов (О.С. Иоффе, И.А. Ребане, М.Х. Фарукшин, И.С. Самощенко, В.В. Лазарев, А.Б. Венгеров, В.С. Нерсесянц, В.Н. Протасов и многие другие).
Особенностью здесь является признание за юридической ответственностью статуса меры принуждения. То есть правовая ответственность предстает как конкретизированная законодательством определенная мера, отграничивающая рамки принудительного воздействия и олицетворяющая собой частное нормативное проявление метода принуждения. О.С. Иоффе и М.Д. Шаргородский по этому поводу заметили: «Государственное принуждение свойственно мерам юридической ответственности вообще, независимо от того, государством какого исторического типа они применяются» [9, с. 315].
Большое значение в указанном плане приобретает вопрос о соотношении мер юридической ответственности и мер государственного принуждения. Устраняясь от дискуссии по этому поводу, укажем на то обстоятельство, что отождествление мер юридической ответственности и мер государственного принуждения, которое встречается в некоторых работах [13, с. 85-91] представляется нам необоснованным. Мы присоединяемся к мнению О.С. Иоффе и М.Д. Шарго-родского о том, что «...такая трактовка ответственности также является ошибочной, ибо она приводит к ничем не оправданному объединению совершенно разнородных явлений» [9, с. 319]. Помимо мер юридической ответственности, традиционно выделяются пресекательные, предупредительные, воспитательные, принудительные медицинского характера, меры
защиты и некоторые другие. Исходя из этого, можно сделать промежуточный вывод, что меры юридической ответственности являются лишь разновидностью обширной системы мер государственного (правового) принуждения. Особенность мер юридической ответственности, отличающая ее от всех иных форм принуждения, заключается в характере санкций, которые всегда создают дополнительные негативные лишения для правонарушителя.
Суждения отдельных исследователей о возможном отсутствии связи между юридической ответственностью и государственным принуждением [10, с. 3-4, 8-9. 18] также вызывают у нас скептическое отношение в том плане, что государство санкционирует и упорядочивает (нормирует) принуждение, определяя его пределы и формы выражения. Следовательно, за любым фактом назначения юридической ответственности неизбежно стоит «государственный элемент», проявляющийся в возможности прибегнуть к принудительной силе государства (например, взыскать неустойку в судебном порядке), либо свидетельствующий о делегировании последним своих полномочий иным лицам (органам местного самоуправления, работодателям и др.).
«С точки зрения логической структуры нормы права, - рассуждают Р.Л. Хачатуров и Д.А. Липинский, - меры ответственности выражаются (закрепляются) в санкциях, однако они не могут быть отождествлены с самой ответственностью, поскольку наличие последней не зависит от применения либо неприменения каких-либо санкций» [23, с. 176]. Л.С. Явич, критикуя представление о правовой ответственности как мере государственного принуждения, подчеркивает, что это все же лишь нормативный аспект юридической ответственности, и не всякое государственное принуждение, воздействие является реализацией юридической ответственности (прямое противозаконное насилие полиции, вооруженная агрессия, предусмотренные законом меры пресечения и т.п.) [18, с. 231]. А.П. Чирков утверждает, что социальные нормы авторитарны, и каждая норма имеет соответствующую санкцию, которая обеспечивает воплощение в действительность требования социальных норм. То есть ответственность - ни что иное, как выполнение нормативных требований, а сама нормативность является непременным свойством ответственности [26, с. 6]. При этом в своих замечаниях Л.С. Явич и А.П. Чирков вплотную подходят к чрезвычайно важному выводу: правовая ответственность как разновидность (форма) мер государственного принуждения - суть юридическая ответственность в объективном смысле. «Имея в виду органическую связь ответственности и мер государственного воздействия, нельзя в то же время забывать, что меры государственного воздействия представляют собой фактор внешнего порядка по отношению к индивиду...»,- говорит В.М. Горшенев, практически подтверждая тезис о наличии внешней (объективной) стороны института правовой ответственности [6, с. 96].
В целом соглашаясь с суждением о юридической ответственности как разновидности мер государ-
ственного принуждения, уточним, что правовая ответственность не сводится к какой-либо одной мере принуждения, но выражается в целом комплексе лишений определенного характера, которые могут быть применены к правонарушителю. Следовательно, правильное восприятие юридической ответственности характеризует последнюю в качестве мер государственного принуждения.
Юридическая ответственность - применение мер государственного принуждения. Данное направление в понимании юридической ответственности исходит из следующих положений: 1) для достижения правопорядка государство использует различного рода формы принудительного воздействия; 2) состав правонарушения - обязательное основание возникновения для юридической ответственности; 3) юридическая ответственность заключается в претерпевании неблагоприятных последствий.
Приверженцы такой концепции юридической ответственности видят сущность последней исключительно в процессе применения мер государственного принуждения или реализации санкции нарушенной нормы [4, с. 80-86]. Поэтому считаем необходимым указать на то, что санкция, как элемент состава правовой нормы, подразумевает определенные негативные последствия за ее нарушение. В числе сторонников данной теории: С.Н. Братусь, В.Я. Любашиц, О.Э. Лейст, М.Н. Марченко, Р.О. Халфина, Н.Н. Черногор, А.С. Пиголкин, Ю.А. Дмитриев, А.В. Кашанин, Р. З. Лившиц, В.Н. Протасов и другие.
Нельзя обойти вниманием тот факт, что трактовка юридической ответственности как применение мер государственного принуждения получила широкое признание в различных правоприменительных источниках [8, с. 4]. Это вполне объяснимо, так как деятельность уполномоченных органов (в основном - исполнительной власти) протекает в рамках правоприменения, и, следовательно, динамическая характеристика ответственности является здесь превалирующей.
Но при всей внешней привлекательности и удобстве данный подход вызывает массу серьезных нареканий к собственной состоятельности. Так, добровольная выплата неустойки лицом и исполнение обязательства исключает возможность определить юридическую ответственность в виде применения мер государственного принуждения к правонарушителю за совершенное им противоправное деяние, поскольку в данном случае отсутствует сам факт принуждения. То есть ряд проявлений гражданско-правовой ответственности просто выпадает из сферы правового регулирования, что не может и не должно иметь места. Хотя «в большинстве случаев у субъектов правоотношений отсутствует возможность самостоятельно "исполнить" юридическую ответственность либо, напротив, воздержаться от ее исполнения» [22, с. 53]. Как отмечает А.Е. Анохин: «Обязанность правонарушителя подвергнуться неблагоприятным последствиям, предусмотренным санкцией нарушенной правовой нормы, имманентно присуща ответственности. Взыскание... санкций может и не последовать, может не последовать и выявление правонарушения и обраще-
ние... органа в суд, но обязанность будет существовать определенное время, независимо от того, были ли применены санкции правовой нормы или нет. Реализация санкции - одно из проявлений юридической ответственности, в связи с чем они не могут отождествляться друг с другом» [6, с. 17].
Применение мер государственного принуждения, уже исходя из названия, выступает в качестве деятельности по реализации (воплощению в жизнь) указанных мер. Таким образом, сквозь призму рассматриваемой позиции, дефиниция термина «реализация юридической ответственности» будет раскрываться как реализация применения мер государственного принуждения, что в корне противоречит как правовым установлениям, так и законам формальной логики. Критические замечания по рассматриваемой концепции можно встретить у Р.Л. Хачатурова и Д.А. Липин-ского. Они говорят: «Юридическая ответственность не сводится к наказанию или реализации санкции, поскольку может существовать без реализации санкции и наказания, а вот наказание и реализации санкции всегда основываются на ответственности и не могут существовать без нее. Таким образом, понятие юридической ответственности шире, чем понятия наказания и реализации санкции» [23, с. 176].
Юридическая ответственность - специфическая обязанность лица. В юридической науке достаточно часто встречается точка зрения, согласно которой юридическая ответственность понимается в качестве определенной обязанности лица. В критических замечаниях данной теории часто признается недопустимым смешение юридической ответственности с обязанностью, так как категории «обязанность» противостоит категория «субъективное право», а юридической ответственности противостоит безответственность в сфере правового регулирования общественных отношений, что характеризует их как самостоятельные правовые явления.
Подобное, логичное на первый взгляд, утверждение на поверку теряет свою прочность в связи с тем, что именно мы понимаем под юридической ответственностью. Очевидно, что безответственности в правовом регулировании противостоит не юридическая ответственность в собственно правовом (ретроспективном) смысле, а ответственность в перспективном смысле. Перспективная ответственность, как отмечалось ранее, непосредственного отношения к позитивному праву не имеет.
Последователями обозначенной концепции являются: С.С. Алексеев, В.К. Бабаев, Э.П. Григонис, В.Н. Дмитрук, С.Н. Кожевников, Л.Е. Крашенинникова, Д.А. Липинский, А.В. Малько, Ф.Н. Фаткуллин, Р.Л. Хачату-ров, В.Н. Хропанюк, М.Д. Шаргородский, М.Д. Шиндя-пина, Л.С. Явич и многие другие. Определенный научный интерес представляет исследование О.В. Ивановой, которая обосновала определение юридической ответственности в эпоху Петра I. Здесь юридическая ответственность выступает в качестве обязанности лица (в ряде случаев его близких родственников, сослуживцев), совершившего правонарушение, претерпевать неблагоприятные последствия в виде физиче-
ских или имущественных ограничений, как в судебном, так и во внесудебном порядке [7, с. 21]. Критика концепции присутствует у А.Б. Венгерова, считающего что отождествление правовой ответственности с обязанностью - слишком формальное и идеализированное понимание юридической ответственности, так как не всякий правонарушитель, особенно преступник, принимает на себя обязанность претерпеть наказание, но всячески старается его избежать [5, с. 544]. Представленное критическое суждение нельзя признать удачным, поскольку принятие или непринятие на себя обязанности правонарушителем не зависит от его желания, но является решением уполномоченного органа, принудительно возлагающего такую обязанность на нарушителя.
В целом не оспаривая содержания правовой ответственности как определенной обязанности лица, совершившего противоправное деяние, считаем уместным обозначить несколько принципиальных замечаний по рассматриваемому подходу. Так, исходя из рассматриваемой теории, юридическая обязанность предстает лишь как специфический вид обязанности лица претерпеть неблагоприятные последствия в результате совершения им правонарушения. Поскольку правонарушения традиционно относятся к сложным юридическим фактам, порождающим возникновение, изменение или прекращение конкретных правоотношений, то становится непонятно, почему далеко не всеми исследователями в рамках концепции ответственность-обязанность оговаривается субъективный характер такой охранительной обязанности. Как совершенно верно заметил Р.Л. Хачатуров, «юридическая ответственность - это обязанность субъекта в охранительном правоотношении» [24, с. 69].
Это подтверждается и позицией С.Н. Кожевникова, по которой общетеоретический подход к юридической ответственности позволяет характеризовать последнюю как юридическую обязанность - единственно возможное последствие и форму воздействия на общественные отношения [19, с . 461-462].
Далее важно отметить, что обязанность, составляющая содержание юридической ответственности, носит дополнительный характер по отношению к обязанности неисполненной. Обозначенная субсидиар-ность обязанности, лежащей в основе юридической ответственности, в частности, отмечалась такими учеными, как С.Н. Братусь, М.Х. Фарукшин, А.П. Чирков, О.В. Дмитриева и С.С. Амосов.
Актуальным представляется также вопрос о том, в чем именно заключается субъективная обязанность, являющая собой юридическую ответственность в конкретном общественном отношении. С учетом вышесказанного можно сделать предположение, согласно которому правовая ответственность как дополнительная обязанность всегда представлена определенными негативными последствиями (лишениями) для правонарушителя. Частную аргументацию выдвинутого предположения можно встретить у С.Н. Кожевникова, В.М. Сырых и А.В. Кузько.
Мы не можем полностью согласиться с теми авторами, кто видит юридическую ответственность в форме обязанности лиц претерпевать определенные отрицательные последствия нарушения ими права. По своему значению глагол «претерпевать» уже подразумевает наличие процесса реализации, осуществления какой-либо деятельности. Вместе с тем, обязанность, лежащая в основе ответственности, подразумевает долженствование - необходимость совершить действия для ее исполнения. В этой связи более точным представляется говорить о юридической ответственности как обязанности «претерпеть» негативные последствия нарушения права.
Юридическая ответственность - особое правоотношение. Завершая вопрос об основных подходах к пониманию юридической ответственности, рассмотрим концепцию, приверженцы которой видят в юридической ответственности определенное правоотношение, с присущими ему особенностями и специфическими признаками.
В разные периоды времени последователями этой теории были: А.И. Санталов, И.А. Галаган, Б.Т. Базы-лев, Я.М. Брайнин, С.А. Комаров, А.В. Поляков, А.С. Булатов, В.И. Попов, А.М. Васильев, И.Н. Сенякин, Б.Л. Назаров, Г.В. Назаренко, Л.А. Морозова, В.В. Диаконов и другие. Последователи рассматриваемой концепции считают, что правовое явление юридической ответственности охватывает собой все содержание правоотношения ответственности. При этом стандартно-пристальное внимание последние обращают на такую составляющую содержания правоотношения, как обязанность лица нести (претерпевать, претерпеть) негативные последствия (лишения) за совершенное противоправное деяние. Общность подобного рода взглядов обычно обосновывается (вполне уместно) тем, что возникшее вследствие совершенного противоправного деяния правоотношение ответственности существует лишь для исполнения указанной обязанности правонарушителя и заканчивается после ее исполнения.
Названные положения признаются далеко не всеми учеными-правоведами, по причине чего нередко оговаривается необходимость разграничения юридической ответственности и правоотношения ответственности.
По убеждению Д.А. Липинского и Е.В. Черных, юридическую ответственность необходимо изучать с позиции правоотношения, так как ответственность перед самим собой невозможна [15, с. 18-21]. Говоря о взаимодействии правовой ответственности и правоотношения, уместно привести высказывание Р.Л. Ха-чатурова: «Связь юридической ответственности с правоотношением состоит в том, что не может быть юридической ответственности вне правоотношений» [24, с. 124]. В.Н. Хропанюк в состав юридической ответственности включает правоохранительное отношение, в котором государство в лице его компетентных органов выступает как управомоченная сторона, а правонарушитель - как обязанная. При этом и управомо-ченная, и обязанная стороны действуют в рамках закона, и реализация юридической ответственности
осуществляется на основе права, конкретных санкций правовых норм, предусматривающих ответственность [25, с. 335].
Весь процесс реализации санкции нарушенной нормы и определения конкретной меры юридической ответственности, по мнению В.С. Нерсесянца, протекает в форме соответствующего правоотношения. При этом все взаимоотношения между всеми субъектами правоохранительного правоотношения (как между потерпевшим и правонарушителем, так и между ними и субъектом правоприменения) по привлечению того или иного лица к юридической ответственности и определению конкретной меры такой ответственности носят правовой характер и подчиняются общеправовым требованиям реализации права в конкретных правоотношениях [17, с. 523].
«С момента совершения правонарушения, - считает А.А. Мусаткина, - между государством и правонарушителем возникает правоотношение. Это правоотношение неравноправных сторон - властеотноше-ние, основанное на государственном принуждении. Элементами такого правоотношения выступают права и обязанности правонарушителя и государства, а реализация юридической ответственности возможна только в рамках материально-правового отношения ответственности» [21, с. 283].
Соотношение юридической ответственности и правоотношения ответственности является самостоятельной и полновесной теоретической проблемой, которая имеет первостепенное значение в вопросах динамики юридической ответственности. Прежде всего, полагаем возможным обозначить собственное видение проблематики рассматриваемой теории. Начнем с того, что юридическая ответственность, обладая прямой взаимозависимостью с мерами государственного принуждения, как правило, реализуется в особом охранительном правоотношении. Основными составляющими такого правоотношения являются:
1) субъекты правоотношения - орган или должностное лицо, уполномоченные рассматривать и разрешать дело о привлечении к юридической ответственности с одной стороны, и лицо, обязанное претерпеть меры юридической ответственности;
2) объект правоотношения - принуждение правонарушителя к исполнению обязанности претерпеть меры юридической ответственности для обеспечения (защиты, восстановления) нарушенного правопорядка (общественных отношений);
3) содержание правоотношения - выраженное главным образом в обязанности правонарушителя подвергнуться мерам юридической ответственности и корреспондирующем ей праве уполномоченного органа привлечь нарушителя к ответственности.
То есть признание концепции «ответственность-правоотношение» заставит нас включить в содержание последней, помимо обязанности лица претерпеть меры ответственности, оставшиеся элементы (объекты, субъекты и их субъективные права). Так, по мнению А.Е. Коробова, «указанная позиция представляется неприемлемой как с общетеоретических, так и узкоотраслевых позиций. Прежде всего, если тракто-
вать юридическую ответственность как правоотношение, то она становится предельно широким понятием, включающим в себя все остальные юридические кате-гории»[10, с. 10].
Следовательно, признание теории «юридическая ответственность - правоотношение» автоматически создаст ряд дополнительных теоретических проблем и практических нареканий. Так, своего незамедлительного разрешения потребуют вопросы: о месте и роли охранительного правоотношения (ответственности) в общей системе правоотношений; о значении прав участников правоотношения; ответственности для реализации правовой ответственности; о соотношении объекта правоотношения ответственности и целей (задач) юридической ответственности и мн. др.
Как справедливо подчеркивают Д.А. Липинский и Е.В. Черных, концепция оставляет неразрешенными ряд теоретических проблем. К таким проблемам авторы относят характер правоотношения ответственности, соотношение такого правоотношения с охранительным правоотношением, содержание и значение субъективных прав в правоотношении ответственности и т. д. [15, с. 18-21]. Основываясь на сказанном, Д.А. Липинский приходит к правильному, по нашему мнению, выводу о том, что правоотношение юридической ответственности не тождественно самой юридической ответственности, так как первое - явление более сложное и объемное, нежели юридическая ответственностей с. 58].
Необходимо учитывать, что у уполномоченного субъекта возникает право-обязанность привлечь правонарушителя к ответственности. Он вправе действовать только в рамках своих полномочий и не может выбирать: привлекать или нет нарушителя к ответственности, он обязан сделать это [23, с. 178]. Кроме того, мы знаем, что изменение субъектного состава правоотношения изменяет само правоотношение, а значит, по логике вещей, передача уголовного дела по подследственности, изменяя состав уголовного правоотношения, должно неизменно влиять на количественные и/или качественные характеристики уголовной ответственности. Но в данном случае этого не происходит. Как верно замечает Н.А. Боброва, «правоотношение - это форма реализации ответственности но не сама ответственность» [3, с. 115].
Поэтому, резюмируя вышесказанное, мы отмечаем, что явления правоотношения ответственности и юридической ответственности не тождественны друг другу, поскольку первое выступает обязательным условием и основой для реализации второго.
Известно, что любое правоотношение в своей динамике (развертывании) проходит определенные стадии собственной реализации, начиная с юридического факта как основания возникновения правоотношения и до его окончания (завершения регламентационного процесса). Если мы говорим о конкретном общественном отношении правовой ответственности, то содержание последней определяется субъективной обязанностью лица претерпеть меры принуждения за противоправное деяние.
Применительно к сказанному Л.С. Явич специально подчеркивал, что юридическую ответственность нельзя рассматривать как обязанность правонарушителя на любой стадии правоохранительного материального правоотношения. Профессор полагал, что эта обязанность наступает лишь с момента, когда установлен факт правонарушения и одна сторона (суд) получает право возложить на виновного ответственность, согласно санкции юридической нормы, а другая сторона (правонарушитель) обязана претерпеть отрицательные последствия своего противоправного деяния. Само же охранительное материальное правоотношение возникло раньше, из факта нарушения правопорядка [18, с. 232]. Л.С. Явич также упоминает о нормативном аспекте ответственности как мере (разновидности) государственно-принудительного воздействия на правонарушителя, зафиксированной в акте применения права. Хотя более уместным, на наш взгляд, было бы рассмотреть нормативный аспект ответственности на уровне объективного права - в общерегулятивных правоотношениях.
Вышеизложенное доказывает, что современное состояние общей теории права в части определения родового признака юридической ответственности является слишком размытым и неудовлетворительным. Назрела необходимость в выработке нового, непротиворечивого восприятия юридической ответственности
как межотраслевого института, которое могло бы представить комплексное видение этой правовой категории и примирить противоборствующие подходы с их фрагментарностью. Для преодоления возникшей доктринальной коллизии мы предлагаем разделять юридическую ответственность в объективном смысле, существующую в рамках общих правоотношений на нормативном уровне правового регулирования (объективного права), и юридическую ответственность в субъективном смысле, которая воплощается в конкретных правоотношениях на индивидуальном уровне правового регулирования (субъективного права). В объективном смысле под ответственностью понимаются закрепленные в праве меры государственного принуждения, выраженные в виде лишений личного, имущественного или организационного характера, которые могут быть применены к лицу за противоправное деяние. Субъективная юридическая ответственность предстает как субъективная обязанность лица претерпеть меры государственного принуждения в виде определенных лишений за совершенное противоправное деяние [12]. Данный подход объединяет в себе все основные ретроспективные концепции и позволяет преодолеть их фрагментарность, увидеть юридическую ответственность во всех ее проявлениях.
Статья поступила 19.03.2014 г.
Библиографический список
1. Алексеев С.С. Общая теория права. В 2 т. М. : Юрид. лит., 1981. Т. 1. 361 с.
2. Анохин А.Е. Актуальные проблемы ответственности за совершение налоговых правонарушений : автореф. дис. ... канд. юрид. наук 12.00.01. М.: МГУ им. М.В. Ломоносова, 2004. 27 с.
3. Боброва Н.А., Зражевская Т. Д. Ответственность в системе гарантий конституционных норм (государственно-правовые аспекты). Воронеж: Изд-во ВГУ, 1985. 154 с.
4. Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. Очерк теории. М.: Юрид. лит., 1976. 215 с.
5. Венгеров А.Б. Теория государства и права. Учебник. 3-е изд., испр. и доп. М.: Омега-Л, 2006. 608 с.
6. Горшенев В.М. Способы и организационные формы правового регулирования в социалистическом обществе. М. : Юрид. лит., 1972. 258 с.
7. Иванова О.В. Понятие юридической ответственности в эпоху Петра I // История государства и права. 2007. № 19. С. 20-21.
8. Игнатенко В.В. Юридическая ответственность участников выборов. Учеб. пособие. Иркутск: Избират. комис. Иркут. обл., 2006. 88 с.
9. Иоффе О.С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. М. : Госюриздат, 1961. 381 с.
10. Коробов А.Е. Юридическая ответственность в сфере общественного труда. Проблемы теории : автореф. дис. ... канд. юрид. наук 12.00.05. СПбГУ, 2009. 22 с.
11. Кузьмин И.А. Юридическая ответственность и ее реализация. Учеб. пособие. Иркутск : Изд-во ИГУ, 2013. 219 с.
12. Кузьмин И.А. О двуедином (объективном и субъективном) воплощении юридической ответственности // Академический юридический журнал, 2013. № 1. С. 52-57.
13. Лейст О.Э. Санкции в советском праве. М.: Госюриздат, 1962. 238 с.
14. Липинский Д.А. Проблемы юридической ответственности : монография. 2-е изд., перераб. и доп. СПб. : Юрид. центр Пресс, 2004. 409 с.
15. Липинский Д.А., Черных Е.В. Юридическая ответственность - целостное правовое явление // Право и политика, 2005. № 3. С. 10-18.
16. Марченко М.Н. Теория государства и права. Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2011. 640 с.
17. Нерсесянц В.С. Общая теория права и государства. Учебник. М.: Норма-Инфра-М, 1999. 552 с.
18. Антонова Л.И. и др. Общая теория государства и права. Учебник в 2 т. Л.: Изд-во ЛГУ, 1974. Т. 2. 4 16 с.
19. Бабаева В.К. Общая теория права : курс лекций. Н. Новгород : Нижегород. ВШ МВД РФ, 1993. 544 с.
20. Пьянов Н. А. Теоретические проблемы государственного регулирования общественных отношений : моногр. Иркутск : Изд-во ИГУ, 2012. 249 с.
21. Малько А.В. Теория государства и права. Учебник. 4-е изд. М.: КНОРУС, 2009. 400 с.
22. Филатов Е.Ю. Понятие юридической ответственности // Научный вестник Омской академии МВД России, 2009. № 3. С. 50-56.
23. Хачатуров Р.Л., Липинский Д. А. Общая теория юридической ответственности: монография. СПб. : Юрид. центр Пресс, 2007. 950 с.
24. Хачатуров Р.Л., Ягутян Р.Г. Юридическая ответственность. Тольятти : Междунар. академия бизнеса и банковского дела, 1995. 200 с.
25. Хропанюк В.Н. Теория государства и права. Учебник. М.: Омега-Л, 2006. 382 с.
26. Чирков А.П. Ответственность в системе права. Учеб. пособие. Калининград: КГУ, 1996. 77 с.
27. Hoebel E.A. The Law of Primitive Man. A Study in Comparative Legal Dynamics. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1954. 368 p.
