CC BY
20
ЛИТЕРАТУРА
Коробко Б. Г. О зрительной темновой адаптации. Л., 1958. — Лебедин с кий А. В. Успехи совр. биол., 1948, т. 26, в. 3 (6), стр. 893. — Макаров П. О Нейродинамика зрительной системы человека. Л., 1952. — Темкин Я. С. Глухота к тугоухость. М., 1957.
Поступила I2/IV 1960 t
SOME FEATURES PECULIAR TO NEURODYNAMICS IN PERSONS SUBJECT TO COMBINED ACTION OF INDUSTRIAL NOISE AND VIBRATION
G. I. Zuev
Examination was made of a group of metal casting trimmers who in the course of their work are subject to a simultaneous effect of noise and vibration. A clinical examination of these workers revealed a few subjective and objective disturbances specific to the neurasthenic syndrome with a number of vegetative disorders. The phy siological investigation methods (adaptometry and determination of the latent period in conditioned reflex) have revealed regular changes in the functional condition of the central nervous system. Audimetric tests indicated shifts in the auditory function On the basis of the results obtained a number of measures are recommended for the improvement of the working conditions.
it -fr
РОБЕРТ КОХ (К 50-летию со дня смерти)
Е. И. Лотова
Распространение эпидемий и ухудшение санитарного состояния городов, характерное для середины XIX в., отражалось на интересах промышленного капитала, нарушая экономику и торговые связи, и заставляло искать новые пути и способы борьбы с эпидемиями. Пришлось обратить внимание на оздоровление внешней среды, благоустройство населенных мест, санитарное законодательство и другие санитарные мероприятия. Во многих городах появились специальные должности санитарных врачей, в обязанность которых входило следить за санитарно-эпидемиологическим состоянием. Таким санитарным врачом в небольшом немецком городке Вольштейне с 1872 г. начал работать Роберт Кох.
Р. Кох родился в 1843 г. в семье горного чиновника, учился в классической гимназии, а затем на медицинском факультете Геттин-генского университета. Большое влияние на него оказали известный физиолог Мейснер и анатом Генле, которые пробудили в нем интерес к науке. Окончив университет, Кох долго и безнадежно искал работу, пока не устроился врачом в убежище для слабоумных. Эта работа не удовлетворяла его ни морально, ни материально. После франко-прусской войны Кох с большим трудом получил разрешение сдать экзамен и занять место окружного санитарного врача. Это дало ему небольшое жалование, на которое он мог скромно жить с семьей и заниматься наученой работой.
Встречаясь с эпидемическими заболеваниями, Кох все больше и больше задумывался над причинами болезней. Еще в студенческие годы, а в особенности в первые годы после окончания университета, Кох, как и многие другие исследователи, находился под влиянием замечательных идей и работ Пастера. Коху приходилось работать в очень трудных условиях. Приспособив под лабораторию часть комнаты, в которой он вел прием больных, пользуясь единственным микроскопом и самодельным оборудованием, он начал изучать причины заразных болезней.
Работая санитарным врачом в местности, где свила себе прочное гнездо сибирская язва, Кох в первую очередь обратил внимание на это заболевание. Он знал о том, что сибирская язва возникает от заражения сибиреязвенными палочками, однако в этиологии сибирской язвы было еще много невыясненных сторон. Изучая все случаи гибели животных от сибирской язвы и выращивая палочки сибирской язвы на питательной среде, Кох открыл споры сибиреязвенной палочки, которые способны были длительное время сохраняться в почве и являться источником заболеваний.
Открытие Коха убедило даже самых ярых скептиков в истинности учения о роли сибиреязвенных палочек и их спор как возбудителей сибирской язвы. В 1876 г. Кох напечатал свою первую работу о возбудителе сибирской язвы, которая по методике, примененной им для изучения, сразу выдвинула его, тогда еще неизвестного врача, в ряды ученых.
Большое значение открытию Коха придавал И. И. Мечников, считавший, что с этого началась новая эпоха в изучении заразных болезней.
В эти и последующие годы Кох сделал ряд ценных открытий в области бактериологической методики и техники. Он предложил новые способы окрашивания и микроскопирования бактерий, разработал метод получения чистых культур, ввел в бактериологическую технику применение плотных питательных сред, разрешив этим труднейшую задачу микробиологии. Методы Коха быстро вошли в практику бактериологических лабораторий, что помогло в сравнительно короткое время открыть и изучить возбудителей многих заразных болезней — дифтерии, брюшного тифа, холеры, чумы, дизентерии и т. д. Имя Коха приобрело всемирную известность, и в 1880 г. он был приглашен в Берлин, в хорошо оборудованную лабораторию.
Блестящую страницу в историю борьбы с инфекционными болезнями вписал Кох своими работами по туберкулезу. Долгий и трудный путь проделала наука, пока выяснила причины и характер этого тяжелого и очень распространенного заболевания, издавна известного в народе под названием чахотки. Миллионы людей во всех странах гибли от нее. Особенно много жертв уносил туберкулез из бедных слоев населения. «Туберкулез — это слезы нищеты, выплаканные внутрь». — так метко охарактеризовал болезнь Кох.
После нескольких лет упорного труда Кох нашел самого опасного врага человечества — палочку бугорчатки. Сообщение Коха об этом открытии, сделанное 24 марта 1882 г. в Берлинском физиологическом обществе, с молниеносной быстротой облетело весь мир. Открытие его сделалось общим достоянием и положило начало экспериментальному изучению туберкулеза. В последующие годы Кох и многие его ученики продолжали искать пути борьбы против известного уже возбудителя болезни. Здесь его ждало много трудностей и ошибок. Кох так и умер, не найдя верного средства против туберкулеза.
В 1883 г. Кох, изучая в Египте и Индии причины азиатской холеры, сделал замечательное открытие, разрешив вопрос, многие сотни лет представляющий загадку для врачей, — открыл холерного вибриона и доказал его этиологическую связь с азиатской холерой.
Раньше во время войн умирало гораздо больше людей от болезней, чем от оружия. Одной из причин смерти являлась холера. Хотя заразный характер болезни был замечен с самого начала появления ее в Европе, но в связи с незнанием возбудителя и способов распространения холеры борьба против нее не приводила к цели. Кох изучил биологические свойства нового микроба, указал его местопребывание в больном организме и доказал, что заражение при холере происходит
только через рот. Эти данные послужили основой борьбы с холерой, распознавания первых случаев заболевания, изоляции и дезинфекции. Так, открытие возбудителя холеры дало ученым верное средство борьбы с ней.
Открытия в области микробиологии сыграли большую роль в дальнейшем развитии гигиены, направив внимание ученых на выработку новых методов борьбы с заразными болезнями и оздоровление внешней среды. Однако увлечение открытиями микробов привело к одностороннему развитию гигиены — к так называемому бактериологическому направлению в этой науке, сторонники которого указывали, что основное значение в этиологии возникновения болезней имеет микроб, и значительно преуменьшали роль социальных условий. В эти годы в большинстве академических центров Германии гигиена фактически перешла в руки бактериологов.
В 1886 г. Кох получает кафедру гигиены в Берлинском университете и становится директором вновь открытого Гигиенического института. Он — третий профессор гигиены в германских университетах. Первыми двумя были Петтенкофер в Мюнхене и Флюгге в Геттингене. Вслед за Кохом кафедры гигиены были предоставлены его ученикам: Гаффки — в Гессене, Леффлеру — в Грейфсвальде, Френкелю — в Кенигсберге и др. На этих кафедрах основное внимание уделялось преподаванию микробиологии и все меньше и меньше места отводилось вопросам эпидемиологии и гигиены.
В своих «Письмах с Запада» русский профессор А. Д. Павловский, прошедший курс бактериологии в Гигиеническом институте у Коха, описывая состояние института, в составе которого были бактериологическая, химическая и физическая лаборатории и гигиенический музей, замечает, что химическая лаборатория была заброшена: «...очевидно химия — не в большом ходу в лаборатории Коха»1. Не в лучшем состоянии находились и другие лаборатории: «На всем этом гигиеническом материале—много пыли; он свален кучами, еще не устроен, да и не в нем, очевидно, здесь сила и главное значение ...Контраст между этими пыльными хранилищами с кучей научного материала и грандиозными рядами бактериологических рабочих комнат со строгим порядком, образцовой чистотой и кипучей деятельностью поразителен»2.
Громадный музей Гигиенического института в Берлине был заброшен. Описывая богатство музея, расположенного в двухэтажном каменном доме, А. Д. Павловский отмечает его запустение. Такое отношение к гигиене было вполне объяснимо. Для Коха и его последователей заразная болезнь являлась результатом действия возбудителя. Течение, исход заразных болезней, возникновение и угасание эпидемии он объяснял свойствами возбудителя этих болезней. С точки зрения Коха достаточно было знать, какой микроб вызывает болезнь, каковы его свойства, как происходит заражение человека и животного, и в борьбе с заразными болезнями все внимание направлять на микробы, вызывающие их. Поэтому Р. Кох считал главным в борьбе с заразными болезнями изоляцию больных, как носителей заразного начала и дезинфекцию. Эти меры он рекомендовал проводить при холере, чуме, малярии, брюшном тифе.
Кох и особенно его последователи не уделяли должного внимания социальным условиям жизни и даже отрицали их роль в распространении заразных болезней. В первом же своем докладе, оповестившем мир об открытии возбудителя туберкулеза, Кох противопоставил инфекционную природу туберкулеза «старым» представлениям о зна-
1 А. Павловский. Письма с Запада. Из лаборатории Коха (Гигиенический музей и бактериологические заметки). Русская мысль, 1886, № 44—45, стр. 3.
'Таи же.
чении социальных условий1. Эти мысли Кох продолжал развивать и в последующих выступлениях, в частности в докладе о борьбе с инфекционными болезнями, сделанном в 1888 г. «Инфекционные болезни, — говорил Ксх, — никогда не возникают... ни вследствие голода, бедности, лишений, — ни вообще в результате совокупности факторов, охватываемых обычно термином „социальной нищеты", а исключительно вследствие проникновения своих специфических зародышей, их размножения и распространения»2. Кох высказывал сожаление, что «...все еще можно встретить, даже в последних медицинских работах, ошибочное представление, что заразные болезни могут быть порождены социальной нищетой»3.
Последователь Коха Флюгге в статье, посвященной его памяти, отмечал, что борьба с заразными болезнями, основанная на знании бактериологии, «...к сожалению... часто искажается примешиванием сюда социальной проблемы» 4. Он настаивал на том, что борьбу с инфекционными болезнями следует вести «без этого балласта, второстепенных по значению побочных стремлений, руководствуясь лишь достигнутым на пути эксперимента... Если мы будем действовать целенаправленно и стоять на почве знания этиологии, мы можем добиться в отношении заразных болезней больших успехов и без того, чтобы в том же темпе шло улучшение социальных условий» 5.
Эти взгляды Коха и его последователей встретили резкие возражения другого известного немецкого ученого — гигиениста Петтенко-фера. Большую известность у врачей Германии и других стран для объяснения причины холерной эпидемии 1864—1875 гг. приобрела «почвенная теория» Петтенкофера. Петтенкофер считал, что важнейшим условием возникновения и распространения холерной заразы является состояние почвы при определенном уровне стояния грунтовых вод. Он полагал, что испражнения больных холерой, сами по себе не содержащие заразного начала, попадая в такую «восприимчивую» почву, разлагаются и образуют специфический «холерный яд» неизвестной природы.
Позднее, после открытия Кохом холерного вибриона, Петтенкофер и его сторонники не отказались от своих взглядов. Они утверждали, что возбудитель холеры, а также брюшного тифа, проходя через кишечник людей, теряет свою вирулетность, которая восстанавливается в «восприимчивой» почве, где и происходит «созревание» вируса.
Когда в 1884 г. в Берлине состоялась конференция по борьбе с холерой, на которой Кох доложил результаты своих работ, против него выступил Петтенкофер. Чтобы опровергнуть Коха, Петтенкофер совместно с Эммерихом произвел эксперимент: он проглотил чистую культуру холерных бацилл — и не заболел. Это, однако, не опровергло открытия Коха.
Дальнейшее развитие микробиологии подтвердило правильность взгляда Коха на роль холерного вибриона в этиологии холеры и опровергло неправильную в этом отношении точку зрения Петтенкофера. Однако благодаря Петтенкоферу и по его инициативе было начато строительство очистных сооружений, водопроводов, канализации и т. п., что в 70—80-х годах способствовало снижению заболеваемо
■Р. Кох. Этиология бугорчатки. Сообщение в Физиологическом обществе в Бер лине 24 марта 1882 г. Международная клиника, 1882, № 6, стр. 448—466.
2 Koch. Die Bekämpfung der Infectionskrankheit, insbesondere der Kriegsseuchen Berlin, 1888.
3 T a m же.
4 Flügge. Die Bekämpfung der Tuberculose. «Die Verbreitungweise und Bekamp fung der Tuberculose...». Leipzig, 1908.
5 T а м же.
сти и смертности от инфекционных заболеваний в странах Западной Нвропы (Германия, Англия).
Петтенкофер и его последователи правильно считали, что возникновение и развитие эпидемий зависит не только от микробного фактора, но и от условий внешней среды. Поэтому Петтенкофер в отличие от Коха, неоднократно подчеркивал, что бактериология должна развиваться в тесной связи с гигиеной.
Выступая на Международном демографическом конгрессе в Вене в 1887 г. с докладом о преподавании гигиены в университетах и высших школах, Петтенкофер отметил: «После того, что сделано для гигиены такими бактериологами, как Пастер во Франции и Кох в Германии, нужно было бы быть безумным, чтобы отрицать право бактериологов на представительство в гигиенических институтах...», но «... из-за бактериологии не следует забывать остальных отделов гигиены». Этот взгляд позднее был развит русскими врачами значительно шире и глубже, чем его понимал Петтенкофер. В обогащенном виде, с учетом большого комплекса факторов внешней физической и социальной среды это учение получило распространение среди русских общественных врачей в 60—70-х годах, а в особенности в 80—90-е годы1.
На Пироговских съездах часто критиковали односторонность «коховского» направления в борьбе с эпидемиями. Особенно показателен в этом отношении доклад Ф. Ф. Эрисмана на II Пироговском съезде — «Значение бактериологии для современной гигиены», в котором Ф. Ф. Эрисман, отметив большие заслуги бактериологии, решительно протестовал против попыток бактериологов целиком подчинить гигиену и эпидемиологию бактериологии.
«Увлечение врачей и гигиенистов бактериологией, — предостерегал он, — переводя наше мышление на особые и совершенно исключительные рельсы, заставляет нас сознательно игнорировать массу драгоценных и добытых серьезным научным трудом данных лишь потому, что они находятся как бы в противоречии с результатами бактериологических исследований».
Ф. Ф. Эрисман возражал против того, что люди, получив небольшую подготовку в бактериологической лаборатории, брались решать сложные вопросы гигиены, отрицая всякое значение физических и химических способов исследования или санитарной статистики. Он указывал на то, что специалисты-бактериологи отчасти бессознательно, отчасти намеренно игнорируют все те эпидемиологические данные о способе появления, распространения и исчезновения заразных болезней, которые противоречат их воззрениям, «...бактериологическая школа Коха, — говорил он, — систематически игнорирует все эпидемиологические данные, которые не согласуются со взглядами, выработанными ею на основании лабораторных наблюдений»2.
Ф. Ф. Эрисман осуждал «бессмысленную ловлю запятых» и «фанатически проводимую дезинфекцию холерных извержений». Он доказывал, что главное внимание санитарного персонала нужно сосредоточить не на этом, а в первую очередь на коренном улучшении санитарных условий. Позиция Ф. Ф. Эрисмана отразила настроение широкого круга общественных врачей в России.
Положения Коха и его учеников, устанавливающие роль специфических возбудителей в этиологии заразных болезней, были в свое время направлены прежде всего против примитивных, старых представлений о непосредственном самозарождении заразных болезней из
1 Этот вопрос подробно освещен в диссертации Ю. А. Казанской из истории общественной борьбы с эпидемиями в России (1861—1905). М., 1958.
2 Ф. Ф. Эрисман. Значение бактериологии для современной гигиены. Труды II Пироговского съезда, т. 1, Отдел гигиены. М., 1887, стр. 18—28.
грязи, нечистот и т. п. С этой стороны позиция их была научно-про грессивной и правильной. Но они были неправы, недооценивая значения других мероприятий и противопоставляя биологические закономерности эпидемического процесса социальным условиям. Такие вы ступления микробиологов были использованы реакционными правя щими кругами и прежде всего — царским правительством.
Выступление Ф. Ф. Эрисмана убедительно показывает, по каким мотивам многие русские общественные врачи предпочитали «почвенную» теорию Петтенкофера «бактериологической» теории Коха. «Почву» Петтенкофера они истолковывали значительно шире, чем понимал ее сам создатель этого учения, — как «местные условия», иначе говоря как внешнюю среду. Такое понимание было, конечно, и глубже и правильнее, чем более ограниченная бактериологическая концепция последователей Коха.
Некоторые крупные ученые, например И. И. Мечников, склонны были рассматривать резкое выступление Ф. Ф. Эрисмана как выпад против бактериологии вообще, тогда еще молодой науки. Но страстные споры вокруг вопроса о взаимоотношении бактериологии — с одной стороны, гигиены и эпидемиологии, с другой — выходили за рамки вопроса, формально бывшего предметом спора, — они имели гораздо более широкое значение и глубокий смысл.
Основная мысль выступлений передовых русских врачей заключалась в том, что борьба с эпидемиями не должна сводиться только к борьбе с бактериями-возбудителями, как склонны были толковать эту проблему Кох и его последователи.
Таким образом, Роберт Кох, сделавший ряд великих открытий, которые положили основание новой отрасли науки — медицинской бактериологии, не всегда стоял на правильных позициях в решении актуальных проблем борьбы с инфекционными заболеваниями. Эти ошибки Коха не умаляют его роли не только в истории микробиологии, но и в истории гигиены и эпидемиологии. Его имя заслуженно занимает видное место среди имен ученых, определивших целую эпоху в развитии науки.
Поступила 8/1II 1860 г.
•ÜT -й-
К ВОПРОСУ О ВЛИЯНИИ СОЦИАЛЬНЫХ ФАКТОРОВ НА ЗДОРОВЬЕ НАСЕЛЕНИЯ
П. Е. Вербев (София)
Иллюстрацией влияния социальных факторов на здоровье населения Болгарии при капиталистическом строе, т. е. до 9 сентября 1944 г., служат жилищные условия больных.
Нами определен показатель летальности при различных инфекционных заболеваниях у больных, живших в квартирах с различным количеством комнат. Число комнат 'в квартире до известной степени может свидетельствовать о материальной обеспеченности больных. Как и следовало ожидать, коэффициенты летальности были наиболее высоки у больных, имевших жилище, состоящее из одной комнаты, и наиболее низки у больных, живших в квартирах из 3 комнат и более. Эти различия были выражены слабее у больных желудочно-кишечными болезнями и более резко — при заболеваниях воздушно-капельными инфекциями. В табл. 1 приведены сведения о летальности при брюшном тифе в зависимости от жилищных условий больных.
