CC BY
78
УДК 343.9 ББК 67.51
ритуальное насилие как объект криминологического
исследования
АННА АЛЕКСАНДРОВНА СЕМОЧКИНА,
соискатель кафедры криминологии Московского университета
МВД России имени В.Я. Кикотя Научная специальность 12.00.08 — уголовное право и криминология;
уголовно-исполнительное право E-mail: [email protected], Научный руководитель: доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации Лебедев С.Я. Рецензент: кандидат юридических наук Дзуцев И.К.
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация: Рассматриваются понятие, сущность и признаки ритуального насилия, имеющие значение для определения закономерностей уголовно наказуемого насильственного поведения; криминологически оцениваются место и роль ритуала в совершении насильственных преступлений, в том числе, с участием несовершеннолетних; анализируются мотивационные характеристики личности, совершающей ритуальное насильственное преступление; определяются перспективы превентивного контроля над ритуальными насильственными преступлениями.
Ключевые слова: преступность, насильственные преступления, ритуальное преступное насилие, криминологические свойства ритуальных преступлений, предупреждение насильственной преступности, предупреждение преступности несовершеннолетних.
Annotation: the article discusses of concept, nature and characteristics of ritualistic abuse of importance for identifying patterns of criminal offence of violent behavior, criminological estimated the place and role of ritual in the commission of violent crimes with involving minors, examines motivational personality characteristics, making a ritual of violent crime, the outlook for preventive control of ritual violent crimes.
Keywords: crime, violent crimes, criminal violence, criminological properties of ritual crime, the prevention of violent crime, the prevention of juvenile delinquency.
На протяжении всей истории человечества проблема конфликтных насильственных проявлений в поведении личности является одной из самых востребованных и исследуемых в социальной, философской, психологической и, разумеется, криминологической литературе. Традиционно насилие определяется как «применение силы либо разного рода угроз по отношению к определенным субъектам с целью запугивания и принуждения к определенным действиям1. С учетом такого понимания в криминологии выделяется отдельный самостоятельный вид преступности, определяемый как насильственная преступность. Именно она вызывает сегодня повышенную тревогу общества, поскольку представляет серьезную угрозу его безопасности.
В этой довольно разнообразной по своим нюансам преступности есть область, к сожалению, явно недостаточно изученная специалистами, тогда как именно она представляет собой особую, основанную на спец-
ифических чувствах и соответствующих им агрессивно-эмоциональных нюансах, форму насильственного поведения, выражающегося в специфических ритуалах, познание которых, несомненно, призвано открыть новые закономерности криминального насилия и сформировать на их основе адекватные меры социально-правовой защиты и антикриминогенной превенции.
Чтобы определить криминологические черты ритуального насильственного поведения обратимся, прежде всего, к общему социологическому понимаю ритуала. В словаре русского языка С.И. Ожегова содержится следующее определение ритуала: «Ритуал — порядок обрядовых действий при совершении какого-нибудь религиозного акта». «Обряд — совокупность установленных обычаем действий, в которых выполняются какие-нибудь, религиозные представления или бытовые традиции»2.
Другой вариант определения ритуала предлагает
энциклопедия «Символы, знаки, эмблемы»: «ритуал» — стереотипная последовательность действий, выполняемая в определенных обстоятельствах. Ритуал, как древний, так и современный, одинаково симво-личен. Он призван победить бесформенность времени. Участники ритуала ощущают, что это рубеж, за которым начинается качественно другая жизнь, поэтому каждому такому периоду способствует празднование и ощущение перерождения. Ритуал позволяет человеку отрешиться от повседневной рутины3.
Лаконичный вариант определения находим в энциклопедии Брокгауза и Ефрона: «ритуал», (от лат. rituaИs), порядок церковных обрядов, совершаемых при разных требах и богослужении4.
Несколько пространный по смыслу вариант описания ритуала предлагает социологическая энциклопедия: «ритуал» (от лат. гкая^- обрядовый, п^- торжественная церемония, культовый обряд), одно из понятий этнологии и культурной антропологии, позволяющее адекватно отобразить своеобразие человеческого поведения в «далеких» культурах (прежде всего архаических и традиционных). Однако современное историко-культурное исследование, реконструирующее специфические типы человеческого поведения, исходя из ценностных оснований самих изучаемых культур, меняет местами привычное соотношение ритуального и прагматического: в «далеких» культурах ритуал оказывается лежащим в основе повседневной трудовой деятельности человека. Такая позиция ставит вопрос о специфической целесообразности ритуала. Сравнительно легко фиксируются его внешние функции — социальная и психологическая. Ритуал служит средством интеграции и поддержания целостности человеческих коллективов, а также снимает психологическое напряжение и гармонизирует человеческую психику5. В современной культуре ритуал приобретает новое значение, получает новые смыслы, облекается в новую форму, изменяясь и прогрессируя вместе с человеком, отвечая его насущным потребностям.
В научной литературе часто отождествляются понятия «обычай», «обряд», и «ритуал»6. Например, ритуал определен как вид обряда, как исторически сложившаяся форма символического поведения. Под обрядом понимают совокупность действий, установленных обычаем или ритуалом, воплощающих в себе социальные представления, нормы и ценности. Обычай понимается как традиционно установившиеся правила общественного поведения, обрядовые действия. Между тем, в отличие от ритуала, обряд представляет собой совокупность символических стереотипных действий, которые воплощают в себе
идеи, представления, нормы и ценности и вызывают определенные коллективные чувства. Ритуал является системой, объединяющей обряды для реализации процесса регламентации общественного мироустройства, выступает формой строго установленного порядка обрядовых действий.
Многие ученые в определении ритуала обычно связывали, какие — либо два параметра, характеризующих это сложное социальное действие. Например, по определению В.Тернера, ритуал — «стереотипная последовательность действий, которые охватывают жесты, слова и объекты, исполняются на специально подготовленном месте и предназначаются для воздействия на сверхъестественные силы или существа и в интересах и целях исполнителей7.
Анализируя разные научные определения ритуала, можно сделать общий вывод о том, что «ритуал» есть исторически сложившаяся, передающаяся из поколения в поколение строго фиксированная последовательность действий, применяемых в определенное время и в конкретной ситуации. Представляется, что именно такое общее понимание ритуала может быть вполне использовано криминологией для определения сущности ритуального насилия. Оно, по нашему мнению, может быть определено как совокупность актов психического, физического, сексуального, морального насилия, совершаемых отдельными лицами регулярно в сочетании с символами, обрядами или (групповыми) действиями. Ритуал в совершении насилия сопровождается некоей церемонией, состоящей из набора повторяющихся в определенной последовательности действий. Личность, многократно и тщательно выполняющая ритуал в насильственных действиях, испытывает наслаждение от того, насколько точно ей удалось воспроизвести набор определенных действий. При этом часто она получает за это одобрение единомышленников (нередко, соисполнителей), что укрепляет ее в осознании правильности своих действий.
Совершение преступлений одним и тем же способом, с применением одних и тех же средств, избрание жертв по определенным признакам — своеобразный ритуал, который выработан преступником и соблюдается им. При этом совершаемые во время ритуала действия зачастую являются не только «визитной карточкой» преступника, позволяющей его идентифицировать, но и необходимым условием совершения им преступления, без которого была бы невозможна эмоциональная разрядка. Это прямо указывает на существование психологической зависимости от ритуала. В криминологической литературе описано множество ритуалов, «авторами» которых являются в основном
преступники-профессионалы, маньяки. Кстати, изучение таких «ритуалов», помимо решения криминологической задачи, способно помочь обнаружить преступника, пресечь его преступную деятельность и, в итоге, — успешно раскрыть и расследовать совершенные преступления.
Если рассматривать преступную среду как общность лиц, противопоставляющую себя обществу и господствующим в нем нормам, в связи с чем, имеющую собственный свод правил, то неизбежно вызывают интерес и существующие ритуалы преступного мира (например, коронация «воров в законе», «прописка» на зоне и т.п.). Их изучение позволяет понять внутреннюю иерархию и принципы существования криминальной среды, что необходимо для разработки мер, сдерживающих процессы самовоспроизводства преступности8.
Между тем, существуют преступления, которые являются ритуальными исходя из мистических целей их совершения. Здесь, однако, надо иметь в виду, что уголовное право определяет попытку совершить преступление, используя мистические заговоры, заклинания, призыв потусторонних сил и т.п. как покушение негодными средствами, т.е. не имеющими никакой возможности причинить вред. Потому в орбиту криминологического интереса могут попасть, главным образом, лишь те действия, которые являются материализованным воплощением общественной опасности. Лица, их совершающие, как правило, являются адептами религиозных верований и учений, а практикуемые ими ритуалы или их часть, соответственно, — уголовно-наказуемыми (например, человеческое жертвоприношение).
Криминологию особые религиозные ритуальные действия, сопровождающие то или иное насильственное поведение, интересуют, главным образом, потому, что содержат в себе обязательные к исполнению требования, от которых зависит не только их смысл, но и конечный результат. При этом внутренняя, эмоционально и духовно значимая составляющая ритуала, символически представленная обрядовыми действиями является более значимой. Без нее ритуал теряет изначально заложенный в него смысл, а имеет лишь вид театрализованного, красочного действа. Без понимания внутреннего (главного) аспекта религиозного ритуала, совершаемые во время него действия могут казаться абсурдными или примитивно бытовыми. Религиозные ритуалы требуют обязательного присутствия как внутреннего (духовного) компонента, так и неукоснительного соблюдения его формы — внешне выраженного (символического) компонента.
Отсюда, ритуальные действия (ритуал) и действия, совершенные в ритуальной форме, имеют различное, в том числе для криминологического понимания насильственной ритуальной преступности, значение. В том случае, когда наличествует лишь внешне выраженная форма ритуала и отсутствует его духовная составляющая, ритуала как такового нет, есть лишь его внешнее воспроизводство, которое являет собой псевдо ритуал. Примером тому может служить демонстрация в художественных кинофильмах каких-либо обрядовых действий: внешне ритуал воспроизводится в мельчайших подробностях, но совершается ли таинство? Ритуал ли это? Можно с уверенностью ответить «нет». И, кстати, с этим согласны адепты всех культов.
Таким образом, действия, совершаемые в ритуальной форме можно разделить на две группы: ритуалы и псевдо ритуалы.
При этом от группы преступлений, являющихся псевдо ритуалами, следует отличать преступные действия, направленные на маскировку, имитацию преступления под «ритуальное». Иллюстрацией таким действиям может служить преступление, совершенное в г. Дзержинске тремя несовершеннолетними подростками, которые изнасиловали и убили 15-летнюю девочку. Ее привели в заброшенный сарай, насильно заставили выпить водки. Затем раздели и по очереди изнасиловали. Девочка плакала, просила отпустить ее домой. Тогда 16-летний А. предложил ее убить, чтобы «не сдала ментам». Могилу принялись рыть прямо в сарае на глазах перепуганной жертвы. Когда девочка попыталась убежать, на нее набросились сзади и стали наносить удары отверткой (экспертиза насчитала на теле убитой девушки более ста рваных ран). На ногах, руках и животе жертвы нарисовали сатанинские знаки, написали «Сатана, приди!» и «Дорога в ад», чтобы «сбить со следа», а затем, еще живую, закопали в землю. Подростки пытались отвести от себя подозрение, насмотревшись репортажей о сатанистах и готах по телевидению. Через два дня несовершеннолетние преступники вернулись и перезахоронили труп в детском садике.... Действия несовершеннолетних преступников не воспроизводили никакого ритуала, а тем более им не являлись, в чем подростки и сознались во время следствия, они ставили своей целью запутать правоохранительные органы, отвести от себя подозрение.
Сущность ритуального насилия заключается, большей частью, в жертвоприношениях, садомазахист-ких элементах, включая человеческую или животную жертву, глумлении над людьми, пытках, извращенных групповых оргиях, которые являются неотъемлемой частью какого-либо мистического учения либо верова-
ния. Эти проявления ритуального насилия имеют особый криминологический смысл, поскольку не только стимулируют совершение насильственных преступлений, но и предопределяют организацию соответствующей предупредительной работы с приверженцами подобных верований. Более того, особый эффект рассматриваемое ритуальное поведение проявляет в среде несовершеннолетних, неустойчивая психика которых весьма восприимчива к эмоциональным воздействиям всякого ритуала, особенно сопряженного с насилием, а потому имеет значение для криминологического осознания новых процессов в молодежной насильственной преступности.
Если рассматривать «ритуал» при совершении насильственного преступления подростками с точки зрения психологии, то, соблюдая некий ритуал, несовершеннолетние просто соглашаются соблюдать четкие правила, предписанные близким их мировоззрению учением. Насилие в данном случае дарит его участникам специфическое чувство торжественности и выхода за пределы обыденной реальности, а потому расценивается скорее не как нечто ужасное, а как нечто необычное, уникальное, причастность к чему представляет для подростка некую ценность.
Можно согласиться с мнением И.В. Вачкова, который в своей работе «Основы технологии группового тренинга»9 сравнивает ритуал с чертами драматического действия, которые почти не допускают отклонения от установленного порядка, совершаются под строгим контролем за соблюдением правил взаимодействия участников, что дает им наиболее сильное психотерапевтическое воздействие. Такое действие, безусловно, применимо к ритуальному насилию несовершеннолетних.
Учитывая сущностные свойства ритуала и их криминологические потенции, можно предположить (хотя, таковые, безусловно, проявляют себя в реальной жизни), что в ритуальной форме могут совершаться следующие насильственные преступления:
• преступления против жизни и здоровья: убийство(ст. 105 УК РФ), умышленное причинение вреда здоровью различной степени тяжести (ст. 111 УК РФ, ст. 112 УК РФ, ст. 115 УК РФ), побои (ст. 16 УК РФ), истязание (ст. 117 УК РФ);
• преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности: изнасилование (ст. 131 УК РФ), насильственные действия сексуального характера (ст. 132 УК РФ);
• преступления против здоровья населения и общественной нравственности: жестокое об-
ращение с животными (ст. 245 УК РФ), надругательство над телами умерших и местами их захоронения, совершенное по мотиву религиозной ненависти или вражды, а также с применением насилия или угрозой его применения (п. «б», «в» ч. 2 ст. 244 УК РФ).
Оценивая перечисленные преступления и возможность их совершения с точки зрения криминологии, следует учитывать цели ритуальных действий, которые всегда сопровождают ритуальное криминальное насилие. Таковыми, как правило, являются:
• совершение жертвоприношения, в том числе человеческого;
• совершение убийства, представляющего собой ритуал мести (может совершаться, в том числе, и по мотиву религиозной ненависти);
• совершение насильственного преступления как части обряда посвящения в члены секты;
• совершение насильственного преступления с целью получения органов и тканей живых существ, которые необходимы для последующих ритуальных манипуляций;
• совершение насильственного преступления для приобретения каких-либо магических способностей;
• совершение насильственного преступления в целях вызывания духов и демонов;
• совершение насильственного преступления в целях гадания (обычно умерщвляется животное);
• совершение акта экзорцизма, т.е. процедуры изгнания бесов и других сверхъестественных существ из «одержимого» с помощью молитв, обрядов определенной религии10, в результате чего потерпевшему может причиняться физический вред, вплоть до смерти. Так, в 2010 г. в Воронеже было возбуждено уголовное дело по ч. 4 ст. 111 УК РФ (причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть потерпевшего) по факту причинения смерти девушке в результате проведения ее родителями обряда изгнания из нее бесов: «Поговорив с дочерью, сделали вывод, что она одержима нечистой силой, и решили изгнать из нее бесов, влив в девушку несколько литров святой воды». Когда дочь начала сопротивляться, родители повалили ее на пол и начали прыгать на ней, пока та не потеряла сознание11.
Рассматривая ритуальное насилие в качестве объекта криминологического исследования, важно правильно оценить его мотивационные нюансы, которые
бывают связаны с воплощением в преступлении следующих побудительных мотивов личности преступника: удовлетворение своих духовных и эмоциональных потребностей, демонстрацию уважения или подчинения, подтверждение принятия в члены группы, достижение общественного согласия, либо просто для получения удовольствия от ритуала так такового.
В ритуальном насилии подростков перечисленные мотивы усиливаются специфической, характерной для несовершеннолетних особенностью проявления жестокости и агрессивности, обостряемой зависимостью от сверстников на фоне крушения авторитета взрослых. В этом возрасте быть жестоким часто означает быть «сильным». Это своеобразный этап понимания взросления: маленький — слабый, взрослый — сильный, стать взрослым — значит быть сильным. Поэтому демонстрация своей силы вызывает ощущение собственной взрослости, что усиливает у ребят чувство принадлежности к группе и дает ощущение безопасности подросткам: «мы — такие как все». Любое проявление насилия по отношению к тем, кто отбился от группы, оправдывается заверениями: «они предали... мы должны заставить уважать нас». Здесь насилие переживается подростками как утверждение своей силы, как героизм и преданность группе, что, в определенном смысле, также имеет ритуальный оттенок. Использование насилия при ритуальных действиях становится почитаемым среди подростков, а человеческие жертвоприношения, пытки, издевательства — смыслом жизни для многих несовершеннолетних. Ритуальное насилие здесь — безусловная форма саморазрушения молодого поколения.
Кроме того, на участие в ритуальных насильственных преступлениях отдельных людей (не только подростков) толкает, как это парадоксально не прозвучит, острое переживание собственной индивидуальности, вплоть до избранности, выражаемое следующим: «Я не такой как все, я принадлежу к особой касте, мне
можно все, вплоть до причинения боли и лишения жизни другого живого существа». Ясно, что такое криминологически значимое проявление индивидуальности нуждается в особом целенаправленном социально-превентивном контроле.
Разумеется, перечисленными обстоятельствами особенности ритуального насильственного поведения, имеющие значение для определения закономерностей современной насильственной преступности, а также преступности несовершеннолетних, не ограничиваются. Тем не менее, они дают ориентиры для организации и проведения целенаправленных криминологических исследований, нацеленных на разработку уникальных, применительно к рассмотренным ситуациям, программ антикриминогенного предупреждения.
I Социологический энциклопедический словарь.- М., 1998. С. 194.
2. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.,1970. С. 672.
3 Символы, знаки, эмблемы: Энциклопедия// Авт.- В.Э. Баг-дасарян, И.Б. Орлов, В.Л. Телицын; 2-е изд.- ЛОКИД-ПРЕСС. М., 2005.-С.494.
4 Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Изд. Терра. М., 2001. С. 40726.
5 Социлогия: Энциклопедия// А.А. Грицанов, В.Л. Абушен-ко, г.М. Евелькин, г.Н. Соколова, О.В. Терещенко; М.: Книжный Дом, 2003. С. 1312.
6 Культурология ХХ век. Словарь.- СПб.: Университетская книга. 1997. С. 378.
7 Тернер В. «Символ и ритуал». М. 1983. С. 32.
8 Изучению субкультурных норм и обычаев преступного мира, стимулирующих самовоспроизводство преступности, посвящены работы Александрова Ю.К., Анисимкова В.М., Ва-кутина Ю.А., Гурова А.И., Дубягиной О.П., Корецкого Д.А., Лебедева С.Я., Мацкевича И.М., Мильяненкова Л.А., Олейника А.Н., Пирожкова В.Ф., Старкова О.В., Тулегенова В.В., Турыше-ва А.Д. и др.
9 Вачков И.В. «Основы технологии группового тренинга». М: Изд-во «Ось-89». 1999.
10 См.: Махов А.Е. HOSTIS ANTIQUUS: Категории и образы средневековой христианской демонологии. Опыт словаря. — М.: Intrada, 2006. С. 367-374.
II http://мсюрф.рф/article/190535?from=/category/373
