CC BY
177
РИТОРИЧЕСКИЙ ВОПРОС
КАК ОДНА ИЗ ОСНОВНЫХ ФИГУР
УБЕЖДЕНИЯ В СУДЕБНОЙ РЕЧИ
Н. В. Сивцова
В статье рассмотрены особенности риторического вопроса как приема формирования убеждения в судебной речи и его взаимодействие с другими средствами убеждения. Указаны причины использования данной риторической фигуры в юридической практике.
Лингвисты небезосновательно относят риторический вопрос к фигурам убеждения [5, с. 129]. Его использование в судебной речи обусловлено природой гласного публичного рассмотрения дел: оратор должен «оказать целенаправленное воздействие на суд, способствовать убеждению судей, присяжных и присутствующих... граждан в истинности мнения выступающего» [10, с. 4].
Вопросительная конструкция в риторической функции содержит эмоциональное утверждение или отрицание чего-либо в форме вопросов, но не отвечает на них. По мысли выдающегося ученого-лингвиста А. М. Пешковского, подобные конструкции «тем более приближаются к простому сообщению, чем яснее спрашивающий представляет себе ответу [б, с. 394]. Таким образом, риторический вопрос рассчитан на то, чтобы у слушателей возникла мысль: «Конечно же, это так!». Например, М. Т. Цицерон в обвинительной речи против заговорщика Катилины вопрошал: «Доколе же ты, Ка-тилина, будешь злоупотреблять нашим терпением? Как долго еще ты, в своем бешенстве, будешь издеваться над нами? До каких пределов ты будешь кичиться своей дерзостью, не знающей узды?» Сравним эту же мысль, выраженную в утвердительной форме: «Гь*, Катилина, злоупотребляешь нашим терпением, издеваешься над нами, кичишься своей дерзостью, не знающей узды».
Риторические вопросы в судебной речи часто вплетаются в канву других фигур убеждения. Большинство из них содержат в себе, по В. В. Одинцову [5], вопросно-ответный ход:
— вопрос или несколько вопросов, задаваемых оратором один за другим;
— вопрос, который задает оратор и на него отвечает;
— вопрос, который оратор задает и, не дожидаясь ответа, формулирует опровержение или возражение мнению противника;
— предварение или предупреждение: оратор, зная, что его слова могут вызвать возражения, формулирует эти возражения, а потом на них отвечает;
— сообщение, в ходе которого говорящий советуется и рассуждает вместе со слушателями;
— сомнение: оратор демонстрирует при-творнрё недоумение, будто не знает, с чего начать и чем" закончить рассмотрение какого-либо вопроса, не понимает, о чем говорить, а о чем умолчать;
— прохождение: оратор делает вид, что обходит молчанием или слегка касается ка-ких-то обстоятельств, хотя на самом деле говорит все, что хотел сказать;
— уступку: оратор допускает утверждение, высказанное противником, но затем выводит из этого утверждения возражение, опровергающее мысль, с которой оратор притворно соглашался.
Наглядный пример искусного сочетания вопросно-ответного хода с риторическим вопросом для построения убедительной судебной речи — фрагмент из защитительной речи Я. С. Киселева: «Фельетон приобщен следователем к делу. Зачем? Как доказательство? Фельетон им служить не может. Приобщен как мнение сведущего лица? И это невозможно, если следовать закону. Для чего же фельетон приобщен? Неужели для эдакого деликатного предупреждения судьям: „Вы, конечно, свободны вынести любой приговор, но учтите, общественное мнение уже выражено"? (выделен риторический вопрос. — Н. С.) Нет, не могу я допустить, что обвинительная власть пыталась таким путем
«Финно-угроведение. Филологические науки»
т
Н. В. Сивцова, 2011
31
воздействовать на суд. Так для чего же приобщен фельетон? Неизвестно» [3,
с. 350].
Возникновению у судей мысли о том, что фельетон приобщен к делу только для оказания на них незаконного воздействия, способствовал не риторический вопрос, но предшествующие и последующие вопросно-ответные ходы. С их помощью участники процесса приходят к выводу, что другого разумного объяснения действий следователя быть не может.
Изучение автором данной статьи речей государственных обвинителей Республики Мордовия показывает, что среди других фигур убеждения риторический вопрос в настоящее время встречается нечасто. Излюбленными конструкциями юристов являются, как правило, такие: «Итак, что же было установлено по данному делу?», «Что же произошло после того, как...?», «Чем же примечательно рассматриваемое дело?», «Итак, в чем обвиняется подсудимый?». Видимо, в условиях современного судопроизводства доказательственная (логическая) сторона судоговорения приобрела большее значение, чем психолого-риторическая. Исследователи отмечают, что «современная судебная речь стала значительно меньше по объему, ей в большей степени стали присущи формы логического развертывания и в гораздо меньшей — средства эмоционального воздействия».
Юристами справедливо высказывалось мнение, что «в судебных процессах редко произносятся пышные фразы, длинные цитаты из художественных произведений» и т. д. [2, с. 57 — 58]. Судебные ораторы жалуются на то, что употребление риторических фигур создает пестроту речи, развлекает слушателей, нередко утомляет их. Известный теоретик и практик судебной речи П. С. Поро-ховщиков считает, что большинство экспрес-
сивных стилистических оборотов должны
оставаться в речи юриста незамеченными
[7, с. 454]. Заслуженный юрист Российской Федерации И. И. Мельников обобщает: «Использование приемов ораторского искусства при произнесении судебной речи возможно лишь в рамках правил, установленных законом» [4, с. 21]. Например, прокурор должен исходить из тех вопросов, которые разрешает суд при постановлении приговора в соответствии с требованиями
ст. 303 УПК РСФСР (ст. 299 УПК РФ) [8;
9]. Кроме того, в судебной речи невозможно употребление открытых вопросительных конструкций. Например, адвокат В. Л. Рос-сельс спрашивает: «Можно ли считать их действия безразличными с точки зрения закона?». Далее следует ответ: «Подлог предусмотрен ст. 72 и 120 УК нашей республики».
К «открытому риторическому вопросу» прибегают современные публицисты. «Статья может заканчиваться вопросительным предложением, которое, разумеется, не предполагает ответа со стороны собеседника и потому относится к числу риторических. В то же время ответ неизвестен и автору» [1,
с. 58].
Таким образом, для обеспечения эффективного решения всех задач, связанных с процессом убеждения судей, присяжных заседателей, присутствующих в зале суда граждан, риторический вопрос должен применяться в оптимальном сочетании с другими стилистическими оборотами. В процессе произнесения и восприятия судебной речи такие фигуры выступают в роли своеобразных средств, привлекающих внимание и возбуждающих интерес слушателей к предмету речи, активизирующих у них логическое и образное мышление, воображение, память, что позволяет донести содержание речи до «ума и сердца» каждого человека.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Басовская Е. Н. Риторические вопросы в современной публицистике / Е. Н. Басовская // Рус. речь. - 2004. - Мв 1. - С. 58-61.
2. Ивакина Н. Н. Основы судебного красноречия (риторика для юристов) / Н. Н. Иваки-на. — М. : Юристъ, 2006. — 456 с.
3. Киселев Я. С. Речь в защиту Бердникова / Я. С. Киселев // Ивакина Н. Н. Основы судебного красноречия (риторика для юристов). — М., 2006. — С. 350 — 355.
4. Мельников И. И. Судебная речь : для участников судебных прений по уголовным делам / И. И. Мельников, И. И. Мельников. - М. : ЭКМОС, 2003. - 160 с.
5. Одинцов В. В. Стилистика текста / В. В. Одинцов. — М. : Наука, 1980. — 263 с.
6. Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении / А. М. Пешковский. — М. : Языки славян, культуры, 2001. — 510 с.
ВЕСТНИК Мордовского университета | 2011 | № 1
7. Сергеич П. Искусство речи на суде / П. Сергеич. — М. : Юрид. лит., 1988. — 384 с.
8. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации : по сост. на 1 декабря 2009 г. - М. : Кронус, 2009. - 224 с. - (Законы и кодексы).
9. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР (утв. ВС РСФСР 27.10.1960) (ред. от 29.12.2001, с изм. от 26.11.2002) [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http :www.nalog.consultant.ru/doc34685.html. — Загл. с экрана.
10. Учебно-методические указания к курсу «Русское судебное красноречие» / сост. Н. Д. Десяева. — Саранск : [6. и.], 2004. — 48 с.
Поступила 18.11.09.
К СЕМАНТИКЕ БЕЗЛИЧНЫХ ГЛАГОЛОВ В РУССКИХ ГОВОРАХ МОРДОВИИ
Ф. В. Караулова
С
В данной работе сделана попытка рассмотреть безличные глаголы, зафиксированные в «Словаре русских говоров Мордовии», и предложить их семантическую классификацию.
Исследование безличных глаголов имеет давние глубокие .традиции, заложенные в трудах великих русских лингвистов XVIII —XIX вв. [1, с. 17, 21] и развитые в работах современных ученых [2, с. 41]. Несмотря на значительное количество работ,, посвященных безличным глаголам, остается много спорных вопросов, касающихся сущности безличных глаголов, их классификации, морфологической и семантической интерпретации. И если в литературном языке исследование безличных глаголов ведется уже давно, то диалектные глаголы до сих пор почти не изучены.
Диалектные безличные глаголы разнообразны по значению, имеют специфические особенности и во многом отличаются от литературных. Во-первых, они шире и разнообразнее по значению, во-вторых, семантические группы безличных глаголов не всегда совпадают с литературными, в-третьих, некоторые типы безличных глаголов в говорах представлены единичными примерами. Отличаются от литературных и словообразовательные возможности диалектных безличных глаголов.
Например, в литературном языке продуктивен способ образования безличных глаголов от личных третьего лица с помощью постфикса -ся. Отсюда и деление многими лингвистами безличных глаголов на
глаголы с постфиксом -ся и без него: думает — думается; не спит — не спится
[3, с. 75].
В говорах нашей республики такой способ образования безличных глаголов непродуктивен. В «Словаре русских народных говоров на территории Республики Мордовия» [4—11] указано всего несколько примеров: личный глагол раздувать употребляется только во фразеологизме ♦ Раздувать кадило в двух значениях: 1. С кем. Расплачиваться, рассчитываться. Так зъдал-жал, штъ дъ сих пор кадилъ ръздуват с людьми (Селищи, Краснослободский район). 2. Нести наказание, расплачиваться за содеянное. Он ньтварил дел, а нам вот типерь кадилъ ръздувай (Кайбичево, Ду-бенский район). Безличный глагол раздуваться имеет другое значение — «вьюжить, мести (о снеге)». Ръздуваццъ, матри, гиурган будит (Суподеевка, Ардатовский район).
Личный глагол пролысить употребляется в говорах со значением «очистить дерево от коры не полностью, полосой». Ср.: Я драва пилить ни буду, мы их прълысим и сложым у дома (Ефаево, Краснослободский район). С постфиксом -ся образуется безличный глагол пролыситься «проясниться». Ну вот, и граза ушла, прълысилъсь уш (Хухорево, Большеигнатовский район).
© Ф. В. Караулова, 2011
«Финно-угроведенис. Филологические науки»
