CC BY
29
М. Л. Кисилиер Рифма и греки. Заметки переводчика *
Вопрос о том, как современные греки относятся к собственной поэзии, встал передо мной внезапно и изначально носил исключительно практический характер - в течение года при содействии поэта Линоса Иоаннидиса я переводил стихотворения Арсения Тарковского на новогреческий язык1 и в процессе работы многократно советовался со своими друзьями из Греции, в частности в связи с подбором рифм. Греки, к которым я обращался за советом, либо имели филологическое образование, либо профессионально занимались литературной деятельностью, в т. ч. поэтическим творчеством, либо были ценителями и знатоками греческой поэзии. Несмотря на это, они не только оказались не в состоянии мне помочь, но однажды даже предложили в качестве рифмы !(вау 'Иван' и жоивеуа 'нигде'. Вместе с тем, мои попытки зарифмовать слова типа уёругг 'наклоняется' и (рхёругд 'пятки' резко и единогласно критиковались: по мнению большинства моих греческих друзей, уёруег и (рхёругд - не просто неудачная, плохая рифма, это совсем не похоже на рифму.
Вначале я объяснял подобные комментарии тем, что греки воспринимают стихи не на слух, а лишь зрительно, что, с одной стороны, могло затруднять устный подбор рифмы, а с другой стороны, - приводить к неприятию нестрогой рифмы: действительно, на графике окончания -гг и -гд мало похожи друг на друга. Однако, данное объяснение, даже если оно в какой-то мере и релевантно, не является единственной и основной причиной того, что греки воспринимают рифму иначе, нежели, например, носители русской культуры.
Не вдаваясь глубоко в научную проблематику, отмечу, что греки знакомы с рифмой более пяти столетий: она появляется уже у критского поэта Стефана Сахликиса (XIV в.), ориентиро-
* Выполнено при поддержке гранта Президента РФ МК-268.2007.6.
1 25 переводов стихотворений А. Тарковского приняты для публикации в издательство «Индиктос» (Афины).
2 Следует, правда, оговориться, что речь здесь не идет о греках, профессионально занимающихся изучением метрики и поэтики.
вавшегося на поэзию вагантов3. По словам самого Сахликиса, его стихи распевали школьники [N111-112], однако, скорее всего, речь, как указывает характер разночтений между сохранившимися рукописями, идет о нерифмованных стихотворениях [Федченко 2004: 49].4 Можно также отметить, что в средне-греческой поэзии (сюда я отношу и произведения Корнароса) рифма, прежде всего, присутствует в текстах переводных и переработанных или созданных под итальянским влиянием.
Греки, по-видимому, воспринимали рифму как чужеродное явление. Казалось бы, ситуация изменилась при Дионисии Соломосе (1798-1857), привнесшего дух и голос Италии в греческую поэзию и благодаря этому ставшего греческим национальным поэтом. Соломос разрушил старую систему стихосложения, при которой обычная строка состояла из четырех метрических слов5 [Маскпё§е 1990: 203-206]. Кроме изменения в просодико-синтаксической структуре стиха, Соломос стал активно использовать рифму, хотя и отказался от нее в третьем, наиболее, по моему мнению, поэтически сильном варианте «Свободных осажденных». За поддержку революции и написание Национального Гимна, греки все простили Соломосу - и плохое знание греческого, и незаконченные стихи, и... рифму. Но то, что простили Соломосу, до сих пор не могут простить другому поэту, Костасу Паламасу (1859-1943), сочинявшему, в основном, рифмованные стихи.6 Его традиционно считают
3 Я не учитываю одиночные гомеотелевты, использовавшиеся в качестве особого стилистического приема еще древними греками.
4 Известны случаи включения рифмованных текстов в греческую устную традицию, в частности - это произведения Винченцо Корнароса «Эротокрит» и «Жертвоприношение Авраама» (XVII в.). Оба текста в устном варианте были распространены в грекоязычном мире, к сожалению, правда, неясно, сохранялась ли при этом рифма; например, в песнях приазовских греков про Авраама и Исаака рифма сохранена, однако Демьян Бгадица, который и превратил в 1902 г. «Жертвоприношение.» в песни приазовских греков, несомненно, находился под сильным влиянием русской поэзии.
5 Очевидно, подразумеваются слоговые комплексы, объединенные единым ударением (своеобразный стиховой аналог фонетического слова).
6 Не исключено, что его рифмы могли стать одной из тех основ, на которых строятся тексты современных греческих песен, в т. ч. эстрадных; ср., напр., повтор/омонимичное употребление притяжа-
дурным поэтом, зацикленным на форме в ущерб содержанию. Для греков, несомненно, содержание представляет большую ценность, что проявляется, например, при переводе иностранных стихов на новогреческий. Эти переводы за редким исключением представляют собой наспех обработанный подстрочник, нисколько не передающий стилистико-метрических особенностей оригинала. Поэтому тот факт, что стихи Паламаса прекрасно ложатся на музыку [Па^ацш; 2004], отнюдь не является для греческого читателя убедительным свидетельством поэтических достоинств.
Недооценка значимости формальной стороны поэтического текста иногда приводит к таким ситуациям, когда форма стихотворения не поддается однозначной оценке. В качестве примера приведу стихотворение «Раковины» («Та ко%йЬ,а») современного кипрского поэта Михалиса Пашардиса:8
(1) 2av ^xavs naiSi ayants яоМ В те детские года
охвачена была
ps pia napà^svn ^axTapa неизъяснимой страстию
та ко%рХ,ш. к ракушкам.
«Та кохи^ш, - é^sys, - «Ракушки, - говорит, -
Pa0ia a^nfliv^ в сокрытой глубине
avOprarnvn ^wvrç. по-человечески, бывает,
шепчут мне.
5 Na psya^raara, va хт1аю éva алт Вот вырасту, и дом построю
an' Ta кохДш» из ракушек».
OTav psya^raas И выросла. Но в череде
Ta xpôvia ^Tavs ок^при бесцветных дней
Kai Ta кохи^ш Ss pi^ouaav nia уже молчали раковины ей.
Все опрошенные мной греки единогласно утверждали, что стихотворение (1), несомненно, нерифмованное.9 Вспоминаются
тельных/личных местоимений (в род. п.) у Паламаса - ^жроата рои 'передо мной' рифмуется с та р^шкрфа рои 'очень дорогое мне' [Па^ара^ 2004: 51] - и у известного греческого певца Алкинооса Иоаннидиса - т' 6voцd сои 'твое имя' рифмуется с сои 'вместе с тобой' [Iюavví5n? 2003: Аеу Е^аг Фю^].
7 См., напр., [ТагкоРаш, 2002].
8 Цит. по памяти. Здесь и далее перевод мой. Перевод публикуется впервые.
9 Аналогичное мнение высказывали и некоторые российские неоэллинисты, хорошо знакомые с греческой поэзией и культурными особенностями греков.
т. н. случайные рифмы у раннего Жуковского, упомянутые Ю. Н. Тыняновым: небес - сердец, погибнет - возникнет, горит - чтить, сыны - львы, великосердый - превознесенный, неправосудной - неприступной и проч. [Тынянов 2007: 18]. В стихотворении Пашардиса присутствует лишь одна строгая рифма аХцвгщ - (рющ (стк. 3-4), однако ее нельзя рассматривать как рифму, если признать, что Пашардис задумывал писать белым стихом.10 Аналогичным образом не вполне удачная рифма будет безошибочно восприниматься как рифма в изначально рифмованном стихотворении:
(2) ^а 6voца ат^ оир^о
от^у Аууа цои
Пои уа ое Ррю, карбш цои отоу й5ею ovpаv6; Аито^ о уои^ пои ЕХЮ 5еу фтаУЕг каг яovю! 2порои^ рягрю ото хюца уа фау та ягтЕ^а, фтгахую то оуоца оои о^а та ярю'^а. Пои уа ое Ррю, карбш цои 10 отоу й5ею owpаv6;
Афои К1 о ©ЕО^ пои ЕХЮ 5еу от£руЕ1 уа тоу 5ю. Ах! отр£форш Епаую,
поиХла аУЕРа^оиу, то оуоца
Имя в небе
моей Анне
Где ты сейчас, родная, в пустынной вышине? Мой разум... он бессилен, от боли спасенья нет! Я зерна на землю сыплю и голубей зову, имя твое сложила -день еще проживу. Где ты сейчас, родная, в пустынной вышине? Мой бог. он не смягчится, не спустится ко мне. Я голову запрокину,
и видно мне, как имя твое с голубями
кружится в вышине.
оои отоу ovpav6.
Первые две строфы в (2) указывают на характер рифмы в рамках всего стихотворения - рифмуются четные строки (рифмы выделены жирным шрифтом), причем рифмовка в них строгая. В следующих двух строфах рифмовка не столь без-
10 Ю. Н. Тынянов приводит «безукоризненные рифмы» из белых стихов Жуковского (сооружены - обложены, рек - брег), замечая, что они не являются рифмами, поскольку они не обладают конструктивными функциями [Тынянов 2002: 19].
11 Автор неопубликованного стихотворения - Васа Солому Ксансаки. Перевод публикуется впервые.
укоризненна: оира\о - 8ю (стк. 10-12) и копт - оира\о (стк. 1314), однако эти пары, благодаря строгим рифмам в начале стихотворения, однозначно воспринимаются как рифмы.
Строки в последней строфе (13 и 14) выбиваются из общей картины: во-первых, они длиннее остальных строк, во-вторых, их две, а не четыре, и они рифмуются друг с другом, а не через одну как в остальном стихотворении. Строго говоря, эти строки можно было бы представить следующим образом:
(3) Ах! атрЕфорш еяотю, уП^а когтю, лои^га аvEPаZоuv, то 6vор,а аои атоv оuраv6.
Тогда бы и здесь рифмовались только четные строки, однако в этом случае становится более очевидным, что лишь строка Ах! охрЕфощг ежоыю не выбивается из общего размера; две последующие строки короче, а последняя - длиннее. Подобное изменение ритма в конце стихотворения, несомненно, оправдано и вообще широко распространено в европейской поэзии - ведь на последнюю строфу приходится кульминация стихотворения. Видимо, появление двух зрительно значительно более длинных строк вместо четырех, отличающихся только метрически, служит именно для того, чтобы привлечь внимание (взгляд) читателя. Использование подобного приема свидетельствует о том, что автор в большей степени рассчитывает на зрительное восприятие, хотя и использует (сознательно или неосознанно?) ритмические средства выделения.
Впрочем, вернемся к стихотворению Пашардиса (1). Можно предположить, что и тут восприятие отчасти зависит от деления на строки в самом начале. Представим первую строку следующим образом:
(4) Zav 'пшvE ла^
ауалпуЕ лоМ
При таком делении наблюдается некое подобие рифмы, подкрепляемое последними словами двух следующих строк аХцвгщ - /рюуц (стк. 3-4), а также концовкой окХцра - та (стк. 7-8).1 В этом случае можно было бы утверждать, что сти-
12 Предположительные рифмы выделены в примере (1) жирным шрифтом.
хотворение Пашардиса рифмованное, хотя рифма в основном свободная и не затрагивает строк 2, 5, 6.13
Трудно судить о том, насколько осознанно Михалис Пашар-дис делит или не делит на строки, и вообще насколько осознанно происходит деление на строки в современной греческой поэзии. С одной стороны, последняя строфа в стихотворении Васы Солому Ксансаки (2) говорит в пользу сознательного деления на строки. Это подтверждает и Ю. Н. Тынянов, в сущности, приходя к выводу, что деление на строки, не совпадающее с границами предложения или вообще синтаксическими границами, - это возможно, один из основных формальных критериев того, что перед нами поэтический текст, а не прозаический [Тынянов 2007: 44-54].
С другой стороны, в современной греческой поэзии наблюдается ярко выраженная тенденция к слиянию прозы и стиха: см., например, отдельные стихотворения Линоса Иоаннидиса, где длина строк определяется исключительно шириной страницы [IroavvlSnç 2001: passim].
Данные факты, как мне кажется, свидетельствуют о том, что современная греческая поэзия - это уже поэзия не Кавафиса, Сефериса или Элитиса. Это поэзия, которая пошла за Энгонопулосом и Сахтурисом, причем, увы, не столько в богатстве изобразительных средств, сколько в отрицании формы. Приведет ли этот путь к полной деградации греческой поэзии или же из этого «гадкого утенка» родится что-то принципиально— покажет время.
Библиография
Тынянов Ю. В. Проблема стихотворного языка. М., 2007. Федченко В. В. Стихотворения Стефана Сахликиса. Дипломная работа. СПбГУ, 2004. IraavviSnç A. Oi nspinéxsisç svôç лросткиу^уп. CD. A0^va, 2003 IraavviSnç Л. O xpôvoç тои anpôap,svou кагрои. Лвикюота, 2001. Mackridge P. H. The Metrical Structure of the Oral Decapentasyllable //
Byzantine and Modern Greek Studies 14. 1990. P. 200-212. Па^ара? K. Asv ^épra пара va храуоибю. AsKasvvéa auvOéxsç ps^onoiow
Кюатп Пахаря. CD. A0^va, 2004. TaiKoPâvi A, Nô^^ç A. Av0o^oyía rsrapymvnç По^^п?. 19oç-20oç ашуа?. KEÎpEvo-рЕхафраоп. A0^va, 2002.
13 Если только не считать рифмой кохркт — кохЬХт в стр. 2 и 6, что, в принципе, в греческой поэзии возможно.
