CC BY
12
Научная статья УДК 8144; 811.221.18 DOI10.52070/2542-2197_2022_7_862_71
Результативная акциональность в глаголах терминативно-временных способов действия (ограничительность) в современном осетинском языке (в сопоставлении с русским языком)
А. А. Левитская
Институт истории и археологии Республики Северная Осетия-Алания, Владикавказ, Россия 54alina.levitskaya@gmail.com
Аннотация. При анализе сходств и различий в осетинских и русских глаголах со значением ограничитель-
ное™ с использованием традиционных методов - компонентного анализа, описательного, сравнительно-сопоставительного, типологического - получены подтверждения различной степени облигаторности и частотности выражения определенных смыслов при обозначении одной и той же внеязыковой ситуации разными аспектуальными системами, задающими определенные ракурсы видения характера протекания и распределения действия во времени.
Ключевые слова: способы действия, пердуративность, делимитативность, универсальные и идиоэтнические смыслы, результативная акциональность
Для цитирования: Левитская А. А. Результативная акциональность в глаголах терминативно-временных способов действия (ограничительность) в современном осетинском языке (в сопоставлении в русским языком // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Гуманитарные науки. Вып. 7 (862). С. 71-78. DOI 10.52070/2542-2197_2022_7_862_71
Scientific article
Resultative actionality in verbs of terminative-temporal Aktionsarts (limitation) in the modern Ossetian language (in comparison with the Russian language)
Alina A. Levitskaya
Institute of History and Archeology of the Republic of North Ossetia-Alania, Vladikavkaz, Russia
54alina.levitskaya@gmail.com
Abstract. Analyzing the similarities and differences in the expression of limitation by Ossetian and Russian
functional correspondences using the traditional methods of component analysis, descriptive, comparative, typological, confirmations of varying degrees of obligatoriness and frequency of expression of certain meanings were obtained when denoting the same non-linguistic situation by different aspectual systems that set certain perspectives of the nature of the flow and distribution of action in time.
Keywords: Aktionsarts, perdurativeness, delimitativeness, universal and idioethnic meanings, resultative
actionality
For citation: Levitskaya, A. A. (2022). Resultative actionality in verbs of terminative-temporal Aktionsarts (limita-
tion) in the modern Ossetian language (in comparison with the Russian language). Vestnik of Moscow State Linguistic University. Humanities, 7(862), 71-78. 10.52070/2542-2197_2022_7_862_71
введение
Данная статья является продолжением многолетних исследований автором особенностей организации функционально-семантического поля (ФСП) аспектуальности в современном осетинском языке в сопоставлении со структурно-смысловой организацией ФСП аспектуальности в современном русском языке. Принцип полевого подхода, сформулированный А. В. Бондарко [Бондарко, 1967, с.18-31], предполагает объединение на основании семантико-функциональной общности разнородных языковых элементов - лексических, морфологических, словообразовательных, синтаксических. ФСП аспектуальности можно считать универсалией: «так или иначе организованное, оно имеется во всех языках» [Маслов, 2004, с. 326]. Осетинский язык заметно выделяется в группе близкородственных иранских, не имеющих грамматической категории вида, и сближается с русским языком, характеризующимся моноцентрическим ФСП аспектуальности с целостным грамматическим ядром (категорией вида) [Бондарко, 2017, с.34], тем, что имеет ФСП аспектуальности, ядро которого является гетерогенным (представлено двумя грамматическими категориями: вида и политемпоральной кратности) [Цалиева (Левитская), 1983, с. 59-62, 118-123]. На периферии осетинского ФСП так же, как и в русском языке, функционируют способы глагольного действия (СД), представленные определенными лексико-семантическими разрядами, выделяемыми на основе сходства в особенностях характера протекания и распределения действия во времени [Левитская, 2007, с. 89-107]. Категорию предельности/непредельности (ПД/ НПД) вслед за Ю. С. Масловым рассматриваем как «наивысшую абстракцию способов действия, абстракцию, ... перерастающую рамки лексической группировки глаголов и как бы стоящую на пороге грамматики» [Маслов, 2004, с. 261] и определяем как полуграмматическую, как «переходное звено» между способами действия и категорией вида [Маслов, 1959, с. 198]. Придерживаемся точки зрения А. А. Холодовича и др. аспектологов относительно универсальности данной категории [Хо-лодович, 1963, с. 8-9]. Исследование фактического осетинского материала позволило нам впервые в осетиноведческой научной традиции выделить и описать значительную часть характеризованных СД [Цалиева (Левитская), 1983, с. 19-51; Левитская, 2021а, с. 78-85; Левитская, 2021б, с. 86-93 и др.] с опорой на результаты теоретических и практических разработок проблематики способов действия отечественными и зарубежными аспектологами [Маслов, 1965, с. 53-80; Бондарко,
1971, с. 6-17; Шелякин, 1972, с. 240-253; Зализняк, Шмелев, 2000, с. 104-127; Храковский, 2017, с. 124-152 и др.; Агрелль, 1962, с. 36; Кошмидер, 1962, с.178; Якобсон, 1962, с. 39 и др.].
Настоящая публикация посвящена подробному описанию глаголов ограничительных СД в современном осетинском языке в сопоставлении с русским для выявления специфики взаимодействия глаголов данных СД с категорией вида, а также для установления универсальных сходств и идиоэтнических различий в функционально-переводных осетинских и русских вариантах при описании одной и той же внеязыковой ситуации в целях исследования отражения в разных языках закономерностей «интерпретации человеком объективных сущностей и отношений между ними» [Петрухина, 2001, с. 56].
особенности обозначения ограничительной акциональности (пердуративности
И ДЕЛИМИТАТИВНОсТИ) ГЛАГОЛАМИ
с приставкой фж-
в современном осетинском языке
В современном русском языке к терминативно-вре-менным СД относятся приставочные глаголы аспек-туально-акциональной семантики, включающей в себя обозначение временной границы определенной длительности в протекании действия, воспринимаемой как предел данного действия [Шелякин, 2017, с. 65, 69, 79]. Производящими для этого класса глагольной лексики выступают непредельные глаголы или непредельные значения от глаголов с подвижной границей между предельными/ непредельными значениями. Русские терминатив-но-временные СД включают в себя начинательный, длительно-ограниченный (пердуративный), ограничительный, финитивный, однократный, протяженно-одноактный [там же, с. 79-80], образующие сферу особой - результативной - акциональности, связанной с трансформацией семантики производящих непредельных бесприставочных глаголов в предельную семантику приставочных глаголов, обозначающих реализацию действия в рамках определенных временных границ с достижением некоего результата.
В подавляющем большинстве случаев осетинскими функционально-переводными соответствиями русских глаголов терминативно-временных СД выступают приставочные глаголы с фж-, на что мы обратили внимание ранее, при описании приставочных образований с данным превер-бом, производных от предельных значений, тогда
как в осетинских вариантах наблюдались такие комбинации акциональных оттенков, которые не свойственны семантике современных русских глаголов [Левитская, 2021б, с. 86-93].
В данной статье отражены результаты более подробного исследования употреблений глаголов с приставкой фх- именно в ограничительных значениях, функционально соответствующих русским терминативно-временным СД - пердуративному и делимитативному. Обратимся к контекстуальным примерам1:
Со значением пердуративности:
1. «Подумайте только, прожили шесть месяцев при немцах, как в могиле просидели: ни песен, ни смеха, только стоны, кровь, слезы», - с силой говорила Люба (608).
«Ахъуыды ма канут, немыцы растаджы ххсхз мхйы фяцардыстям, цыма инганы фябад-тыстжм: зард дар най, худт дар, армаст хъ-арзын, туг, цассыгъта», - зардиагай дзырдта Любка (776).
2. Валько, расставшись со своими спутниками, весь день пролежал в степи... (259)
Валько, йе'мбалццатима фахицан уавгайа, хнххъхн бон фяхуссыди тыгъд быдыры... (325)
Со значением делимитативности:
1. Маленький худенький мальчик. взобрался на арку, некоторое время повозился на самой ее середине. (427)
Чысыл къасхуыр лаппу... сбырыд аркама, иу цасдхр рхстхг ын йа бастастау фяцар-хайдта (544).
2. Она упала ему прямо в руки и обняла его за шею, и он подержал ее так некоторое время (488) /£рхауди лаппуйыл цангтыл раст, ама йын йа хъуырыл атыхст, лаппу дар ыл афта фяхяцы-дис иу цасдхр (622).
В отличие от ситуации в современном русском языке, где значения пердуративности(длительной, определенной ограниченности) и делимитативности (недлительной, неопределенной ограниченности) действия маркируются разными приставками:
1 В статье приводятся примеры из романа А. Фадеева «Молодая гвардия» на русском и осетинском языках. В скобках к примерам указаны страницы изданий: А.А. Фадеев. Молодая гвардия // Собр. соч.: в 7 т. М.: Художественная литература, 1970. Т. 3. 678 с.; А. Фадеев. ^рыгон гварди. Дзжуджыхъжу: Цжгат Ирыстоны чингуыты ра-уагъдат, 1953. 839 ф.
пердуративность - приставками про-, пере-, от-, де-лимитативность - приставками по-, вз- в сочетании с суффиксом -ну-, а также приставками при-, пере-, со- [Шелякин, 2017, с. 79-80], в осетинском языке оба эти значения могут маркироваться одной и той же приставкой фх-, и только контекст и специальные лексические средства уточняют характеристики длительности/ недлительности, определенности/неопределенности действия, ограниченного во времени. Особенно наглядны с этой точки зрения приставочные образования с фх- со значением ограниченного во времени протекания действия разной степени длительности, образованные от одного и того же глагола, выступающего в разных контекстах. Например:
1. Ваня сунул окоченевшие руки в карманы пальто и прислонился к стене, склонив голову в ушанке, и так с присущим ему терпением простоял долго, он не знал, сколько, - может быть, несколько часов (583).
Ваняйы къухта баргъавстысты, йа пъалтойы дзыппыты са атъыста ама къулыл банцой код-та, ама хъуссджын худ йа сарыл афтамай йа аркъуыл кодта ама уый хуызанай, каддариддарау, фаразонай, быхсгайа, фжлжууыди бирх, на йа зыдта, цас, чи зоны, ама цалдхр сахаты (744).
2. Немецкие военные медики, покачиваясь. некоторое время постояли на крыльце в глубоком молчании (394).
Немыцы хастон медикта, ... дзойта кангайа ама ана дзургайа иу цасдхр фжлжууыды-сты тыргъы (501) и др.
Из приведенных (и многих др. примеров) очевидно, что осетинские функционально-переводные эквиваленты русских глаголов пердуративно-го СД и делимитативного СД «обозначают особый тип событий, которые сводятся к ограниченному во времени отрезку процесса. пусть и разной степени длительности» [Зализняк, Микаэлян, Шмелев, 2010, с. 17], в них предельность отличается особым характером - количественно-временным, наличием временной границы определенной длительности, большей или меньшей. На протяженность длительности (долго/недолго) и определенность / неопределенность отрезка времени, в течение которого проявляется действие, указывают контекст и специальные лексические средства. При этом в современном осетинском языке обозначение идеи ограниченности протекания действия временными рамками с помощью приставочного глагола совершенного вида (СВ) с превербом
фж- носит обязательный характер, тогда как в русских функционально-переводных эквивалентах может выступать и глагол несовершенного вида (НСВ), хотя, как показывают нижеприведенные (и им подобные) примеры, это всегда употребление глагола НСВ в общефактическом результативном значении, конкурирующем с конкретно-фактическим значением СВ, когда акцент делается на самом факте действия, «без какой бы то ни было конкретизации его протекания» [Бондарко, 1980, с. 611], «когда глагол несовершенного вида обозначает действие, достигшее результата» [Зализняк, Шмелев, 2000, с. 26]. Сравним:
И Шульга пошел по улице, а Кондратович еще некоторое время стоял у этого угольного сарайчика. (144)
,£мж Шульга уынг-уынг ацыди, Кондратович ма иу цасджр фжлжууди уыцы жвзалыдоны... (182)
Русскому глаголу НСВ «стоял» в общефактическом результативном значении соответствует осетинский глагол СВ в конкретно-фактическом значении «фжлжууыд», характеризующий ограниченность протекания действия именно благодаря приставке фж-, а на его недлительность и временную неопределенность указывают специальные лексические средства, как и в русском языке («иу цасджр/некоторое время»). И если в русском варианте значение ограниченности протекания действия во времени обозначается именно контекстом, который и определяет востребованность соответствующей разновидности употребления русского НСВ, то в осетинском варианте налицо выражение значения ограниченной акциональ-ности именно глагольной формой, обстоятельство времени («иу цасджр») лишь уточняет степень длительности и ее неопределенность.
В следующем примере наблюдаем аспекту-ально-акциональную ситуацию действия пердура-тивного характера длительности с употреблением в русских вариантах глаголов в форме НСВ:
Валя остановилась посреди дороги и стояла долго-долго, худая, с этим мешком за плечами, и ветер теребил мокрый, выбившийся из-под берета завиток ее волос (636)
Валя жрлжууыди фжндаджы астжу жмж иу ран бирж фжлжууыди, уыцы голлаг йе'ккой, афтжмжй жмж йын дымгж ратон-батон кодта, береты бынжй чи разынд, уыцы бурдзалыг дзыккуйы дадали (813).
Аспектуально-акциональным смыслам русского словосочетания «стояла долго-долго» с глаголом НСВ в общефактическом результативном
значении соответствует осетинский вариант «бирж фжлжууыди» (букв.: 'долго простояла' -А. Л.) в пердуративном значении, формируемом и приставочной формой глагола СВ в конкретно-фактическом употреблении, и лексическим показателем «бирж / долго».
Сравнительный анализ употреблений приставочных образований с фж- в разных вариантах их функционально-переводных соответствий русским глаголам в пердуративном и делими-тативном значениях, а также русским глаголам НСВ в общефактическом результативном значении, конкурирующем с конкретно-фактическим значением СВ в контекстах, синонимичных употреблениям глаголов СВ в пердуративном и делимитативном СД, позволяет убедиться в том, что осетинские приставочные глаголы СВ с пре-вербом фж- всегда обозначают результативность и тех действий, которые по природе своей являются непредельными (как, например, в нашем случае - глагол «стоять»). При условии ограничения протекания таких действий временными рамками большей или меньшей протяженности их аспек-туальная характеристика дополняется «пределом в виде временной границы определенной длительности, когда предельность дополнительно «накладывается» на действие [Шелякин, 2017, с. 65]. Как отмечал Ю. С. Маслов, в современном русском языке «между выражениями типа стоял полчаса и постоял полчаса (или стоял полчаса и простоял полчаса) отношения синонимии, подходящие под понятие «конкуренции» СВ и НСВ, основной смысл высказывания остается тем же, изменяются лишь оттенки значения, - оттенки, по-видимому, относящиеся не к числу универсальных компонентов аспектуальности, а к числу ее специфических компонентов. Во всяком случае, оттенки эти вряд ли могут быть отражены в переводе на язык, не имеющий СВ и НСВ и ограничительных способов действия.» [Маслов, 2004, с. 405]. Принимая во внимание особенности контекстуальных русско-осетинских функционально-переводных соответствий и приведенное суждение Ю. С. Маслова относительно неуниверсальности, специфичности значений ограничительного характера действия и малой вероятности их выражения в языках, не имеющих категории вида и соответствующих способов действия, отметим следующее:
• Составляющими функционально-семантического поля аспектуальности в современном осетинском языке являются грамматическая категория вида (НСВ / СВ), грамматическая категория политемпоральной кратности действия, образующие ядро этого поля, а также полуграмматическая категория
предельности / непредельности и многочисленные морфемно характеризованные способы глагольного действия, в том числе и со значением ограничительности.
• Идея ограниченности действия определенными временными рамками большей или меньшей протяженности в осетинском, в отличие от русского языка, в обязательном порядке фиксируется приставочными образованиями с фх-, а модально-временные разновидности протяженности уточняются специальными лексическими показателями и контекстом, т. е. в выражении значения ограничительности глаголами определенных СД осетинский язык выступает более последовательно.
• Осетинский язык оказывается более последовательным и в обозначении результативного характера ограниченного во времени протекания действия в случаях функционально-переводных соответствий употреблениям русских глаголов НСВ в общефактическом результативном значении - в осетинском варианте всегда наблюдаем глагол СВ в конкретно-фактическом значении.
особенности обозначения в современном осетинском языке делимитативности действия ГЛАГОЛАМИ с приставкой А-
Для выражения аспектуально-акционального значения именно делимитативности в осетинском языке используются приставочные образования с превербом а-, причем, в отличие от употреблений глаголов с приставкой фх-, безо всякой поддержки лексическими показателями или контекстом. Например:1
1. Он полистал газеты, которые лежали перед ним. Йа разма цы газетта уыдис, уыдон арафял-дах-бафжлдах кодта (букв.: 'поперелистывал'. -А. Л.) (144)
полистал / арафалдах-бафалдах кодта • полистать / арафалдах-бафалдах канын • листать, перелистывать / рафалдах-бафалдах к.2
1 Примеры взяты из: Осетинско-русский словарь в 4-х т. Т. 1. Владикавказ: СОИГСИ РАН ВНЦ, 2016. В скобках указаны страницы.
2 Здесь и далее к. - сокращенный вариант вспомогательного глагола в составных глаголах 'кжнын (кодта, кжндзжн)/делать' в разных временных формах.
2. Болат поискал подорожник вокруг себя, но ему на глаза ничего не попалось.
Болат йа алфамбылай дугъы сыф ацагуырдтя, фала йа цаст ницауыл архауыд (271)
поискал / ацагуырдта • поискать / ацагуы-рын • искать / агуырын.
3. Сейчас этот парень поищет его и мы поговорим о том, как лучше поступить. Ныртакка йа лаппу арцагурдзан, ама куыд хуыздар уыдзан, ууыл иума адзурдзы-стжм (49)
поговорим / адзурдзыстам • поговорить / адзурын • говорить / дзурын.
Ранее мы уже отмечали способность преверба а- маркировать значение делимитативности при соединении с глаголами движения-перемещения в случае актуализации в них значения ненаправленного характера перемещения (аленк к. / поплавать, аххтын / погулять и др.); с глаголами мультипликативных СД (анхтын / постонать, архйын / полаять и др.); статального СД (абадын / посидеть, алхууын / постоять и др.); эволютив-ного СД (азарын / попеть, акафын / потанцевать и др.), а также от глаголов других лексико-семан-тических разрядов [Цалиева (Левитская), 1983, с. 25-31].
заключение
Рассмотрение в рамках данной статьи темы результативной акциональности в ограничительных терминативно-временных способах действия осетинского языка, характеризованных приставками фх- и а-, в сопоставлении с русским языком, позволило установить сходства и различия между русскими и осетинскими функционально-переводными соответствиями в выражении универсального значения ограниченности действия, прежде всего маркированного превербом фх-. Если в русском языке наблюдается дифференциация пердуративности и делимитативности благодаря употреблению разных превербов, то в осетинском на большую или меньшую степень ограниченности действия указывает контекст, а приставочный глагол с фх- лишь обозначает ограниченный характер действия. Но при этом, если в русском языке при обозначении действия ограниченной длительности возможно употребление глагола НСВ в общефактическом результативном значении, то в осетинском наблюдаем большую
последовательность: при обозначении ограниченного во времени результативного проявления действия всегда употребляется глагол СВ в конкретно-фактическом значении. Более того, для выражения именно делимитативного значения в осетинском используются приставочные образования СВ с а-, не требующие дополнительной контекстуальной поддержки при обозначении реализации действия в сравнительно недлительные и неопределенные отрезки времени.
Эти факты, с одной стороны, убеждают в том, что «категориальная видовая семантика и организация аспектуальной системы задают определенные ракурсы видения ситуации и могут накладывать ограничения на возможные способы ее представления» [Петрухина, 2001, с. 61], и, с другой стороны, подтверждают, что «различную степень облигаторности и частотности выражения того или иного смысла
при обозначении типовых ситуаций в разных языках, отражающих разную значимость отдельных категориальных смыслов для языковых картин мира, можно считать проявлением своего рода языковой относительности в сфере грамматики» [там же]. Производные слова (в нашем случае приставочные глаголы, образованные с помощью разных приставок от предельных и непредельных значений) выступают как единицы «хранения, извлечения, получения и систематизации» опыта и знаний человека о мире [Кубрякова, 1998, с. 56]. При этом универсальные смыслы, комбинируясь с идиоэтническими компонентами семантики конкретных грамматических форм в каждом из сопоставляемых языков, «могут обусловливать расхождения в смысловых основах соответствующих предложений, являющихся функционально-переводными эквивалентами» [Петрухина, 2001, с. 60].
список источников
1. Бондарко А. В. К проблеме функционально-семантических категорий (глагольный вид и «аспектуальность» в русском языке) // Вопросы языкознания. 1967. № 2. С. 16-31.
2. Маслов Ю. С. К основаниям сопоставительной аспектологии // Избранные труды. Аспектология. Общее языкознание. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 305-364.
3. Цалиева (Левитская) А. А. Аспектуальность в осетинском языке, ее генетические и ареальные связи: дис. ... канд. филол. наук. Л., 1983.
4. Бондарко А. В. Введение. Основания функциональной грамматики // Теория функциональной грамматики: Введение. Аспектология. Временная локализованное^. Таксис. Изд. 7-е. М.: Ленанд, 2017. С. 5-39.
5. Левитская А. А. О видовой несоотносительности в современном осетинском языке (влияние универсальных и идиоэтнических факторов) // Вопросы языкознания. 2007. № 5. С. 89-107.
6. Маслов Ю. С. Категория предельности/непредельности глагольного действия в готском языке // Избранные труды. Аспектология. Общее языкознание. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 249-266.
7. Маслов Ю. С. Глагольный вид в современном болгарском литературном языке (значение и употребление) // Вопросы грамматики болгарского литературного языка. М.: АН СССР, 1959. С. 157-312.
8. Холодович А. А. О предельных и непредельных глаголах (по данным корейского и японского языков) // Филология стран Востока. Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1963. С. 3-11.
9. Левитская А. А. Осетинские аспектуально-акциональные эквиваленты русских способов действия со значением распределенности, рассредоточенности, суммарности // Филология и Культура. PhiLoLogy and Culture. Казань, 2021а. № 4. С. 78-85.
10. Левитская А. А. Способы выражения семантики дистрибутивной неоднократности в современном осетинском языке в сопоставлении с русским (на примере глаголов русского дистрибутивно-суммарного СД) // Филология и культура. PhiLoLogy and Culture. Казань: Изд-во КФУ, 2021б. № 4. С. 86-93.
11. Маслов Ю. С. Система основных понятий и терминов славянской аспектологии // Вопросы общего языкознания. Л.: Изд-во ЛГУ, 1965. С. 53-80.
12. Бондарко А. В. Виды глаголов и способы действия в русском языке // Русский язык в национальной школе. 1971. № 2. С. 6-17.
13. Шелякин М. А. Приставочные способы глагольного действия и категория вида в современном русском языке (к теории функционально-семантической категории аспектуальности): дис. ... д-ра филол. наук. Л., 1972.
14. Зализняк А. А., Шмелев А. Д. Введение в русскую аспектологию. М.: Языки русской культуры, 2000.
15. Храковский В. С. Кратность // Теория функциональной грамматики: Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. Изд. 7-е. М.: Ленанд, 2017. С. 124-152.
16. Агрелль С. О способах действия польского глагола // Вопросы глагольного вида. М.: Изд-во иностранной литры, 1962. С. 35-38.
17. Кошмидер Э. Очерк науки о видах польского глагола. Опыт синтеза // Вопросы глагольного вида. М.: Изд-во иностранной лит-ры, 1962. С. 105-167.
18. Якобсон Г. Из рецензии на книгу Якоба Вакернагеля «Лекции по синтаксису» // Вопросы глагольного вида. М.: Изд-во иностранной лит-ры, 1962. С. 39-40.
19. Петрухина Е. В. Об универсальном и идиоэтническом компонентах языкового содержания // Исследования по языкознанию к 70-летию члена-корр. РАН Александра Владимировича Бондарко. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 2001. С. 56-65.
20. Шелякин А. М. Способы действия в поле лимитативности // Теория функциональной грамматики: Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис. М.: Ленанд, 2017. С. 63-85.
21. Зализняк А. А., Микаэлян И. А., Шмелев А. Д. Видовая коррелятивность в русском языке: в защиту видовой пары // Вопросы языкознания. 2010. № 1. С. 3-23.
22. Бондарко А. В. Употребление видов // Русская грамматика. М.: Наука, 1980. С. 604-613.
23. Маслов Ю. С. Универсальные семантические компоненты в содержании грамматической категории совершенного/несовершенного вида // Избранные труды. Аспектология. Общее языкознание. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 396-410.
24. Кубрякова Е. С. Актуальные проблемы изучения словообразовательных систем славянских языков // Научные доклады филологического факультета МГУ. Вып. 3. К международному съезду славистов в Кракове. М.: Изд-во МГУ, 1998. С. 53-89.
references
1. Bondarko, A.V. (1967). K probleme funktsional'no-semanticheskikh kategoriy (glagol'nyy vid i «aspektual'nost'» v russkom yazyke) = On the problem of functional-semantic categories (verb form and "aspectuality" in the Russian language). Issues of Linguistics, 2, 16-31. (In Russ.)
2. Maslov, Yu. S. (2004). K osnovaniyam sopostavitel'noy aspektologii = To the foundations of comparative aspectology. Izbrannyye trudy. Aspektologiya. Obshcheye yazykoznaniye (pp. 305-364). Moscow: Languages of Slavic culture. (In Russ.)
3. Tsalieva (Levitskaya), A. A. (1983). Aspektual'nost' v osetinskom yazyke, yeye geneticheskiye i areal'nyye svyazi = Aspectuality in the Ossetian language, its genetic and areal connections: PhD in Philology. Leningrad. (In Russ.)
4. Bondarko, A. V. (2017). Vvedeniye. Osnovaniya funktsional'noy grammatiki = Introduction. The foundations of functional grammar. Theory of functional grammar: Introduction. Aspectology. Temporary localization. Taxis (pp. 5-39). 7th ed. Moscow: Lenand. (In Russ.)
5. Levitskaya, A. A. (2007). O vidovoy nesootnositel'nosti v sovremennom osetinskom yazyke (vliyaniye universal'nykh i idioetnicheskikh faktorov) = On species disparity in the modern Ossetian language (the influence of universal and idioethnic factors). Issues of Linguistics, 5, 89-107. (In Russ.)
6. Maslov, Yu. S. (2004). Kategoriya predel'nosti/nepredel'nosti glagol'nogo deystviya v gotskom yazyke = The Category of limit / non-limit of the verbal action in the Gothic language. Selected works. Aspectology. General Linguistics (pp. 249-266). Moscow: Languages of Slavic culture. (In Russ.)
7. Maslov, Yu. S. (1959). Glagol'nyy vid v sovremennom bolgarskom literaturnom yazyke (znacheniye i upotrebleniye). = Verb form in the modern Bulgarian literary language (meaning and usage). Issues of grammar of the Bulgarian literary language (pp. 157-312). Moscow: USSR Academy of Sciences. (In Russ.)
8. Kholodovich, A. A. (1963). O predel'nykh i nepredel'nykh glagolakh (po dannym koreyskogo i yaponskogo yazykov) = On marginal and non-marginal verbs (according to the Korean and Japanese languages). Philology of the East (pp. 3-11). Leningrad: Publishing house of Leningrad University. (In Russ.)
9. Levitskaya, A. A. (2021a). Osetinskiye aspektual'no-aktsional'nyye ekvivalenty russkikh sposobov deystviya so znacheniyem raspredelennosti, rassredotochennosti, summarnosti = Ossetian aspectual-action equivalents of Russian modes of action with the meaning of distribution, dispersion, totality. Philology and Culture. Kazan, Publishing House of the KFU, 4, 78-85. (In Russ.)
10. Levitskaya, A. A. (2021b). Sposoby vyrazheniya semantiki distributivnoy neodnokratnosti v sovremennom osetinskom yazyke v sopostavlenii s russkim (na primere glagolov russkogo distributivno-summarnogo SD) = Ways of expressing the semantics of distributive repetition in the modern Ossetian language in comparison with Russian (on the example of verbs of the Russian distributive-summary SD), Philology and Culture. Philology and Culture. Kazan: Publishing House of the KFU, 4, 86-93. (In Russ.)
11. Maslov, Yu. S. (1965). Sistema osnovnykh ponyatiy i terminov slavyanskoy aspektologii = System of basic concepts and terms of Slavic aspectology. Issues of General Linguistics (pp. 53-80). Leningrad: Publishing House of LSU. (In Russ.)
12. Bondarko, A. V. (1971). Vidy glagolov i sposoby deystviya v russkom yazyke = Types of verbs and methods of action in the Russian language. Russian language in the national school, 2, 6-17. (In Russ.)
13. Shelyakin, M. A. (1972). Pristavochnyye sposoby glagol'nogo deystviya i kategoriya vida v sovremennom russkom yazyke (k teorii funktsional'no-semanticheskoy kategorii aspektual'nosti) = Prefixed methods of verbal action and the category of the type in modern Russian (on the theory of the functional-semantic category of aspectuality): Senior Doctoral thesis in Philology. Leningrad. (In Russ.)
14. Zaliznyak, A. A., Shmelev, A. D. (2000). Vvedeniye v russkuyu aspektologiyu = Introduction to Russian aspectology. Moscow: Languages of Russian culture. (In Russ.).
15. Khrakovsky, V. S. (2017). Kratnost' = Multiplicity. Theory of functional grammar: Introduction. Aspectuality. Temporary localization. Taxis (pp. 124-152). 7th ed. Moscow: Lenand. (In Russ.)
16. Agrell, S. (1962). O sposobakh deystviya pol'skogo glagola = On the ways of action of the Polish verb. Issues of the verb form (pp. 35-38). Moscow: Publishing House of foreign Literature. (In Russ.)
17. Koshmider, E. (1962). Ocherk nauki o vidakh pol'skogo glagola. Opyt sinteza = An essay on the science of the types of the Polish verb. Synthesis experience. Issues of the verb form (pp. 105-167). Moscow: Publishing House of foreign Literature. (In Russ.)
18. Jakobson, G. (1962). Iz retsenzii na knigu Yakoba Vakernagelya «Lektsii po sintaksisU» = From the review of the book by Jacob Wackernagel "Lectures on syntax". Issues of the verb form (pp. 39-40). Moscow: Publishing House of Foreign Literature. (In Russ.)
19. Petrukhina, E. V. (2001). Ob universal'nom i idioetnicheskom komponentakh yazykovogo soderzhaniya = On the universal and idioethnic components of language content. Studies in linguistics for the 70th anniversary of the member-correspondent RAS of Alexander Vladimirovich Bondarko (pp. 56-65). St. Petersburg: Publishing House of St. Petersburg University. (In Russ.)
20. Shelyakin, A. M. (2017). Sposoby deystviya v pole limitativnosti = Methods of action in the field of limitativeness. Theory of functional grammar: Introduction. Aspectuality. Temporary localization. Taxis (pp. 63-85). Moscow: Lenand. (In Russ.)
21. Zaliznyak, A. A., Mikaelyan, I. A., Shmelev, A. D. (2010). Vidovaya korrelyativnost' v russkom yazyke: v zashchitu vidovoy pary = Species correlativity in the Russian language: in defense of a species pair. Issues of linguistics, 1, 3-23. (In Russ.)
22. Bondarko, A. V. (1980). Upotrebleniye vidov = The use of species. Russian Grammar (pp. 604-613). Moscow: Nauka. (In Russ.)
23. Maslov, Yu. S. (2004). Universal'nyye semanticheskiye komponenty v soderzhanii grammaticheskoy kategorii sovershennogo / nesovershennogo vida = Universal semantic components in the content of the grammatical category of the perfect / imperfect type. Selected works. Aspectology. General Linguistics (pp. 396-410). Moscow: Languages of Slavic culture. (In Russ.)
24. Kubryakova, E. S. (1998). Aktual'n yye problemy izucheniya slovoobrazovatel'nykh sistem slavyanskikh yazykov =Relevant problems of studying word-formation systems of Slavic languages. Scientific reports of the Faculty of Philology of Moscow State University, 3, 53-89. To the International Congress of Slavists in Krakow. Moscow: Publishing House of MSU. (In Russ.)
информация об авторе
Левитская Алина Афакоевна
кандидат филологических наук, доцент, руководитель отдела культурного наследия Института истории и археологии Республики Северная Осетия-Алания
information about the author Levitskaya Alina Afakoevna
PhD (Philology), Associate Professor, Head of Cultural heritage department, Institute of History and Archeology of the Republic of North Ossetia-Alania
Статья поступила в редакцию 28.04.2022 одобрена после рецензирования 20.05.2022 принята к публикации 01.06.2022
The article was submitted 28.04.2022 approved after reviewing 20.05.2022 accepted for publication 01.06.2022
