CC BY
41
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2019. № 4 (24). С. 31-38.
УДК 94(438).071
DOI 10.24147/2312-1300.2019.4.31-38
О. О. Завьялова
«РЕВОЛЮЦИЯ ВО ВСЕХ СЕРДЦАХ»: РАЗВИТИЕ КРИЗИСА В РУССКО-ПОЛЬСКИХ ОТНОШЕНИЯХ НАКАНУНЕ ПОЛЬСКОГО ВОССТАНИЯ 1863-1864 гг.*
На основе комплекса источников личного происхождения анализируется особый этап в развитии русско-польских отношений второй половины 1850-х - начала 1860-х гг., ставший своеобразной «зоной перехода», насыщенной многочисленными противоречивыми и быстроменяющимися событиями. Делается вывод о том, что в первые годы правления Александра II российская администрация в крае не смогла выработать чёткую поведенческую линию в отношении вызова польского «революционного национализма», ограничиваясь незначительными уступками, которые воспринимались поляками как политическая слабость. Имперские власти не смогли ни предложить польскому обществу новую действенную компромиссную программу развития Польши в составе России, ни пресечь в зародыше проявления революционного национализма. Траектория взаимовыгодного сотрудничества уступила место ставшей уже привычной для обеих сторон конфронтационной поведенческой модели, что сделало очередное польское восстание неизбежным.
Ключевые слова: Российская империя; Царство Польское; польский вопрос; национализм; национальная политика; общественные настроения; кризис.
O. O. Zavyalova
"REVOLUTION IN ALL HEARTS": THE DEVELOPMENT OF THE CRISIS
IN RUSSIAN-POLISH RELATIONS ON THE EVE OF THE POLISH UPRISING
OF 1863-1864
Based on a complex of sources of personal origin, the article analyzes a special stage in the development of Russian-Polish relations in the second half of the 1850s - early 1860s, which has become a kind of "transition zone", saturated with numerous conflicting and rapidly changing events. It is concluded that in the first years of the reign of Alexander II, the Russian administration in the region was not able to develop a clear line of behavior regarding the challenge of Polish "revolutionary nationalism", limiting itself to minor concessions, which the Poles perceived as political weakness.The imperial authorities could neither offer the Polish society a new effective compromise program for the development of Poland as a part of Russia, nor suppress the manifestations of revolutionary nationalism in the bud. The trajectory of mutually beneficial cooperation gave way to the confrontational behavioral model that has become familiar to both sides, which made another Polish uprising inevitable.
Keywords: Russian Empire; Kingdom of Poland; Polish question; nationalism; national politics; public sentiment; crisis.
XIX в. был особенно насыщен драматическими событиями в истории русско-польских отношений. Включение Польши в состав Российской империи при Александре I на долгие годы сделало польский вопрос од-
ной из острых внутриполитических проблем страны [1, p. 305]. Польская проблема оказывала влияние и на внешнюю политику Российской империи, нередко осложняя отношения России с европейскими странами [2,
* Публикация подготовлена в рамках реализации проекта Российского научного фонда № 17-78-20117 «Национальные окраины в политике Российской империи и русской общественной мысли».
© Завьялова О. О., 2019
с. 12-13]. Крайнее обострение польского вопроса во внутриполитическом дискурсе Российской империи происходило в период Польских восстаний 1830-1831 и 1863-1864 гг. В обоих случаях накануне этих событий про-блемность в русско-польских отношениях достигала своего пика, а противоречия между русским и польским народами, между имперским центром и одной из наиболее развитых его окраин становились неразрешимыми в рамках существующей системы отношений.
Современная исследовательница
С. И. Иванова рассматривает Польское восстание 1863-1864 гг. как «событие перехода», которое привело к формированию нового проблемного измерения в русской интеллектуальной жизни начала 1860-х гг. [3, с. 910]. Вместе с тем первые годы царствования Александра II до начала Польского восстания в 1863 г., вмещающие в себе противоречивую событийность, в целом представляют собой переходный период в истории русско-польских отношений. Состояние переходности определялось наличием как минимум двух вариантов развития русско-польских отношений в этот период, один из которых вёл по пути нарастающей конфликтности и разрыва, а второй заключал в себе возможность взаимовыгодного сотрудничества в деле общего реформирования в рамках единого имперского пространства.
Целью настоящего исследования является комплексный анализ периода в истории русско-польских отношений второй половины 1850-х гг. и до начала Польского восстания 1863-1864 гг. как своеобразной «зоны перехода», насыщенной многочисленными противоречивыми и быстроменяющимися событиями. Особое внимание уделяется восприятию русскими и польскими современниками эскалации русско-польского конфликта в этот период, которое нашло отражение в дневниках, воспоминаниях и письмах очевидцев тревожных событий, развернувшихся на территории Царства Польского и Западного края.
Очередное нарастание кризиса в русско-польских отношениях разворачивалось в уникальных общественно-политических условиях так называемой «оттепели» первых лет царствования Александра II. Начало нового «витка» модернизационных преобразо-
ваний и общее смягчение политического режима в России оказали существенное влияние на активизацию национально-освободительного движения в Царстве Польском. Идея свободы и стремление к ней, а также начавшийся переход «от идеи крепостного и служилого государства к идее государства свободного» [4, с. 55], охватившие русское общество, вновь оживили в Царстве Польском, внешне казавшемся умиротворённым, идею освобождения от российской власти и возрождения Польши в границах 1772 г. «Польская интрига принялась работать горячо и серьёзно» - отмечал современник тех событий, выступивший их летописцем, русский поэт и переводчик Н. В. Берг [5, с. 134]. Активные, но наиболее умеренные участники движения надеялись, что со смертью Николая I они смогут добиться возвращения утраченных в ходе восстания 1830-1831 гг. прав, вернуть конституцию, ослабить жёсткий административный контроль над окраиной, установившийся в годы николаевского царствования. Радикально настроенная часть польского общества желала добиться полной независимости Польши от русского правительства [6, р. 214]. Накануне восстания и особенно после его начала эти польские требования большинством русского общества воспринимались как угроза территориальной целостности империи и посягательство поляков на земли, завоёванные русской кровью [7, р. 77]. Так, например, в 1861 г. сенатор М. А. Коцебу в своём письме из Варшавы к государственному деятелю И. И. Кра-совскому отмечал, что поляки не остановятся на восстановлении независимости Польши в пределах существующего Царства. По его мнению, с которым были согласны многие русские, проживающие в Варшаве, если Польша получит политическую независимость, то России придётся «отдать 10 губерний и самим ограничиться Московским Царством, отделённым от просвещённого Запада сильною и всегда враждебною державой» [8, л. 3]. Эта точка зрения, учитывающая прежде всего государственные интересы России на международной арене, была близка позиции, распространённой в высших правящих кругах империи и выраженной П. А. Валуевым в его дневниковой записи в апреле 1861 г.: «Мы от Польши отрешиться не можем. Где
проведём границу между Польшей и нами и где оставим себе точку соприкосновения с Европой, если отделим Польшу?» [9, с. 99].
Но при этом в русском образованном обществе был также широко распространён настрой на налаживание добрососедских отношений с польским народом [10, р. 234]. Вернувшийся из Италии в 1859 г. Н. В. Берг в своих «Записках» отметил усиливающееся внимание русского общество к судьбе польского народа: «... по России нёсся тогда "дух бурен". Пробуждались польские надежды. Всё лучшее у нас было на стороне поляков, протягивало им руки, простирало объятия» [11, с. 588-589]. Надежда на улучшение условий жизни русского общества, которую вселяло начало царствования Александра II, связывалась у многих представителей русской и польской общественности и с возможностью смягчения политики самодержавия в отношении Царства Польского. Более того, известный общественный деятель эпохи реформ К. Д. Кавелин отмечал, что к середине XIX в. «.мало-помалу возникла в лучших, просвещённейших умах обеих наций. мысль о необходимости оставить вражду, прийти к взаимному разумению, любви и единению» [12, л. 2]. Накануне Польского восстания 1863-1864 гг. такие русские мыслители, как М. П. Погодин, Б. Н. Чичерин, К. Д. Кавелин, И. С. Аксаков предлагали примирительные меры в отношении Царства Польского, направленные на налаживание русско-польских отношений, преодоление «перегибов» в русской политике управления этой окраиной, допущенных за годы царствования Николая I.
Одной из таких примирительных мер стало распространившееся среди представителей русского образованного общества -учёных, писателей, преподавателей университетов, стремление выйти на диалог с польскими научными и литературными кругами и тем самым найти совместный путь выхода из кризисной ситуации нарастающего противостояния между империей и Царством Польским в середине XIX в. Действенными средствами для этого, по мнению русских общественных деятелей, могли стать публицистические статьи, призывающие к забвению старых обид, научно-просветительские кружки, издание совместными усилиями газет на польском
языке. Так, по мнению К. Д. Кавелина, взаимодействие представителей русского и польского народов в рамках одного печатного органа - «сближение через обмен мыслей», позволило бы им достичь взаимопонимания и в других сферах деятельности. В этот переходный период представителям русского образованного общества представлялось возможным через различные формы контактов достичь взаимопонимания с польской общественностью, разрешить противоречия мирным путём и, достигнув консенсуса с наиболее образованной и умеренно либеральной частью польского общества, повлиять через неё на польское общественное мнение, склонив его на сторону России.
Более того, представители русской общественности в рассматриваемый период для в решении польского вопроса стремились выйти на конструктивный диалог с властью, предлагая самодержавному правительству практически готовую программу действий в Царстве Польском, направленную на урегулирование русско-польских противоречий и предотвращение разрастания конфликта в крае. Представление о неотъемлемом праве польского народа на свободное национальное и культурное развитие, также распространённое в этот период, привело к возникновению в общественной среде проектов превращения Царства Польского в национально-культурную автономию в составе Российской империи [13, с. 332; 14, с. 318].
С приходом к власти нового императора Александра II политика самодержавия в отношении Царства Польского действительно подверглась значительным изменениям и перед началом восстания осуществлялась в виде ряда компромиссов и уступок. Английский журналист Г. Эдварде, в этот период по поручению «Times» наблюдавший за «возбуждением умов» в Польше, отмечал: «Русский гарнизон в Варшаве стал очень мал. Польский язык звучал повсюду, включая присутственные места, где по закону должен был использоваться русский. Поляки жили свободной жизнью, хотя и не были политически свободны. Ни в каком отношении они не притеснялись» [15, p. 25]. Смягчение курса в отношении Царства началось с назначения наместником «дряхлого и ветхого» князя М. Д. Горчакова вместо
умершего в 1856 г. «грозного фельдмаршала» И. Ф. Паскевича, четверть века довольно строго управлявшего Польшей и убедившего польское общество в том, что для него гораздо выгоднее жить в согласии с русским правительством, чем затевать против него восстания [5, с. 132]. В августе этого же года по случаю коронации нового императора вместе с декабристами и петрашевцами были амнистированы и участники восстания 18301831 гг. с разрешением вернуться в Царство Польское и пользоваться всеми «правами состояний», которыми они обладали до восстания [16, с. 798-799]. К тому же эти положения распространялись и на эмигрантов, которые при возвращении в Царство не подвергались судебному преследованию и могли вернуться на государственную службу «по прошествии трёх лет раскаяния и безукоризненного поведения» [5, с. 148].
Более того, с назначением в 1861 г. главой гражданского управления в Царстве Польском маркиза А. Велепольского российское правительство стремилось к умиротворению края посредством получения поддержки своей политики со стороны умеренно-либеральной части польского общества путём проведения ряда либеральных реформ, предложенных Велепольским и, как предполагалось русскими правящими верхами, в будущем осуществляемых под его руководством [17, с. 189].
Но чем мягче и осторожнее действовали русские власти, тем больше обострялась ситуация в Польше и в близлежащих территориях Правобережной Украины, Литвы и Белоруссии. В этот период в политике управления Царством Польским повторилась ситуация, возникшая в начала XIX в. при Александре I, о которой петербургское общество тогда сообщало польскому князю Л. Сапеге: «Чем больше Государь для вас делает, тем скорее вы устроите восстание» [18, с. 109]. Первые антиправительственные манифестации прокатились по Варшаве в июле 1860 г. [19, с. 535-536]. Выдающийся государственный и военный деятель Д. А. Милютин в своих воспоминаниях зафиксировал начальную дату стремительного ухудшения ситуации в Царстве: «В 1860 г. агитация в Царстве Польском приняла уже характер вызыва-тельный» [17, с. 54].
Свои впечатления от стремительного ухудшения положения в Варшаве в 1860 г. очевидцы тех событий зафиксировали в многочисленных письмах, адресованных разным лицам, проживающим в центральной России. В одном из таких писем некий Владислав, характеризуя ситуацию в городе, писал студенту М. Малечу в Москву: «Варшава с некоторых пор сделалась очень беспокойна: ничтожная масса делает глупости, выбивают окна...». В этих актах мелкого хулиганства автор письма обвиняет учеников гимназий и уездных училищ. Он же писал: «.увеселений нет и не думают веселиться, ибо во многих домах получено предостережение, что выбьют окна» [20, л. 5]. Другой очевидец из Варшавы В. Волков в письме к родственнику также сообщал: «У нас в городе пошаливают, например, бьют стёкла, подкидывают анонимные письма и проч.» [20, л. 10]. Об этом же в Москву своему брату студенту Николаю писала Мария Бернацкая: «Для нас нет в перспективе больших забав по той причине, что во все дома, где только веселятся, частные ли они или общественные, влетают безымянные письма с предостережением, чтобы не смели веселиться, а иначе все стёкла выбьют камнями, что уже и было несколько раз» [20, л. 8]. Она объясняет и причину этих действий, нарушающих обычное течение городской жизни, связанную с трауром, объявленным польскими патриотами до тех пор, пока Польша не освободится от владычества России.
В декабре 1860 г. польский патриот М. Лемпицкий составил письмо с обращением к русскому правительству, призывая его возродить Польскую республику, даровав Царству Польскому политическую независимость. Вместе с тем он указывал на особенность, установившуюся в русско-польских отношениях и негативным образом отражающуюся на них. Он отмечал, что польский патриотизм основывается не только на любви к польской народности, но и «непременно на ненависти к нашим победителям» -России. В свою очередь русский патриот в этом отношении отвечает полякам полной взаимностью. По мнению Лемпицкого, в таких условиях взаимной неприязни «через два не далее же как через три года, вся древняя Польша будет свободною» [21, л. 11 об.].
Лемпицкий предостерегал российское правительство, пытаясь убедить его представителей в том, что всякое опоздание, всякая полумера гибельны и ему ничего не остаётся как сделать решительный шаг и установить режим «свободного соединения всей Польши с Россией, без владычества одних над другими» [21, л. 5]. Только такой поступок, по мнению автора письма, может потушить в поляках все «оскорбительные чувства» к России, примирить их с ней и быть даже благодарными русскому правительству. Сам Лемпицкий подчёркивал, что высказывает перед лицом российской власти не только своё личное мнение, но и позицию большинства польского общества. Это послание следует рассматривать как своего рода польское предупреждение российскому правительству, демонстрацию готовности польского общества к решительным мерам в отстаивании своего права на «самостоятельный быт».
Ситуация ухудшалась на протяжении всего 1861 г., а представители русской власти в Царстве, как и само центральное русское правительство продолжали колебаться, не в состоянии выработать ясную политику в отношении волнующейся окраины. В своём письме из Варшавы (начало февраля 1861 г.) сенатор М. А. Коцебу отмечал: «Нельзя не сознаться, что разъединение между обществами русским и польским сделалось чувствительнее, чем когда-либо» [8, л. 2]. Автор упоминает об участившихся беспорядках в учебных заведениях, в частности в Дворянском институте. Также Коцебу, останавливаясь на деятельности русской власти в сложившихся условиях, отмечал, что правительство «уверенное в своей силе, действует кротко и снисходительно, употребляя только законные обыкновенные полицейские меры, для прекращения тех беспорядков, которые вредят всей публике и остерегаясь излишней строгостью дать пищу ничтожному движению» [8, л. 2 об.].
Своеобразной «точкой невозврата» в русско-польских отношениях стали события в Варшаве, развернувшиеся в феврале-марте 1861 г. Поминальная служба годовщины Гроховской битвы 15 февраля превратилась в крупную политическую демонстрацию, провокационный характер которой вынудил русские войска дать залп по толпе, в результате
чего было убито 5 и ранено 6 человек [17, с. 74-75]. В конце марта после неудачных попыток наместника Горчакова уговорить демонстрантов разойтись снова был отдан приказ стрелять, последовали новые жертвы. Стремительное ухудшение в русско-польских отношениях в своём письме к жене из Варшавы от 14 марта 1861 г. описывал Н. И. Павлищев, с 1831 г. служивший в Царстве Польском, занимая различные должности в правительстве. Павлищев сокрушался от того, что в Петербурге практически все находятся «в совершенном неведении» на счёт действительного положения, сложившегося в центре Царства Польского. В частности, он негодовал по поводу того, что власть не отстояла П. А. Муханова, занимавшего должность попечителя Варшавского учебного округа и не пользовавшегося популярностью в Царстве, который был вынужден спешно покинуть Варшаву и до самой границы его провожали «адской музыкой и каменьями» [8, л. 39]. В другом письме от 26 марта 1861 г. неизвестный автор также сообщал своему адресату об этих оскорбительных для российской власти событиях: «Муханова провожали с кошачьей музыкой до железной дороги и везде на станциях была такая же встреча» [8, л. 59]. В своём письме Павлищев остановился на описании поведения поляков и национальных символах, используемых ими как знак протеста и сопротивления: «.вся Варшава ходит в трауре, от высшего до низшего, всякого звания и происхождения. Молодёжь в конфедератках с перьями и без» [8, л. 40]. Открытая провокация, которой подвергались в Варшаве как российские власти, так и русские жители не могла способствовать нормализации отношений.
В другом письме из Варшавы от 17 марта 1861 г. автор охарактеризовал ситуацию в городе как «страшное положение». Под воздействием событий он писал своему адресату в Санкт-Петербург: «Революция на улице, - революция в воздухе, - революция во всех сердцах» [8, л. 42]. В письме из Люблина неизвестный автор также сообщал о тревожных настроениях, распространившихся в городе: «Здесь всё дышит общим восстанием. Поляки явно бунтуют» [8, л. 43]. Он также писал о нескрываемом поляками презре-
нии к русскому населению края: «.Положение наше здесь весьма незавидно; дерзость и наглость с их стороны проявляются на каждом шагу. Они явно ищут случая к столкновению» [8, л. 43 об.]. В другом письме из Люблина от 22 марта 1861 г. некий Рембе-линский от лица русских жителей в Царстве отмечал: «Революционная искра брошена и с каждым днём сильнее и сильнее разгорается». Этот же автор даёт нелестный отзыв о деятельности русских властей в крае: «Правительство наше слабо, нерешительно; мы оплёваны, стыдно и совестно за себя; трудно передать пренебрежение и наглость, которые встречаешь на каждом шагу» [8, л. 58].
Польский взгляд на стремительное ухудшение в русско-польских отношениях был изложен в письме без подписи из Варшавы от 26 марта 1861 г. Автор письма отмечал, что после февральских событий произошла резкая переориентация поляков на конфронтацию с властями: «У нас всё стремится к цели удвоенными шагами». Освобождение в ближайшее время Польши от российской власти кажется автору в сложившихся условиях неизбежным. Он также охарактеризовал настроения, распространённые в польском обществе в этот период: «Вся страна в трауре. Траур продолжится до тех пор, пока мы не получим какой-нибудь льготы, чего-нибудь лучшего» [8, л. 59].
Тактика российских властей по усмирению края даже после стремительного ухудшения ситуации существенно не изменилась. В этом отношении показательны действия русской администрации и военных властей в Западном крае, когда весной 1861 г. здесь прокатилась волна польских манифестаций. Ценные воспоминания об этих событиях оставил русский педагог, окружной инспектор Виленского учебного округа В. П. Кулин. По свидетельствам очевидцев, революционные польские гимны распевали на улицах, площадях и в костёлах Вильно, в чём особенно отличались молодые люди - воспитанники гимназии и Виленского дворянского института. Сочувствующие польским революционерам в виде украшений носили особые отличительные знаки на одежде - «булавки с белым одноглавым орлом, пряжки с соединённым гербом Польши и Литвы, переломанные металлические кресты в терновом
венке, в знак того, что вера римско-католическая в России сломана, попрана, терпит мучения, и железные цепочки как наглядное напоминание, что Польша теперь в цепях, в невыносимом рабстве у москалей» [22, с. 61-62]. Виленские женщины, преимущественно представительницы аристократических семей, в знак траура и невыносимости русского господства в крае облачались в чёрные одежды. Русское население подвергалось нападкам мелкого хулиганства: «Русских дам, не носивших траура, оскорбляли на улицах дерзостями, ругательствами, плевками, а платья их обливали чернилами и серною кислотою». Подобные демонстрации, по свидетельству современника, приобретали всё более вызывающий характер в виду отсутствия карательных мер со стороны официальных российских властей, которым было приказано «не раздражать население крутыми мерами» и действовать как можно мягче [22, с. 63]. Другой очевидец этих событий Егор Врангель в своём письме из Вильно к родственнику от 28 мая 1861 г. отмечал: «Здесь господствует дурной дух. Какая-то политически враждебная зараза демонстраций под личиною католической набожности овладела сумасшедшими бабами, которые будучи в свою очередь движимы тайными агентами, стараются всё их окружающее стянуть в омут беспамятства». Этот же автор также давал неутешительную характеристику русской политики в крае, восклицая: «По истине грустно видеть в государственных распоряжениях всё более и более обнаруживающееся отсутствие всякой твёрдой системы!» [23, л. 1 об.].
В другом письме из Вильно от 15 июня 1861 г. неизвестный автор подметил: «Политические демонстрации в моде. Правительство очень умно делает, что показывает вид как будто не обращает на них внимания» [23, л. 2]. Такая позиция русских властей, по мнению автора, позволяет ограничить масштабность выступлений, так как «всякое преследование рождает сильнейшую оппозицию». Автор письма сообщал и некоторые свои размышления насчёт тех мер, которые бы позволили нормализовать ситуацию в крае. По его мнению, уступка, ничего не стоящая правительству, а именно открытие университета в Вильно и ведение преподава-
ния в нем на польском языке, вызвало бы общие восторги и имела благие последствия для всеобщего успокоения [23, л. 3].
Таким образом, переходный период в русско-польских отношениях закончился очередным кризисом из-за целого ряда факторов. Резкое ухудшение ситуации в крае и отмежевание от российского правительства даже умеренной части польского обществе произошло после политических демонстраций в феврале - марте 1861 г., ставших своеобразной «точкой невозврата» в русско-польских отношениях. Отсутствие системы в управлении краем, отмеченное наблюдательными современниками, действительно привело к дестабилизации положения в Царстве Польском. Стихийное польское движение, разжигаемое агитаторами радикального толка, сделало невозможным осуществление проекта постепенных либеральных преобразований в Царстве, который, в свою очередь, стал несвоевременным и воспринимался большинством польского общества как уступка и проявление слабости российского правительства. Бескомпромиссный национализм молодой Польши, всплеск враждебности поляков по отношению к русской власти, с одной стороны, и постоянные колебания и незначительные уступки российского правительства, с другой, сделали очередное польское восстание неизбежным.
ЛИТЕРАТУРА
1. Оив7кощзк1 Р. Ро1Бко-гоБу]Б^е Б^Бипк w XIX w. we wsp6^•czesnej гоБу]Бк1е] МБ^под^М // Kwartalnik Historyczny. - 2015. - Уо!. 122, по. 2. - Р. 303-322.
2. Айрапетов О. Р. Царство Польское в политике Империи в 1863-1864 гг. // Русский Сборник : исследования по истории России. - Т. XV. -М. : Модест Колеров, 2013. - С. 7-138.
3. Иванова С. И. Обсуждение «польского вопроса» на страницах периодических изданий 60-х годов XIX века // Ежегодник Русско-польского института. - 2012. - № 1 (2). -С. 9-33.
4. Шелгунов Н. В. Из прошлого и настоящего // Штурманы будущей бури : Воспоминания участников революционного движения 1860-х годов в Петербурге. - Л. : Лениздат, 1983. -С. 35-139.
5. Записки Н. В. Берга о польских заговорах и восстаниях! 1S31-1S62. - M. i Тип. Грачева и К°, 1S73. - 3S2 с.
6. Nowak A. Jak rozbic Rosyjskie imperium? i idee polskiej polityki wschodniej (1733-1921). -Kraków i Arcana, 1999. - 372 p.
7. Walicki A. «Polska jako przedmurze» z perspektywy myslicieli rosyjskich dziewiçtnastego wieku II Kultura staropolska -kultura europejska. Prace ofiarowane Januszowi Tazbirowi w siedemdziesi^tg, rocznicç urodzin
I Red. S. Bylina et al. - Warszawa i Semper, 1997. - P. 76-7S.
S. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 1Q9. Оп. 2. Д. 359.
9. Дневник П. А. Валуева, министра внутренних дел i в 2 т. - М. i Изд-во АН СССР, 1961. -Т. 1. - 425 с.
1Q. Gtçbocki H. Fatalna sprawa. Kwestia polska w rosyjskiej mysli politycznej (1S56-1S66). -Kraków i Arcana, 2QQQ. - 61S p.
11. Посмертные записки Николая Васильевича Берга. Главы V-VI II Русская старина. -1S91. - Т. 69. - Вып. 3. - С. 579-6QQ.
12. ГАРФ. Ф. 647. Оп. 1. Д. 43S.
13. Погодин М. П. Записка о Польше II Погодин М. П. Избр. тр. - М. i РОССПЭН, 2Q1Q. -С. 32S-33S.
14. Чичерин Б. Н. Об общих началах европейской политики и в особенности о внешней политике России II Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII-XX вв. i альм. - М. i Студия ТРИТЭ, 2QQ4. - Т. XIII. - С. 2S5-33Q.
15. Edwards S. H. Sir William White. For six years ambassador at Constantinople. His life and corresondance. - London, 19Q2. - 133 p.
16. Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. - СПб. i Тип. 2-го Отд-ния Собств. Е.И.В. Канцелярии, 1S57. - Т. 31. - 1S56. - № 3QS7S. - С. 79S-SQ2.
17. Милютин Д. А. Воспоминания. 1S6Q-1S62. -М. i Рос. Архив, 1999. - 559 с.
1S. Сапега Л. Л. Мемуары князя Л. Сапеги 1SQ3-1S63. - Петроград i Кн-во «Прометеи» H. Н. Михайлова, 1915. - 316 с.
19. Карцев П. П. Варшава в 1S6Q-1S61 гг. Из воспоминаний генерал-лейтенанта П. П. Карцева
II Русская старина. - 1SS2. - Т. 36. -Вып. 12. - С. 535-552.
2Q. ГАРФ. Ф. 1Q9. Оп. 2. Д. 356.
21. ГАРФ. Ф. 1Q9. Оп. 2. Д. 357.
22. Кулин В. П. Из записок виленского старожила. Два эпизода из жизни Виленской гимназии в 1S61 году II Русская старина. - 1S93. -Т. 79. - Вып. 7. - С. 61-S3.
23. ГАРФ. Ф. 1Q9. Оп. 2. Д. 369.
ISSN 2312-13QQ
37
Информация о статье
Дата поступления
4 августа 2019 г.
Дата принятия в печать
5 ноября 2019 г.
Сведения об авторе
Завьялова Оксана Олеговна - младший научный сотрудник Южного научного центра Российской академии наук (Ростов-на-Дону, Россия)
Адрес для корреспонденции: 344006, Россия, Ростов-на-Дону, пр. Чехова, 41 E-mail: [email protected]
Для цитирования
Завьялова О. О. «Революция во всех сердцах»: развитие кризиса в русско-польских отношениях накануне польского восстания 1863-1864 гг. // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2019. № 4 (24). С. 31-38. DOI: 10.24147/2312-1300.2019.4.31-38.
Article info
Received August 4, 2019
Accepted
November 5, 2019 About the author
Oksana O. Zavyalova - junior researcher of the Southern Scientific Center of the Russian Academy of Sciences (Rostov-on-Don, Russia)
Postal address: 41, Chehova pr., Rostov-on-Don, 344006, Russia
E-mail: [email protected] For citations
Zavyalova O.O. "Revolution in All Hearts": The Development of the Crisis in Russian-Polish Relations on the Eve of the Polish Uprising of 18631864. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2019, no. 4 (24), pp. 31-38. DOI: 10.24147/2312-1300.2019.4.31-38 (in Russian).
