CC BY
272
УДК 930.1 ББК 63.3(2)5
А.В. МАНЬКОВ
РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ТЕРРОРИЗМ ЭСЕРОВ: ВИДЫ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПАРТИИ В НАЧАЛЕ XX ВЕКА
(концептуальный аспект)
Ключевые слова: терроризм, война, политическое насилие, виды терроризма, региональный революционный терроризм, партия социалистов-революционеров (ПСР), летучий боевой отряд (ЛБО), экспроприации, правоохранительный террор социалистов-революционеров (эсеров), Областной комитет ПСР.
Одним из негативных признаков социально-политической жизни современной России являются теракты. Они представляют угрозу не только стабильности нашего общества, но и военной безопасности государства. В то же время отечественной наукой терроризму уделено меньше внимания, чем того требует актуальность этого явления. Исследователь считает, что разработка концептуальных положений террорологической тематики сегодня необходима не только для науки, но и для подготовки офицерских кадров. Дальнейшее осмысление терроризма важно не столько в научно-исследовательском плане, сколько в контексте организации противодействия терроризму со стороны государства. В этой деятельности непосредственное участие принимают офицеры армии и органов безопасности. По мнению автора, в массовом сознании происходит конвергенция дефиниций понятий «война» и «терроризм», что объяснимо с политической точки зрения, но требует детализации с научной. В настоящее время проблема терроризма также стала темой информационно-психологического противостояния ряда государств, что негативно отражается на борьбе с международным терроризмом. Одно из условий разрешения проблемы - изучение истории терроризма. В работе проводится анализ видов терроризма партии социалистов-революционеров (эсеров), которая активно использовала насилие в начале прошлого века. Приводятся факты террористической практики организаций эсеров в Поволжье в первые годы XX в., что позволяет раскрыть особенности регионального революционного терроризма. Автор делает вывод о том, что «терроризм» и «война» являются формами политического насилия. Однако, несмотря на внешнюю схожесть, они имеют большие различия, что не позволяет отождествлять их в военном аспекте. Принципиальное отличие, в первую очередь, заключается в разнице объектов насилия со стороны воинских и террористических (боевых) формирований.
В январе 2017 г. исполнилось 115 лет со дня официального объявления об образовании партии социалистов-революционеров (ПСР) [11. С. 8]. Сто лет назад, по мнению ряда исследователей, эта партия являлась самой многочисленной в стране: летом 1917 г. в 436 партийных организациях насчитывалось около 1 млн человек [16. С. 4]. Социалисты-революционеры (эсеры) считали себя последователями дела российских народников второй половины XIX в. и, в первую очередь, организации «Народная воля». Как известно, специфической особенностью тактики, унаследованной эсерами от народовольцев, был терроризм [7. С. 7]. Теракты продолжают оставаться устойчивым признаком современной российской действительности. По оценкам экспертов, международный терроризм в будущем станет более разветвлённым, децентрализованным и будет состоять из объединённых общей экстремистской идеологией автономных группировок, ячеек и отдельных профессиональных террористов. Политическое руководство России неоднократно заявляло о том, что стране объявлена «террористическая война» [20]. В связи с этим сегодня большую важность приобретает решение концептуальной проблемы о соотношении «терроризма» и «войны». Особенно хорошо это видно на примере ситуации в соседней Украине, где несколько лет ведется «анти-
террористическая операция» (АТО), но в которой тяжело найти «классических террористов» и конкретные теракты. Некоторые ученые и политики пытаются максимально уменьшить дистанцию между терроризмом и войной. Они, например, уравнивают локальные военные конфликты с их диверсионными или партизанскими действиями и террористические операции. Так, американский социолог Б. Дженкинс считает, что «терроризм выступает в качестве «суррогатной войны», подразумевая под ней особый метод ведения тайных устрашающих военных действий» [17. С. 72]. Английский политолог Р. Клаттербак назвал «терроризм современной формой гражданской войны» [3. С. 231]. Логика этих специалистов может быть понятна с политической точки зрения. Однако подобного подхода придерживаются и некоторые военные теоретики, в частности, авторитетные российские эксперты (Л. Ивашов и др.) [20. С. 8]. Такое положение дел требует глубокого осмысления, так как оно влияет на военную безопасность нашего государства. В общественном сознании также происходит конвергенция дефиниций понятий «война» и «терроризм», что сказывается на отношении рядовых граждан к известным фактам террористического насилия.
В последние годы военно-политическая обстановка в мире резко усложнилась. Вероятность проведения в будущем новых террористических акций против нашего государства и общества вполне возможны. Автор считает, что в условиях примерного равенства военно-технических потенциалов армий ведущих государств особую роль в успехе в будущей войне и противодействии терроризму приобретает, в частности, человеческий фактор. Исходя из этого, на наш взгляд, возрастает значение исторической подготовки военных кадров, изучения ими различных аспектов терроризма. Офицеры Российской армии и органов безопасности должны знать историю российского терроризма и опыт противодействия ему в прошлом, чтобы уметь грамотно противостоять ему в современных условиях. Парадоксально, но в обществе до сих пор отсутствует общее видение природы терроризма [2. С. 187]. Эта ситуация в какой-то степени напоминает ту, которая была в 20-30-е гг. XX в. в отношении теории фашизма - ее просто не было: чем все это закончилось для судеб миллионов людей, хорошо известно.
Своего наибольшего размаха терроризм в нашей стране достиг в начале XX в., когда он стал одним из основных элементов революционного движения. Террор, проводимый в целях коренного переустройства общества, мы называем революционным. Хронологически он охватывает в России период с апреля 1902 г. до августа 1911 г. Активнейшим участником этого процесса была партия социалистов-революционеров [12]. В последние годы увидело свет несколько крупных работ и монографий по истории эсеров. Особый интерес, на наш взгляд, представляют труды М.И. Леонова, К.Н. Морозова и О.В. Будницкого [11, 16, 1]. Авторитетный самарский исследователь эсеров Леонов отмечает, что «террористические организации были частью партии» [11. С. 24]. Террору, по мнению учёного, отводилась особая роль в повышении революционного настроения масс, приобщении их к политической деятельности на примере самопожертвования героя. Террористические покушения, по мысли эсеров, ослабляли, устрашали, дезорганизовывали, сдерживали произвол правительства, воспитывали в массах умение бороться. Много говорилось о слиянии терроризма и массового движения. Леонов утверждает, что «террористическое направление преобладало в партии» [11. С. 22]. В отечественной исторической литературе порой принято сводить террор эсеров лишь к индивидуальному политическому террору [9. С. 18]. Однако, как считает Леонов, «эсеровский террор не был одноплановым» [11. С. 24].
Видный историк эсеров Морозов пишет, что в начале прошлого века существовало достаточно много «различных дефиниций видов и форм террористической деятельности» партии. Их создавали и использовали сами революционеры, удовлетворяя потребность в дифференциации разных видов и форм «оппозиционного терроризма». Морозов выделяет четыре вида террористической деятельности эсеров: политический, военный, тюремный и экономический террор [16. С. 328]. Значительного внимания заслуживают труды ульяновского автора В.Б. Петухова, участвующего в разработке концептуальных подходов к проблеме терроризма. Его работы помогают разобраться в происходящем, но при этом в них отсутствует региональная специфика [17, 18]. Известный специалист по «левому» терроризму В.В. Витюк относит к терактам убийства политиков, военных и юристов, а также диверсии, захваты заложников и шантаж. В то же время он подчеркивает, что «не каждый взрыв, выстрел или поджог являются террористическими актами» [4. С. 43]. Определенный интерес представляет статья военного ученого В.А. Вахрушева [2]. История российского революционного терроризма исследуется в работе Е.К. Минеевой и А.В. Манько-ва [13]. Маньков рассматривает терроризм в контексте общей активизации насилия в ходе революции 1905-1907 гг. и выделяет при этом «региональный революционный терроризм» [14. С. 96]. Террору придавал решающее значение один из руководителей Боевой организации ПСР Б.В. Савинков. Он оставил подробные воспоминания, в которых нашлось место рассматриваемой проблеме [19]. Многие детали концепции эсеровского террора раскрывает в своих мемуарах лидер ПСР В.М. Чернов [21].
В то же время, как отмечает крупный специалист по российскому революционному терроризму О.В. Будницкий, несмотря на имеющиеся работы, «терроризм, оказавший столь глубокое воздействие на политическое развитие и ... психологию русского общества», продолжает оставаться «практически не исследованным как специфическое явление» [1. С. 3]. Эсеры начала XX в. считали свою террористическую деятельность «боевой»: терроризм они называли «боевым делом» [19. С. 70]. Может быть, революционеры уже тогда сравнивали «терроризм» с «войной», а российский исторический опыт сегодня может стать одним из путей решения исследуемой проблемы? Современная террористическая проблематика придает новый импульс изучению экстремистской практики прошлого. Применяя закономерности диалектической логики и принцип историзма, автор настоящей статьи вносит определенную новизну в изучение проблемы, участвуя в осмыслении концепции терроризма на примерах конкретной террористической тактики начала XX в. Цель данной работы - сравнить сущность явлений «терроризм» и «война» путем анализа видов террористической деятельности ПСР. Ключевым вопросом при этом будет выявление основных объектов терроризирования эсеров.
В «Манифесте партии социалистов-революционеров», вышедшем в 1901 г., было указано: «Систематический террор совместно с другими, получающими только при терроре огромное решающее значение формами открытой массовой борьбы (фабричные и аграрные бунты, демонстрации и пр.), приведет к дезорганизации врага. Террористическая деятельность прекращается лишь с победой над самодержавием, лишь с полным достижением политической свободы» [7. С. 10]. Доминирующее положение в иерархии эсеровского терроризма на протяжении всего времени существования партии занимал политический террор. Объектом политического террора официально признавались, как правило, «носители власти». Особого внимания исследователя заслуживает то, что в зависимости от уровня занимаемых носителями власти постов, а также от значения,
которое будет иметь данный теракт, политический террор эсеров подразделялся на «центральный» и «местный». Ведущее место в тактике партии до 1905 г. занимал «центральный» террор. Он был направлен против считавшихся эсерами наиболее влиятельных и крайне реакционных государственных деятелей [12]. В то же время в ПСР вплоть до «третьеиюньского государственного переворота» официально не ставился вопрос о покушении на царя. При этом, отмечают историки, приводились самые разнообразные доводы, «но прежде всего принималось во внимание то, что народовольческий опыт цареубийства не нашёл надлежащего отклика в обществе; отмечались и ничтожность, марионеточность фигуры Николая II, его якобы полная зависимость от окружающих лиц» [10. С. 159].
Для совершения актов «центрального значения» против наиболее значительных фигур, чьё убийство могло иметь большой общественный резонанс, с осени 1901 г. стала создаваться Боевая организация партии социалистов-революционеров (БО ПСР). Инициатором создания, первым руководителем и автором первого устава БО явился Г.А. Гершуни. «Романтик революции», человек с железной волей, он оказывал на рядовых революционеров глубокое влияние. Первоначально БО состояла из Гершуни и привлекаемых им для совершения конкретных покушений террористов. Гершуни определял деятельность БО следующим образом: «Цель боевой организации заключается в борьбе с существующим строем посредством устранения тех представителей его, которые будут признаны наиболее преступными и опасными врагами свободы. Устраняя их, боевая организация совершает не только акт самозащиты, но и действует наступательно, внося страх и дезорганизацию в правящие сферы, и стремится довести правительство до сознания невозможности сохранить далее самодержавный строй» [19. С. 71]. Однако нельзя не отметить, что границы между «центральным» и «местным» террором были весьма условны и расплывчаты. «Местный» террор находился в ведении террористических (боевых) структур региональных (областных) организаций ПСР. Бо за все годы своего существования осуществила 11 покушений и убийств (5% от общего числа) [14. С. 96]. Остальные эсеровские теракты были делом рук других террористических групп [11. С. 24].
В ходе первой русской революции процесс образования этих групп приобретает лавинообразный и во многом стихийный характер. Подавляющее большинство боевых структур возникало по инициативе местных организаций и им же было подотчетно. Впрочем, как отмечают исследователи, в условиях взры-воподобного роста партии, разгоревшейся революции, раскованности инициативы и при демократическом характере отношений между партийным центром и периферией подобное положение было вполне закономерным [16. С. 333]. Многократные попытки руководства партии были направлены не столько в сторону установления полного контроля над местными организациями и их боевыми дружинами, что было, видимо, абсолютно нереально, сколько в сторону хотя бы некоторого ограничения порочной практики частных экспроприаций и «безответственных» террористических актов, от которых гибли невинные люди. Так, Морозов подчеркивает, что «руководство партии неоднократно напоминало низовым организациям о недопустимости несанкционированного применения террора к частным лицам, включая и идейных противников» [16. С. 328]. Следует также обратить внимание на то, что на практике имела место «двоя-кость» политического террора. Сущность такого состояния заключалась в том, что БО ПСР и другие боевые структуры ЦК совершали акты не только «центрального» террора. Так, Центральный боевой отряд (А. Биценко, Б. Вноров-ский) в ноябре 1905 г. застрелил в Саратове бывшего военного министра генерала В.В. Сахарова. В то же время «местные» террористические структуры,
напротив, совершали акты «центрального значения» (например, Летучий боевой отряд Северной области (ЛБО СО ПСР) [16. С. 328-329].
С 1906 г. можно говорить о доминировании в практике насилия «регионального терроризма». Он возглавлялся Областными комитетами ПСР (ОК) [14. С. 96]. Ок направлял боевую работу в области (регионе), в которую входили несколько географически близких губерний. При ОК создавался Летучий боевой отряд (ЛБО), которым руководили организатор и инструктор из состава членов ОК. «Областники», исходя из решений ЦК, самостоятельно определяли конкретные объекты террора, организовывали и проводили акции [15. С. 104]. И хотя эсеровские эмиссары из центра постоянно вникали в работу «областников», региональный терроризм становился вполне самостоятельным явлением. Основным объектом регионального терроризирования были высшие региональные чиновники. Так, в сентябре 1906 г. в центре Симбирска был смертельно ранен местный губернатор генерал К.С. Старынке-вич. 25 января 1907 г. в Пензе был убит губернатор С.В. Александровский. 21 июля 1906 г. в Самаре застрелен губернатор И.Л. Блок [12]. Покушения против вице-губернаторов были совершены в Саратове и Казани.
Особняком в террористической деятельности партии стоял «военный террор». Под военным террором в начале ХХ в. эсеры понимали стихийные или организованные убийства как отдельными солдатами и матросами своих обидчиков - офицеров, так и партийными боевыми дружинами. Партийные военные организации, как известно, не предпринимали террористических действий против офицеров, предпочитая нацеливать солдат на вооруженные восстания, в ходе которых порой и происходили убийства отдельных офицеров. Вопросы организации военного террора были неплохо разработаны в партии, о чём свидетельствует, например, совещание военных работников с членами ЦК ПСР, состоявшееся в ноябре 1907 г. Эсеры подчеркивали, что «террор в войсках и примененный самими военными приучает массы к непосредственной борьбе с начальством, воспитывая инициативу и самостоятельность» [16. С. 329]. Морозов пишет, что в практике терроризма военный террор совершенно не использовался [16. С. 330]. Возможно, что его роль и место в тактике терроризма эсеров еще предстоит пересмотреть с введением в научный оборот нового регионального материала.
Особое место в практике эсеров принадлежало «тюремному террору». К тюремному террору следует относить террористические действия против «наиболее рьяных деятелей судебного и тюремного ведомств, прославившихся суровыми приговорами и жестоким обращением с политическими заключёнными» [16. С. 330]. Исследователи отмечают, что эта своеобразная разновидность террористической деятельности была весьма распространена [16. С. 330].
Противоречивое положение в деятельности партии занимал «экономический террор». Он включал в себя убийства и избиения помещиков, управляющих, директоров фабрик, мастеров и т.п., а также причинение экономического ущерба: захват помещичьих земель, потрава посевов, уничтожение домов и хозяйственных построек землевладельцев, порча фабричного оборудования и т.д. Экономический террор, в свою очередь, подразделялся на аграрный и фабричный. Морозов считает, что фабричный и, более всего, аграрный террор были популярны у части рабочих и крестьян самых разных регионов России, особенно в годы первой русской революции [16. С. 328].
Автор статьи считает, что в период революции большие масштабы приобрел так называемый «правоохранительный террор», о котором другие авторы не упоминают. Его основными объектами стали полицейские и жандармы. Так,
в январе 1906 г. в Пензе был убит полицмейстер Д. Д. Кандауров. В начале 1907 г. ЦК ПСР постановил, что следует «убивать жандармских офицеров и сыщиков, которые мешают работать организации» [6]. В Симбирской губернии в апреле 1907 г. член Поволжского ЛБО смертельно ранил карсунского уездного исправника В.В. Шемякина, отличавшегося особой жестокостью. Еще в конце 1980-х гг. видный исследователь ПСР Н.Д. Ерофеев отмечал, что «в значительной степени эсеровский террор направлялся против чинов охранного ведомства» [8. С. 124]. Сильное впечатление на общество произвело убийство в декабре 1907 г. в Самаре начальника Районного охранного отделения и Губернского жандармского управления полковника М.П. Боброва [5]. Руководителя поволжских жандармов хорошо знал и лично ценил П.А. Столыпин.
Таким образом, основными объектами регионального терроризирования эсеров в исследуемый период явились: 1) губернаторы и их заместители; 2) жандармские офицеры; 3) полицейские.
Помимо осуществления терактов местные боевые дружины выполняли и множество других самых разнообразных функций. К числу наиболее важных относились: охрана демонстраций и митингов, участие в баррикадных боях, уничтожение провокаторов и шпионов, добывание средств для партийных касс путем экспроприаций. Экспроприации денег, отмечает Морозов, «стали повальным увлечением множества боевых дружин партии в период первой русской революции и вызвали серьезную тревогу у руководства партии» [16. С. 334]. Они, считает ученый, вели к разложению партийной дисциплины, и без того недостаточно крепкой, приводили порой к вырождению отдельных боевых дружин низового уровня в грабительские шайки. Экспроприированные деньги очень часто утаивались от вышестоящих партийных комитетов, направлялись на нужды местных организаций, а иногда и попросту разворовывались [16. С. 334]. Крайне негативное влияние экспроприаций на партийные организации отмечает в своих работах М.И. Леонов. Экспроприации, подчеркивает он, волной пошли с 1906 г. [11. С. 29]. «Экспроприаторская зараза» поражала организации и не все экспроприации завершались бескровно. Видимая легкость получения средств пробуждала нездоровые инстинкты. Общеизвестными стали факты, когда партийным флагом прикрывались откровенные уголовники [11. С. 29]. В свою очередь, вчерашние боевики вырождались и сами превращались в самых настоящих уголовников, дискредитируя как местные организации, так и всю партию. По мнению Леонова, «нравственные идеалы диссонировали с грубой жестокостью экспроприаций» [11. С. 29]. По этому вопросу в самой партии шли острейшие споры. Один из лидеров эсеров Е.К. Брешко-Брешковская, выступая на II съезде партии, призвала «отсечь гангрену», в которой ей виделась тактика экспроприаций [11. С. 29].
В заключение отметим, что терроризм - это особая форма политического насилия. Война также является формой политического насилия. Однако терроризм и война, несмотря на внешнюю схожесть, имеют большие различия. В первую очередь, война и терроризм отличаются по видам и объектам насилия. Эволюция терроризма, проходившая в начале XX в. в практике эсеров, позволяет нам разделить террористическую и воинскую деятельности,в частности, по этим признакам. Эсеры существенно развили террористическую тактику народовольцев, создав новые виды терроризма (местный, тюремный, экономический и др.). Революционный терроризм - одна из форм политического оппозиционного насилия, осуществляемого для разрешения назревших внутренних социальных проблем. Воинская деятельность позволяет решать задачи защиты государства от внешнего врага. При этом различны и субъекты насилия. Теракты совершаются небольшими группами людей (дружинами,
отрядами), в то время как военные действия, как правило, ведутся крупными государственными регулярными воинскими формированиями. Террористические отряды и дружины не являются регулярными структурами.
В настоящем очевидно, что крупные террористические операции имеют сходство с боевыми действиями. В этой связи как исследователям, так и представителям силовых и правоохранительных структур не лишне вспомнить об акции с «захватом» 1 сентября 1939 г. немецко-фашистскими спецподразделениями радиостанции в силезском г. Глейвиц, которая послужила непосредственным поводом для начала Второй мировой войны. Терроризм и война приводят к человеческим жертвам самого разного масштаба, иногда очень большим. В то же время терроризм - это не любые формы вооруженной борьбы. Террористическое насилие, конечно же, органически тяготеет к военным действиям, но существенно отличается по масштабам насилия в ходе войны.
В завершение вернемся к подготовке российских офицеров. Несмотря на имеющиеся различия революционного и современного терроризма, изучение истории террористической деятельности эсеров может способствовать выработке эффективных методов борьбы с террором в нынешних условиях. Социально-политический опыт драматичных событий начала прошлого века должен учитываться при обучении офицеров армии и органов безопасности. Знание региональной специфики террористической практики ПСР, несомненно, будет полезно при выработке мер борьбы с терроризмом на региональном уровне, которыми занимаются правоохранительные органы на местах. История дает нам очень интересные уроки, о которых мы почему-то часто забываем. Хорошо известно, что противника надо знать в лицо, а еще лучше изнутри! Наличие реальной террористической угрозы для России придает актуальность дальнейшему научному осмыслению и изучению различных аспектов терроризма.
Литература
1. Будницкий О.В. Терроризм в российском освободительном движении: идеология, этика, психология (вторая половина XlX-начало XX века). М.: РОССПЭН, 2000. 399 с.
2. Вахрушев В.А. Исторические аспекты терроризма // Вестник академии военных наук. 2011. № 2(35). С. 187-196.
3. Витюк В.В., Эфиров С.А. «Левый» терроризм на Западе: история и современность. М.: Наука, 1987. 322 с.
4. Витюк В.В. Терроризм постперестроечной эпохи // Социологические исследования. 1993. № 7. С. 42-50.
5. Государственный архив Самарской области. Ф. 468. Оп. 1. Д. 1076. Л. 27, 29.
6. Государственный архив Ульяновской области. Ф. 855. Оп. 1. Д. 766. Л. 13.
7. Гусев К.В. Рыцари террора. М.: Луч, 1992. 144 с.
8. Ерофеев Н.Д. К вопросу о численности и составе партии эсеров накануне Первой российской революции // Непролетарские партии России в трех революциях. М.: Наука, 1989. С. 122-132.
9. История России: учеб. пособие: в 2 т. / М.М. Горинов, А.А. Горский, А.А. Данилов и др.; под ред. С.В. Леонова. Моск. пед. гос. ун-т. М.: Владос, 1995. Т. 2. 472 с.
10. История политических партий России / Н.Г. Думова, Н.Д. Ерофеев, С.В. Тютюкин и др.; под ред. А.И. Зевелёва. М.: Высш. шк., 1994. 447 с.
11. Леонов М.И. Эсеры в революции 1905-1907 гг. Самара: Самарский гос. ун-т, 1992. 191 с.
12. Маньков А.В. Революционный терроризм партии эсеров: возникновение и периодизация // История в подробностях. 2012. № 12(30). С. 64-71.
13. Маньков А.В., Минеева Е.К. Российский революционный терроризм // Вопросы истории. 2017. № 7. С. 67-76.
14. Маньков А.В. К вопросу об истории терроризма: истоки, становление и эволюция в России // Вестник Чувашского университета. 2017. № 2. С. 93-98.
15. Маньков А.В. Региональный революционный терроризм: боевые структуры и объекты терроризирования эсеров Поволжья в 1905 г. // Вестник Чувашского университета. 2017. № 2. С. 99-107.
16. Морозов К.Н. Партия социалистов-революционеров в 1907-1914 гг. М.: РОССПЭН, 1998.
624 с.
17. Петухов В.Б. Терроризм и война // Россия и мир: история, политика, культура. Ульяновск: Изд-во Ульяновского гос. техн. ун-та, 2007. С. 71 - 76.
18. Петухов В.Б. Терроризм как социокультурное явление: учеб. пособие к спецкурсу. Ульяновск: Изд-во Ульяновского гос. техн. ун-та, 2006. 108 с.
19. Савинков Б.В. Воспоминания террориста. М.: Захаров, 2002. 556 с.
20. Тихонов А. Против террора - всем обществом // Красная Звезда. 2009. № 83(25326), 13-19 мая. С. 8-9.
21. Чернов В.М. Перед бурей. Воспоминания: Мемуары. Минск: Харвест, 2004. 416 с.
МАНЬКОВ АНДРЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ - старший преподаватель кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин, Военная академия связи имени маршала Советского Союза С.М. Буденного, Россия, Санкт-Петербург ([email protected]).
A. MANKOV
REVOLUTIONARY TERRORISM OF SOCIALIST REVOLUTIONARIES: KINDS OF PARTY'S TERRORIST ACTIVITY AT THE BEGINNING OF THE XX CENTURY
(CONCEPTUAL ASPECT)
Key words: terrorism, war, political violence, types of terrorism, regional revolutionary terrorism, the Socialist Revolutionary Party (SRP), a flying combat detachment (FCD), expropriations, law enforcement terror of the Socialist Revolutionaries, Regional Committee of the PSR.
One of the negative signs of socio-political life of modern Russia are terrorist attacks. They pose a threat not only to stability of our society, but to the military security of the state as well. At the same time, domestic science gives less attention to terrorism than the urgency of this phenomenon requires. The researcher believes that development of conceptual provisions of terrorism studying is necessary not only for science, but for officer cadres training as well. Further comprehension of terrorism is important not so much in the scientific and research plan as in the context of organization terrorism countering by the state. Officers of the army and security agencies are directly involved in this activity. In the author's opinion, convergence of definitions of «war» and «terrorism» concepts takes place in public consciousness, which is understandable from the political point of view, but requires detailed elaboration from a scientific point of view. Currently the problem of terrorism has also become a topic of information and psychological confrontation in a number of states, which negatively affects the fight against international terrorism. One of the conditions for resolving the problem is the study of terrorism history. The paper analyzes the types of terrorism of the Socialist-Revolutionary Party (SRP), which actively used violence at the beginning of the last century. The facts of the terrorist practice of SR organizations in the Volga region in the first years of the XX century are given, which makes it possible to reveal features of regional revolutionary terrorism. The author concludes that «terrorism» and «war» are forms of political violence. However, despite external similarity, they have great differences, which do not allow to equal them in the military aspect. The fundamental difference primarily lies in the difference in objects of violence on the part of military and terrorist (armed) groups.
References
1. Budnickii O.V. Terrorizm v rossiiskom osvoboditel'nom dvizhenii: ideologiya, etika, psihologiya (vtoraya polovina XlX-nachalo XX veka) [Terrorism in the Russian liberation movement: ideology, ethics, psychology (second half of the XlX-early XX century)]. Moscow, ROSSPEN Publ., 2000, 399 p.
2. Vakhrushev V.A. Istoricheskie aspekty terrorizma [Historical aspects of terrorism]. Vestnik akademii voennyh nauk [Bulletin of the Academy of Military Sciences], 2011, no. 2(35). pp. 187-196.
3. Vityuk V.V., Efirov S.A. «Levyi» terrorizm na Zapade: istoriya i sovremennost' [«Left» terrorism in the West: history and modernity]. Moscow, Nauka Publ., 1987, 322 p.
4. Vityuk V.V. Terrorizm postperestroechnoi epokhi [Terrorism post-perestroika era]. Sociologicheskie issledovaniya [Sociological research], 1993, no. 7, pp. 42-50.
5. Gosudarstvennyi arkhiv Samarskoi oblasti [State Archive of the Samara Region. Archives. 468. Anagraph. 1. Document. 1076. P. 27, 29].
6. Gosudarstvennyi arkhiv Ul'ianovskoi oblasti [State Archives of the Ulyanovsk Region. Archives. 855. Anagraph 1. Document. 766. P. 13].
7. Gusev K.V. Rycari terrora [The Knights of Terror]. Moscow, Luch' Publ., 1992, 144 p.
8. Erofeev N.D. K voprosu o chislennosti i sostave partii eserov nakanune Pervoi rossiiskoi revolyucii [On the question of the number and composition of the Socialist-Revolutionary Party on the eve of the First Russian Revolution]. Neproletarskie partii Rossii v trekh revolyuciyakh: sb. st. [Non-proletarian parties of Russia in three revolutions: collection of scientific papers]. Moscow, Nauka Publ., 1989, pp. 122-132.
9. Gorinov M.M., Gorskii A.A., Danilov A.A. et al.; Leonov S.V., ed. Istoriya Rossii: v 2 t. [History of Russia. 2 vols.]. Moscow, Vlados Publ., 1995, vol. 2, 472 p.
10. Dumova N.G., Erofeev N.D., Tyutyukin S.V. et al.; Zevelev A.I., ed. Istoriya politicheskikh partii Rossii [The history of political parties in Russia ]. Moscow, Vysshaya shkola Publ., 1994, 447 р.
11. Leonov M.I. Esery v revolyucii 1905-1907 gg. [Revolutionaries in the revolution of 19051907]. Samara, Samara State University Publ., 1992, 191 p.
12. Mankov A.V. Revolyucionnyi terrorizm partii eserov: vozniknovenie i periodizaciya [Revolutionary terrorism of the Socialist-Revolutionary Party: the emergence and periodization]. Istoriya v podrobnostyakh [History in details], 2012, no. 12(30), pp. 64-71.
13. Man'kov A.V., Mineeva E.K. Rossiiskii revolyucionnyi terrorizm [Russian revolutionary terrorism]. Voprosy istorii [Questions of history], 2017, no. 7, pp. 67-76.
14. Man'kov A.V. K voprosu ob istorii terrorizma: istoki, stanovlenie i evolyuciya v Rossii [On the History of Terrorism: Origins, Formation and Evolution in Russia]. Vestnik Chuvashskogo universiteta, 2017, no. 2, pp. 93-98.
15. Mankov A.V. Regional'nyi revolyucionnyi terrorizm: boevye struktury i obekty terrorizirovaniya eserovPovolzh'ya v 1905 g. [Regional revolutionary terrorism: combat structures and objects of terrorizing the Volga Socialist Revolutionaries in 1905]. Vestnik Chuvashskogo universiteta, 2017, no. 2, pp. 99-107.
16. Morozov K.N. Partiya socialistov-revolyucionerov v 1907-1914 gg. [Party of Socialist-Revolutionaries in 1907-1914]. Moscow, ROSSPEN Publ., 1998, 624 p.
17. Petuhov V.B. Terrorizm i voina [Terrorism and war]. Rossiya i mir: istoriya, politika, kul'tura: sbornik nauchnykh trudov [Russia and the world: history, politics, culture: collection of scientific papers]. Ul'yanovsk, Ul'yanovsk State Technical University Publ., 2007, pp. 71-76.
18. Petukhov V.B. Terrorizm kak sociokul'turnoe yavlenie: uchebnoe posobie k speckursu [Terrorism as a socio-cultural phenomenon: training manual for a special course]. Ul'yanovsk, Ul'yanovsk State Technical University Publ., 2006, 108 p.
19. Savinkov B.V. Vospominaniya terrorista [Memories of a terrorist]. Moscow, Zakharov Publ., 2002, 556 p.
20. Tikhonov A. Protiv terrora - vsem obshchestvom [Against terror - by all society]. Krasnaya Zvezda [Red star], 2009, May 13-19, no. 83(25326), pp. 8-9.
21. Chernov V.M. Pered burei. Vospominaniya: Memuary [Before the storm. Memoirs: Memoirs]. Minsk, Harvest Publ., 2004, 416 p.
MANKOV ANDREI - Senior Lecturer, Department of Humanities and Social and Economic Disciplines, Military Academy of Communications named after S.M. Budenny, Russia, St. Petersburg ([email protected]).
Ссылка на статью: Маньков А.В. Революционный терроризм эсеров: виды террористической деятельности партии в начале XX века (концептуальный аспект) // Вестник Чувашского университета. - 2017. - № 4. - С. 125-133.
