CC BY
20
УДК 947.084.2 (470.62/.64)
РЕВОЛЮЦИОННЫЕ СОБЫТИЯ В РОССИИ 1917 - 1920 ГОДОВ В ВОСПРИЯТИИ АДЫГСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ
© 2011 г. З.Я. Емтыль
Кубанский государственный технологический университет, Kuban State Technological University,
ул. Московская, 2, г. Краснодар, 350072, Moskovskaya St., 2, Krasnodar, 350072,
adm@kgtu.kuban.ru adm@kgtu.kuban.ru
Анализируется восприятие адыгской интеллигенцией революционных событий в России 1917 - 1920 гг., ставших мощным толчком для активного осмысления дальнейших путей общественно-политического развития своего народа. Выявляются направленность и формы политической активности адыгской интеллигенции.
Ключевые слова: адыгская интеллигенция, иногородние, казачество, местное самоуправление, национальное самоопределение, национальное самосознание.
In this article we analyze the perception of adigei intelligentsia of revolutionary events in Russia 1917 - 1920, which became powerful impulse for active comprehension of further ways of social and political development of nation. The trend and forms of political activity of adigei intelligentsia are revealed.
Keywords: Adigei intelligentsia, people of another town, Cossacks, local self-government, national self-determination, national self-consciousness.
Проблема «интеллигенция и революция» является на протяжении долгих лет одной из центральных в общей историографии интеллигенции. Несмотря на устойчивый научных интерес, проявляемый к ней, она так и не стала предметом специального исследовательского внимания в адыгском национальном контексте, в то время как адыгская интеллигенция проявила большую политическую активность после свершения Февральской буржуазно-демократической революции 1917 г. и играла значительную роль в развитии политического процесса на Северном Кавказе.
По сложившейся в советской историографии традиции позиция адыгской интеллигенции расценивалась как реакционная, заставившая «пойти революционные события среди адыгов под правым флангом...», « в рядах противоположным трудящейся массы России» [1, с. 43; 2, с. 27; 3, с. 8]. Она, по мнению советских историков, стремилась удержать свой народ в рабстве, захватить в буржуазных органах власти ключевые посты и тем самым сохранить свое влияние [3, с. 21]. Тенденциозную, искаженную трактовку получили и важные политические мероприятия, организованные по инициативе или при активном участии адыгской интеллигенции.
К сожалению, в советской историографии не предпринималось попыток разобраться в истинных целях и мотивах ее политической деятельности в революционный период. Это выглядит тем более странным, что уже в 70-е гг. происходило осознание необходимости ухода от догматизма и штампов в определении отношения интеллигенции к революционным преобразованиям. Было поставлено под сомнение утверждение, что основная масса ее занимала активные антисоветские позиции [4, с. 215; 5, с. 53]. Обосновы-
валась необходимость применения сугубо дифференцированного подхода как важнейшего методологического условия изучения истории интеллигенции революционного периода [6, с. 25].
Большие возможности в разработке проблемы открылись в связи с появлением в современной адыгской историографии ряда работ, основанных на новых исследовательских подходах. Они позволяют по-иному взглянуть на сущность социально-политических процессов в адыгском обществе в период революционных преобразований и участие в них национальной интеллигенции [7 - 10]. С утверждением новых подходов в современной историографии связано попадание в поле исследовательского внимания различных сторон проявления политической активности адыгской интеллигенции в революционный период, позволяющих более полно реконструировать восприятие ею преобразований в России и участие в политическом процессе, давшем мощный импульс для активного осмысления и поиска путей дальнейшего общественно-политического развития всего народа. Центральным вопросом общественной жизни для адыгской интеллигенции стал национальный вопрос. В новых политических обстоятельствах она ощутила не только возможность создания условий для сохранения национальной культурной самобытности своего народа, но и его самоопределения. Буржуазные свободы, под знаменем которых произошла революция, давали интеллигенции надежды, связанные с организацией национальной жизни.
Формирование адыгской интеллигенции происходило в период сложных социально-политических изменений в жизни горцев Северо-Западного Кавказа. Завершение Кавказской войны, включение в состав
Российской империи, а также массовое переселение адыгов с исторической родины поставили в первый ряд задачу самосохранения народа.
Содержание и направленность общественно-политической деятельности адыгской интеллигенции определялись во многом внешними факторами. В сложный период противостояния различных общественно-политических сил она пыталась заручиться поддержкой тех, кто в наибольшей степени, по ее мнению, были способны содействовать оформлению национального суверенитета адыгов. При этом интеллигенция оказывалась гораздо более индифферентной в отношении социально-экономической, классовой политики боровшихся за власть политических сил. Политическая ситуация в стране диктовала ориентацию на прагматичное поведение.
Основная часть адыгской интеллигенции выступила с поддержкой целей буржуазно-демокра-тических преобразований в стране. Она была убеждена, что самоуправление и автономию адыги могут получить путем сотрудничества с Временным правительством [3, с. 8]. С учетом этого ею была развернута активная деятельность по «вхождению» в новые органы власти. По инициативе интеллигенции уже 8 марта 1917 г. в Ека-теринодаре состоялось собрание горцев Кубанской области, которое выразило признание новой власти и готовность сотрудничества с нею.
Активно включившаяся в политические процессы интеллигенция продемонстрировала понимание того, что все северокавказские народы должны консолидировать свои усилия в борьбе за повышение своего статуса не только на уровне отдельных областей и этносов, но и всего региона. Подтверждением тому служит создание весной 1917 г. в Петрограде Особого Комитета горцев Северного Кавказа. В него вошли представители демократической интеллигенции Северного Кавказа, озабоченные судьбами своих народов, не желавшие упускать благоприятный момент для национально-демократического развития края [11, с. 96]. Важно отметить, что двое из десяти его членов были адыги - Айтек Намитоков и Измаил Алтадуков.
В специальном обращении к горцам Северного Кавказа Комитет призывал к объединению северокавказских народов на пути самостоятельного развития. «Лозунг момента единение, организация, - говорилось в нем. - Без единения каждого народа внутри себя и всех горских племен между собой вы будите, по-прежнему, слабы и бессильны отстаивать свои права и охранять свое национальное состояние» [11, с. 143]. Особо отмечалась необходимость организационного оформления движения горцев за свои права и создания горских областных организаций, а также Общего Северо-Кавказского горского комитета или совета, который мог стать «истинным выразителем и представителем общих, национально-политических, культурных и экономических интересов и чаяний всех горских племен и народов...» [11, с. 143].
Понимая судьбоносность текущего исторического момента, члены Комитета стремились с максимальной пользой для горцев использовать сложившиеся полити-
ческие обстоятельства. Они настаивали на немедленном создании постоянных органов местного самоуправления на основах всеобщего, прямого, равного и тайного голосования с тем, «чтобы быть готовыми к организации на правильных началах выборов в Учредительное Собрание», в котором горцы «должны быть представлены достойным образом» [11, с. 143]. Свое предназначение члены Комитета видели во «всестороннем использовании своего пребывания в столице, в центре политической жизни страны, в смысле непосредственного немедленного отстаивания перед правительственными учреждениями и руководящими политическими организациями выдвигаемых текущим моментом требований или интересов горцев.» [11, с. 143].
По мере развертывания революции на фоне все углублявшихся противоречий интеллигенция четче стала осознавать необходимость консолидации усилий всех горских народов Северного Кавказа. В результате 1 мая 1917 г. во Владикавказе состоялся I съезд горских племен Северного Кавказа, который вынес решение об образовании Союза объединенных горцев и племен. В создании Союза нашла свое выражение институцианализация стремления горских народов к самоопределению [8, с. 35]. В своей программе Союз высказался за федеративный принцип государственного устройства России. Целью его деятельности было признано создание горской национально-территориальной автономии в составе Российской федеративной демократической республики. Каждый из народов признавался автономным в области своих внутренних народохозяйственных интересов [7, с. 51]. Союз объединенных горцев стал первым опытом по проектированию национально-государственного развития народов Северного Кавказа.
Почувствовав некоторую политическую свободу, адыгская интеллигенция развернула свою просветительскую и пропагандистскую работу в целях поднятия политической значимости своего народа. На состоявшемся в конце марта - начале апреля 1917 г. в городе Новороссийске съезде горской интеллигенции края было принято решение о необходимости издания газеты «Горская жизнь». Она должна была вести работу по разъяснению горцам их прав, быть «трибуной, с которой могло бы раздаваться слово, имеющее какое-либо отношение к горской жизни» [7, с. 51].
Рост политической активности адыгов вызывал серьезную озабоченность властей. Начальник Кубанского жандармского управления с опасением уведомлял канцелярию наместника Кавказа, что среди адыгов наблюдается заметное усиление агитации об ожидаемом ими самоуправлении [12].
Обострившиеся к лету 1917 г. политические противоречия между Советами и органами Временного правительства неизбежно приводили к нарастанию анархии и радикализации общественности. Стремясь оградить Северный Кавказ от влияния большевиков и нарастания революционного движения, адыгская интеллигенция Кубани пошла на сближение с лидерами казачества. Ею была развернута широкая агитационная работа в поддержку Кубанского Войскового правительства.
С апреля 1917 г. наблюдался приток в аулы адыгской интеллигенции, проживавшей ранее в городе. «Расселившись среди адыгов, они занялись обработкой в первую очередь аульской интеллигенции.в духе, угодном Кубанскому Войсковому Правительству...» [1, с. 45]. Если попытаться уйти от идеологических штампов, сложившихся в советском кавказоведении, то следует признать, что главной причиной сближения адыгской интеллигенции с казачеством была не близость классовых интересов, а стремление в условиях нараставшего в стране политического хаоса, слабости центральной власти найти в казачестве реальную политическую силу, союз с которой позволит достигнуть собственных политических целей.
С 10 по 17 августа 1917 г. адыгская интеллигенция Кубанской области организовала съезд горцев в ауле Хакуринохабль. Повестка дня включала наиболее значимые для адыгского социума вопросы: о текущем моменте, судебной реформе у горцев, местном самоуправлении, духовном управлении, об отношении горцев Кубанской области к абхазскому народу, о турецко-подданных горцах Кубанской области, горцах-переселенцах в Турцию, о народном образовании и аграрный вопрос [13, с. 240].
Съезд признал необходимой формой государственного правления демократическую республику на территориально-федеративных началах областной автономии [13, с. 240]. Учитывая объективно существовавшую сложность определения административно-территориальных границ на Северном Кавказе, особого внимания заслуживает одобренный участниками съезда способ выделения автономии горцев. В соответствии с ним при введении автономии областей на Северном Кавказе следовало изменить существующее административно-территориальное деление на области и отделы в соответствии с национальными особенностями населения. Горские племена Кубанской области ввиду разбросанности их по отделам и невозможности сгруппировать их на единой территории предлагалось выделить в особые округа с главным управлением в Екатеринодаре. Аулы же, расположенные в округах с русским населением, при введении местного самоуправления должны были пользоваться правом представительства [13, с. 240].
Принимая во внимание абсолютное преобладание на Кубани русского населения, делегаты Хакурино-хабльского съезда отметили необходимость при выборах в разные учреждения по управлению областью соблюдать «принцип гарантии от меньшинства». В текущий момент национальная автономия горцев Кубанской области и Черноморья должна была реализо-вываться через избранные на съезде Горский областной Кубанский комитет и Горский областной Кубанский совет. В их задачу входило поддержание завоеваний революции, охрана порядка и спокойствия в аулах, проведение в жизнь культурно-просветительских задач и возможно широкое ознакомление горского населения с текущим моментом путем воззваний, лекций и т.п. [13, с. 240].
Одним из важнейших политических вопросов, обсужденных на съезде, был вопрос об объединении горцев с казаками в один союз «с целью отстаивания своих интересов в смысле неприкосновенности, земли и политических идеалов, в будущем Учредительном Собрании» [7, с. 45]. Следует отметить, что в среде адыгской интеллигенции не было единства мнений по данному вопросу. Основная масса высказалась за союз с казачеством, видя в нем наиболее влиятельную политическую силу, без содействия которой в условиях политического хаоса и ослабления центральной власти решение вопроса о повышении правового статуса адыгского народа не представлялось возможным.
Однако помимо этой точки зрения существовала и другая, обусловленная пониманием того, что между казаками и иногородними назревают серьезные столкновения, которые могут перейти в схватку с оружием в руках. Причиной тому было стремление казачьих верхов сохранить свои привилегии и главенство в Кубанской области. У горцев же не было причин ссориться с иногородними. Более того, осознавалось, что если горцы пойдут на союз с казаками, то это для них «кончится бедой» [13, с. 239].
Особенно активно данную точку зрения на съезде отстаивал А. Намитоков. Он отмечал, что горцы Кубани и Черноморья живут разбросанными среди казачьих и иногородних поселений, что создает невыгодное положение для адыгейского народа при «возникновении каких-либо серьезных событий» [14, с. 20]. Как показала история, данная точка зрения оказалась пророческой. Примечательно, что сторонников большевиков, которые бы высказались за объединение горцев с иногородним населением, на съезде не нашлось [13, с. 239].
При этом следует отметить, что революционные события в России побудили адыгскую интеллигенцию исправить историческую несправедливость, совершенную в отношении адыгского народа, большая часть которого в результате колонизаторской политики царизма оказалась за пределами исторической родины. После обсуждения вопроса о переселенцах в Турции съезд вынес постановление «считать всех переселившихся в Турцию горцев политическими эмигрантами и просить Временное правительство дать им возможность после окончания войны вернуться на Родину на правах граждан Российского государства» [13, с. 241].
Уровень организации и результаты работы Хаку-ринохабльского съезда позволяют говорить о политической зрелости адыгской интеллигенции, ее способности принимать адекватные, взвешенные решения по кругу наиболее важных вопросов общественной жизни своего народа.
Однако Октябрьские события резко изменили ситуацию в стране и чрезвычайно обострили политические противоречия в обществе. В сложных исторических условиях национальная интеллигенция пыталась осмыслить наиболее приемлемый для своего народа сценарий развития событий и реализовать его, опираясь на поддержку наиболее влиятельных с ее точки зрения политических сил. При этом интеллигенция в массе своей по-прежнему оставалась далекой от во-
просов классового противостояния. Сохранение национально-культурной самобытности, создание национальной автономии стали абсолютным приоритетом в ее политических устремлениях.
Большое влияние на политическую ориентацию адыгской интеллигенции Кубани оказала политика в отношении адыгов - лидеров кубанского казачества. Стремясь заполучить в лице адыгов сторонников, они допустили в состав Кубанской Законодательной рады девять представителей от горцев [15]. Более того, постановлением краевой Законодательной рады и Кубанского правительства адыги были уравнены в правах с казачеством. Тем самым казачество демонстрировало готовность содействовать горской интеллигенции в решении вопроса о национальном самоопределении.
Значительная часть адыгской интеллигенции, получившая в советской историографии название буржуазных националистов либо революционеров -националистов, возглавляемая С. Шахим-Гиреем, А. Намитоковым и М. Гатагогу, откликнулась на этот посыл и продолжила курс на сближение с Кубанской краевой радой, провозгласившей 8 января 1918 г. Кубань самостоятельной республикой, входящей в состав России на федеративных началах.
Рассматривая деятельность адыгской интеллигенции в краевой Законодательной раде, следует отметить, что она заняла чрезвычайно активную позицию, направленную не только на удовлетворение политических, социально-экономических интересов своего народа, но и на консолидацию всех сил в регионе для защиты достижений Февральской буржуазно -демократической революции.
Одним из наиболее острых вопросов в регионе, имевшим первостепенную политическую значимость, был аграрный вопрос. Адыги - члены Рады - исходили из того, что земельные проблемы в крае должны были быть решены справедливо и что только учет интересов всех сторон объединит региональные группы в борьбе с большевиками. Кубанское же казачье войско стремилось во что бы то ни стало сохранить за собой все права по владению, пользованию и распоряжению принадлежащими ему землями [16, с. 5].
Адыгская интеллигенция обращала внимание членов Рады на то, что подобная позиция неминуемо приведет к конфликту интересов не только с горским населением края, но и с иногородними, подталкивая их к сближению с большевиками, и настоятельно требовала от казачества на заседаниях Рады справедливого решения аграрного вопроса, считая, что тем самым удастся предотвратить раскол в обществе. В частности, М. Гатагогу обращал внимание на то, что «до тех пор, пока казачество не поступится из своих прав в пользу иногороднего населения, до тех пор успокоения не будет» [16, с. 3]. Следует отметить, что нежелание казачества поступиться своими интересами привело к тому, что огромная масса иногороднего населения, как и предостерегала адыгские члены рады, оказала поддержку большевикам. Остается только предполагать, как могли развернуться события Граж-
данской войны на Кубани, если бы возобладала позиция адыгских представителей в Законодательной раде.
Нарастание угрозы со стороны большевиков заставило казачью администрацию искать союзника в лице белой добровольческой армии. Объединение Кубанского правительства и краевой рады с белым движением дало серьезный импульс политической переориентации адыгской интеллигенции Кубани. Стремление белых воссоздать Россию как единое и неделимое государство, нежелание допускать какой-либо национальной автономии никак не соответствовали ее устремлениям.
Адыгские представители в Кубанской раде оказались в центре конфликта Кубанского правительства и А. Деникина, не признававшего независимости Кубани. Члены рады С. Шахим-Гирей, М. Гатагогу и А. Намитоков активно отстаивали право Кубани на образование независимого государства и были на стороне «самостийщиков», стоявших на позициях конфедеративного устройства России. Более того, А. Нами-токов являлся членом кубанской делегации, подписавшей в июле 1919 г. Договор дружбы в Париже между Кубанским правительством и Меджлисом горских народов Кавказа, а также ходатайствовавшей перед президентом США Т. Вильсоном о признании Кубани независимым государством [17, с. 78]. Вскоре непокорная Рада была распущена и распоряжением командования белой армией на юге России из пределов России были высланы с запретом въезда на все время Гражданской войны 11 членов Рады, отстаивавших право адыгов на национальную автономию, в числе которых были С. Шахим-Гирей и М. Гатагогу, ставшие, как и А. Намитоков, политическими эмигрантами [18, с. 122].
Высылка их стала проявлением конфликта интересов [13, с. 240]. Великодержавная политика белых оттолкнула адыгскую интеллигенцию от союза с казачеством и заставила искать новых политических союзников.
Несколько другую политическую направленность имела деятельность адыгской национальной интеллигенции Кабарды. Она не стала искать союзника в лице казачества. В условиях фактического безвластия на Северном Кавказе в союзе с идейными лидерами других северокавказских народов Терека она попыталась сформировать самостоятельные органы власти. В Терской области прежнее правительство заменил областной исполнительный комитет. Одновременно при активном участии местной интеллигенции 27 марта 1917 г. в Нальчике был образован Нальчикский гражданский исполнительный комитет, в который вошли активные представители демократически настроенной адыгской интеллигенции П. Коцев, Г. Сохов, М. Абу-ков. Они считали, что Февральская революция открыла для горских народов большие возможности в области представления их интересов в центральных органах власти. В конце 1917 - начале 1918 г. в Кабарде продолжали действовать гражданские исполнительные комитеты, не признавшие новой власти.
О слабом распространении среди адыгской интеллигенции леворадикальной революционной идеологии свидетельствует и тот факт, что в качестве кандидатов в Учредительное собрание по Терско-Дагестанскому избирательному округу от Нальчикского округа не оказалось ни одного этнического адыга, в то время как адыгское население было преобладающим в Нальчикском округе. Весьма показательна позиция кабардинских представителей и на совещании в Пятигорске 29 ноября 1918 г. В частности, во время обсуждения вопроса о передаче всей власти Советам представитель от Кабарды З. Даутоков-Серебряков заявил, что «большевистское царство в Пятигорске» вызывает самое отрицательное отношение со стороны населения Кабарды [2, с. 34].
После провозглашения Терской республики, в состав которой вошла и Кабарда, значительная часть ее земель в соответствии с принципом социализации была отдана соседним народам. В массах зрело понимание, что существование в составе Терской республики не отвечает национальным интересам Кабарды. В результате IV окружной съезд выступил в защиту территориальной целостности Кабарды, признав незаконными действия Чрезвычайной земельной комиссии по отмежеванию кабардинских земель [7, с. 43]. Хотя съезд не заявил о выходе Нальчикского округа из состава Терской республики, его решения в массе своей противоречили политике Терской республики и свидетельствовали о политической автономии округа.
В атмосфере национального подъема летом 1918 г. один из активных общественных деятелей Кабарды З. Даутоков-Серебряков выступил инициатором создания партии «Свободная Кабарда». Положения ее программы достаточно красноречиво говорили о политических устремлениях адыгской интеллигенции. В частности, в ней провозглашалось право Кабарды устраивать свою жизнь на основах самоопределения. С этой целью предполагалось создание Национального совета «для дел чисто кабардинских» и национального войска «из честных людей без различия сословий» [19, с. 31 - 32].
В силу того, что З. Даутоков-Серебряков и его сторонники в советской исторической науке причислялись к реакционным кругам буржуазной интеллигенции, следует остановиться на следующем пункте программ «Свободной Кабарды»: «Партия "Свободная Кабарда" выступает, главным образом, в защиту... простого народа, не знающего своих прав, полученной свободы. Князья и дворяне, которые желают народу блага, обязаны присоединиться к нам. Тех из них, кто вздумает становиться нам поперек дороги, партия объявит врагами Кабарды.» [19, с. 32]. Содержание данного пункта никак не позволяет относить членов «Свободной Кабарды» к защитникам интересов эксплуататорской верхушки и «душителям свободы» кабардинского народа.
По мере развития Гражданской войны происходит и углубляется политическая поляризация адыгской интеллигенции. Вне ее воли она оказывается втянутой в жесточайшую политическую борьбу между белыми
и красными. Хотя в 1917 г. большевики не получили сколько-нибудь значимой поддержки адыгской интеллигенции, со второй половины 1918 г. начинается постепенное укрепление их позиций. Переход части адыгской интеллигенции на сторону советской власти был обусловлен, с одной стороны, великодержавной политикой белого движения, которая грозила горцам возвратом в имперское прошлое, а с другой - грамотно организованной пропагандистской работой РСДРП(б).
Советское правительство прибегло к широкой пропаганде среди горцев положений «Декларации прав народов России», «Обращения СНК ко всем трудящимся мусульманам России и Востока», которая позволила в критический для советской власти момент «завоевать колеблющихся, снизить недовольство тех, кто потенциально не разделял новые идеи» [20, с. 46]. Идеи большевистской партии о праве наций на самоопределение выглядели для адыгской интеллигенции гораздо предпочтительнее и понятнее, чем лозунг белого движения о единой и неделимой России. В результате поддержку большевикам в годы Гражданской войны оказала не только малочисленная леворадикальная часть адыгской интеллигенции, но и та, которая не разделяла политической доктрины большевиков.
Наиболее ярким результатом пропагандистской работы большевиков стало движение революционных мулл, получившее широкое распространение среди духовной интеллигенции Кабарды. Они, конечно же, не были последовательными большевиками. Тем не менее в сложившихся политических обстоятельствах именно с советской властью они связывали возможность реализации своих надежд относительно национального самоопределения и организации общественной жизни народа на основах шариата.
Анализ совокупности представленных фактов позволяет утверждать, что революционные события в России активизировали национальное движение на Северном Кавказе, во главе которого стала горская интеллигенция. В этот период она выступила как достаточно независимая политическая сила в смысле выбора политических ориентиров. Общественная деятельность интеллигенции характеризовалась активным поиском дальнейших путей общественно-политического развития. Основным ее содержанием, несмотря на все разнообразие политических позиций, стало оформление национального суверенитета своего народа.
Говоря о выборе политических ориентиров, следует иметь в виду, что интеллигенция существовала не в замкнутом пространстве. Поэтому вполне понятно, что на содержание и направленность ее общественно-политической деятельности оказывали влияние внешние факторы. В сложный период противостояния различных общественно-политических сил она пыталась ориентироваться на те, которые в наибольшей степени, по ее мнению, были способны содействовать оформлению национального суверенитета адыгов.
Литература
1. Раенко-Туранский Я.Н. Адыгея до и после Октября. Ростов н/Д,1927.
2. История Кабардино-Балкарской АССР от Великой Октябрьской социалистической революции до наших дней. М., 1967. Т.2.
3. Очерки истории Адыгеи. Т.2. Советский период. Майкоп,1981.
4. Красильников С.А., Соскин В.Л. Октябрь и политические позиции сибирской интеллигенции (к историографии проблемы) // Партийные организации Сибири и Дальнего Востока в период Октябрьской революции и Гражданской войны (1917 - 1922 гг.) Новосибирск, 1978.
5. Ушаков А.В. Русская интеллигенция периода буржуазно-демократических революций (профессиональная и политическая структура) // Интеллигенция и революция: сб. статей. М.,1988. С.48 - 57.
6. Федюкин С.А. Октябрь и интеллигенция (некоторые методологические аспекты проблемы) // Там же. С.20 - 33.
7. Боров А.Х., ДумановХ.М., Кажаров В.Х. Современная государственность Кабардино-Балкарии: истоки, пути становления, проблемы. Нальчик,1999.
Поступила в редакцию
8. Кошев М.А. Штрихи в северокавказском политическом процессе 1917 г. Люди, события, факты истории народов Северного Кавказа в очерках, иллюстрациях и документах (конец XIX - ХХ век). Майкоп, 1999.
9. Кармов А.Х. Дипломатия Горской (СевероКавказской) республики в 1918 - нач. 1919 г. // Вестник института гуманитарных исследований правительства КБР и КБНИ РАН. Нальчик, 2002. Вып.9. С.3 - 19.
10. Машитлев Р.М. Адыги Северо-Западного Кавказа в революционных событиях и Гражданской войне (1917 -1920 гг.): дис.канд. ист. наук. Армавир,2005.
11. ЦДНИ КБР. Ф. 25. Оп. 1. Д. 36.
12. Кубанские областные ведомости. 1917. 14 марта.
13. ГАКК. Ф.799. Оп. 1. Д. 11.
14. Намитоковы: память рода. Майкоп, 2004.
15. Вольная Кубань. 1917. № 66. 1 окт.
16. ГАКК. Ф.р-1542. Оп.1. Д.11.
17. Почешхов Н.А. Гражданская война в Адыгее: причины эскалации (1917 - 1920 гг.). Майкоп, 1998.
18. ГАКК. Ф.р-1542. Оп. 1. Д. 16.
19. ЦДНИ КБР. Ф.25. Оп. 1. Д. 47.
20.Мамсиров Х.Б. Модернизация культур народов Северного Кавказа в 20-е годы XX века. Нальчик, 2004.
9 июля 2010 г.
