CC BY
12Экология языка и коммуникативная практика. 2015. № 1. С. 34-45
Реверсия модуса экологичности чужого (на материале романа Дафны дю Морье «Козел
отпущения») Е.Ю. Кислякова
УДК 808.51
РЕВЕРСИЯ МОДУСА ЭКОЛОГИЧНОСТИ ЧУЖОГО (на материале романа Дафны дю Морье «Козел отпущения»)
Е.Ю. Кислякова
В статье рассматривается эколингвистическая проблема, связанная с эмоциональным аспектом коммуникации и определяющая модус экологичности / неэкологичности последней. Анализируются примеры эмоционально-категориальных ситуаций, объективирующих доминантный смысл «чужой» в романе Д. дю Морье «Козел отпущения»; в результате устанавливается контекстуально обусловленная мена эмоционально-оценочной полярности Чужого как ингерентно неэкологичного понятия, что свидетельствует о возможности модуса экологичности / неэкологичности реверсировать в зависимости от условий и характера коммуникации. Постулируется, что в основе реверсии лежит либо экологичная, либо неэкологичная природа человека - пользователя языковым знаком.
Ключевые слова и фразы: эмотивная лингвоэкология; реверсия; модус; экологичность / неэкологичность; Чужой.
REVERSION OF THE ECOLOGICAL MODUS OF STRANGE (based on the novel The Scapegoat by Daphne du Maurier)
E.Yu. Kislyakova
The article deals with the ecolinguistic issue connected with the emotional aspect of communication, fostering the ecological / non-ecological modus of the latter. Examples on emotional categorical situations with the dominant sense "strange " are analyzed in the novel "The Scapegoat" by D. du Maurier; hence the contextually provided alteration of the emotional colouring of Strange as an inherent non-ecological notion is concluded which testifies the reversion of the ecological / non-ecological modus depending on the conditions and characteristics of communication. It is proclaimed that the reversion is based on either ecological or non-ecological human nature.
Keywords and phrases: emotive ecolinguistics; the reversion; modus; ecological / non-ecological; "strange".
В XXI в. наблюдается соединение лингвистики как науки о языке, экологии как науки о сохранении природы и валеологии как науки о сохранении здоровья человека. Это объясняется тем, что не только человек погружен в языковую среду, но и язык погружен в человеческую (социальную, психологическую, биологическую) среду, что требует защиты, с одной стороны, языка от этого разнообразия среды бытования (функционирования) языка, с другой - человека от самого языка, поскольку, как известно, слово может очень глубоко ранить, вызвать обиду, ненависть, а может вызвать любовь и целую гамму других эмоций, как оздоравливающих, так и разрушительных [Шаховский 2013]. В связи с этим ученые-лингвисты стали говорить о терапевтической функции языка, изучение которой в
Экология языка и коммуникативная практика. 2015. № 1. С. 34-45
Реверсия модуса экологичности чужого (на материале романа Дафны дю Морье «Козел
отпущения») Е.Ю. Кислякова
дальнейшем привело к осознанию ее взаимосвязи со здоровьеохранительной деятельностью человека, в том числе и через язык. Таким образом, валеология в аспекте проблем языка положила начало отдельному научному направлению - лингвоэкологии [Сковородников 1992, 2000]. Лингвоэкология изучает двойственную функцию языка: правильное его использование сохраняет язык и здоровье человека, неправильное - разрушает их [Шаховский 2013: 55].
Данное определение лингвоэкологии не является исчерпывающим, оно лишь дополняет уже имеющиеся в арсенале эколингвистов точки зрения на лингвоэкологию (эколингвистику) как новое направление в современной науке, предметная область которой обоснована с философских позиций профессором А.П. Сковородниковым [Сковородников 2014]. Как признается вышеупомянутый ученый-лингвист, «никакая, даже самая совершенная, дефиниция эколингвистики не может дать конкретного представления о ее предметной области в силу многоаспектности последней» [Сковородников 2013: 197]. Думается, что одной из приоритетных проблемных областей эколингвистики является эмотивная лингвоэкология, поскольку «...эмоции непосредственно влияют на качество языка/речи, здоровья и жизни человека» [Шаховский 2013: 55].
Пересечение со сферой Чужого не может не затрагивать эмоциональную сферу личности и не влиять на ее речевую деятельность, а, следовательно, это определяет модус экологичности в той или иной коммуникативной ситуации, связанной с феноменом Чужого.
Изучая проблему Чужого в лингвистическом ракурсе, в аспектах лингвистики текста, социолингвистики, коммуникативистики, а также лингвоэкологии, нельзя абстрагироваться от понятия «свой», которое образует с понятием «чужой» дуальное смысловое единство, что объясняет взаимообусловленность данных смысловых компонентов в процессах интерпретации контекстов, объективирующих семантически доминантные признаки «чужесть», «странность», «чужеродность».
Оппозиция «свой^-чужой» выступает главенствующей при формировании языковой личности. Представления о «своем» и «чужом» появляются еще в древности, отражая особенность архаического сознания подмечать и фиксировать существующие в мире объективные противоположности. Для древнего сознания, как утверждает В.Б. Иорданский, характерна дуалистичность, отражающая двойственность и «извечную конфликтность» реальности. «Эта дуалистичность расщепляла отдельные коллективные представления, в структуре которых оказывалась запечатлена прирожденная дихотомия вселенной.
Экология языка и коммуникативная практика. 2015. № 1. С. 34-45
Реверсия модуса экологичности чужого (на материале романа Дафны дю Морье «Козел
отпущения») Е.Ю. Кислякова
Окружающий микрокосм раскрывался перед обществом как единство противоположностей, но эти противоположности, хотя и не всегда, были иллюзорны, фантастичны, несли смысл, который не вытекал из их сущности, а обусловливался воздействием мифа на общественное сознание» [Иорданский 1982: 27]. В результате, сознание древнего человека выработало систему внутренней организации окружающего мира, представляющую собой «упорядоченную сеть дуалистических представлений», сформированную по принципу двоичности (приводится по: [Балясникова 2003: 31]). Не исключением является рассматриваемое нами смысловое единство «свой^-чужой».
Бинарная оппозиция «свой^-чужой» пронизывает все аспекты межличностного общения как при внутрикультурной, так и при межкультурной коммуникации. Эта оппозиция является ключевой, которая в дальнейшем может развиваться двумя способами. Рассмотрим эти случаи.
В первом случае оппозиция «свой^-чужой» остается более или менее константной рамкой восприятия, под влиянием которой личность и далее взаимодействует с другими коммуникантами, в этом случае чужое интерпретируется как враждебное, несущее потенциальную угрозу, и результаты восприятия осмысляются в парадигме «угроза -опасность - осторожность - настороженность - антипатия - ксенофобия». Это чужое является источником неопределенности, опасности, которая заключается именно в этой неопределенности - я не знаю, как Чужой может повести себя. С точки зрения коммуникативных процессов такое восприятие чужого представляется нам ингерентно неэкологичным, и оно определяется конститутивными признаками лексико-семантических вариантов прилагательного «чужой».
Прилагательное «чужой» характеризуется очень широкой семантикой и граничит в этом отношении с местоимениями (в русском языке оно коррелирует с притяжательным местоимением свой), раскрывается через такие присущие ему значения, как:
1) «принадлежащий другим», «не свой», «не собственный», «непривычный», «незнакомый»;
2) «не родной», «не связанный родственными, близкими отношениями», «посторонний»;
3) «иноземный», «не отечественный»;
4) «неизвестный», «незнакомый», «свойственный чему-либо совсем другому», «инородный»;
Экология языка и коммуникативная практика. 2015. № 1. С. 34-45
Реверсия модуса экологичности чужого (на материале романа Дафны дю Морье «Козел
отпущения») Е.Ю. Кислякова
5) «далекий кому-либо по своим взглядам, убеждениям, интересам», «чуждый»;
6) «отчужденный», «отрешенный», «чуждый» [БТСРЯ 2004].
Исследователи, изучающие феномен «чужой» с позиции концептологии, отмечают, что данный концепт входит в концептосферу человечества как ее системообразующий элемент, и что он дает человеку возможность самоидентифицироваться (А. Вежбицкая, Дж. Лакофф, Ю.С. Степанов, Л.В. Щеглова, С.А. Нечаева и др.). Для того чтобы определить в мире объекты «я» и «мы», субъекту необходимо сравнить себя и свою группу с кем-то другим. В результате возникает деление мира на «своих» (к которым принадлежу «я») и «чужих», не принадлежащих к «моей» группе. При этом «своим» приписываются положительные качества, а «чужим» чаще всего отрицательные, следовательно, существованием «чужих» принято объяснять проблемы общества [Пудова. URL: ftp://194.226.213.129/text/pudova 96 221 224.pdf (дата обращения - 12.07.14)].
Во втором случае оппозиция «свой^-чужой» трансформируется в оппозицию «свой^-другой». Здесь Чужое воспринимается как иное, т. е. не несущее потенциальной опасности и результаты познания мира трактуются в парадигме «любопытство - интерес -симпатия - восхищение - константное доброжелательное и уважительное отношение». Следовательно, можно утверждать, что в подобных случаях личность характеризуется и когнитивной и коммуникативной гибкостью, в силу чего эта личность может строить взаимодействие с другими коммуникантами более вариативно, а значит, более успешно [Гришаева 2007: 36], что может быть расценено как попытка экологизации общения.
В романе Дафны дю Морье «Козел отпущения» иллюстрируются оба варианта интерпретации Чужого. Отрицательное по своему значению прилагательное «чужой» «обрастает» новыми эмотивными валентностями, его семантика приобретает более мелиоративный характер в динамике развития сюжета романа. В связи с этим определяется наш исследовательский интерес к смысловой деривации понятия «чужой» в контексте указанной книги, что позволяет осуществить логический переход от дескриптивного анализа неэкологичного пейоратива «чужой» к реверсии неэкологичности данного понятия в различных категориальных эмоциональных ситуациях и установлению прескриптивной ценности подобных лингвистических явлений для теории и практики коммуникации.
Зачин романа эксплицирует конвенциональные смысловые признаки понятия «чужой»: вся атмосфера, в которой пребывает главный герой романа, Джон, в начале
Экология языка и коммуникативная практика. 2015. № 1. С. 34-45
Реверсия модуса экологичности чужого (на материале романа Дафны дю Морье «Козел
отпущения») Е.Ю. Кислякова
художественного повествования, отягощена ассоциациями, коннотатирующими эмоции страха, апатии, самоуничижения.
Например, «Когда я подъехал к Ле-Ману, хандра, овладевшая мной за последние сутки, еще более обострилась... жесткий свет реальности обнажал мои сомнения и страхи... Насколько важно то, что я потерпел фиаско... моей внутренней сущности, моему «я», которое настойчиво требует освобождения...?». Данные эмоциональные переживания героя напрямую связаны с тем, что он не чувствует себя соотнесенным с какой-либо группой людей, будь то семья, друзья, даже этническая общность. По мнению Э. Фромма, «для среднего человека нет ничего тяжелее, чем чувствовать себя одиноким, не принадлежащим ни к какой большой группе» [Фромм. URL: http://lib.ru/PSIHO/FROMM/frommO2.txt (дата обращения - 12.01.2015)], пытаясь же избежать одиночества и достигнуть позитивного самоощущения за счет такой групповой идентификации, он сообщает группе собственную нарциссичность, завистливость, мстительность и т. п. черты характера, так что индивидуальный нарциссизм становится групповым и действует схема «МЫ» достойны восхищения - «ОНИ» достойны презрения. «МЫ» добры - «ОНИ» злы. Более того, человеческое существо, по Фромму, заключается в «выброшенности» из природы, что «порождает чувство одиночества» [Фромм. URL: http://lib.ru/PSIHO/FROMM/frommO2.txt (дата обращения - 12.01.2015)]. Именно эта «выброшенность» иллюстрируется в следующих строчках романа: «Утром, при выезде из Тура, мое недовольство лекциями, которые мне предстояло читать в Лондоне, и сознание того, что не только во Франции, но и в Англии я всегда был сторонним наблюдателем, никогда не делил с людьми их горе и радости, нагнало на меня беспросветную хандру... Я был чужак. Я не входил в их число. Годы учебы, годы работы, легкость, с которой я говорил на их языке, преподавал их историю, разбирался в их культуре, ни на йоту не приблизили меня к живым людям».
Обстоятельства, в которых находится главный герой, кардинальным образом меняются, когда он по воле случая встречает человека, как две капли воды похожего на себя самого. Его двойник, Жан де Ге, принадлежит знатному французскому роду, обладает титулом графа, имеет в собственности замок Сен-Жиль и стекольную фабрику, которая находится на грани банкротства. Уставший от семейной жизни Жан де Ге устраивает собственный побег на машине Джона, с его вещами и в его одежде, а главному герою остается единственно возможный выбор - перевоплощение в Жана. С этого момента в языковой ткани романа актуализируются смыслы, которые постепенно начинают вытеснять
Экология языка и коммуникативная практика. 2015. № 1. С. 34-45
Реверсия модуса экологичности чужого (на материале романа Дафны дю Морье «Козел
отпущения») Е.Ю. Кислякова
доминантный смысл «чужой, чуждый». Вначале исчезает внешняя оболочка того «я», в котором привык ощущать себя Джон: «...в моем отражении, глядевшем на меня из зеркала, что-то неуловимо изменилось. Мое «я» исчезло. Передо мной стоял человек, называвший себя Жан де Ге, в точности такой, каким я увидел его впервые, когда вчера вечером в станционном буфете он нечаянно меня толкнул. Смена одежды привела к перемене личности: казалось, плечи мои стали шире, голову я держал выше, даже выражение глаз было его». В процессе растворения прежнего «я» в новом происходит утрата ощущения неопределенности, которое характеризовало Джона, поскольку он воспринимает новые изменения в рамках игры «на переодевание образа», которая открывает перед ним неизвестные, и вместе с тем, притягательные перспективы: «Он дал мне то, о чем я просил, -шанс сделаться здесь своим. Он одолжил мне свое имя, свои вещи, свою личность., я мог зачеркнуть свое прежнее, неуверенное, мнительное, до смерти надоевшее мне «я», забыть о его существовании, а новое «я» по имени Жан станет жить без забот и тревог, ни за что не неся ответа, ведь что бы этот ложный Жан де Ге ни сделал, какое безрассудство ни совершил, настоящий Джон от этого не пострадает».
Действия в романе актуализируют в семантике «чужого» амбивалентные смыслы, в частности, латентную эмосему «взаимопроникновение своего и чужого», которая прослеживается в следующем текстовом примере:
«Никто не имеет права играть жизнью людей, нельзя вторгаться им в душу, потешаться над их чувствами. Твое слово, взгляд, улыбка, нахмуренные брови не проходят бесследно, они будят в другом человеке тот или иной отклик: приязнь или отвращение; ты плетешь паутину, у которой нет ни начала, ни конца, нити соединяются с другими нитями, переплетаются между собой так, что один ты вырваться из нее не можешь, твоя борьба, твоя свобода зависят от всех остальных».
Данный фрагмент является примером эмотивной экспликации не только взаимопроникновения, но и эмоционально-оценочного выравнивания «своего» и «чужого». Здесь «чужое» становится энантиосемичным понятием, поскольку расширенная метафора о паутине, характеризующей весь континуум человеческих отношений, коннотатирует смысл «необходимость, неотъемлемость чужого в становлении своего «Я», своего эго, собственной границы», что меняет (т. е. нейтрализует) оценочную полярность языковой семантики «чужого».
Экология языка и коммуникативная практика. 2015. № 1. С. 34-45
Реверсия модуса экологичности чужого (на материале романа Дафны дю Морье «Козел
отпущения») Е.Ю. Кислякова
В семье Жана новый герой все меньше и меньше чувствует себя чужим. Это происходит посредством эмоционального, морального, ментального, а также статусного и даже физического присвоения главным героем мира чужих, что анализируется в приведенных ниже отрывках из рассматриваемого произведения:
1) эмоциональное присвоение - «Меня волновали прежде всего рабочие, которых я видел сегодня на фабрике... В особенности тревожили меня лежащий в постели Андре с обожженным забинтованным боком и Жюли, угостившая меня кофе с сахаром из своих жалких запасов... Самой большой загадкой было, почему я принимал это так близко к сердцу»;
2) моральное присвоение можно наблюдать в следующем фрагменте исследуемого текста - «При чем тут мои чувства? Я не был так слеп, чтобы хоть на секунду вообразить, будто симпатия ко мне объяснялась какими-то внутренними моими качествами, которые неожиданно прорвались наружу и вызвали в них отклик: их улыбки сияли для Жана де Ге... Выходит, я хотел оградить от унижения самого Жана де Ге? Да. Я не мог ронять его в их глазах. Этого человека, не стоящего спасения, надо было избавить от позора»;
3) ментальное присвоение мира обитателей замка, которое происходит после знакомства главного героя с историей семьи по старинным фотокарточкам: «Я захлопнул альбом со странным ностальгическим чувством»;
4) статусное и физическое присвоение демонстрируется в следующем отрывке: «Хотя во мне кипела ярость, я держал себя в руках. Сегодня я был хозяин дома, а он - незваный гость, желающий присвоить мои права. Замок был теперь моим семейным очагом, те, кто жил в нем, кто через несколько минут соберутся во главе со мной вокруг стола, были моей семьей - плоть от плоти, кровь от крови, - мы составляли единое целое... Теперь я был реальностью, а он тенью».
Обновленный Жан прибегает к таким приемам, как «эмоциональное балансирование», «амортизация конфликта», «эмоциональная толерантность» и «смягчение речевой агрессии», что является маркерами экологичного общения [Ионова 2013]. Главному герою удается вывести из 15-летнего молчания свою сестру Бланш, которая все эти годы питала к нему только ненависть и отвращение за то, что он убил ее жениха во время второй мировой войны. Новый Жан смягчает конфликт посредством своего искреннего признания и раскаивания: «Что я мог ей ответить? Только правду. Свою правду. Бланш уставилась на меня, не веря своим ушам, - очевидно, все это настолько не соответствовало прежним
Экология языка и коммуникативная практика. 2015. № 1. С. 34-45
Реверсия модуса экологичности чужого (на материале романа Дафны дю Морье «Козел
отпущения») Е.Ю. Кислякова
высказываниям ее брата, что она не знала, как принять его слова». Здесь происходит покаяние Жана через признание себя завистником и убийцей, в его речи употребляется значительное количество пейоративов: «Мне понравилось его лицо, ... он был хороший человек и рабочие любили и уважали его. Мне подумалось, что убит он был из зависти: тот, кто застрелил или приказал застрелить, сделал это не из ложного патриотизма, а потому что Морис Дюваль был лучше, чем он, и это вызывало в нем досаду и раздражение».
Однако сестра не снимает своих обвинений, а, напротив, выражает свою обиду прямо: «Какой для нас толк ... в том, что ты приходишь ко мне и обвиняешь себя? Ты не можешь вернуть прошлое... Ты не можешь воскресить Мориса. У тебя даже не хватило смелости убить его своими руками; ты пришел в verrerie той ночью, притворившись, что ты один, и попросил тебя спрятать, а когда он спустился и открыл дверь, ... он оказался перед кучкой убийц с тобой во главе. Бог, может быть, простит тебя, Жан. Я не могу». И тем не менее, попытка главного героя небезуспешна, она имеет целительный эффект, о чем свидетельствуют следующие строки романа: «. когда я подошел и встал рядом, она не отстранилась, что само по себе было для меня прощением».
Кроме этого, он использует тактики расщепления собственного «Я», самоотвержения, перевоплощения в новый образ посредством эмпатии. Он становится человеком играющим и одновременно переживающим, вживающимся в свой новый образ в силу сложившихся обстоятельств. Это раскрывает в его душе все его лучшие качества и способствует смягчению практически воинствующей атмосферы в замке. Например, в разговоре с матерью главный герой проявляет свою заинтересованность не в собственных потребностях, а в желаниях своей собеседницы, он сглаживает давний конфликт и разногласия с ней, о которых в семье условились молчать: «Для меня важны вы. Я хочу, чтобы вы снова были главой семьи, как прежде, а это невозможно, если вы не покончите с морфием. И пока я произносил эти слова, что-то стало распадаться на части, слой за слоем рушилась стена, защищающая каждого из нас от нападения внешнего мира, стена, сквозь которую не слышен никакой зов, не виден никакой сигнал; на какой-то краткий миг самая ее сущность, замкнутая в себе, стала обнажаться, сжимавшая мою руку рука говорила мне об одиночестве долгих лет, об омертвевших чувствах, напоенном ядом уме, пустом сердце. Я ощущал, как все это перешло через наши сомкнутые руки ко мне, стало моей неотъемлемой частью.».
Экология языка и коммуникативная практика. 2015. № 1. С. 34-45
Реверсия модуса экологичности чужого (на материале романа Дафны дю Морье «Козел
отпущения») Е.Ю. Кислякова
В результате абсолютно чужой человек, не связанный никакими родственными отношениями с обитателями замка Сен-Жиль, привносит в их существование жизнесозидающий смысл, и, таким образом, то, что привычно считается неэкологичным, становится благоприятным как для нравственного, так и для физического здоровья: брат Поль с женой Рене воодушевлены новыми жизненными горизонтами и перспективой более романтичной семейной жизни, сестра Бланш находит утешение в разрешении выполнять любимую работу, мать выходит из заточения своей комнаты и получает хорошие шансы на выздоровление. В итоге замок переживает ренессанс в плане человеческих чувств, притязаний и взаимоотношений.
С другой стороны, главный герой открывает новые горизонты своего бытия. Это происходит после несчастного случая с женой Жана, в результате которого та погибает и, как следствие брачного договора, Жан становится наследником крупных финансовых средств. Именно по этой причине двойник главного героя, настоящий Жан, возвращается и занимает свое законное место в замке, а Джон оказывается снова свободным от каких-либо обязательств и родственных связей. Он теряет приобретенное видение самого себя («С каждым предметом одежды, который я снимал, от меня уходила частица моего нового «я»), но «чужое», ставшее на время своим, меняет его сознание, его внутреннее «Я»: «Может изменение личности ускорить внутренний темп, высвободить в мозгу какую-то клеточку, которой прежнее твое «я» из некоего предубеждения не давало воли?... То мое «я», которое раньше жило в Лондоне, исчезло навсегда... Мое старое «я» из Ле-Мана было мертво. Тень Жана де Ге тоже исчезла. На их месте возникло нечто новое, не имеющее субстанции, не облеченное еще в плоть и кровь, рожденное чувством, которое пребудет вечно, - пламя внутри телесной оболочки». Секрет такого перевоплощения, как признается главный герой, кроется в его любви к людям, которые всего лишь за неделю стали для него самыми близкими на свете. Именно поэтому он вкладывает усилия в создание благоприятной коммуникативной среды в замке. По словам любовницы Жана де Ге Джон-Жан дал что-то животворящее каждому из обитателей замка. «. как бы оно ни называлось, уничтожить это нельзя. Это пустило корни. Это будет расти... Теперь мы будем искать не Жана в тебе, а тебя в Жане». В результате главный герой и его двойник уже не зеркально противопоставлены друг другу, а взаимодополняют один другого: через ожидания близких подлинный Жан будет вынужден строить более конструктивные отношения с ними. Таким образом, оппозиция «свой^-чужой» превращается из бинарной в инклюзивную.
Экология языка и коммуникативная практика. 2015. № 1. С. 34-45
Реверсия модуса экологичности чужого (на материале романа Дафны дю Морье «Козел
отпущения») Е.Ю. Кислякова
Следовательно, неэкологичное поведение Жана «заражается» экологичной природой Джона, и Жан должен будет «подыгрывать» тому образу, который сконструировал Джон.
Эмоциональная энергия, заряжающая речевое поведение Джона, положительно воздействует на коммуникантов - обитателей замка, хотя они сами не готовы выстраивать единый эмоциональный центр с ним. Это свидетельствует о том, что даже односторонние усилия могут иметь эффект экологичности в любых эмоциональных ситуациях. Проанализированное в данной статье художественное произведение наглядно демонстрирует, как модус экологичности может реверсировать на примере контекстуально обусловленной мены эмоционально-оценочного знака понятия «чужой». В результате Чужое в контексте романа обрастает новыми эмотивными валентностями, его семантика подвергается адгерентной смысловой деривации. В основе всех этих изменений лежит сама природа человека, которая может быть доминантна как своей экологичностью, так и неэкологичностью.
Список литературы
Балясникова О.В. «Свой - чужой» в языковом сознании носителей русско- и англоязычной культур: дис. ... канд. филол. наук. Москва, 2003. 224 с.
БТСРЯ: Большой толковый словарь русского языка: Ок. 60000 слов/ Под ред. Д.Н. Ушакова. М.: ООО «Издательство АСТ»: ООО «Издательство Астрель», 2004. 1268 с.
Гришаева Л.И. Аккультурация как трансформация оппозиции «свой» - «чужой». Волгоград: Перемена, 2003. 36 с.
Дю Морье Д. Козел отпущения; Замок Дор: [романы]; [пер. с англ.]. СПб.: Амфора. ТИД Амфора, 2007. 558 с.
Ионова С.В. Эмотивная лингвистика: от глубин слова к широте социальных коммуникаций // Человек в коммуникации: от категории эмоций к эмотивной лингвистике: Сборник научных трудов, посвященный 75-летию профессора В.И. Шаховского. Волгоград: Волгоградское научное издательство, 2013. С. 9-12.
Иорданский В.Б. Хаос и гармония. М.: Наука, 1982. 343 с.
Пудова Е. А. Концепт «чужие» как базовый концепт политического дискурса «Объединение Германии» URL: ftp://194.226.213.129/text/pudova 96 221 224.pdf (дата обращения: 12.07.14).
Сковородников А.П. К становлению системы лингвоэкологической терминологии // Речевое общение: специализированный вестник / Краснояр. гос. ун-т. Красноярск, 2000. Вып. 3 (11). С. 70-78.
Сковородников А.П. К философским основаниям предметной области эколингвистики // Экология языка и коммуникативная практика. 2014. № 2. С. 140-161. URL: http://ecoling.sfu-kras.ru/wp-content/uploads/2014/01/Skovorodnikov.pdf (дата обращения -14.01.2015).
Сковородников А.П. О предмете эколингвистики применительно к состоянию современного русского языка // Экология языка и коммуникативная практика. 2013. № 1.
Экология языка и коммуникативная практика. 2015. № 1. С. 34-45
Реверсия модуса экологичности чужого (на материале романа Дафны дю Морье «Козел
отпущения») Е.Ю. Кислякова
С. 194-222. URL: http://ecoling.sfu-kras.ru/wp-content/uploads/2014/01/Skovorodnikov.pdf (дата обращения - 12.01.2015).
Сковородников А.П. Об экологии русского языка // Филологические науки. 1992. № 5-6. С. 104-111.
Фромм Э. Бегство от свободы. URL: http://lib.ru/PSIHO/FROMM/fromm02.txt (дата обращения: 12.01.2015)
Шаховский В.И. Модус экологичности в эмоциональной коммуникации // Эмотивная лингвоэкология в современном коммуникативном пространстве: кол. моногр. / науч. ред. проф. В.И. Шаховский. Волгоград: Изд-во ВГСПУ «Перемена», 2013. С. 53-61.
References
Balyasnikova O.V. "Svoj - chuzhoj" v yazykovom soznanii nositelej russko- I angloyazychnoj kul'tur ["Belonging - non-belonging" in the mentality of Russian and English speaking communities]. Dis. ... kand. filol. nauk. Moskva, 2003. 224 p.
Bol'shoj tolkovyj slovar' russkogo yazyka [Big Russian Language Dictionary]: Ok. 6000 slov. Pod red. D.N. Ushakova. M.: OOO Izdatel'stvoAST: OOO Izdatel'stvo Astrel', 2004. 1268 s.
Grishaeva L.I. Akkul'turatsiya kak transformatsiya oppositsii "svoj" - "chuzhoj" [Culture accustomazation as a transformation of the opposition "belonging - nonbelonging"]. Volgograd: Peremena, 2003. 36 p.
Du Maurier D. Kozel otpushcheniya; Zamok Dor [The Scapegoat; Castle Dor]: [romany]; [per. s angl.]. SPb.: Amfora. TID Amfora, 2007. 558 p.
Ionova S.V. EHmotivnaya lingvistika: ot glubin slova k shirote sotsial'nyh kommunikatsij [Emotive longuistics: from the depth of the word to the width of social communication]. CHelovek v kommunikatsii: ot kategorizatsii ehmotsij k ehmotivnoj lingvistike: Sbornik nauchnyh trudov, posvyashchennyj 75-letiyu professora V.I. SHakhovskogo. Volgograd: Volgogradskoye nauchnoe izdatel'stvo, 2013. Pp. 9-12.
Iordanskij V.B. KHaos i garmoniya [Chaos and harmony]. M.: Nauka, 1982. 343 p.
Pudova E.A. Kontsept "chuzhiye" kak bazovyj kontsept politicheskogo diskursa "Ob'yedineniye Germanii" [Concept "the strange" as a basic concept of the political discourse "Uniting Germany"]. Available at: ftp://194.226.213.129/text/pudova 96 221 224.pdf (accessed 12.07.14).
Skovorodnikov A.P. K stanovleniyu sistemy lingvoehkologicheskoj terminologii [On the forming system of ecolinguistic terminology]. Rechevoye obshcheniye: spetsializirovannyj vestnik. Krasnoyar. gos. un-t. Krasnoyarsk, 2000. Vyp. 3(11). Pp. 70-78.
Skovorodnikov A.P. K filosofskim osnovaniyam predmetnoj oblasti ehkolingvistiki [To the philosophical bases of subject domain of ecolinguistics]. Ehkologiya yazyka i kommunikativnaya praktika. 2014. № 2. Pp. 140-161. Available at: http://ecoling.sfu-kras.ru/wp-content/uploads/2014/01/Skovorodnikov.pdf (accessed 14.01.2015).
Skovorodnikov A.P. O predmete ehkolingvistiki primenitel'no k sostoyaniyu sovremennogo russkogo yazyka [About ecolinguistics in relation to the modern Russian language]. Ehkologiya yazyka i kommunikativnaya praktika. 2013. №1. Pp. 194-222. Available at: http://ecoling.sfu-kras.ru/wp-content/uploads/2014/01/Skovorodnikov.pdf (accessed 01.07.2014).
Skovorodnikov A.P. Ob ehkologii russkogo yazyka [About Russian ecology]. Filologicheskie nauki. 1992. № 5-6. Pp. 104-111.
Fromm EH. Begstvo ot svobody [Running from freedom]. Available at: http://lib.ru/PSIHO/FROMM/fromm02.txt (accessed 12.01.2015)
Экология языка и коммуникативная практика. 2015. № 1. С. 34-45
Реверсия модуса экологичности чужого (на материале романа Дафны дю Морье «Козел
отпущения») Е.Ю. Кислякова
SHakhovskij V.I. Modus ehkologichnosti v ehmotsional'noj kommunikatsii [Ecological modus in emotional communication]. EHmotivnaya lingvoehkologiya v sovremennom kommunikativnom prostranstve: kol. monogr. Nauch. red. prof. V.I. SHakhovskij. Volgograd: Izd-vo VGSPU Peremena, 2013. Pp. 53-61.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:
Кислякова Евгения Юрьевна, кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры английского языка и методики его преподавания
ФГБОУ ВПО «Волгоградский государственный социально-педагогический университет» Россия, 400131, г. Волгоград, пр. Ленина, д. 27 E-mail: [email protected]
ABOUT THE AUTHOR:
Kislyakova Evgenia Yurievna, Candidate of Philology, Associate Professor, Lecturer of the
Department of English Language and its Methods of Teaching
FSSEIHPE "The Volgograd State Social Pedagogical University"
27, Lenin Prospect, Volgograd 400131 Russia
E-mail: [email protected]
