Рецепция творчества как мистерии в поэзии В. Брюсова Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 821.161.1.09

Золина Дарья Валерьевна

Московский педагогический государственный университет

[email protected]

РЕЦЕПЦИЯ ТВОРЧЕСТВА КАК МИСТЕРИИ В ПОЭЗИИ В. БРЮСОВА

В данной статье исследуются античные источники восприятия творчества как мистериального познания на материале поэзии Валерия Брюсова. Служение поэзии и желание проникнуть к источнику знаний о мире привели Брюсова к поиску универсального способа достижения этих знаний и обновлению внутреннего мира поэта. Углубляясь в понимание содержания и сути античных мистериальных практик, реализующих эстетическое преображение души посвящаемых и их приобщение к тайнам мироздания, Брюсов приходит к осознанию смысла творчества. Стоит заметить, что поэт не пытался реконструировать в своем творчестве, в частности в поэзии, или в жизни сами мистериальные ритуалы, он понимал мистерии в более широком и метафорическом смысле, а именно, как вышеупомянутый способ духовного обновления и познание микрокосма и макрокосма в их взаимосвязи через символическое проживание опыта лирического героя его поэзии. Восприятие творчества как мистериального процесса, как восходящего пути познания и духовного совершенствования прослеживается с начала XX века до смерти автора и проявилось в поэтическом наследии автора в создании герметичных многоуровневых символов, высоком, пафос-ном стиле, назидательном и поучительном тоне многих стихотворений, восприятии лирического героя как посвящаемого в тайны мироздания.

Ключевые слова: В.Я. Брюсов, лирический герой, античные мистерии, герметизм, символ, познание, восхождение.

Представление о художественном творчестве как мистерии было весьма распространенным среди писателей и поэтов Серебряного века. Воспоминания символистов и их современников делают очевидным факт всеобщего увлечения мистериями и попытки осуществить их в реальной жизни и творчестве, чему есть обоснование: смена мировоззренческой парадигмы на рубеже веков, попытка идентифицировать себя в историческом контексте, обращенность к источникам мудрости в древних учениях и практиках, эсхатологические предчувствия и многое другое. Часто увлечение мистериями было игрой и поверхностным отношением к древним античным практикам, но некоторыми писателями и поэтами мистерии античности воспринимались серьезно - как способ совершенствования и самопознания, реализуемый в творчестве. Ми-стериальность творчества произрастала из стремления проникнуть во внерациональную основу общечеловеческих духовно-творческих интенций и запечатлеть их динамику в частном, собственном мистическом опыте, например в поэтической рецепции Валерия Брюсова.

Одним из подобных источников было содержащееся в античной мистериальной традиции, прослеживаемое и в герметизме, представление об эволюции человеческой души, согласно которому существует ряд универсальных принципов мироустройства, скрытых в недрах мистериальных практик. Мистерия предстает универсальным путем к расширению границ восприятия, созерцанию мироздания и его познанию: «Мистериальность, как она понимается в русском символизме, пронизывает все виды творческой деятельности. Она и есть родовой признак творчества как искусства выхода за очерченный круг данности. Это мистический образ становящегося человека. Мистерия - это действие, соединяющее человека и Бога, данного

человека и идеального человека, существующее и идеал, - символический акт их тождества» [8, с. 307]. Знания, которые приобретались в мистерии, закрыты по своей сути, они представляют собой многоуровневые символы, проникновение и понимание которых раскрывало взаимосвязь видимого и невидимого миров. О.М. Фрейденберг, ссылаясь на античных философов, говорит о прохождении мистерии как счастливой возможности обретения духовного бессмертия, возрождения, нравственном воскресении: «человек, посвященный при жизни в мистерии, добывает этим великое блаженство; со ступени на ступень восходит он к созерцанию нравственно совершенных вещей» [16, с. 139]. Брюсов не пытался реконструировать в стихотворениях историческое явление процесса священнодействия, он воспринимал мистерию гораздо шире, метафоричнее - как процесс восхождения духа и мастерства поэта к совершенству, как способ познания себя и мира.

Эстетическое воздействие античного мировоззрения на поэтов-символистов, в частности на Валерия Брюсова, широко изучается в последние три десятилетия. В работе З.Р. Жукоцкой исследован теургический аспект в творчестве русского символизма - у А. Белого, А. Блока и В. Брюсова, которого автор работы причисляет к ряду поэтов-теургов. Исследователь приходит к мнению, что мистерия на рубеже Х1Х-ХХ веков приобретает универсальный характер, становится связующим звеном человека и Бога, и русский символизм устремляется к сверчувственному, используя символ как инструмент своего восхождения: «...сам человек путем самосовершенствования в творческом процессе восходит на вершину Божественного откровения, постигая тайные пределы и беспредельность своего духовного строя. В этом своем порыве русский символизм открывает абсолютное пространство духовного синтеза» [8, с. 305].

© Золина Д.В., 2015

Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова „^ № 4, 2015

81

В связи со схожестью передаваемых в процессе античных мистерий тайн и принципов мироустройства с герметическими идеями интерес представляет исследование И.Г. Кулешовой, изучающей художественное бытие в лирике Бальмонта и Брюсова. Автор исследования считает, что при создании художественного пространства на поэтов оказало влияние герметическое учение, в особенности принцип аналогий, или теория двух бездн: «...у К. Бальмонта эти бездны имеют свою предельную точку, дойдя до которой то, что находится в верхней бездне, незамедлительно должно отразиться в нижней бездне. Здесь можно увидеть связь творчества поэта с учением Гермеса Трисмегиста, в частности с особенностью восприятия и трактовки одного из пунктов Изумрудной скрижали: "То, что находится внизу, соответствует тому, что пребывает вверху; и то, что пребывает вверху, соответствует тому, что находится внизу, чтобы осуществились чудеса единой вещи"» [10, с. 117]. Однако автор не затрагивает рецепцию этого принципа в лирике В. Брюсова, несмотря на прямое цитирование герметических изречений в его произведениях.

Обширное исследование о мистериальности в культуре конца XIX - начала XX века представляет собой работа Г.В. Варакиной «Мистериаль-ные истоки русского синтетизма», в которой исследователь приходит к выводу о неспособности модернистской эпохи преодолеть индивидуальное для достижения всеединого: «В отличие от мистерий Древнего Мира, раскрывавших феномен всеобщности и универсальности, современная концепция так и не сумела преодолеть болезнь индивидуализма. Тем самым, культура рубежа веков создала лишь новую утопию - мечтая о едином, но не отказываясь от единичного; утверждая преображающую силу творчества, но останавливаясь исключительно на поиске новых форм искусства» [6, с. 313].

Об увлеченности Брюсова мифической Атлантидой, оккультизмом и эзотерикой писали М.В. По-качалов, В.Э. Молодяков, Н.А. Богомолов, А.А. Воронин, С.А Слободнюк и другие исследователи. Большинство ученых едины во мнении, что поэт серьезно изучал мистические источники знания не только как художник, творец, но, в большей степени, как ученый, историк, проводя линию преемственности культуры и знаний от Лемурии к Атлантиде и далее, через все мистерии и эзотерические учения древних цивилизаций, к дальнейшим эпохам. Данная «магистраль» (название одного из стихотворений Брюсова) широко представлена во всем творчестве автора: поэзия («Магистраль», «Пирамиды», «Жрец Изиды», «Женщины Атлантиды» и другие), проза («Алтарь Победы», «Огненный ангел», «Юпитер Поверженный»), статьи («Наши дни», «Ключи тайн», «Учителя Учителей»).

Стремление приникнуть сквозь века к источнику этих знаний и достичь новых ступеней совершенства стимулировало Валерия Брюсова на постоянное внутреннее движение вверх, преодоление самого себя: «Начать "новую жизнь" можно только восходя на высшую ступень лестницы. Душа или идет вперед или погибает. Это - закон. <...> Совершенствование не моральное требование, но внутренняя потребность духовного организма», -писал поэт Н. Петровской в 1909 году [12, с. 796]. Эта потребность реализовалась в познании, в постоянном поиске и изучении новых источников знания, эта «внутренняя потребность духовного организма» являлась основополагающим условием осуществления мистериального преображения и постижения мира.

В одном из писем Вяч. Иванова Брюсову мы находим строки, говорящие об отношении двух поэтов к своему творчеству, в частности к поэзии как к мистерии: «Благодарю <...> за данную мне возможность так интимно, путем опыта, заглянуть в мистерии твоего творчества (здесь и далее выделено мной. - З.Д.), и быть может, показать тебе немного свои» [13, с. 521]. Само творчество понимается Брюсовым как путь посвящения, тернистый путь преодоления в себе земного, становление теургом, стремление к достижению совершенства своих произведений и своей личности: «О, будемте все, как боги, // Познавши добро и зло» («Люцифер», 1898) [5, т. 1, с. 231], «А! Быть как божество! хоть миг один!» («Хмель исступленья», 1901) [5, т. 1, с. 322]. В мгновения экстаза, «внерассудочны-ми путями», интуицией пытается Брюсов проникнуть в невидимый мир, почувствовать сопричастность внутреннего мира всему универсуму. И если в мистериях поклонялись божествам, чья история служила примером мистерии духа и мифологической основой таинства (например, Изиде и Озирису, Деметре и Персефоне, Дионису и другим), то Брюсов однозначно воздвиг на пьедестал поэзию: «Могу о себе сказать теперь другими словами, словами моего Одиссея:

Я - доброволец меж рабов.

Но та, кому я рабствую, это все же божество, ибо ее имя - моя поэзия» [12, с. 795].

Особенно ярко рецепция творчества как мистерии проявилась в стихотворениях, в которых поэт не раз обращается к символам, образам и мотивам египетских и греческих мистерий («Нить Ариадны», 1902; «Орфей и аргонавты», 1904; «Гимн богам», 1913; «Жрец Изиды», 1900; «Пирамиды», 1917; «Загадка Сфинкса», 1921-1922; «В разрушенном Мемфисе», 1913; «К Деметре», 1904; «Ученик Орфея», 1918; «Посвящение», 1920; «Я», 1899; «Начинающему», 1906; «Сеятель», 1907; «Зерно», 1909; «Всхождение», 1914; «Египет. Поучение», 1912; «К прошлому», 1897; и др.). С конца XIX века в лирике Брюсова начинают появляться стихотво-

82

Вестник КГУ им. H.A. Некрасова ¿j- № 4, 2015

рения, в которых реализуется та самая «внутренняя потребность духовного организма» в познании и постижении тайн бытия, в ощущении мистери-альности творческого и познавательного процесса: «Шепчу я слова заклинаний, // Молю неизвестного бога. // И много тревожит вопросов: // Кто создал семью великанов? // Кто высек людей из утесов, // Поставил их стражей туманов?» («На острове Пасхи», 1985) [5, т. 1, с. 68]; «Где я последнее желанье // Осуществлю и утолю? // Найду ль немыслимое знанье, // Которое, таясь, люблю?» («Последнее желанье», 1902) [5, т. 1, с. 270].

Во многих стихотворениях звучат идеи всеединства, умирания и воскресения души, познания иного мира, бесконечного пути этического восхождения, древний процесс нисхождения и восхождения души и многие другие. Содержание этих стихотворений наполнено смутными предчувствиями, тоской о былой жизни, эмоциональной устремленностью ввысь, за грань реального. Им свойственны диалогичность и античный пафосный высокий слог: «Дух торжествует светоносный, // Твоя и наша жизнь - всё та ж!» («Перешедшие - оставшимся», 1916) [5, т. 2, с. 295]; «Тот, владыка написанных слов, // Тот, царящий над мудростью книг!» («Египет. Поучение», 1912) [5, т. 2, с. 322]. Каждое кропотливо подобранное внутренним чутьем слово становится ключом к мистическому, прорастает в глубинах духа подобно зерну: «.Этот мир двояко бесконечен, // В тайнах духа - образ мой исчез;.» («Каждый миг», 1900) [5, т. 1, с. 226], «.мой дух всхожденьем хмелен» («Всхождение», 1914) [5, т. 3, с. 335]. Символ в творческой мистерии поэта является инструментом для познания микрокосма и макрокосма, для проникновения за завесу тайны в область сверхчувственного: «.Те две тесьмы - сиянье диадемы; // Ей тайно венчаны, поэты, все мы, // Вскрывает путь в огонь веков она» («Посвящение», 1920) [5, т. 3, с. 86], «Усни для этой жизни косной: // В твоей руке твой карандаш // Шепнет, что есть иные весны, // И ты узнаешь голос наш» («Перешедшие - оставшимся», 1916) [5, т. 2, с. 295], «Пойми - весь мир, все тайны в нас, // В нас Сумрак и Рассвет» («Царю Северного Полюса», 1989-1900) [5, т. 1, с. 256]. Автор приоткрывает покров, за которым скрыты истины, он интригует, чтобы пробудить в читателе мистическое предчувствие приближающегося восхождения: «.именно он (поэт) играет роль собирателя и дешифровщика природных символов "вселенской аналогии". Благодаря этому художник приобретает особую миссию, связанную с функцией распространения вселенской и природной мудрости на Земле», - поэтому находить и раскрывать вселенские связи на совершенно ином, высшем уровне под силу только поэтам, пророкам, мудрецам и жрецам, которые способны проникнуть в суть символа и познать его [10, с. 68].

«Поэзия - искусство слов: это - истина. Но дело в том, что эта истина, так сказать, эсотерическая. Великие поэты ее знали, но разглашать ее считали невозможным. Непосвященными она была бы понята ложно. Случилось так, что в наши дни эта истина досталась именно непосвященным», - говорит Историк в диалоге Брюсова «Здравого смысла тартарары» [2, с. 401]. Поэт, по мнению Историка, является посвященным в тайны мироустройства, сохраняет их и передает дальнейшим поколениям через свое творчество. В стихотворении «Поэту» (из сборника стихотворений «Все напевы») автор раскрывает смысл творчества поэта на примере Данте, совершившего путешествие в загробный мир: Ты должен быть гордым, как знамя; Ты должен быть острым, как меч; Как Данту, подземное пламя Должно тебе щеки обжечь.

(«Поэту», 1907) [5, т. 1, с. 447].

Мотив нисхождения и восхождения в иной мир, так же как мотив умирания и воскресения, является базовым, сакральным мотивом древних таинств, так как приобщение к знанию об ином мире Озириса в Египетских мистериях, Персефоны в Элевсин-ских мистериях, Орфея и Диониса в Орфических мистериях и в некоторых других мистериях Востока раскрывает значение всеобщей мистерии духа, ее эволюции. Поэтому путешествие Данте в ином мире является не чем иным, как мистериальным духовным преображением и приобщением к тайнам мироустройства. Соответственно, отсылая читателя к образу Данте, автор стихотворения дает понять, что поэт обязан во имя своего творчества быть способным пожертвовать собой (как посвящаемые в мистерии и мифические боги), служить поэзии как божеству и беспрестанно трудиться на пути восхождения к вершинам мастерства слога и глубины содержания. Поэт должен уметь абстрагироваться и не держаться за земную жизнь, перевоплощаться и проникать в судьбы других людей, всего мира. Он должен созерцать происходящие со стороны («Всего будь холодный свидетель», «На все устремляя свой взор», «К бесстрастью себя приневоль»), только так он сможет, в миг прозрения, уловить нечто глубинное и значимое: Всего будь холодный свидетель, На все устремляя свой взор. Да будет твоя добродетель -Готовность взойти на костер. Быть может, все в жизни лишь средство Для ярко-певучих стихов, И ты с беспечального детства Ищи сочетания слов.

Гордый, поучительный тон стихотворения лишь на первый взгляд кажется холодным и отчужденным, но страстью и решительностью проникнуты слова лирического героя, в них кипит жажда познавать мистические откровения, жертвовать земными страстями ради служения поэзии («Быть может, все в жизни лишь средство // Для ярко-певучих

Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ¿V- № 4, 2015

83

стихов»; «И ты с <...> детства // Ищи сочетания слов), ради своего духовного воскресения, подобно божествам мистерий и даже Христу: Лови, что шепнет тебе Рок, И помни: от века из терний Поэта заветный венок.

Брюсов воспринимал поэзию как возможность формирования и прохождения своего собственного мистериального пути и прозрения истин. Для создания необходимого настроя, этого мистериального чувства приближения к божественной тайне, приподнимания «покрывала Изиды», автор вживается в тот или иной образ («Как Данту, <...> Должно тебе щеки обжечь»). Он чувствует, думает и дышит как посвященный, как жрец, как теург, как зерно, как божество и т.д., чтобы внутри рождались именно слова и интонации, являющиеся универсальными символами для раскрытия и ретрансляции содержания, которое автор стремится уяснить для себя и вплести в ткань произведения. Он созидает мистерию творчества, которая становится его путем к высшему знанию и обновлению души.

Библиографический список

1. Богомолов H.A. Русская литература начала XX века и оккультизм. Исследования и материалы. - М.: НЛО, 1999. - 549 с.

2. Брюсов В.Я. Здравого смысла тартарары. Диалог о футуризме // Брюсов В.Я. Собр. соч.: в 7 т. - Т. 6. Статьи и рецензии. - М.: Худож. лит., 1973. - 656 с.

3. Брюсов В.Я. Истины. Начала и намеки // Брюсов В.Я. Собр. соч.: в 7 т. - Т. 6. Статьи и рецензии. - М.: Худож. лит., 1973. - 656 с.

4. Брюсов В.Я. Огненный ангел: [Роман] / сост., вступ. ст., коммент. С.П. Ильёва. - М.: Высш. шк., 1993. - 480 с.

5. Брюсов В.Я. Собрание сочинений: в 7 т. - М.: Худож. лит., 1973.

6. Варакина Г.В. Мистериальные истоки русского синтетизма в культуре «серебряного века»: дис. ... д-ра культурологии. - Кострома, 2009. -341 с.

7. Воронин А.А. Брюсов: посев Атлантиды. Некоторые атлантологические комментарии к жизни и творчеству поэта // Брюсовские чтения 2010 года: сб. статей. - Ер.: Лингва, 2011. - 448 с.

8. Жукоцкая З.Р. Культурфилософия русского символизма, теургия и откровение: дис. ... д-ра культурологии. - М., 2003. - 321 с.

9. Иванова О.Ю. Античность как энтелехия культуры серебряного века: дис. ... канд. культурологии. - М., 1999. - 298 с.

10. Кулешова И.Г. Художественное бытие в лирике К. Бальмонта и В. Брюсова: дис. . канд. фи-лол. наук. - Магнитогорск, 2006. - 169 с.

11. Молодяков В.Э. Загадки Серебряного века. -М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2009. - 432 с.

12. Петровская Н.И. Из «Воспоминаний» // Литературное наследство. Валерий Брюсов. Т. 85 / под ред. Н.А. Щербиной. - М.: Наука, 1976. - 854 с.

13. Письмо Вяч. Иванова от 01.02.1909 г. к В.Я. Брюсову // Литературное наследство. Валерий Брюсов. Т. 85. - М., 1976. - 854 с.

14. Покачалов М.В. Проблема кризисов и гибели античной культуры в творчестве русских символистов: дис. . канд. культурологи / Гос. акад. славянской культуры. - М., 2000. - 162 с.

15. Слободнюк С.А. «Идущие путями зла». Древний гностицизм и русская литература 18801930 гг. - СПб., 1998. - 425 с.

16. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. - 2-е изд., испр. и доп. - М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1998. - 800 с.

17. Шюрэ Э. Великие Посвященные: Очерк эзотеризма религий. - М.: ООО Издательство «София», 2008. - 480 с.

84

Вестник КГУ им. H.A. Некрасова № 4, 2015