CC BY
7
УДК: 821.(4).09
DOI: 10.51965/20767919_2022_2_2_89
Мельникова Л.А.
РЕЦЕПЦИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ОПЫТА Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО В РОМАНЕ А. ЗЕГЕРС «ТРАНЗИТ»
Melnikova L.A.
THE RECEPTION OF ARTISTIC EXPERIENCE OF F.M. DOSTOYEVSKY IN STORY TRANSIT VISA' BY A. SEGHERS
Ключевые слова: А. Зегерс, Ф.М. Достоевский, роман, рецепция, литературное влияние, художественный опыт, психологизм, Мари, Кроткая, маленький человек, творческие параллели.
Keywords: A. Seghers, F.M. Dostoevsky, novel, reception, literary influence, artistic experience, psychologism, Marie, Gentle Creature, 'little man', creative parallels.
Аннотация: цель настоящей статьи - выявление творческих параллелей в художественных мирах романа А. Зегерс «Транзит» и повести Ф.М. Достоевского «Кроткая» на уровне проблематики и персонажной системы. Научная новизна исследования определяется тем, что в нем впервые в отечественном литературоведении представлен развернутый сравнительный анализ образов центральных женских героинь данных произведений - Кроткой и Мари. В результате установлено, что в обоих текстах авторы посредством использования выразительных художественных деталей, внутренних монологов и приема воспоминаний повествователей воссоздают психологические портреты женщин, принадлежащих к категории «маленького человека», а также выявляют их статус в современных им социумах. Это свидетельствует о наличии сходств в эстетических установках двух авторов в аспекте психологизма. В то же время немецкая писательница большую роль в раскрытии образов своих героев отводит влиянию на последних социально-политического контекста. А. Зегерс показывает, что судьба Мари во многом оказывается обусловленной воздействием на ее личность типичных реалий европейской эмигрантской действительности 1940-х годов.
Abstract: The purpose of this paper is to identify creative parallels in the artistic worlds the novel by A. Seghers 'Transit Visa' and of F.M. Dostoevsky's story 'A Gentle Creature ' at the level ofproblematics and the character system. The novelty of the study is determined by the fact that for the first time in Russian literary criticism it presents a detailed comparative analysis of the images of the central female heroines of these works— The Gentle Creature and Marie. As a result, it was found that in both works the authors, through the use of expressive artistic details, internal monologues and the technique of the narrators' memoirs recreate the psychological portraits of women belonging to the category of 'little man', and also reveal their status in contemporary societies. All that testifies about the presence of similarities in the aesthetic attitudes of A. Seghers and F.M. Dostoevsky in the aspect of psychologism. At the same time, the German writer in her novel assigns a large role in revealing the images of her characters to the influence of the socio-political context on the latter. A. Seghers shows that the fate of Marie is largely determined by the impact on her personality the typical realities of the European emigrant reality of the 1940 s.
Актуальность данного исследования обусловлена усиленным вниманием современного отечественного литературо-ведении к русско-немецким литературным связям Х1Х-ХХ веков, необходимостью разноас-пектного изучения специфики рецепции
А. Зегерс художественного опыта Ф.М. Достоевского.
Для достижения указанной цели исследования необходимо решить следую-щие задачи: изучить в сопоставительном аспекте особенности раскрытия темы «маленького
человека» в романах «Транзит» и повести «Кроткая» посредством развернутого сравнительного анализа образов центральных женских героинь данных произведений; проана-лизировать использованные писателями приемы психологизма с целью выявления перекличек в эстетических установках двух авторов.
В статье применяются следующие методы исследования: сравнительно-исторический метод, метод описательной поэтики.
К проблеме литературного диалога А. Зегерс и Ф.М. Достоевского в разное время обращались такие исследователи, как
1 2 3
И. Мишин , Г. Фридлендер , Т. Мотылева , Ю. Леман4, Г. Ишимбаева5. Именно их работы послужили теоретической базой нашего исследования.
Практическая значимость исследования заключается в том, что полученные результаты могут быть использованы в практике вузовского преподавания: в курсах по истории зарубежной литературы ХХ в., истории немецкой литературы ХХ в., истории русской литературы XIX в., спецкурсах, посвященным проблемам русско-зарубежных литературных взаимосвязей.
Произведения Анны Зегерс (Anna Seghers, наст. имя и фамилия Netty Radvanyi, урожд. Reiling, 1900-1983) в Советском Союзе активно переводились, печатались, пользовались популярностью у читателей, высоко ценились критиками. Она часто посещала СССР. Для многих советских людей А. Зегерс была не только одаренной писательницей, но и воплощением веры в высо-
1 Мишин И. Достоевский и зарубежные писатели (основные проблемы творчества, традиции и новаторство): учеб. пособие по спецкурсу. Ростов-на-Дону, 1974. - 135 с.
2 Фридлендер Г. Достоевский и мировая литература. М.: Художественная литература, 1979. - 423 с.
3 Мотылева Т.Л. Анна Зегерс. Личность и творчество. М.: Худож. лит, 1984. - 399 с.
4 Леман Ю. Русская литература в Германии. Восприятие русской литературы в художественном творчестве и литературной критике немецкоязычных писателей с XVIII века до настоящего времени. М.: Издательский Дом ЯСК, 2018. - 480 с.
5 Ишимбаева Г.Г. Рецепция русской литературы в
творчестве Анны Зегерс // Вестник Башкирского уни-
верситета. 2021. Т. 26. № 1. С. 241-249.
кое предназначение человека6. С большим интересом и уважением она относилась не только к советской, но и к русской литературе XIX века. Одним из русских классиков, литературное наследие которого стало объектом художественной и литературно-критической рецепции А. Зегерс, был Ф.М. Достоевский. Наиболее важной, с точки зрения немецкой писательницы, являлась такая особенность художественного метода данного автора, как «глубокое, безжалостное и в то же время страстное проникновение в самые глубины человека»7. Перу А. Зегерс принадлежит несколько статей о Ф.М. Достоевском и его героях, среди них «Князь Андрей и Раскольников ("Fürst Andrei und Raskolnikow)"» (1944), «Наполеоновская идеология власти в произведениях Толстого и Достоевского ("Der napoleonische MachtIdeologie in den Werken Tolstois und Dostojewskis")» (1948), «Идея наполео-новской власти в произведениях Толстого и Достоевского ("Die Idee von der napoleonischen Macht in Romanen von Tolstoi und Dostojewski")» (1963), «Откуда и куда идут ("Woher sie kommen, wohin sie gehen")» (1963).
Первоначальное знакомство с творчеством Ф.М. Достоевского оставило глубокий след в душе писательницы. Это подтверждают ее ответы на вопросы анкеты, подготовленной сотрудниками Пушкинского дома к 150-летию со дня рождения и 90-летию со дня смерти Ф.М. Достоевского: «Я пережила тогда глубокое потрясение. Достоевский погрузил меня в неизвестное мне до этого странное состояние. Я не могу оценить его воздействие на мою писательскую работу, так как мне не свойственен подобный подход к самой себе. Я могу лишь повторить, он необычайно сильно на меня воздействовал. Я думаю, что из его произведений больше всего люблю "Братьев Карамазовых". Из повестей его мне особенно понравилась "Крот-кая"»8.
6 Седельник В.Д. Анна Зегерс и русские (советские писатели) // Россия - Германия: литературные встречи (1880-1945). М.: ИМЛИ РАН, 2017. С. 451.
7 Достоевский и его время / под ред. В.Г. Базанова и Г.М. Фридлендера. Л.: Наука, 1971. С. 7.
8 Достоевский и его время / под ред. В.Г. Базанова и Г.М. Фридлендера. Л.: Наука, 1971. С. 6.
В настоящей статье сравнительному анализу будут подвергнуты художественные миры романа А. Зегерс «Транзит» и повести Ф.М. Достоевского «Кроткая».
Немецкий писатель Генрих Бёлль дал высокую оценку роману А. Зегерс «Транзит»: «Анне Зегерс удается <...> совершить нечто необыкновенное, почти необъяснимое: передать реалистическими средствами невероятность ситуации, абсурд бешеной погони за транзитом <...>. Из ситуации, поддающейся точному политически-историческому определению, вырастает роман, соединяющий в себе черты саги, эпоса и мифа»1.
В исследовательской литературе неоднократно обращалось внимание на факт наличия в романе А. Зегерс «Транзит» следов влияния поэтики повести Ф.М. Достоевского «Кроткая». Оно проявляется в «форме повествования, избранной ав-тором»2, «.в содержательном плане - описание людей, постоянно подверженных опасности, стилистически - напоминающая Достоевского беспокойная, диалогическая речь рассказчика»3. Г.Г. Ишимбаева указывает на поэтологическое сходство двух произведений, которые касаются композиционного построения, мотивной структуры .
Характерной особенностью поэтики русского классика А. Зегерс считала также то, что «Достоевский находит подлинные, но скрытые драмы в унылой действительности, в среде незаметных людей»5. «Унылая действительность», характеры «незаметных людей», переживаемые ими драмы являются предметом изображения и в повести «Кроткая», и в романе «Транзит».
В образах нарраторов, находящихся и в повести русского классика, и в романе
1 Мотылева Т.Л. Анна Зегерс. Личность и творчество. М.: Худож. лит, 1984. С. 205.
2 Фридлендер Г. Достоевский и мировая литература. М.: Художественная литература, 1979. С. 403.
3 Леман Ю. Русская литература в Германии. Восприятие русской литературы в художественном творчестве и литературной критике немецкоязычных писателей с XVIII века до настоящего времени. М.: Издательский Дом ЯСК, 2018. С. 291.
4 Ишимбаева Г.Г. Рецепция русской литературы в творчестве Анны Зегерс // Вестник Башкирского университета. 2021. Т. 26. № 1. С. 241-249.
5Зегерс А. Заметки о Достоевском и Шиллере //
Вопросы литературы. 1963. № 4. С. 119-120.
немецкой писательницы внутри миров рассказываемых ими историй, присутствует ярко выраженный мотив страдания. У Закладчика это объясняется гибелью его жены, испытанными им унижениями на службе, у героя А. Зегерс - оторванностью от родного города, состоянием постоянной внутренней напряженности, обусловленным осознанием необходимости длительного пребывания в эмиграции, постоянными связанными с риском для жизни перемещениями в пространстве, пересечением территории разных стран. Для раскрытия образов центральных мужских персонажей в обоих рассматриваемых произведениях их авторами используется внутренний монолог. Г.М. Фридлендер, рассуждая о поэтологических сходствах произведений А. Зегерс и Ф.М. Достоевского, отмечает, что «как у героев Достоевского, взволнованная, патетическая речь Зейд-лера адресована не столько данному, единичному слушателю, сколько всему человечеству; она обращена не только к настоящему, но и к будущему»6. В обоих случаях, как справедливо констатирует Г. Ишимбаева, повествование носит ретроспективный характер7. В образе центрального персонажа романа «Транзит» присутствует склонность к авантюризму, любовь к риску. Находясь во Франции, Зейдлер вынужденно выдает себя за поэта Вейделя. Самого себя Зейдлер называет «разбойником с большой дороги», в то время как Закладчик считает себя человеком серьезным, основательным, не склонным к сомнительным сделкам или предосудительным поступкам. Однако и Закладчик, и Зейдлер испытывают острое чувство одиночества в преддверии знакомства с Кроткой и Мари соответственно.
В обоих произведениях психологическому анализу взаимоотношений между мужчиной и женщиной отведено значительное место. Если Закладчику важно оказать моральное давление на Кроткую, переубедить ее, то для Зейдлера приоритетным оказывается достижение состояния внутреннего покоя посредством выстраивания гармонич-
6 Фридлендер Г. Достоевский и мировая литература. М.: Художественная литература, 1979. С. 403-404.
7 Ишимбаева Г.Г. Рецепция русской литературы в творчестве Анны Зегерс // Вестник Башкирского университета. 2021. Т. 26. № 1. С. 243.
ных отношений с Мари, основанных на взаимной симпатии. Мари и Зейдлер органично дополняют друг друга в эмоциональном плане, Зейдлер испытывает чувство внутреннего умиротворения в процессе общения с ней. Вместе с тем в ряде эпизодов образы Мари и Зейдлера сопоставляются по принципу контраста, что подтверждает ряд оппозиций: «холодная рука Мари - теплые ладони Зейдлера», «детскость - взрослость», «склонность к колебаниям - решительность». Данную полярность можно трактовать как указание на разное отношение названных героев к жизни, стремление писательницы избежать романтической идеализации своих персонажей.
Взаимоотношения же Закладчика и Кроткой, по сути, являют собой своеобразную «битву самолюбий». В «Кроткой» представлено «столкновение двух эгоистических, даже эгоцентрических натур, в душах которых христианские добродетели вытеснены обидой и гордыней1. Закладчик воспринимает женитьбу на Кроткой, с одной стороны, как способ демонстрации собственного благородства, с другой - как способ самоутверждения: «О, из какой грязи я тогда ее вытащил! Ведь должна же она была это понимать, оценить мой поступок!» . Факт разницы в возрасте также тешит самолюбие Закладчика: «Это меня пленяло, это ощущение неравенства, очень сладостно это, очень сла-достно»3.
И Зейдлер, и врач ошибаются в оценках Мари, считая ее колеблющейся натурой, в то время, как она, напротив, являет собой очень решительную личность.
Нет полного понимания подлинного характера своей жены и у Закладчика. Герой оказывается слишком увлечен выработкой стратегии собственного поведения, он не проявляет необходимой духовной чуткости по отношению к своей супруге4. Последнее
1 Юрьева О.Ю. Бунт против тирании и тирания против бунта // Достоевский и мировая культура. Альманах № 21. СПб.: Серебряный век, 2006. С. 99.
2 Достоевский Ф.М. Кроткая // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 12 томах. М.: Правда, 1982. Т. 12. С. 473
3 Там же.
4 Мельникова Л.А. Внутренний монолог как сред-
ство раскрытия характера героя в повести Ф. М. До-
стоевского «Кроткая» и романе Г. Бёлля «И не сказал
обстоятельство в итоге и приводит Кроткую к трагической развязке.
В романе же А. Зегерс «Транзит» Мари превращается в некий ориентир для потерявшего себя в этой жизни Зейдлера: «Ее маленькое лицо - то единственное, что примиряет меня с жизнью <...> в моем загнанном сердце мгновенно воцарились тишина и покой»5. Несмотря на свое желание обрести с Мари долгожданное личное счастье, Зейд-лер все же находит в себе силы отнестись с уважением к решению его возлюбленной уехать вместе с врачом и отпустить ее.
Остановимся подробнее на сопоставительном анализе образов центральных женских героинь - Кроткой и Мари, в которых, на наш взгляд, присутствует ряд параллелей.
Образы Мари и Кроткой репрезентируются в произведениях посредством воссоздания их сквозь призму внутренних монологов, воспоминаний, оценочных точек зрения нарраторов - Зейдлера и Закладчика. Имя центральной героини повести Ф.М. Достоевского остается неназванным. Данное обобщение не случайно: героиня объединяет в себе признаки, типичные для многих персонажей писателя: сиротство, жизнь в «случайном», «беспорядочном» семействе, унижения и страдания, перенесенные в детстве и отрочестве, одиночество, безысходность положения («ей некуда было идти»), чистоту, «великодушное сердце», наконец, столкновение, «поединок роковой» с «подпольным человеком»6. В образе Мари тоже присутствуют черты типизации, эта героиня воплощает собой тип страдающего от своих скитаний эмигранта 1940-х годов. Подтверждением данного тезиса является также то, что в романе «Транзит» отсутствуют развернутые портретные описания Мари, раскрывающие конкретные особенности ее внешнего облика - нарратор даже не может назвать цвет ее волос. Основной упор повествователь делает на характеристике поведения и эмоционального состояния Мари.
ни единого слова» // Ученые записки Орловского государственного университета. 2019. № 4 (85). С. 153.
5 Зегерс А. Транзит: пер. с нем. М.: Политиздат, 1991. С. 190.
6 Шипицына Н.В. Приемы формирования читательского восприятия в повести Ф.М. Достоевского «Кроткая» // Вестник Бурятского государственного университета. 2014. № 10-3. С. 104.
И Мари, и Кроткая принадлежат к категории «маленьких людей». Большинство своих решений они принимают под давлением окружающих. Обе героини - жертвы обстоятельств, но Мари, в отличие от Кроткой, не испытала ни физической, ни психологической тирании ни со стороны своего супруга Вейделя, ни со стороны врача, ни со стороны Зейдлера.
Однако в своем мироотношении Мари близка к героине Ф.М. Достоевского: она также демонстрирует терпимость, смирение, покорность судьбе. Но в то же время для обеих героинь в условиях серьезной внешней зависимости сохраняет особую актуальность проблема внутренней свободы, стремление к которой является скрытой целью каждой из них. Это свидетельствует о том, что в аспекте раскрытия темы «маленького человека» художественные подходы немецкой писательницы и русского классика сближаются: оба автора, репрезентируя образы своих героинь, в первую очередь сосредотачивают внимание на их страданиях не столько от материальной закабаленности, сколько от осознания невозможности достижения внутренней, духовной независимости.
В обоих текстах акцент сделан преимущественно на психологических портретах Мари и Кроткой, которые воссоздаются постепенно посредством сочетания ряда выразительных художественных деталей.
В образе Мари обращают на себя внимание имеющие характер лейтмотивных прямые и косвенные сравнения героини с ребенком: «И тут в "Брюлер де Лу" вошла она. У нее все еще было обиженное лицо ребенка, которого пригласили поиграть в какую-нибудь игру, чтобы посмеяться над ним. Она тщательно оглядела всех, сидящих в кафе; с такой же добросовестностью бедные девочки в сказках безвозмездно выполняют заданную им работу - грустно, а надо»1. Использование этого приема призвано подчеркнуть наивность, доверчивость, инфантильность, склонность последней слепо подчиняться обстоятельствам. Уподобление Мари угнетенным девочкам из сказки
1 Зегерс А. Транзит: пер. с нем. М.: Политиздат, 1991. С. 149.
нацелено на акцентирование вынужденности избранной ею модели поведения.
Намеки на некоторую «детскость» присутствуют и в образе Кроткой. Главным впечатлением Закладчика после первых встреч с ней является воспоминание о ее возрасте: «Да: помню и еще впечатление, то есть, если хотите, самое главное впечатление, синтез всего: именно что ужасно молода, так молода, что точно четырнадцать лет. А меж тем ей тогда уж было без трех месяцев шестнадцать»2. Весьма значимыми являются портретные описания героини, в которых органично сочетаются указания как на особенности внешности, так и манеры поведения: «Была она такая тоненькая, бе-локуренькая, средневысокого роста, со мной всегда мешковата, как будто конфузилась.. ,»3. Уменьшительно-ласкательный суффикс можно рассматривать в данном случае не только как свидетельство юного возраста героини, но и как указание на неполноту присущих ей признаков, некоторую ущербность Кроткой по отношению к окружающим ее людям.
Выразительные детали внешнего облика Мари передают особенности ее душевного состояния. В портретах этой героини несколько раз встречается упоминание о капюшоне. С одной стороны, этот элемент одежды указывает на обостренную потребность Мари в защите, с другой - на некоторую скрытность, нежелание раскрывать перед людьми свою истинную сущность. Внутреннее беспокойство не оставляет до конца героиню даже после знакомства с Зейдлером, который чутко улавливает все нюансы ее настроений: «Она задыхалась не только от ветра. И губы ее побелели не только от холода. Мари не скрывала своего страха»4. Страх перед будущим является доминирующим настроением и Мари, и Кроткой. Мари боится не найти в Марселе своего первого мужа Вейделя и остаться без необходимых для транзита документов, Кроткую пугает жестокое отношение к ней теток и
2 Достоевский Ф.М. Кроткая // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 12 томах. М.: Правда, 1982. Т. 12. С. 465.
3 Там же.
4 Зегерс А. Транзит: пер. с нем. М.: Политиздат, 1991. С. 158.
перспектива брака с толстым вдовствующим лавочником. Показателем степени испытываемого героиней отчаяния является факт сдачи ею Закладчику старинного семейного образа Богородицы.
Для каждой из героинь жизненно необходимо ощущать чувство поддержки и опоры. Для Мари отношения с врачом и Зейдлером, как и семейный союз с Закладчиком для Кроткой, является сделанной от безысходности попыткой внести коррективы в свою жизнь, избавиться от чувства безнадежности и отчаяния. В восприятии героини Зегерс Зейдлер выступает избавителем от беспокойств и переживаний: «И тогда я понял, что страх ее проходит от одного моего присутствия и что она видит во мне защиту от любых угроз, действительных или мни-мых»1. Аналогичные мотивы присутствуют и в восприятии доведенной до отчаяния своими тетками Кроткой Закладчика.
И Кроткая, и Мари находятся в состоянии напряженного поиска: собственной сущности, пристанища, лучшей участи для себя. Символично, что впервые на страницах романа Мари появляется разыскивающей Вейделя в кафе. В ее образе подчеркивается состояние смятенности. Мари ищет своего супруга, маску которого принял на себя Зей-длер. Кроткая на момент знакомства с Закладчиком также пребывает в поиске своего места в жизни, надеется получить место гувернантки, дает с этой целью объявления в газетах, пытается обособиться от угнетающих ее родственников.
Жизненные метания обеих героинь заканчиваются их гибелью: Кроткая выбрасывается из окна, прижав к груди семейную икону Богородицы, Мари гибнет в результате кораблекрушения. В финале романа «Транзит» сообщением о крушении «Монреаля» разоблачается присутствующая в сознании многих эмигрантов мифологема чудесного корабля, увозящего от всех несчастий, а также разрушаются иллюзии повествователя относительно их счастливого совместного будущего с Мари.
Существенное значение для раскрытия образа Мари в романе «Транзит» имеет образ тени. Впервые он возникает во время
1 Там же. С. 159.
диалога героини с повествователем. Сделанное в этот момент Мари откровение является своего рода обобщением ее жизни. Комментируя разрыв с Вейделем и начало своих отношений с врачом, она констатирует: «И получилось, что случайность - это рука судьбы, я оказалась вместе с мужчиной, который нашел меня, вместо того, чтобы быть с другим, которого искала я. Тень обрела плоть и кровь, мимолетность обернулась вечно-стью»2. Зейдлер возражает ей, утверждая, что реальное существо никогда не сможет превратиться в тень.
Наделенный особым символизмом образ тени вновь появляется в финале «Транзита». Снова оказавшись в Марселе, в кафе «Мон Верту», в котором он впервые встретил Мари, Зейдлер лелеет надежды на спасение возлюбленной, грезит о возможной встрече с ней: «Разве чудесный случай редко спасал потерпевших крушение? Размытые контуры тени на стене еще раз обрели плоть и кровь. Я смог бы спрятать эту тень в моей собственной комнатушке, в деревне, где она еще раз пережила бы все надежды и все отчаяние, отпущенное нам живым»3. Таким образом, в финале романе возникает еще одна оппозиция: «мир теней» - «мир живых». В периоды социально-политических катаклизмов в реальной действительности счастье мимолетно и недостижимо, оно может существовать в ирреальном пространстве, -таков вывод, к которому приводит читателя в финале своего романа «Тразит» А. Зегерс.
И Мари, и Кроткая в процессе развития действия в произведениях не только переживают внутреннюю эволюцию, но и способствуют изменениям некоторых мировоззренческих установок Зейдлера и Закладчика. Склонный к приключениям Зейдлер благодаря Мари задумывается об оседлости, эгоцентричный Закладчик - о сострадании к другим людям.
На основании всего вышесказанного можно сделать вывод о наличии некоторых сходств к между художественными мирами романа А. Зегерс «Транзит» и повестью Ф.М. Достоевского «Кроткая» на уровне проблематики и системы персонажей. Сравнительный анализ образов Мари и Кроткой
2 Там же С. 285.
3 Там же. С. 352.
показал, что данные героини принадлежат к категории «маленького человека», большинство своих решений они принимают под давлением внешних обстоятельств и окружающих их людей. В то же время внешняя ранимость и незащищенность сочетаются в них с большой внутренней силой. Наряду со смирением, в их характерах отчетливо проявляется чувство собственного достоинства. И в романе А. Зегерс, и в повести Ф.М. Достоевского воссоздаются преимущественно психологические портреты героинь. Писатели используют сходные приемы психологизма: внутренние монологи, воспоминания,
выразительные художественные детали. Оба автора, раскрывая проблему «маленького человека», делают акцент на страданиях своих персонажей не столько от материальной зависимости, сколько от осознания ими невозможности достижения подлинной внутренней свободы. И Ф.М. Достоевский, и А. Зегерс стремятся привлечь внимание к статусу женщины в современном ей социуме. В то же время А. Зегерс рассматривает судьбы своих героев в контексте реалий эмигрантской действительности, показывая, как социально-политические потрясения нарушают душевное равновесие человека.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Достоевский и его время / под ред. В.Г. Базанова и Г.М. Фридлендера. Л.: Наука, 1971. - 368 с.
2. Достоевский, Ф.М. Кроткая // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 12 томах. М.: Правда, 1982. Т. 12.
3. Зегерс, А. Транзит: пер. с нем. М.: Политиздат, 1991. - 352 с.
4. Зегерс, А. Заметки о Достоевском и Шиллере // Вопросы литературы. 1963. № 4.
5. Ишимбаева, Г.Г. Рецепция русской литературы в творчестве Анны Зегерс // Вестник Башкирского университета. 2021. Т. 26. № 1.
6. Леман, Ю. Русская литература в Германии. Восприятие русской литературы в художественном творчестве и литературной критике немецкоязычных писателей с XVIII века до настоящего времени. М.: Издательский Дом ЯСК, 2018. - 480 с.
7. Мельникова, Л.А. Внутренний монолог как средство раскрытия характера героя в повести Ф. М. Достоевского «Кроткая» и романе Г. Бёлля «И не сказал ни единого слова» // Ученые записки Орловского государственного университета. 2019. № 4 (85).
8. Мишин, И. Достоевский и зарубежные писатели (основные проблемы творчества, традиции и новаторство): учеб. пособие по спецкурсу. Ростов-на-Дону, 1974. - 135 с.
9. Мотылева, Т.Л. Анна Зегерс. Личность и творчество. М.: Худож. лит, 1984. - 399 с.
10. Седельник, В.Д. Анна Зегерс и русские (советские писатели) // Россия - Германия: литературные встречи (1880-1945). М.: ИМЛИ РАН, 2017.
11. Фридлендер, Г. Достоевский и мировая литература. М.: Художественная литература, 1979.- 423 с.
12. Шипицына, Н.В. Приемы формирования читательского восприятия в повести Ф.М. Достоевского «Кроткая» // Вестник Бурятского государственного университета. 2014. № 10-3.
13. Юрьева, О.Ю. Бунт против тирании и тирания против бунта // Достоевский и мировая культура. Альманах № 21. СПб.: Серебряный век, 2006.
Дата поступления: 21.04.2022
