CC BY
52
ОБЗОРНЫЕ СТАТЬИ
REVIEWS
© Коллектив авторов, 1995 УДК 616-006-07:612.018
Е. С. Герштейн, О. И. Костылева, Н. Е. Кушлинский
РЕЦЕПТОРЫ ЭПИДЕРМАЛЬНОГО ФАКТОРА РОСТА КАК ПОТЕНЦИАЛЬНАЯ МИШЕНЬ ПРОТИВООПУХОЛЕВОЙ ТЕРАПИИ
НИИ клинической онкологии
Нарушение регуляции пролиферативных процессов является одним из основных механизмов возникновения и развития злокачественных опухолей. В исследованиях последних лет доказано, что одним из путей ухода опухолевых клеток из-под рострегулирующего контроля организма может быть продукция ими или окружающими стромальными клетками полипептидов, стимулирующих пролиферацию так называемых факторов роста [21]. Если при этом на мембране опухолевой клетки находятся функционально активные рецепторы синтезируемых факторов роста, то начинает функционировать механизм ауто-кринной или паракринной стимуляции пролиферации.
Эпидермальный (ЭФР) и а-трансформирующий (а-ТФР) факторы роста, взаимодействующие с общим рецептором на мембранах чувствительных клеток, принадлежат к числу наиболее известных ауто- и паракринных регуляторов. Рецепторы ЭФР (РЭФР) присутствуют примерно в 40—45% злокачественных опухолей молочной железы [23], в опухолях желудочно-кишечного тракта [52,60,61], легкого [14], мочевого пузыря [35], в ткани рака яичников
[6,45], матки [7], предстательной железы [25] и в опухолях некоторых других локализаций. Наличие РЭФР, как правило, положительно коррелирует с неблагоприятными клинико-морфологическими факторами (в первую очередь со степенью злокачественности опухоли) и служит признаком плохого прогноза заболевания и сниженной чувствительности к эндокринной терапии при опухолях гормонозависимых органов [23, 35, 45, 61].
Таким образом, вмешательство в процессы секреции ростовых факторов и в особенности в процессы восприятия и передачи их ростстимулирующего сигнала может оказаться перспективным новым подходом к терапии опухолей самыхразных локализаций. При этом для наиболее адекватного и эффективного использования подобных методов необходим предварительный отбор больных на основании определения содержания РЭФР в опухолях.
Существует несколько возможных путей использования РЭФР в качестве мишени противоопухолевой терапии, которые мы последовательно рассмотрим в данной работе.
1. Целенаправленный учет способности некоторых известных противоопухолевых и гормональных пре-
E.S.Gershtein, O.I.Kostyleva, N.E.Kushlinsky
EPIDERMAL GROWTH FACTOR RECEPTORS AS A POTENTIAL TARGET FOR ANTITUMOR THERAPY
Research Institute of Clinical Oncology
Proliferation regulatory disorders are a main mechanism of development of malignant tumors. Recent investigations have shown that tumor cells may go out of the growth regulation control due to production of proliferation stimulating polypeptides, i.e. so called growth factors, by the neoplastic or surrounding stromal cells [21]. If in this case the tumor cell membranes contain active receptors of the synthesized growth factors then the mechanism of autocrine or paracrine proliferation stimulation is triggered.
Epidermal (EGF) and alpha-transforming (alpha-TGF) growth factors that interact with a common receptor present on membranes of sensitive cells belong to the most known auto- and paracrine regulators. The EGF receptors (EGFR) are detected in about 40-45% of malignant tumors of the breast [23], as well as in cancer of gastrointestinal organs [52,60,61], lung [14], bladder [35], ovaries
[6,45], uterus [7], prostate [25] and in tumors of some other sites. The EGFR presence as a rule correlates with poor clinical and morphological factors (first of all with tumor malignization grade) and is a sign of poor disease prognosis and decreased response of hormone-dependent tumors to endocrine therapy [23,35,45,61].
Thus, interference in the processes of growth factor secretion, and in particular in the process of reception and transmission of the growth stimulation signal may appear an effective new method of therapy for cancers of various sites. The adequate and most efficient utilization of such methods presumes selection of patients on the basis of EGFR content in their tumors.
There are several ways of utilization of EGFR as an anticancer therapy target which will be considered in this paper.
1. Purposeful evaluation of some known antitumor and hormonal agents for their ability to influence the production of growth factors, amount and properties of their receptors.
2. Use of non-specific blockers of the growth factor-re-ceptor interaction.
3. Blockade of EGFR ligand-binding regions with specific antibodies.
4. Administration of agents influencing EGFR functional activity, in particular of EGFR tyrosine kinase inhibitors.
паратов влиять на продукцию факторов роста, количество и свойства их рецепторов.
2. Использование неспецифических блокаторов взаимодействия факторов роста с рецепторами.
3. Блокирование лигандсвязывающих участков РЭФР с помощью специфических антител.
4. Применение препаратов, влияющих на функциональную активность РЭФР, в частности ингибиторов его тирозинкиназной активности.
5. Использование гибридных белков, содержащих комбинации факторов роста и бактериальных токсинов или других цитотоксических агентов.
Влияние известных препаратов на секрецию и рецепцию ЭФР и а-ТФР. В исследованиях на культурах клеток рака молочной железы установлено, что антипролифера-тивное действие известного трифенилэтиленового антиэстрогена тамоксифена обусловлено не только подавлением связывания эстрогенов с их рецепторами, но и торможением секреции а-ТФР и индукцией синтеза его антагониста р-ТФР, оказывающего антипролифератив-ное действие на клетки рака молочной железы [3]. В недавней работе [37] это свойство тамоксифена подтверждено на клиническом материале. Авторами показано, что под действием тамоксифена (20 мг/сут в течение 10 дней) снижается содержание а-ТФР в ткани рака молочной железы с 4,5±0,8 до 2,5±0,5 нг/мг ДНК. Однако при учете содержания рецепторов стероидных гормонов в опухолях оказалось, что тамоксифен оказывает влияние на уровень а-ТФР только в рецепторположительных тканях. Таким образом, снижение продукции а-ТФР под действием тамоксифена связано, по-видимому, с его классическим эффектом — блокированием связывания эстрогенов с цитоплазматическими рецепторами и торможением эстрадиол-индуцированного синтеза а-ТФР.
Экспериментальные данные о возможности подавления тамоксифеном ЭФР- или а-ТФР-индуцированной пролиферации клеток рака молочной железы носят противоречивый характер. Так, Е. Cormier и V. Jordan [13], С. Arteaga и соавт. [2] показали, что тамоксифен не способен подавить пролиферацию клеток MCF-7, индуцированную экзогенным а-ТФР, и, более того, добавление в среду а-ТФР частично восстанавливает пролиферативную активность клеток, предварительно обработанных тамоксифеном. В то же время в сообщении F. Vignon [54] отмечается, что активный метаболит тамоксифена 4-окси-тамоксифен подавляет митогенную активность ЭФР, причем это подавление происходит в результате ингибирования аутофосфорилирующей активности рецептора.
Еще одним известным и все более активно использующимся противоопухолевым препаратом, механизм действия которого связан с влиянием на продукцию факторов роста и свойства их рецепторов, является октреотид или сандостатин (SMS 201—995) — метаболически стабильный аналог соматостатина [24, 31, 46]. Этот препарат проявляет выраженную противоопухолевую активность по отношению к опухолям желудочно-кишечного тракта [46, 57]. В опытах in vitro и на животных показано его тормозящее действие на пролиферацию клеток рака молочной железы [36, 39, 40, 58] и рака предстательной железы [10, 48]. Действие соматостатина и его
5. Employment of hybrid proteins containing combinations of growth factors and bacterial toxins or other cytotoxic substances.
The effect of known drugs on secretion and reception of EGF and alpha-TGF. As shown in investigations on breast cancer cells the antiproliferative effect of the known triphenyl ethylene antiestrogen, tamoxifen, is a combination of inhibition of the estrogen-receptor binding, inhibition of the alpha-TGF secretion and induction of the synthesis of its antagonist beta-TGF with antiproliferative effect on breast cancer cells [3]. This property of tamoxifen has recently been confirmed in a clinical study [37]. In this study tamoxifen (20 mg/d for 10 days) was shown to reduce alpha-TGF in breast cancer tissue from 4.5+0.8 to 2.5±0.5 ng/mg DNA. However, this tamoxifen effect was detected in steroid hormone receptor-positive tissues only. Thus, the reduction in alpha-TGF production under the action of tamoxifen may be associated with its classical effect, i.e. the blockade of estrogen binding to cytoplasmic receptors and the inhibition of estradiol-induced synthesis of alpha-TGF.
The experimental data on inhibition of EGF- or alpha-TGF-induced proliferation of breast cancer cells by tamoxifen are equivocal. E.Cormier and VJordan [13] and C.Arteaga el al. [2] believe that tamoxifen cannot inhibit proliferation of MCF-7 cells induced by exogenic alpha-TGF, and moreover addition of alpha-TGF to the medium leads to partial restoration of the proliferative activity of cells previously treated with tamoxifen. While F.Vignon [54] has shown that the tamoxifen active metabolite, 4-OH-tamoxifen, inhibits EGF mitogenic activity, the effect being due to inhibition of the receptor autophosphorylation.
There is another antitumor agent, octreotide or san-dostatin (MS 201—995), a metabolically stable somatostatin analog widely used over the recent time [24,31,46] whose mechanism of action is associated with its effect on production of growth factors and properties of their receptors. The drug shows a marked antitumor activity in gastrointestinal tumors [46,57]. In animal and in vitro studies the drug inhibited proliferation of breast [36,39,40,58] and prostatic [10,48] cancer cells. The action of somatostatin and its analogs on the sensitive cells is mediated by specific membrane receptors. Somatostatin, on the one hand, reduces serum concentration of EGF and insulin-like growth factor 1 (IGF-1), and, on the other hand, activates phos-photyrosine phosphatase, an enzyme that catalyzes EGFR dephosphorylation, and thus inhibits transmission of the growth factor mitogenic signal [29,30]. So, the evaluation of tumor EGFR together with determination of somatostatin receptors may be of particular significance in selection of patients for therapy with somatostatin analogs.
Non-specific blockers of growth factor-receptor interaction. The polyanion compound, naphthylurea polysul-phonate, suramin, was the first drug studied as an antagonist of the growth factor-receptor binding [28,49]. Suramin was first used in treatment for trypanosomiasis, but when it was shown that the drug inhibited the activity of some DNA replication enzymes and blocked the lipoprotein and protein binding to membrane receptors it was studied for antitumor activity.
Suramin at 20 to 2500 mcg/ml inhibited in vitro cell proliferation of various human tumors including cancer of
аналогов на чувствительные клетки опосредуется специфическими мембранными рецепторами. Установлено, что соматостатин, с одной стороны, снижает концентрацию ЭФР и инсулиноподобного фактора роста 1 (ИФР-1) в сыворотке крови [20, 27], с другой — активирует фос-фотирозинфосфатазу — фермент, катализирующий де-фосфорилирование РЭФР, что приводит к инактивации процессов передачи митогенного сигнала факторов роста [29, 30]. Таким образом, учет содержания РЭФР в опухолях наряду с определением рецепторов соматоста-тина может играть существенную роль при отборе больных для терапии аналогами соматостатина.
Неспецифические блокаторы взаимодействия факторов роста с рецепторами. Первым препаратом, исследованным в качестве антагониста связывания факторов роста с рецепторами, был сурамин — полианионное соединение, представляющее собой полисульфонат на-фтилмочевины [28, 49]. Первоначально сурамин использовался для лечения трипаносомиаза, однако обнаружение у него способности ингибировать активность некоторых ферментов репликации ДНК, а также блокировать связывание липопротеинов и белков с мембранными рецепторами стимулировало изучение противоопухолевой активности сурамина.
В опытах in vitro сурамин в концентрациях 20—2500 мгк/мл ингибировал пролиферацию клеток различных опухолей человека, включая рак молочной и предстательной железы, опухоли головы и шеи, яичников, легкого, рак мочевого пузыря, толстой кишки, остеогенную саркому, меланому и глиобластому [38]. В предварительных клинических исследованиях показана его активность при метастазирующих опухолях надпочечников, предстательной железы, некоторых лимфомах [15, 28, 49, 53]. Так, описана I фаза клинических испытаний сурамина на 26 больных распространенным раком предстательной железы [15]. После 3 мес приема препарата у 14 больных было отмечено уменьшение массы опухоли на 50% и более или снижение на 75% концентрации специфического простатического антигена. Снижение экспрессии простатического антигена в биоптатах метастазов рака предстательной железы после лечения сурамином отмечено также D. Petrylak и соавт. [42] у 3 из 4 реагировавших на препарат больных. Всего в их исследование было включено 8 больных, 4 из которых ответили на лечение по клиническим критериям. Не обнаружено влияния сурамина на экспрессию иммунореактивных РЭФР и а-ТФР.
Детальное исследование механизма действия сурамина на культуры клеток опухолей различных локализаций выявило, однако, ряд особенностей, не позволяющих однозначно связать его антипролиферативную и противоопухолевую активность со способностью блокировать связывание ЭФР и а-ТФР с рецепторами. Так, в исследовании, проведенном на 25 линиях опухолевых клеток различного генеза, не удалось выявить четкой связи между наличием РЭФР и распределением 1С50 — концентрации сурамина, вызывающей 50% торможение роста клеток [38]. В то же время выявлена слабая положительная корреляция между количеством РЭФР в рецепторположи-тельных клетках и величиной IC50. В 16 линиях клеток отмечен парадоксальный на первый взгляд ростстимули-рующий эффект низких доз сурамина (50—125 мкг/мл).
the breast, prostate, bladder, colon, tumors of the head and neck, ovary, lung, osteogenic sarcoma, melanoma and glioblastoma [38]. Interim clinical results show its activity in metastasizing adrenal and prostatic cancers, some types of lymphoma [15,28,49,53]. There is a report [15] of phase
I clinical study of suramin in treatment of 26 patients with advanced prostatic cancer. On completion of a 3-month treatment with suramin 14 patients showed a 50% and greater reduction in tumor mass or a 75% fall in concentration of the prostate specific antigen. The decrease in expression of the prostatic antigen in metastases of prostatic cancer after treatment with suramin was also detected in 3 of 4 responders to the drug by D.Petrylak et al. [42]. The study was performed in 8 patients, 4 of whom showed clinical response to treatment. Suramin was not found to influence the expression of immunoreactive EGFR and alpha-TGF.
A more detailed study of suramin mechanism of action on cell cultures of various tumors has given some evidence against direct association of the drug’s antiproliferative and antitumor activities with the ability to block EGF and alpha-TGF binding to receptors. A study [38] performed on 25 tumor cell lines of various origin failed to discover a clear correlation of the presence of EGFR and suramin IC50, i.e. suramin concentration needed to cause a 50% cell growth inhibition. At the same time the study found a weak positive correlation between EGFR amount in receptor-positive cells and the IC50 value. There was a seemingly paradoxical growth-stimulation effect of low dose suramin (50—125 mcg/ml) in 16 cell lines.
A similar cell growth stimulation by low dose suramin was observed by J.Foekens et al. [19] in 4 of 6 breast cancer cell lines studied. Suramin at doses more than 300 mcg/ml inhibited proliferation of all cellular lines under study. There was no correlation between cellular sensitivity to suramin’s inhibition effect and content of the steroid hormone receptors. While the growth-stimulation effect of low dose suramin was more marked in ZR/HERc cells that showed a greater EGFR ectopic expression as compared to the initial line ZR.75-1. The suramin’s inhibiting effect was suppressed on addition of IGF-1, basic fibroblast growth factor, or estradiol to the medium. All these findings suggest that the suramin’s action on proliferation of breast cancer cells is non-specific and pleiotropic. The stimulating effect of low dose suramin is believed to be associated with blockade of the binding to receptors of beta-TGF, an inhibitor of breast cancer cell proliferation. While inhibition of the ligand-receptor interaction of growth-stimulating factors prevails at higher suramin’s concentrations [12].
F.Vignon et al. [55] studied suramin’s effect on proliferation of breast cancer cells to obtain more reassuring results. Suramin at concentration 1 to 100 mcM was shown to cause dose-related inhibition of the proliferation in 5 cell lines, the inhibition being more marked in estrogen and progesterone receptor negative cells. In MCF-7 receptor-positive cells suramin not only blocked the mitogenic effect of EGF, IGF-1 and 2, but also inhibited completely the estradiol-induced proliferation. The suramin’s effect reached maximum after a 5-day incubation and was par-
Аналогичное ростстимулирующее действие низких доз сурамина обнаружено J. Foekens и соавт. [19] для 4 из 6 изученных ими линий клеток рака молочной железы. При концентрациях более 300 мкг/мл сурамин ингибировал пролиферацию всех исследованных клеточных линий. Не выявлено зависимости чувствительности клеток к ингибирующему действию сурамина от содержания рецепторов стероидных гормонов. В то же время ростстимулирующее действие низких доз сурамина было более выраженным на клетках ZR/HERc, эктопически экспрессирующих повышенное количество РЭФР, по сравнению с исходной линией ZR. 75-1. Ингибирующий эффект сурамина подавлялся при добавлении в среду ИФР-1 или щелочного фактора роста фибробластов, а также эстрадиола. Все эти данные свидетельствуют о не-специфичности и плейотропности действия сурамина на пролиферацию клеток рака молочной железы. Полагают, что стимулирующий эффект низких доз сурамина может быть связан с тем, что при таких концентрациях наиболее эффективно блокируется связывание с рецепторами Р-ТФР — ингибитора пролиферации клеток рака молочной железы. При более высоких дозах приобретает значение торможение лигандрецепторного взаимодействия ростстимулирующих факторов [12].
Более обнадеживающие результаты при исследовании действия сурамина на пролиферацию клеток рака молочной железы in vitro получены F. Vignon и соавт. [55]. По их данным, в интервале концентраций от 1 до 100 мкМ сурамин дозозависимым образом подавлял пролиферацию 5 клеточных линий, причем наиболее эффективно ингибирующее действие сурамина проявлялось по отношению к клеткам, не содержащим рецепторов эстрогенов и прогестерона. В рецепторположительных клетках MCF-7 сурамин не только блокировал митогенный эффект ЭФР и ИФР-1 и 2, но и полностью подавлял индукцию пролиферации эстрадиолом. Максимальный эффект сурамина наблюдался после 5 дней инкубации и был частично обратим под действием эстрадиола и ИФР-1 и 2, но не ЭФР.
В работе [25] продемонстрировано дозозависимое ростингибирующее действие 10—100 мкМ сурамина на клетки LNCaP рака предстательной железы, содержащие рецепторы андрогенов и синтезирующие ЭФР в ответ на 5а-дигидротестостерон. Сурамин подавлял связывание |251-ЭФР с рецепторами клеток LNCaP, полностью блокировал митогенное действие 5 нг/мл ЭФР и частично митогенное действие 5а-дигидротестостерона.
Подводя предварительные итоги экспериментальных исследований противоопухолевой активности сурамина, можно отметить, что в достаточно высоких дозах, которые используются в клинике, по данным J. Klijn и соавт. [24], при нагрузочных дозах 350 мг/м2 сут через 10 дней лечения в крови достигается концентрация препарата ±280 мкг/мл), он может оказаться эффективным дополнительным средством терапии больных с опухолями различных локализаций, рост которых стимулируется пептидными ростовыми факторами. Однако однозначно связывать противоопухолевую активность сурамина с его действием на РЭФР нельзя из-за многообразия его внеклеточных и внутриклеточных эффектов и неспецифичности блокирования мембранных рецепторов. При клиническом
tially reversible by treatment with estradiol or IGF-1 and
2 but not with EGF.
Suramin at 10 to 100 mcM was shown [25] to have a dose-related growth-inhibitory effect on prostatic cancer cells LNCaP containing androgen receptors and producing EGF in response to treatment with 5alpha-dihydro-testosterone. Suramin inhibited the i25I-EGF binding to receptors of the LNCaP cells, blocked completely the mitogenic effect of 5 ng/ml EGF and partially of 5alpha-dihydrotestosterone.
On summing up the interim findings of experimental studies of suramin’s antitumor activity we may state that the agent at a rather high dosage usually adopted in the clinical practice (according to J.Klijn et al. [24] blood concentration of the drug reaches ±280 mcg/ml after 10 days of treatment at a load dose 350 mg/m2/d) may appear an efficient supplementary therapeutical means for tumors of various sites whose growth is stimulated by peptide growth factors. However, the suramin’s antitumor activity can hardly be associated directly with its effect on EGFR due to the great variety of its extra- and intracellular interactions and the non-specificity of its blocking of membrane receptors. When applied in the clinical practice suramin may stimulate tumor growth during the first days of treatment till its concentration in the body is not high enough.
Some polysulphated hydrocarbons, such as laminarine sulphate, carragenanes and dextrane sulphates of various molecular weight have recently been proposed as non-specific blockers of growth factor receptors. They were shown to have antiproliferative activity in some lines of breast, lung and prostate cancer [40]. We think that the same limitations as for suramin will to some degree be relevant for these drugs too.
Antibodies to EGF receptors. Employment of monoclonal antibodies (MAb) to receptors may be a more promising though less cheap approach to EGFR-specific therapy of tumors. Synthesis of MAb to different tumor cell surface determinants opens prospects for a more specific influence on tumor proliferation. Among them MAb to EGFR are of especial value due to their internalization. It has been shown [8] that there is but a small portion of MAb/EGFR complexes in the cell nucleus, while most of them are detected in cytoplasm. The immune complexes seem to degrade under the action of cytoplasmic lysosomal enzymes and the degradation products are released from the cell by exocytosis. J.Baselga et al. [5] and J.Mendelson [32] have derived anti-EGFR-MAb that block EGF- and alpha-TGF-receptor binding and prevent ligand-related stimulation of EGFR tyrosine kinase.
B.Ennis et al. [17] studied growth inhibitory effects of 4 anti-EGFR-MAb types belonging to two different classes, i.e. 225 IgG, 108.4 IgG, 96 IgM and 42 IgM. All the 4 MAb types inhibited growth of cells transformed by the SV-40T virus, lines 184A1N4 and 184A1N4-T. The effect appeared reversible in the presence of EGF at escalated concentrations. While on addition to cell culture of human breast cancer MDA-468 the anti-EGFR-MAb inhibited cell growth in the presence of exogenic EGF which in the authors’ opinion proved blockade of the endogenous ligand access to EGFR. The MDA-468 cells first showed
применении сурамина необходимо учитывать возможность стимуляции роста опухолей в первые дни лечения, когда в организме еще не накопилась достаточно высокая концентрация препарата.
В последнее время в качестве неспецифических бло-каторов рецепторов факторов роста предложено использовать также некоторые полисульфатированные углеводороды, такие как сульфаты ламинарина и каррагенаны, а также сульфаты декстрана различной молекулярной массы. В предварительных исследованиях они проявляли антипролиферативный эффект на некоторых линиях клеток рака молочной железы, легкого и предстательной железы [40]. По-видимому, для этих препаратов в большей или меньшей степени будут характерны те же ограничения при клиническом применении, что и для сурамина.
Антитела к рецепторам ЭФР. Более перспективным, хотя и более дорогостоящим подходом к РЭФР-направ-ленной терапии опухолей представляется использование моноклональных антител (МКА) к рецепторам. Синтез МКА к различным детерминантам на поверхности опухолевых клеток открывает перспективы более специфичного влияния на пролиферацию опухоли. Среди них МКА к РЭФР занимают особое положение, поскольку интернализуются в клетку. Показано [8], что небольшая часть МКА/РЭФР-комплексов локализуется в ядре клетки, большая часть иммунных комплексов обнаруживается в цитоплазме и, по-видимому, деградирует под действием цитоплазматических лизосомальных ферментов, а продукты деградации иммунных комплексов удаляются из клетки путем экзоцитоза. J. Baselga и соавт. [5], J. Меп-delson [32] показали, что полученные ими анти-РЭФР-МКА способны блокировать связывание ЭФР и а-ТФР с рецепторами и могут предотвращать лигандзависимую стимуляцию тирозинкиназной активности РЭФР.
В. Ennis и соавт. [17] опубликовали результаты исследования ростингибирующих эффектов 4 типов анти-РЭФР-МКА 2 различных классов: 225 IgG, 108,4 IgG и 96 IgM, 42 IgM. Все 4 типа МКА ингибировали рост клеток, трансформированных вирусом SV-40T линий 184A1N4h 184A1N4-T. Эффект оказывался обратимым в присутствии увеличивающихся концентраций ЭФР. В отличие от этого при добавлении к культивируемым клеткам рака молочной железы человека линии MDA-468 анти-РЭФР-МКА ингибировали их рост в присутствии экзогенного ЭФР, что, по мнению авторов, свидетельствует о блокировании доступа эндогенного лиганда к РЭФР. Рост клеток MDA-468 сначала активизировался, а затем ингибировался по мере нарастания концентрации ЭФР.
Z. Fan и соавт. [18], J. Baselga и соавт. [4] применили анти-РЭФР-МКА IgG2a-528 и IgG 1-225 в комбинации с различными химиотерапевтическими агентами для ингибирования роста опухолей, трансплантированных бести-мусным мышам. При использовании комбинаций IgG-528 и IgG-225 с цис-диаминодихлорплатиной (cis-DDP) был достигнут частичный противоопухолевый эффект на клетках эпидермоидной карциномы линии А-431 в случае однократного введения cis-DDP в дозе 6 мг/кг массы; при повторном введении cis-DDP в той же дозе через 10 дней комбинированная терапия дала ударный противоопухолевый эффект: в конце первого месяца лечения у всех животных, кроме одного, ксенотрансплантаты исчезли
activation of growth followed by its inhibition as the EGF concentration was increasing.
Z.Fan et al. [18] and J.Baselga et al. [4] used anti-EGFR-MAb IgG2a-528 and IgG 1-225 in combination with various chemotherapeuticals to study inhibition of growth of tumor transplants in athymic mice. Combinations of IgG-528 and IgG-225 with cis-diaminodichloro-platinum (cis-DDP) produced a partial antitumor effect on A-431 epidermoid carcinoma cell line when cis-DDP was administered once at 6 mg per kg body weight; a repeated administration of cis-DDP at the same dose at a 10-day interval had a booster effect as complete disappearance of the xenotransplants in all but one animals by the end of the first month of treatment and no disease recurrence within 6 months following treatment [18]. Administration of combinations of IgG-528 and IgG-225 with doxorubicin for squamous cell carcinoma A-431 and mammary adenocarcinoma MDA-468 resulted in a 32—42% greater response than administration of doxorubicin alone [4].
M.Naramura et al. [34] studied antitumor potential of chimeric murine-human and murine anti-EGFR-MAb of IgGl-225 class (ch225 and m225, respectively) against human metastatic melanoma M24met transplants in SCAD mice. The chimeric ch225 and murine m225 antibodies demonstrated saturable high-affinity binding to EGFR and could be considered potential mediators of cy-tolysis of M24met cells by immune effector cells, this mechanism proven to be the only possible in this model.
The promising results of the laboratory study of MAb to EGFR for antitumor effect provided a basis for clinical study of these agents in patients with tumors showing high EGFR expression. A clinical trial of11’In-labeled IgGl-225 and l3lI-labeled IgG2a -528 was performed in patients with squamous cell lung carcinoma [5,32]. The mI immunocon-jugates were shown preferable for the clinical practice because radioactive indium persisted in the body for a longer time and was accumulated in the liver in a greater amount.
A preclinical study [8] showed that 131I-labeled F (ab)^ fragment of IgG2a-425 was specifically localized in human malignant glioma cells, and therefore anti-EGFR-MAb could be used in immunotherapy for glioma. The authors made the conclusion that lysis of human glioma and melanoma cells under the effect of IgG2a-425 correlated with EGFR density on target cell surfaces.
H.Bier et al. [9] published results of phase I clinical study of anti-EGFR-MAb END 55900 belonging to the IgG2a class in patients with advanced laryngeal and hypo-pharyngeal squamous cell carcinomas. Immunohisto-chemical assay of surgical tissue specimens showed dose-related saturable binding of the antibodies to EGFR in the primary lesion and lymph node metastases.
MAb to EGFR RG83852 also belonging to the IgG2a class were studied in phase I clinical trial in patients with non-small cell lung carcinoma [41]. RG83852 is known to inhibit EGFR-related growth in some cell lines in vivo and in vitro. During the clinical study RG83852 was administered intravenously to 11 patients with squamous cell carcinoma (5), adenocarcinoma (2) and poorly differentiated lung carcinoma (4). There was a dose-related saturable (50—90%) binding of the antibodies to EGFR in the tumors of patients receiving the MAb at 200 and 400 mg/m2,
и в течение 6 мес рецидивы не наблюдались [18]. Комбинация IgG-528 и IgG-225 с доксорубицином при лечении плоскоклеточной карциномы А-431 и аденокарциномы молочной железы MDA-468 усиливает противоопухолевый эффект последнего на 32—42% [4].
М. Naramura и соавт. [34] исследовали противоопухолевый потенциал химерных мышино-человеческих и мышиных анти-РЭФР-МКА класса IgG 1-225 (ch225 и m225 соответственно) на модели метастатической меланомы человека M24met, трансплантированной мышам SCID. Было показано, что и химерные ch225, и мышиные ш225-антитела демонстрируют насыщаемое высокоаффинное связывание с РЭФР и являются потенциальными медиаторами цитолиза М24те1-клеток эффекторными клетками иммунной системы, причем на данной модели был доказан только такой механизм цитолиза.
Обнадеживающие результаты лабораторных исследований противоопухолевого эффекта МКА к РЭФР подготовили основание для клинических испытаний этих препаратов у больных с опухолями, экспрессирующими высокие уровни РЭФР. У больных плоскоклеточным раком легкого проводились испытания '"1п-мечен-ных IgGl-225 и |311-меченных IgG2a-528 [5,32]. Выявлено, что для клинического применения предпочтительнее использовать иммуноконъюгаты с |311, чем с 11'In, так как радиоактивный индий дольше персистирует в организме и в большей степени накапливается печенью.
Результаты преклинических испытаний [8] показали, что |3|1-меченный F (ab)^-фрагмент IgG2a-425 специфически локализуется в клетках злокачественной глиомы человека, следовательно, возникает возможность использования анти-РЭФР-МКА-425 в иммунотерапии пациентов с глиомой. Авторы полагают, что лизис опухолевых клеток глиомы и меланомы человека при использовании IgG2a-425 коррелирует с плотностью РЭФР на поверхности клеток-мишеней.
H. Bier и соавт. [9] опубликовали результы I фазы клинических испытаний анти-РЭФР-МКА EMD 55900, принадлежащих к классу IgG2a, у больных с распространенной ларингеальной и гипофарингеальной плоскоклеточными карциномами. Иммуногистохимическая оценка образцов тканей, взятых после операций, показала дозозависимое насыщаемое связывание антител с РЭФР в первичной опухоли и в метастазах в лимфоузлы.
МКА к РЭФР RG83852, также принадлежащие к классу IgG2а, исследовались в I фазе клинических испытаний у больных немелкоклеточным раком легкого [41]. RG83852 ингибируют РЭФР-зависимый рост в некоторых клеточных линиях in vivo и in vitro. В клинике антитела RG83852 вводили внутривенно 11 пациентам: 5 — с плоскоклеточной карциномой, 2 — с аденокарциномой и 4 — с низкодифференцированным раком легкого. Было обнаружено дозозависимое насыщаемое (50—90%) связывание антител с РЭФР в опухоли у пациентов, получивших 200 и 400 мг МКА/м2, при этом активность МКА оценивали по изменению тирозинкиназной активности РЭФР в иммунных комплексах. Побочные эффекты были минимальны: кожная реакция I степени наблюдалась у 1 пациента, боль в области опухоли — у 3 спустя 23 дня после прекращения инфузий антител.
the MAb activity being evaluated by changes in EGFR tyrosine kinase content in the immune complexes. The therapy gave but minimal side effects as grade I skin rash (1 case) and pain in the lesion region at 23 days following completion of antibody infusion therapy (3 cases).
The interim results of the experimental and clinical studies of anti-EGFR-MAb suggest that their antitumor effect involves at least two mechanisms, i.e. 1) competitive binding of the antibodies to target cell EGFR, and 2) the antibody interaction with immune effector cells (macrophages, T-lymphocytes) in the mechanism of antibody-de-pendant cell-mediated cytotoxicity. The clinical studies of anti-EGFR-MAb [5,8,9,32,41] have demonstrated efficiency and low toxicity of immunotherapy in cancers expressing EGFR in a large amount.
Agents influencing EGFR functional activity and processes of mitogenic signal transmission. The interaction of growth factors with membrane receptors is the first stage of mitogenic signal transmission leading to conformational changes in receptor molecules that result in activation of the tyrosine kinase functioning in their intracellular domains [50]. Further the EGFR and various intracellular proteins, such as protein kinase C, phospholipase C and some others, undergo phosphorylation which contributes to initiation of proliferative processes. Thus, the use of inhibitors of intrareceptor tyrosine kinase may be an efficient approach to suppression of EGF- and alpha-TGF-in-duced tumor growth.
Genistein, an isoflavone derivative, belongs to the first relatively specific EGFR tyrosine kinase inhibitors [1]. Genistein inhibits in a dose-related manner EGFR autophosphorylation, the cells being arrested in the G2-M mitotic phase. The agent produces cytostatic rather than cytotoxic effect. At concentrations 1 to 25 mcM genistein inhibits growth of cell culture of human gastric carcinoma GAS stimulated by 10 nM EGF, and at a concentration more than 6 mcM - growth of the same cells stimulated by embryonic serum [48].
The purposeful research of EGFR-specific tyrosine kinase inhibitors has led to development of a group of drugs called tyrfostins [44,59]. Most of them are malononitryl derivatives. Some tyrfostins have been shown to inhibit cell proliferation in breast [44] and gastric [43] cancers in vitro, as well as growth of squamous cell carcinoma transplants in athymic mice [62].
An effect similar to the action of tyrosine kinase inhibitors may be achieved by activation of cellular tyrosine phosphatases that dephosphorylate EGFR and proteins having undergone phosphorylation by the EGFR. As was mentioned above this effect is one of the mechanisms of action of somatostatin and its analogs [29]. There are some low molecular weight agents also possessing the same properties. S. MishraandA. Hamburger [33] report of an inhibitory effect of O-phosphotyrosine on cell growth in human breast and kidney cancers.
The cells were arrested in the S-phase, EGFR phosphorylation was decreased as well as phosphorylation of oncoprotein p34cdc2. Phosphotyrosine increased synergis-tically the response of renal carcinoma CAIN to doxorubicin and etoposide.
Проводя предварительные итоги экспериментальных и клинических исследований анти-РЭФР-МКА, можно сделать вывод о том, что в основе их противоопухолевого эффекта лежат по крайней мере следующие механизмы: 1) конкурентное связывание антител с РЭФР клеток-мишеней; 2) взаимодействие антител с эффектор-ными клетками иммунной системы (макрофагами, Т-лимфоцитами) в механизме антителозависимой клеточно-опосредованной цитотоксичности. Клинические испытания анти-РЭФР-МКА [5,8,9,32,41] демонстрируют эффективность иммунотерапии в сочетании с низкой токсичностью в случае опухолей, экспрессирующих большие количества РЭФР.
Препараты, влияющие на функциональную активность РЭФР и процессы передачи митогенного сигнала. Взаимодействие факторов роста с мембранными рецепторами является первым этапом передачи митогенного сигнала, в результате которого происходят конформаци-онные изменения молекулы рецептора, приводящие к активации тирозинкиназной функции его внутриклеточного домена [50]. В дальнейшем происходит фосфорилирование самого РЭФР и различных внутриклеточных белков, таких как протеинкиназа С, фосфоли-паза С и другие, что и приводит к инициации пролиферативных процессов. Таким образом, использование ингибиторов внутрирецепторной тирозинкиназы может оказаться эффективным подходом к подавлению ЭФР и а-ТФР-индуцированного роста опухолей.
Одним из первых относительно специфичных ингибиторов тирозинкиназы РЭФР является производное изофлавона генистеин [1]. Генистеин дозозависимо ингибирует аутофосфорилирование РЭФР, при этом происходит «арест» клеток в С2-М-фазе митотического цикла. Эффект препарата носит скорее цитостатический чем ци-тотоксический характер. В интервале концентраций 1— 25 мкМ генистеин тормозит рост культивируемых клеток рака желудка человека линии AGS, стимулированный 10 нМ ЭФР, а при концентрации более 6 мкМ — также рост этих клеток, стимулированный эмбриональный сывороткой [48].
Целенаправленная разработка РЭФР-специфичных ингибиторов тирозинкиназы привела к созданию группы препаратов, получивших наименование «тирфостинов» [44, 59]. Большинство из них относится к производным малононитрила. Продемонстрировано ингибирующее действие некоторых тирфостинов на пролиферацию клеток рака молочной железы [44] и рака желудка [43] in vitro, а также на рост трансплантированной бестимусным мышам плоскоклеточной карциномы [62].
Эффект, аналогичный действию ингибиторов тирозинкиназы, может быть достигнут в результате активации клеточных тирозинфосфатаз, дефосфорилирующих РЭФР и фосфорилированные им белки. Выше уже отмечалось, что такой эффект является одной из сторон действия соматостатина и его аналогов [29]. Существуют также низкомолекулярные препараты, обладающие подобными свойствами. Так, S. Mishra и A. Hamburger [33] описывают ингибирующее действие О-фосфотирозана на рост клеток рака молочной железы и рака почки человека. Клетки задерживались в S-фазе митотического цикла, при этом отмечалось снижение фосфорилирова-
The mentioned agents have not been studied clinically yet, though are believed to possess an antitumor potential with an absolutely new mechanism of action involving interference in intracellular processes of mitogenic signal transmission.
Recombinant proteins containing growth factors and bacterial toxins. Since the increased EGFR expression is characteristic of many tumors, there are attempts to produce recombinant proteins with EGFR ligands acting as target-specific carriers of known toxic proteins. V.Chaud-hary etal.[ 11] were the first to synthesize by gene engineering a hybrid molecule consisting of alpha-TGF and exotoxin A of Pseudomonas. The exotoxin A inhibits the protein synthesis by ADP-ribosylation of one of the elongation factors. The recombinant molecule called TP40 contains an exotoxin fragment free from the region interacting with its own receptor. Experiments on cells and subcutaneous transplants of carcinoma A431 have shown that in order to produce cytostatic effect TP40 must interact with EGFR [16,22].
TP40 antitumor activity has mainly been studied in vitro. D. Von Hoff et al. [56] studied TP40 effect on colony-stimulating activity of primary cultures of 46 human tumors in soft agar. The study was performed on tumors of the breast, endometrium, ovaries; colonic carcinoma; nonsmall cell lung carcinoma; squamous cell carcinomas of the head and neck; pancreatic, gastric thyroid carcinomas; sarcoma. Tumors were considered sensitive to the agent if survival of colony-forming units was 50% or less. The TP40 effect depended upon time and dosage, and reached maximum at a 50 nM concentration and after a long-term incubation. Under these conditions 87% of the tumors responded to TP40. At lower concentrations (5 and 25 nM) TP40 activity was detected in 55% and 81% of the tumors, respectively. It should be noted that most of the tumors under study failed to respond to standard chemotherapies currently in use both in the clinical trials and in the colony-forming tests in vitro.
S.Kunwar et al. [26] showed that TP40 at a very low concentration (0.5 ng/ml) produced a cytotoxic effect on 7 of 8 human glioblastoma cell lines studied. The investigators also found the exotoxin A and alpha-TGF conjugate to be more active in the system under study than recombinant proteins containing IGF-1 and the acid fibroblast growth factor. In experiments in vivo TP40 as administered by continuous intraperitoneal infusion for 7 days inhibited growth of subcutaneous glioblastoma xenografts in athymic mice. Unfortunately, the authors of this report as well as D. Von Hoof et al. [56] did not study TP40 cytotoxic activity with respect to EGFR content in the tumors and cell lines investigated.
A recombinant protein of exotoxin A and alpha-TGF with modified structure has recently been constructed (PE35/TGF alpha-KDEL). Unlike TP40 it can produce antitumor effect without preliminary proteolysis and formation of the active C-terminal fragment [53]. The protein is 10- to 700-fold more active than TP40 as shown on human bladder cancer cells.
Another recombinant protein DAB389EGF is a product of expression of a hybrid gene in which the diphtheria toxin binding domain is replaced by EGF [47].
ния РЭФР и одного из онкобелков p34cdc2. Фосфотиро-зин синергическим образом увеличивал чувствительность клеток рака почки ACHN к химиотерапевтическим препаратам доксорубицину и этопозиду.
Клинических испытаний вышеописанных препаратов до настоящего времени не проводилось, однако многие авторы полагают, что они могут оказаться перспективными противоопухолевыми средствами с принципиально новым механизмом действия, основанным на вмешательстве во внутриклеточные процессы передачи ми-тогенного сигнала.
Рекомбинантные белки, содержащие факторы роста и бактериальные токсины. В связи с тем что повышенная по сравнению с нормальными тканями экспрессия РЭФР является отличительным свойством многих опухолей, предпринимаются попытки сконструировать рекомбинантные белки, в которых лиганды РЭФР играют роль направленного переносчика известных белков-токсинов. Так, U. Chaudhary и соавт. [11] впервые синтезировали с помощью генной инженерии гибридную молекулу, состоящую из а-ТФР и экзотоксина А из Pseudomonas. Экзотоксин А ингибирует синтез белка посредством АДФ-рибозилирования одного из факторов элонгации. В рекомбинантную молекулу, получившую название ТР40, входит фрагмент экзотоксина, не содержащий участок, взаимодействующий с его собственным рецептором. На клетках карциномы А431 и подкожных трансплантатах этой опухоли показано, что для проявления цитотокси-ческого эффекта ТР40 необходимо его взаимодействие с РЭФР [16, 22].
Противоопухолевая активность ТР40 исследована преимущественно в системах in vitro. D. Von Hoff и соавт. [56] изучали действие ТР40 на колониеобразующую активность первичных культур 46 опухолей человека в мягком агаре. В исследование были включены опухоли молочной железы, эндометрия, яичников, рак толстой кишки, немелкоклеточный рак легкого, плоскоклеточные опухоли головы и шеи, рак поджелудочной железы, желудка, щитовидной железы, саркома. Опухоли считали чувствительными к препарату, если выживаемость колониеобразующих единиц составляла <50%. Эффект ТР40 зависел от времени и дозы препарата и был максимальным при концентрации 50 нМ и длительной инкубации. В этих условиях 87% опухолей были чувствительны к ТР40. При более низких концентрациях ТР40 (5 и 25 нМ) активность проявлялась в 55 и 81% случаев соответственно. Следует отметить, что как в клинике, так и в условиях колониеобразующего теста in vitro большинство исследованных опухолей были не чувствительны к стандартным видам химиотерапии и ко многим известным химиопрепаратам.
S. Kunwar и соавт. [26] показали, что ТР40 в крайне низкой концентрации (0,5 нг/мл) цитотоксичен по отношению к 7 из 8 исследованных ими линий клеток глио-бластомы человека, причем конъюгат экзотоксина А с а-ТФР значительно более активен в данной системе, чем рекомбинантные белки, содержащие ИФР-1 и кислый фактор роста фибробластов. В опытах in vivo отмечалась задержка роста подкожно трансплантированных бести-мусным мышам ксенографтов глиобластомы человека при постоянной интраперитонеальной инфузии ТР40 в течение 7 дней. К сожалению, в этом исследовании, как и в вышеописанной работе D. Von Hoff и соавт. [56], не проводилось сопоставление цитотоксической активности ТР40 с содержанием РЭФР в исследуемых опухолях и клеточных линиях.
DAB389EGF, like TP40, inhibits the protein synthesis in human tumor cell cultures and the colony growth in soft agar and microcapsules. DAB389EGF caused in vivo a considerable growth inhibition in human tumors implanted under the renal capsule of mice without any toxic effect on the animals. The agent was shown active against carcinoma of the bladder, breast, ovaries and against nonsmall cell lung carcinoma.
There are reports of clinical trials of TP40 as administered intravesically to patients with bladder cancer [51]. Recombinant proteins including alpha-TGF and EGF may appear an effective cytotoxic tool of target-specific adjuvant therapy in patients with EGFR containing tumors.
Thus, there is a considerable theoretic and experimental basis for development and trial of new modalities of antitumor therapy both with standard chemotherapeuti-cals acting directly on DNA synthesis and replication, and with blockers of various stages of regulatory factor mito-genic signal transmission, in particular agents acting on EGFR.
Недавно сконструирован рекомбинантный белок экзотоксина А и а-ТФР с модифицированной структурой (PE35/TGFa-KDEL), который в отличие от ТР40 может проявлять противоопухолевую активность без предварительного протеолиза с образованием активного С-концевого фрагмента [53]. На линиях клеток рака мочевого пузыря человека этот белок был в 10— 700 раз более активен, чем ТР40.
Еще один рекомбинантный белок DAB389EGF представляет собой продукт экспрессии гибридного гена, в котором связывающий домен дифтерийного токсина замещен на ЭФР [47]. Так же как ТР40, DAB389EGF тормозит синтез белка в культивируемых клетках опухолей человека и рост колоний в мягком агаре и микрокапсулах. В опытах in vivo DAB389EGF существенно ингибировал рост опухолей человека, трансплантированных в почечную капсулу мышей, токсического эффекта при этом не отмечалось. Препарат был активен по отношению к раку мочевого пузыря, молочной железы, яичников и немелкоклеточному раку легкого.
Имеются сообщения о начале клинических испытаний ТР40 при внутрипузырном введении больным раком мочевого пузыря [51]. В целом можно предполагать, что рекомбинантные белки, включающие а-ТФР и ЭФР, окажутся эффективными цитотоксическими препаратами направленного действия для адъювантной терапии больных с опухолями, содержащими РЭФР.
Таким образом, в настоящее время имеется значительная теоретическая и экспериментальная база для разработки и испытания новых схем противоопухолевой терапии, включающих наряду с классическими химиопрепаратами, действующими непосредственно на процессы синтеза и репликации ДНК, также и блока-торы различных стадий передачи митогенных сигналов регуляторных факторов, в частности препараты, влияющие на РЭФР.
ЛИТЕРАТУРА / REFERENCES
1. Akivama T., lshida J., Nakagawa S. et al. // J. biol. Chem. — 1987. — Vol. 262. — P. 5592—5595.
2. Arteaga C. L., Coronado E., Osborne C. K. II J. molec. Endocrinol. —
1988.— Vol. 2.— P. 1064—1069.
3. Arteaga C. L., Osborne C. K. II Cancer Treat. Res.— 1991. — Vol.
53. — P. 289—304.
4. Baselga J., Norton L., Masui H. et al. // J. nat. Cancer Inst. — 1983. — Vol. 85.— P. 1327—1333.
5. Baselga J., Scott A., Pfister D. et al. // Proc. Ann. Meet. Amer. Soc. Clin. Oncol. — 1993. — Vol. 12. — P. 368.
6. Bast R. C., Boyer C. M., Jacobs I. et al. // Cancer (Philad.). — 1993. — Vol. 71, N 4. — Suppl. — P. 1597—1601.
7. Bauknecht T., Kohler M., Jam /., Pfleiderer A. II J. Cancer Res. Clin. Oncol. — 1989.— Vol. 115.— P. 193.
8. Bender H., Takahashi H., Adachi K. et al. // Cancer Res. — 1992. — Vol. 52.— P. 121—126.
9. Bier H., Reiffen K. A., Haas /., Stasiecki P. // Proc. Ann. Meet. Amer. Assoc. Cancer Res. — 1993. — Vol. 34. — A2819.
10. Bogden A., Taylor J. B., Moreau J. P., Coy H. D. II Cancer Res. — 1990. — Vol. 50. — P. 2646—2650.
11. Chaudhary V. K., Fitzgerald D. J., Adhya S., Pastan I. II Proc. nat. Acad. Sei. USA. — 1987. — Vol. 84. — P. 4538—4542.
12. Coffey R. J., LeofE. B„ Shipley G. D., Moses H. L. II J. Cell. Rhysiol. — 1987.— Vol. 132. — P. 143—148.
13. Cormier E. M., Jordan V. C. //Europ. J. Cancer Clin. Oncol. — 1989. — Vol. 25. — P. 57—63.
14. Dittadi R., Gion M., Pagan V. et al. // Brit. J. Cancer. — 1991. — Vol. 64. — P. 741—744.
15. Eisenberger M. A., Fontana J. A. II J. nat. Cancer Inst. — 1992.— Vol. 84. — P. 3—5.
16. Edwards G. M., Defeo-Jones D., Tai J. Y. et al. // Mol. Cell. Biol. —
1989.— Vol. 9.— P. 2860—2867.
17. Ennis B. W., Valverius E. M., Bates S. E. et al. // Molec. Endocr. —
1989.— Vol. 3. — P. 1830—1838.
18. Fan Z., Baselga J., Masui H., Mendelson J. II Cancer Res. — 1993. — Vol. 53. — P. 4637—4642.
19. Foekens J. A., Sieuwerts A. M., Stuurman-Smeets E. M. et al. // Int J. Cancer. — 1992. — Vol. 51. — P. 439—444.
20. Ghirlada G., Uccioli L., Perri F. et al. // Lancet. — 1983. — Vol. 1. — P. 65.
21. Goustin A. S., LeofE. B., Shipley G. D., Moses H. L. II Cancer Res. — Vol. 46.— P. 1015—1029.
22. Heimbrook D. C., Stirdivant S. M., Ahern J. D. et al. // Proc. nat. Acad. Sei. USA. — 1990. — Vol. 87. — P. 4697—4701.
23. Klijn J. G. M., Berns P. M., Schmitz P. /., Foekens J. A. II Endocr. Rev.— Vol. 13.— P. 1—15.
24. Klijn J. G. M., Setyono-Han B., Bakker G. H. et al. // Steroid Biochem. —
1990.— Vol. 37.— P. 1089—1096.
25. Knabbe K., Kellner U., Schmahl M., Voigt K. D. II J. Steroid Biochem. Molec. Biol.— 1991, —Vol. 40.— P. 185—192.
26. Kunwar S., Pai L. H., Pastan I. II J. Neurosurg. — 1993. — Vol. 79. — P. 569—576.
27. Lamberts S. W., Uitterlinden P., Verschoor L. et al. // New Engl. J. Med. — 1985. — Vol. 313. — P. 1576—1579.
28. LaRocca R. V., Stein C. A., Danesi R., Meyers C. E. II J. Steroid Biochem. — 1990. — Vol. 37. — P. 893—898.
29. Liebow C., Lee M. T„ SchallyA. II Metabolism. — 1990. — Vol. 39. — Suppl. 2. — P. 163—166.
30. Liebow C., Reilly C., Serrano M. et al. II Proc nat. Acad. Sei. USA. —
1989. — Vol. 86. — P. 2003—2007.
31. Mascardo R. N., Scherline P. //Endocrinology. — 1982. — Vol. 111. — P. 1394—1396.
32. Mendelson J. II Monogr. nat. Cancer Inst. — 1992. — Vol. 13. — P. 125—131.
33. Mishra S., Hamburger A. W. II Cancer Res. — 1993. — Vol. 53. — P. 557—563.
34. Naramura M., Gillies S. D., Mendelson J. et al. // Cancer Immunol. Immunother. — 1993. — Vol. 37. — P. 343—349.
35. Neal D. E., Sharpies L., Smith K. et al. // Cancer (Philad.). — 1990. — Vol. 65. — P. 1619—1621.
36. Nelson J., Cremin M., Murphy R. F. II Brit. J. Cancer. — 1989. — Vol. 59. — P. 739—742.
37. Noguchi S., Motomura K., Inaji H. et al. // Cancer (Philad.). — 1993. — Vol. 72. — P. 131—136.
38. Olivier S., Formento P., Fischel J. L. et al. // Europ. J. Cancer. —
1990. — Vol. 26.— P. 867—871.
39. Pagliacci М. C., Tognellini R., Grignani /-'., Nicoletti I. II Endocrinology. — 1991. — Vol. 129. — P. 2555—2562.
40. Paper D. H., Hoffman R., Burns W. W., Franz G. // Arch. Pharm. — 1993.— Vol. 326.— P. 696.
41. Perez-Soler R., Donato N. J., Zhang H. Z. et al. // Proc. Ann. Meet. Amer. Soc Clin. Oncol. — 1992. — Vol. 11. — P. A828.
42. Petrylak D. P., Scher H. /., Reuter V. et al. // Proc. Ann. Meet. Amer. Assoc. Cancer Res. — 1992. — Vol. 33. — P. A1319.
43. Piontek М., Hengels K.-J., Porschen R., Strohenmeyer G. II Anticancer Res. — 1993. — Vol. 13. — P. 2119—2124.
44. Reddy К. B., Mangold G. L., Tandon A. K. et al. // Cancer Res. — 1992.— Vol. 52.— P. 3636—3642.
45. Seambia G., Benedetti P. P., Battaglia F. et al. // J. clin. Oncol. — 1992.— Vol. 10.— P. 529—535.
46. Schally A. II Cancer Res. — 1988. — Vol. 48. — P. 6977—6985.
47. Shaw./. P., Degen D., Nichols J. C. et al. // Proc. Ann. Meet. Amer. Assoc. Cancer Res. — 1993. — Vol. 34. — P. 2043.
48. Siegel R. A., Tolcsval L., Rudin М. // Cancer Res. — 1988. — Vol. 48.— P. 4651—4655.
49. Stein C. A., LaRocca R. V., Thomas R. et al. // J. clin. Oncol. — 1989. — Vol. — P. 499—508.
50. SweebR. K, BeijnenJ. H. //Pharm. Wld Sci. — 1993. — Vol. 15,— P. 233—242.
51. Theuer C. P., Fitzgerald D. J., Pastan I. II J. Urol. — 1993. — Vol. 149.— P. 1626—1632.
52. Townsend С. М., Jr., Beauchamp R. D., Singh P., Thompson J. II Amer. J. Surg. — 1988. — Vol. 155. — P. 526—536.
53. Vierhapper H., Nowotny P., Mostbeck G., Waldhausl W. II Lancet. — 1989.— Vol. 1, —P. 1207—1208.
54. Vignon F. // Bull. Cancer. — 1992. — Vol. 79. — N 10 (Suppl.). — P. 5.
55. Vignon F., Prebois C., Rochefort H. Hi. nat. Cancer Inst. — 1992. — Vol. 84. — P. 38—42.
56. Von Hoff D. D., Marshall M. //., Heimbrook D. C. et al. // Investigational New Drugs. — 1992. — Vol. 10. — P. 17—22.
57. Watson S. A., Watson A. J., Durrant L. G., Morris D. L. II Gut. —
1989.—Vol. 30.— P. 448.
58. Weckbecker G., Liu R., Tolcsval L., Bruns С. II Cancer Res. — 1992. — Vol. 52. — P. 4973—4978.
59. Yaish P., Gazit A., Gilon C., Levitzki A. // Science. — 1988. — Vol. 24. — P. 933—935.
60. Yano H., Shiozaki H., Kobayashi K. et al. // Cancer (Philad.). —
1991, —Vol. 67.— P. 91—98.
61. Yasui W., Hata J., Yokozaki H., Nakatani H. et al. // Int. J. Cancer. — 1988. — Vol. 41, —P. 211—217.
62. Yoneda Т., LyallR. М., AlsinaM. M. et al. //Cancer Res. — 1991. — Vol. 51, —P. 4430—4434.
Поступила 04.10.94 / Submitted 04.10.94
SPONSORED BY
Л \
Pharmacia
Kabi-Farmitalia Carlo Erba
