CC BY
24
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
© 2015 Проблемы истории,
филологии, культуры 2015, №4, с. 348-352
Рецензия на сборник: J. H. Richardson, F. Santangelo (ed.) ''The Roman Historical Tradition. Regal and Republican Rome''. Oxford, 2014. 372 p.
Сборник «Римская историческая традиция. Царский и республиканский Рим» вышел в известной серии «Oxford Readings in Classical Studies». Представленные в сборнике статьи уже публиковались в разные годы (1906-2004). В данном издании большинство очерков были тщательно пересмотрены авторами, обновлены и снабжены дополнениями. Кроме того, итальянские и французские работы переведены на английский язык.
Во введении Джеймс Ричардсон (Университет Мэссей, Новая Зеландия) и Федерико Сантан-джело (Университет Ньюкасла, Великобритания)1 подчеркивают дискуссионность той информации, которую передают Дионисий Галикарнасский и Тит Ливий о ранней истории Рима. По мнению ученых, важно задаться рядом вопросов. Как появилась римская историческая традиция, полная неправдоподобных рассказов и анахронизмов? Каким целям она служила? Каков ее уровень подлинности? Редакторы вспоминают о том, как к указанным проблемам подходили Б. Г. Нибур, Т.Дж. Корнелл, Г. Форсайт, Э. Пайс, Т. П. Уайзман. По наблюдению Ричардсона и Сантанджело, многие из лучших исследований римской исторической традиции представляли собой короткие, сфокусированные статьи. Полезность альманаха из подобных сочинений состоит в том, что читатель будет сталкиваться с разнообразными, порой непримиримыми, взглядами на одни и те же сюжеты из античной истории и, таким образом, сможет, оперируя аргументами дискутирующих, составить собственное мнение. По большому счету, перед нами не коллективный труд о римской историографии и не коллекция работ о раннем Риме; это книга о том, как сами римляне реконструировали свою историю, поскольку упор сделан не на древних писателях, а на эволюции представлений о некоторых событиях из жизни царского и республиканского Рима.
Первая статья, написанная известным итальянским археологом Андреа Карандини, носит название «Миф о Ромуле и истоки Рима» (p. 17-33)2. По мнению автора, мы не можем изучать культурную память римлян, используя свой менталитет и привычный инструментарий историка3. Легенда о Ромуле при всей своей фантастичности должна иметь связь с реальностью. Карандини сопоставляет миф о первом царе с археологическими свидетельствами. Им была найдена стена, окружающая Па-латинский холм, а также реконструированы ворота, которые интерпретировались как Porta Mugonia. Стена датируется серединой VIII в. до н.э. Карандини считает, что Рим не был основан на пустом месте, а вырос из ранее существовавшего протогородского центра.
Профессор Страсбургского университета Мишель Хамм является автором второй статьи «Нума и Пифагор: жизнь и смерть мифа» (p. 35-51)4. В античной историографии царь Нума Помпилий
1 Рассматриваемый сборник не единственный совместный проект, где эти антиковеды выступают как редакторы. См., например: Richardson, Santangelo (eds.) 2011; 2015.
2 Carandini 2003.
3 См. также: Шистеров 2014.
4 Hamm 2004. О развитии пифагореизма на римской почве см.: Афонасин, Афонасина, Щетни-ков 2014, 100-113.
Рецензия на сборник ''The Roman Historical Tradition"
349
(VIII-VII вв. до н.э.) предстает учеником Пифагора (VI-V вв. до н.э.)! Древние источники изображают Нуму как основателя гражданских и религиозных учреждений, которые имели основополагающее значение для организации римской общины. Его предполагаемая связь с самосским философом должна была показать греческие истоки римских институтов, а также подчеркнуть мудрость царя и совершенство реформ. Как указывает М.Хамм, историчность данной традиции, получившей распространение начиная со второй половины IV в. до н.э., подрывается в тех же источниках, в которых она зафиксирована. Уже авторы I в. до н.э. (Цицерон, Дионисий, Ливий) считали ее хронологически невозможной.
«Демарат и «коринфские» цари Рима». Именно так называется третья часть сборника (p. 5382). Её автор — Фаусто Дзеви из Римского университета Ла Сапиенца5. Профессор анализирует легенду о Демарате Корифском, родоначальнике царского дома Тарквиниев. Демарат Бакхиад занимался морской торговлей, но после установления тирании Кипсела вынужден был эмигрировать в Этрурию. В Тарквиниях он женился на местной аристократке. От этого брака у него было двое сыновей — Аррунт и Лукумон, он же Тарквиний Древний. Историю Демарата рассматривают как пример архаичной социальной мобильности и отображение процесса эллинизации тирренской Италии. Переезд Демарата представляет собой параллель подобному же переселению Лукумона в Рим. Ф. Дзеви обсуждает также отношения Тарквиния Гордого и Аристодема Кумского как исторический факт, который повлиял на развитие традиции о Демарате. Более того, итальянский археолог связывает историю коринфянина с судьбой bona Tarquiniorum.
Четвертая проблема касается «Загадки Сервия Туллия» (p. 83-128), которую попытался раскрыть Рональд Томас Ридли6. Профессор Мельбурнского университета считает Сервия вторым по значимости римским царем после Ромула. Он систематизирует различные предания о Сервии и вновь затрагивает несколько дискуссионных проблем. Кем был по рождению Сервий Туллий, рабом или аристократом? Было ли его правление своеобразной латинской интерлюдией в период этрусского влияния? Нужно ли считать Сервия защитником плебеев или он всегда был опорой патрициев? Был ли он мирным реформатором или, скорее, триумфальным полководцем? Наконец, как воспринимать его правление, как тиранию или предтечу республиканской свободы? В поиске ответов исследователь, среди прочего, обращается к иконографическим свидетельствам «гробницы Франсуа» в Вульчи.
Следующая статья «Легенда Луция Брута» (p. 129-145) принадлежит перу британского антико-веда Тимоти Питера Уайзмана7. Мифологический флер, окутывающий личность Луция Юния Брута, стал строительным материалом для формирования римской идентичности. Реальные события, связанные с жизнью одного из первых консулов, искажены и романтизированы. Процесс складывания легенды растянулся на несколько веков. Уайзмана привлекли следующие ее аспекты: несчастливое знамение в царском доме, посольство в Дельфы, история Коллатина.
Шестой очерк «Три римских этиологических мифа» (p. 147-165) написал Ян Бреммер из Гро-нингенского университета (Нидерланды)8. Слово araoXoyia впервые обнаруживается у Демокрита и гораздо позднее появляется в латинском языке. Сенека Младший вслед за стоиком Посидонием Апа-мейским характеризует этиологию как «изыскание причин» (causarum inquisitio — Sen. Ep. XCV 65). Бреммер последовательно разбирает мифы о происхождении ритуалов жреческой коллегии са-лиев, античные объяснения гидронима «Lacus Curtius» (Курциево озеро) и легендарный эпизод о встрече авгура Атта Навия с Тарквинием Древним9. Автор статьи считает, что римская мифология не настолько бедна, как мы привыкли думать. Большинство этиологических мифов были созданы по заказу политической элиты в последние два столетия существования Республики. Потребность в новых мифах возникла после бурных событий, изменивших римское общество: образования Римской средиземноморской державы и установления принципата Августа.
5 Zevi 1995.
6 Ridley 1975.
7 Wiseman 2003.
8 Bremmer 1993.
9 См., например: Гончаров 2009.
Продолжает ретроспективу публикация итальянского эпиграфиста Этторе Пайса (p. 167-185). Ученик Т. Моммзена рассуждает на тему «Фабии на реке Кремера и спартанцы при Фермопилах»10. Он сопоставляет красивую легенду о гибели трехсот шести Фабиев в этрусской засаде со свидетельствами о героической борьбе греков под командованием Леонида I против персидского войска. Э. Пайс в духе гиперкритицизма выступает против достоверности сообщений Диодора, Дионисия и Ливия о знаменитом патрицианском роде. Историк предположил, что в случае с битвой у Кремеры 477 г. до н.э. и сражением 358 г. до н.э. Гая Фабия Амбуста с тарквинийцами имеет место удвоение одного события. Вдобавок в день битвы на Кремере позднее состоялось столкновение с галлами при Аллии. Легенда, связанная с Кремерой, при всей своей недостоверности имеет в основе реальные топографические условия. Возвращаясь к событиям 480 г. до н. э. при Фермопилах, Э. Пайс видит схожесть в количестве воинов, факте предательства (милиец Эфиальт и консул Тит Менений Ланат), эпизоде с одним выжившим (сын прорицателя Мегистия и Квинт Фабий). Хронологическое различие в 3 года он легко сглаживает. Вообще же ложные синхронизмы, по версии Пайса, указывают на то, что ранняя римская традиция сложилась под влиянием греческих исторических рассказов. Культурный параллелизм между спартанской и римской историей не ограничивается легендой, прославляющей Фабиев: гиппеи и целеры, герусия и сенат, фидитии и общекуриальные трапезы, эфоры и плебейские трибуны. Э. Пайс продолжает подобия на афинских и македонских примерах.
Итальянский специалист по древнеримской истории Эмилио Габба обратился к проблеме принятия аграрного законопроекта Спурия Кассия Вецеллина (p. 187-200). В качестве основного источника он выбрал соответствующие главы восьмой книги «Римских древностей» Дионисия Галикар-насского11. Дионисий подробно освещает обстоятельства третьего консульства Спурия Кассия (486 г. до н.э.). Описание Дионисием положений закона (VIII. 68-76), как считается, содержит некоторые неточности. Э. Габба видит в указанном отрывке псевдоисторическую реконструкцию событий. Автор сравнивает противостояние Спурия Кассия и Прокула Вергиния с борьбой Гая Гракха и Гая Фанния в 122 г. до н.э. В частности, указывается на дублирование эпизода с удалением из Рима всех неграждан в день голосования (VIII. 72. 5). Кассий, созывая сходки, старался склонить плебс на свою сторону и был окружен телохранителями из худших граждан (VIII. 71. 5), как и братья-реформаторы. Приводя несколько других схожих эпизодов, Габба приходит к выводу о том, что речи противников Спурия Кассия отражают основные пункты антигракханской полемики.
Самая короткая часть сборника (p. 201-206) — ремарка Майкла Кроуфорда о римской колонизации12. Британский нумизмат задумался о том, как сами римские граждане описывали историю колонизации Италии. Он в первую очередь обратил внимание на свидетельства Гая Веллея Патерку-ла, Аппиана Александрийского и Псевдо-Аскония. Автор на примере преданий об основании Пла-центии рассматривает процесс освобождения коллективной памяти римлян от эфемерных казусов.
Под номером 10 помещена статья «Lex Ovinia и эмансипация сената» Тимоти Корнелла (p. 207-237)13. Почетный профессор Манчестерского университета начинает с ранней истории римского сената, касается проблемы комплектования и численности этого органа власти. Затем автор рассматривает пассаж Феста о законе Овиния14 и критикует позицию Т. Моммзена относительно сути указанного постановления. Далее Корнелл вновь поднимает дискуссионный вопрос о датировке закона. Исходя из сообщения Феста, исследователи ищут точную дату плебисцита Овиния в хронологических рамках 367-312 гг. до н.э. Большинство ученых склоняется к 312 г. до н.э. Корнелл приводит доводы в пользу перемещения искомой даты в период 339-334 гг. до н.э. Т.е. закон Овиния, как предполагается, был принят между вступлением в силу законов диктатора Квинта Публилия Филона и избранием его же цензором. Статья завершается рассуждениями об основных положениях
10 Pais 1906.
11 Gabba 1964.
12 Crawford 1995.
13 Cornell 2000.
14 Fest. 290 L.: praeteriti senatores quondam in opprobrio non erant, quod ut reges sibi legebant, sublegebantque, quos in consilio publico haberent, ita post exactos eos consules quoque et tribuni militum consulari potestate coniunctissimos sibi quosque patriciorum, et deinde plebeiorum legebant; donec Ovinia tribunicia intervenit, qua sanctum est ut censores ex omni ordine optimum quemque curiatim in senatum legerent. Quo factum est, ut qui praeteriti essent et loco moti, haberentur ignominiosi.
Рецензия на сборник ''The Roman Historical Tradition''
351
рассматриваемого закона. По мнению автора, некоторые формулировки Феста остаются неопределенными. Например, «optimus quisque». Согласно закону Овиния, цензоры записывали в сенат лучших людей из каждого сословия по куриям. Корнелл считает, что «лучшие люди» — это зажиточные землевладельцы, которые становились сенаторами наравне с бывшими магистратами.
«Qualis pater, talis filius? (Как отец, так и сын?)» — спрашивает Жан-Клод Ришар, обращаясь к нескольким эпизодам из жизни Тиберия Семпрония Гракха Старшего (p. 239-257)15. Французского антиковеда заинтересовала деятельность Гракха в качестве плебейского трибуна 187 г. до н.э. Ти-берий Гракх выступил против своего коллеги Марка Абурия, который решил запретить Фульвию Нобилиору справить триумф. Кроме того, он вступился за Сципионов, преследуемых трибунами Петелиями16. Ришар анализирует отрывки из «Истории» Ливия, сравнивая образы Гракха Старшего и его сына-тезки. По его убеждению, первая вышеупомянутая сцена (Liv. XXXIX. 5. 1-5) является чистой выдумкой, связанной с ситуацией 133 г. до н.э. и смещением Марка Октавия.
Элизабет Роусон, специалист по классической филологии, разработала сюжет под названием «Цицерон историк и Цицерон антиквар» (p. 259-283)17. Представления великого оратора о прошлом получили большее внимание, чем его опыты историописания. По мнению Роусон, Цицерон стоял ближе к традиции антикварианизма. Определенное место в его творчестве занимали exempla18. Следы Цицерона как историка Роусон находит в основном в трактатах «Об ораторе», «О пределах добра и зла», «О законах», «О государстве». Для него было характерно стремление к истине, скептицизм, этимологические штудии, использование широкого круга источников.
Завершает книгу исследование Харриет Изабель Флауэр «Традиция spolia opima: М. Клавдий Марцелл и Август» (p. 285-320)19. Доспехи и вооружение, снятые с неприятельского военачальника, приносились римским полководцем в дар Юпитеру Феретрию и считались наиболее почетным трофеем. Таких случаев в истории Вечного города было лишь три: один в Царский период (Ромул) и два в эпоху Республики (Авл Корнелий Косс и Марк Клавдий Марцелл)20. Последнее событие профессор Принстонского университета считает наиболее достоверным и уделяет ему наибольшее внимание. Она предположила, что именно Марцелл оказал решающее влияние на традицию spolia opima. Далее Флауэр задается вопросом, стремился ли Гай Юлий Цезарь сделать подобное посвящение и рассматривает развитие указанного явления при Августе. Сестра принцепса была супругой Гая Клавдия Марцелла Младшего, а потому, по мысли автора, Октавиан был знаком с семейными преданиями своего зятя. Император восстановил храм Юпитера Феретрия, присвоил себе право посвящать трофеи и не дал проконсулу Марку Лицинию Крассу дополнить свой триумф священным приношением. Частые упоминания о spolia opima появляются у литераторов раннего принципата: Вергилия, Проперция, Ливия. Возвращение парфянами римских знамен и помещение их в храм Марса Мстителя воспринимается Флауэр как эквивалент прославленного обычая. Младший из двух пасынков Августа, Нерон Клавдий Друз, вступая в поединки с германскими вождями, стремился добыть «пышные доспехи». Сама традиция частично возродилась, чтобы удовлетворить вкусы и интересы римлян I в. до н. э.
Итак, перед нами удачно подобранная коллекция из тринадцати эссе по римской истории. К несомненным достоинствам рецензируемого сборника относится его историографическая целостность. Представленные статьи имеют общий библиографический список (p. 321-360), а также единый указатель имен, терминов и географических названий (p. 361-372). Очередной оксфордский компендиум весьма полезен в плане аккумулирования информации по тем основополагающим сюжетам «римского мифа», которые квириты неоднократно использовали для собственных утилитарных целей пропагандистской, философской и дидактической направленности.
15 Richard 1972.
16 См.: Бобровникова 2001.
17 Rawson 1972.
18 Дополнительно см.: Сухарева 2012.
19 Flower 2000.
20 См.: Дементьева 2007.
ЛИТЕРАТУРА
Афонасин Е.В., Афонасина А.С., Щетников А.И. 2014: Пифагорейская традиция. СПб.
Бобровникова Т.А. 2001: Судебные процессы Сципионов (опыт исторической реконструкции) // IVS ANTIQVVM. Древнее право. 1(8), 66-74.
Гончаров В.А. 2009: Черты экстатических техник в истории об Атте Навии // Из истории античного общества: сб. науч. тр. Вып. 12 / А. В. Махлаюк (ред.). Н. Новгород, 181-186.
Дементьева В.В. 2007: Spolia opima Корнелия Косса: проблемы интерпретации античной традиции // Вестник ЯрГУ. Серия: Гуманитарные науки. 4, 5-11.
Сухарева Т.А. 2012: Exempla maiorum римлян в современной английской и американской историографии: дефиниции понятия // Вестник ЯрГУ Серия: Гуманитарные науки. 4, 23-26.
Шистеров М.В. 2014: Breve et efficax per exempla: миф, память, история // Уральский исторический вестник. 4, 6-14.
Bremmer J.N. 1993: Three Roman Aetiological Myths // Mythos in mythenloser Gesellschaft. Das Paradigma Roms / F. Graf (Hrsg.). Stuttgart; Leipzig, 158-174.
Carandini A. 2003: Il mito romuleo e le origini di Roma // Memoria e identita. La cultura romana costruisce la sua immagine / M. Citroni (ed.). Firenze, 3-19.
Cornell T.J. 2000: The lex Ovinia and the Emancipation of the Senate // The Roman Middle Republic. Politics, religion, and historiography, c. 400-133 B.C. / C. Bruun (ed.). Rome, 69-89.
Crawford M.H. 1995: La storia della colonizzazione romana secondo i Romani // L'Incidenza dell'Antico. Studi in memoria di Ettore Lepore / A. Storchi Marino (ed.). Napoli, 187-192.
Flower H.I. 2000: The Tradition of the spolia opima: M. Claudius Marcellus and Augustus // Classical Antiquity. 19, 34-64.
Gabba E. 1964: Studi su Dionigi d' Alicarnasso III: La proposta di legge agraria di Spurio Cassio // Athenaeum. 42, 29-41.
Hamm M. 2004: Numa et Pythagore: vie et mort d'un mythe // Images d'origines. Origines d'une image. Hommages a Jacques Poucet / P.-A. Deproost et A. Meurant (eds.). Louvain-la-Neuve, 125-137.
Pais E. 1906: The Fabii at the River Cremera, and the Spartans at Thermopylae // Pais E. Ancient Legends of Roman History / M. Cosenza (trans.). London, 168-184.
Richardson J.H., Santangelo F. (eds.) 2011: Priests and State in the Roman World. Stuttgart.
Richardson J.H., Santangelo F. (eds.) 2015: Andreas Alfoldi in the Twenty-First Century. Stuttgart.
Rawson E. 1972: Cicero the Historian and Cicero the Antiquarian // Journal of Roman Studies. 62, 33-45.
Richard J.-C. 1972: Qualis pater, talis filius // Revue de Philologie. 46, 43-55.
Ridley R.T. 1975: The Enigma of Servius Tullius // Klio. 57, 147-177.
Wiseman T.P. 2003: The Legend of Lucius Brutus // Memoria e identita. La cultura romana costruisce la sua immagine / M. Citroni (ed.). Firenze, 21-38.
Zevi F. 1995: Demarato e i re «corinzi» di Roma // L'incidenza dell'Antico. Studi in memoria di Ettore Lepore / A. Storchi Marino (ed.). Naples, 291-314.
Е. С. Данилов, кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории ЯрГУ им. П. Г. Демидова
