CC BY
97
Обзоры и рецензии
Рецензия на книгу:
В. М. Сырых. Логические основания общей теории права. Т. 3. Современное правопонимание.
М.: Российская академия правосудия, 2007. 512 с.
Нужно признаться, что мы достаточно давно и с большим интересом следим за творчеством, пожалуй, единственного в современной отечественной юриспруденции настоящего последователя марксизма. Убежденность В. М. Сырых в неисчерпаемости познавательных возможностей диалектико-материалистического подхода к праву, его готовность к выступлению с открытым забралом, невзирая на сложившиеся в научном сообществе предубеждение, не дают нам шанса оставаться равнодушными к его публикациям.
Предыдущая наша рецензия на первые два тома «Логических оснований...» содержала высокую оценку труда. Отметим сразу, что и на этот раз мы не были разочарованы. Автор ставит задачу нового прочтения материалистического правопонимания классиков марксизма. В его последней книге мы имеем попытку увидеть, насколько это возможно, логику материализма применительно к юридической сфере, и реконструкцию органичного для основателей марксизма образа права. Хотя, очевидно, замысел имеется более серьезный. Сырых считает, что высказывания К. Маркса и Ф. Энгельса по поводу права можно не просто систематизировать, но даже консолидировать в стройную и непротиворечивую теорию. Однако эта задача едва ли выполнима, ибо означенные высказывания, на которые можно было бы опереться, не везде и не всегда друг с другом согласованы, и тут пришлось бы заполнять значительные лакуны. Автор рецензируемой книги, если и делает это, то очень осторожно и с оглядкой на традицию советской марксистской философии. Видимые противоречия между высказываниями классиков он, как это водится, объясняет либо терминологической небрежностью, связанной с особенностями
текстов различных авторов, на которые Маркс и Энгельс опирались, либо же гегельянским влиянием, определившим стилистику и философскую позицию их ранних сочинений.
В 3-м томе «Логических оснований» обосновывается образ права, аутентичный для раннего марксизма, а не стройная и всесторонне продуманная систематическая марксистская концепция, как это полагает автор. Впрочем, и этот результат (наверное, скромнее ожидаемого автором) дает немало. Например, он позволяет довольно точно определить место марксистской теории права в ряду правоведческих теорий, выявить псевдомарксистские концептуальные трактовки, каковых было не мало в советское время, устранить неоправданный эклектизм в современных теоретико-правовых построениях и, наконец, устранить почти повсеместно распространенные в учебной литературе ошибочное и часто безграмотное изложение взглядов Маркса, Энгельса и Ленина на право и государство.
В позиции Владимира Михайловича подкупает прежде всего то, что обнаружить свою приверженность марксизму он нисколько не боится, как не боится показаться несовременным или несвоевременным. Его решительное неприятие современной феноменологической и постмодернистской методологии (он полагает, что ничего нового по сравнению с тем, что уже давным-давно открыто марксистами в ней нет) не должно оттолкнуть возможных оппонентов, поскольку хорошо видно. В. М. Сырых озабочен всего более поисками истины, а не демонстрацией собственной учености. Между прочим, попытки выглядеть «посовременнее» подводили многих авторов-теоретиков права, издававших свои книги после 1990 года. Эти авторы, воспитанные на диамате-истмате и советском правовом этатизме, никак не могли удалить из своих текстов соответствующую догматику, даже заявляя о развитии синергетической, антропологической, персоналистической и т. п. юридической теории. Следует признать, что по-настоящему интересные работы по теории и философии права в постсоветской России выходят нечасто. Причиной этого, помимо прочего, является отмеченное обстоятельство - заявленная новизна методологии оборачивается на деле всего лишь имитацией таковой. В случае же В. М. Сырых мы имеем дело с эффектом прямо противоположным: сознательное следование традиции актуализирует тексты уже многократно проанализированные и истолкованные.
На наш взгляд, концептуальным итогом 3-го тома «Логических оснований...» является демонстрация социологических аспектов правовых взглядов Маркса и Энгельса. После проведенного В. М. Сырых анализа трудно усомниться, что классики марксизма не придумывали какую-то особую «классовую» теорию права. Давно отмеченная полемическая направленность высказывания из «Манифеста...» о «воле господствующего класса,
возведенной в закон», получила в рецензируемой книге новое всестороннее обоснование. Ясно, что давно пора указывать в учебниках и популярных изданиях, что настоящими авторами так называемой классовой теории права были Ленин, Вышинский и Сталин, а вовсе не основатели марксизма. Не менее ясно также, что этатизм и легистский позитивизм последних является натянутым. Все сложнее и глубже: В. М. Сырых показал, что право по Марксу - это внешняя форма выражения отношений по поводу обмена благами, существующих на уровне социального «базиса». С этой целью ученый он предпринял попытку дать систематический анализ положений К. Маркса и Ф. Энгельса по вопросам правопонимания, показать, что материалистическое правопонимание имеет мало общего с его советской аранжировкой, и в чем конкретно это несоответствие выражается. В. М. Сырых стремится опровергнуть необоснованные обвинения марксизма в ошибках и заблуждениях, которые ему приписывают современные авторы (с. 14).
Есть все основания считать, что эта попытка вполне удалась. Убедительность положений, основанных на использовании указанного метода можно проиллюстрировать на примере одной из центральных идей всей работы - вывода о санкционировании объективного права позитивным (с. 84). В. М. Сырых убедительно показывает
справедливость положений К. Маркса о том, что законодатель «не делает законов, он не изобретает, а только формулирует, он выражает в сознательных положительных законах внутренние законы духовных отношений». Критически оценив нормативистский позитивизм, естественно-правовое и юридико-либертарное правопонимание, автор сосредоточил внимание на анализе экономических, материальных отношений как объективной основы права и экономического содержания сущностных признаков объективного права (раздел З работы). Последующие разделы посвящены анализу экономической природы частного (4) и публичного (5) права, а также сущностных признаков (принципов) объективного права (б - 8). На с. 493 резюмируется, что «право представляет собой общеобязательную связь индивидуумов и иных компонентов общества и государства, основанную на принципах взаимозависимости, эквивалентности и юридической ответственности (властной принудительности)».
Следует отдать должное автору: его трактовка объективного права как формы экономических отношений, а позитивного права как превращенной формы (инобытия) объективного права, основанная на взглядах К. Маркса, существенно развивает материалистическую традицию в познании и исследовании права. Тем более, что В. М. Сырых попытался, и не без успеха, использовать сделанные выводы при анализе природы как частного, так и публичного права, а также таких традиционных проблем как анализ
природы компетенционных норм, политических прав и свобод человека и гражданина, общерегулятивных и абсолютных правоотношений, личных неимущественных прав, справедливости и юридической ответственности.
Разумеется, будучи человеком цельным и убежденным в своей правоте, уважаемый профессор старается во всех случаях поставить все точки над "i", довести до логического завершения предлагаемые решения. Нам кажется, что далеко не всегда это сделано достаточно обоснованно и убедительно. Зачастую материал «сопротивляется», не желает влезать в прокрустово ложе, уготованное ему автором. Достаточно определенно это можно проиллюстрировать на примере оценки В. М. Сырых концепции частного и публичного права.
Рассматривая позитивное частное право как превращенную форму (инобытие) объективного права, а последнее как форму экономических отношений, автор связывает его практически исключительно с институтом права собственности и иными гражданско-правовыми отношениями, вытекающими из отношений собственности (с. 206 - 212). Публичное же право относится к области политики, деятельности государства, гражданского общества (с. 21З - 225). Автор обстоятельно излагает мысли К. Маркса о соотношении публичного права с экономическими отношениями, дополняя их рядом интересных соображений о соотношении публичного права с внеэкономическими факторами (с. 219 - 225). Соглашаясь с большинством высказанных положений, даже принимая вывод о публично-правовой деятельности как непосредственной основе публичного права, мы, тем не менее, не можем отделаться от впечатления, что В. М. Сырых все-таки соорудил «китайскую стену» между частным и публичным правом.
На деле все обстоит значительно сложнее. Деление права на частное и публичное отнюдь не постоянно, как это следует из концепции В.М. Сырых. Оно достаточно подвижно, и конфигурация их взаимопроникновения менялась в истории. Понятие власти, в том числе и государственной, имеет как публично-правовое, так и частноправовое значение. Оба этих феномена власти в процессе исторической эволюции находятся в постоянной динамике пропозиции, оппозиции, взаимодополнения и различающегося противоположения. Если ни одна из многочисленных теорий как европейских, так и российских не получила безусловного признания, то и концепция автора рецензируемого труда пока претендовать на такое признание в полной мере не может.
Классические положения, ведущие родословную от Ульпиана, хорошо обосновывают необходимость соединения двух начал, но недостаточно убедительно объясняют основания разграничения указанных начал и соответствующих структур. В концепции В. М. Сырых
присутствует четкий критерий разграничения, но она не объясняет причин и не показывает необходимость и механизм взаимопроникновения. А то, что такое взаимопроникновение ныне происходит повсеместно - общепризнанный факт. Даже такой известный адепт частного права как С.С. Алексеев предпочитает говорить лишь о сферах частного и публичного права как о сквозных линиях и даже «правовых континентах», а Н. И. Матузов -только о соответствующих «срезах и пластах».
Ограниченность возможностей своей концепции демонстрирует и сам автор. Так, он обстоятельно пишет о публично-правовом характере норм конституционного, налогового, уголовного и процессуальных отраслей (гл. 3 - 7 раздела 5), но останавливается перед трудовым правом, посвящая ему лишь несколько общих фраз на с. 390. Скорее всего, это не случайно, ибо именно трудовое право прошло путь от чисто частноправового в момент своего зарождения при капитализме до развитой системы преимущественно публичноправовых институтов в современных государствах. Возможно, поиск компромиссов следует искать на путях признания наличия у права функции гармонизации общего и частного интереса и появлении вследствие этого соответствующих структур (отраслей, институтов), отражающих факт взаимопроникновения частных и публичных начал. Ограниченность экономического анализа права, которая обусловлена негативным отношением марксизма к частной собственности в любых её проявлениях, становится особенно наглядной, когда трудоправовые отношения по существу сводятся к вещно-правовым.
В этой связи нельзя не отметить осторожного подхода самого К. Маркса к характеристике рабочей силы как особого товара, что не позволяет отнести заключение трудового договора к простой сделке купли-продажи.
В сущности, это признает и сам автор, поскольку указывает, что в современных цивилизованных государствах трудовые права рабочих и уровень их заработной платы позволяют обнаружить «гуманный» капитализм. К этому добавим, что современное трудовое право базируется на целой системе международно-правовых Конвенций МОТ. Новый этап в законодательном оформлении естественных потребностей человека в праве и свободе представляет Всеобщая Декларация Организации Объединённых Наций от 10 декабря 1948 года. Таким образом, совокупность прав и свобод человека, закреплённая в большинстве конституций современных государств, можно считать таким же объективным правообразующим фактором, как и базовый характер экономических отношений. Эти права и свободы укоренены в реальной социальной практике современных цивилизованных обществ, поэтому их нельзя считать произволом законодателя или государственной власти в целом.
В связи с этим вывод В. М. Сырых о фиктивном характере естественно-правового подхода к социальной действительности, на наш взгляд, не подтверждается соответствующей системой доказательств. Иное означало бы, что общество и государство не обеспечивают правопорядка, направленного на реализацию прав и свобод человека и гражданина, в том числе и такого фундаментального естественного права, как право человека на жизнь.
Недостаточность анализируемой концепции для решения ряда спорных вопросов проявляется и в других случаях. Так, сама идея о различных путях формирования правоотношений в публичных и частных связях, скорее всего, заслуживает внимания. Но вряд ли она может быть столь однозначной и прямолинейной, как это получилось у автора. На с. 312 и далее он обосновывает идею о том, что норма права оказывается демиургом правового отношения. Одним из доказательств, по его мнению, является многовариантность возможных решений при принятии норм законодателем. Но разве такая многовариантность отсутствует вовсе при выборе законодателем формулировок частноправовых норм? Ведь даже вполне учитывающие потребности экономики нормы могут иметь достаточно различающиеся формулировки. Разве на них не влияют все те же факторы, которые автор называет применительно к публично-правовым (национальный состав населения, исторические традиции, идеологические установки и др.)?
Наследственное право, несомненно, относится к числу частноправовых институтов. Исходя из концепции автора, оно должно быть одинаковым для всех буржуазных стран, поскольку его объективная основа одна. Однако хорошо известно, сколь существенны различия в наследственном праве западноевропейских стран. Семейное право также традиционно считается частно-правовой отраслью. Тогда в семейных отношениях не может быть правовых связей «...до и помимо закрепивших их норм права» (с. 319), поскольку они характерны лишь для публично-правовых. Но с первых программных документов коммунисты требовали признать право на юридическую защиту детей, рожденных вне зарегистрированного официального брака, т. е. по существу признать правовой характер связей, возникших именно «до и помимо...».
Искусственно возводимые различия между публичным и частным правом привели и к малоубедительным попыткам В. М. Сырых противопоставить абсолютные и общие правоотношения, хотя их юридическая природа, как убедительно показано в работах Н.Н. Вопленко, достаточно близка (с. 353 - 355).
Несколько замечаний частного характера. Автор рассматривает становление права как итог, результат возникновения частной собственности в условиях формирования
классического рабовладения в Древней Греции. Упоминание Египта и Вавилона (с. 109) ничего не проясняет. А как же там возникло право? Ведь в этих странах при возникновении государства частной собственности не было, а она признана обязательным условием (с. 117).
Рассматривая сущностные признаки объективного права, в частности, равноправие, В.М. Сырых считает правом лишь нормы, основанные на признании свободы воли индивида (с. 140). И в то же время для характеристики существовавших тогда порядков постоянно использует термины «варварское право» и «кулачное право». Но если это вовсе и «неправо», зачем использовать их без всяких оговорок? В ряде случаев не вполне корректно используются термины насилие и произвол. То они используются как синонимы, то как разные понятия (с. 136 - 137).
Автор по старой советской традиции использует понятие общественноэкономическая формация (с. 78, 105 и др.). Он даже говорит о социалистической общественно-экономической формации (с. 78). В действительности К. Маркс и Ф. Энгельс использовали другую терминологию: общественная формация и способ производства в рамках экономической (вторичной) формации. Интересно, что В. М. Сырых на с. 159 цитирует К. Маркса по поводу капиталистического способа производства в рамках экономической формации. Изобретение термина общественно-экономическая формация в советское время далеко не безобидно и является, по сути, той самой мистификацией марксизма, о которой пишет сам В. М. Сырых (с. 12). Оно связано с печально знаменитой сталинской «пятичленкой» и использовалось для обоснования необходимости «подстегивания» хода истории. Да и то, что в книге названо социалистической общественно-экономической формацией, у К. Маркса именуется переходным периодом от капитализма к коммунизму и никак не тянет на статус формации.
Возможно, что именно эта позиция автора помешала ему в ряде мест дать объективную и спокойную оценку недавнего прошлого. Справедливо отмечая высокие достижения в социальной сфере в советский период, автор не пытается объяснить, какой ценой и за счет чего это удавалось сделать? Простое упоминание о том, что тогда отсутствовала эксплуатация человека (с. 460), мало что проясняет. Тем более что в другом месте приводится цитата из К. Маркс по поводу того, что и при наличии общей собственности на средства производства рабочий не может получать полного трудового дохода (с. 177). В связи со сказанным нам кажется, что автор, справедливо упрекая советское правоведение в одностороннем позитивистском подходе и непоследовательности в использовании диалектико-материалистического метода (с. 11-12), сам сделал далеко не все для решения вопросов, остающихся спорными и невыясненными. В частности, он не
прояснил того, какова природа права в постбуржуазный, переходный период, что имел в виду К. Маркс, когда в «Критике Готской программы» писал о сохранении в условиях первой фазы коммунистического общества «узкого горизонта буржуазного права»?
Будучи увлеченным полемистом, В. М. Сырых и в рецензируемом труде проявляет необходимый такт, строго соблюдает меру, не переходя на личность критикуемого, хотя и допускает временами иронические высказывания, не опускаясь до насмешек.
То, что в издании появился редактор (А. В. Алферова), позволило избежать довольно часто встречавшихся в прежних книгах технических погрешностей и опечаток. Язык же нового издания, как и первых двух томов, подкупает ясностью и точностью стиля и, вместе с тем, авторским своеобразием, индивидуальностью.
A. Ф.Закомлистов,*
Д. К. Круглов, **
B. П. Реутов***
* Доктор философских наук, доцент кафедры теории и истории государства и права Пермского государственного университета. E-mail: [email protected]
** Кандидат философских наук, доцент кафедры теории и истории государства и права Пермского государственного университета. E-mail: [email protected]
*** Доктор юридических наук, заведующий кафедрой теории и истории государства и права Пермского государственного университета. E-mail: [email protected]
