CC BY
2Рецензия УДК 342.731
https://doi.org/10.25803/26587599_2024_3_51_233
М. В. Шилкина
Рецензия на книгу: Одинцов М. И., Кочетова А. С. Свобода совести в истории России: идеи, законодательные проекты, практическое воплощение. Конец XIX — первая четверть XX века
Москва: Политическая энциклопедия, 2023. 553 с.
Маргарита Васильевна Шилкина
Свято-Филаретовский институт, Москва, Россия, [email protected]
для цитирования: Шилкина М. В. Рецензия на книгу: Одинцов М. И., Кочетова А. С. Свобода совести в истории России: идеи, законодательные проекты, практическое воплощение. Конец XIX — первая четверть XX века. Москва : Политическая энциклопедия, 2023. 553 с. // Вестник Свято-Филаретовского института. 2024. Т. 16. Вып. 3 (51). С. 233-249. https://doi.org/10.25803/26587599_2024_3_51_233.
M. V. Shilkina
Book review: Odintsov M. I., Kochetova A. S. Freedom of Conscience in the History of Russia: Ideas, Legislative Projects, Practical implementation. The end of the 19th — the first quarter of the 20th century
Moscow: Political Encyclopedia, 2023. 553 p.
© Шилкина М. В., 2024
Margarita V. Shilkina
St. Philaret's Institute, Moscow, Russia, [email protected]
for citation: Shilkina M .V. (2024). "Book review: Odintsov M. I., Kochetova A. S. Freedom of Conscience in the History of Russia: Ideas, Legislative Projects, Practical implementation. The end of the 19th — the first quarter of the 20th century. Moscow : Political Encyclopedia, 2023. 553 p.". The Quarterly Journal of St. Philaret's Institute, v. 16, iss. 3 (51), pp. 233-249. https://doi.org/10.25803/26587599_2024_3_51_233.
Свобода совести есть важнейший элемент и условие свободы человека от любой формы угнетения. Становление правового государства в России, решение многих региональных и национальных проблем, в которых значительную роль играет религия, делают эту проблему крайне актуальной для России. Поэтому появление каждой новой книги, посвященной анализу вопросов свободы совести, представляется важным и своевременным.
В 2023 г. вышла книга М. И. Одинцова и А. С. Кочетовой «Свобода совести в истории России: идеи, законодательные проекты, практическое воплощение. Конец XIX — первая четверть XX века». Авторы книги — известные специалисты в области государственно-конфессиональных отношений. Михаил Иванович Одинцов — историк-религиовед, д-р ист. наук, профессор, главный специалист Российского государственного архива социально-политической истории. Областью его научных интересов является история России XX столетия и прежде всего изучение политики государства в сфере свободы совести, положение и деятельность церквей и религиозных организаций, развитие законодательства о свободе совести. Анна Сергеевна Кочето-ва — историк, канд. ист. наук, начальник отдела использования документов Российского государственного архива социально-политической истории. Областью ее научных интересов является история органов государственной власти и управления России XX-XXI вв., регулирующих положение и деятельность религиозных организаций и групп, духовенства и верующих.
В центре новой книги — «государственная вероисповедная политика». Военно-политические и социально-экономические вопросы, программы политических партий, позиция Русской церкви, правительства, монархических кругов, национальных движений — другими словами, весь комплекс идей и явлений,
который отражает состояние общественного сознания в период предреволюционного и революционного кризиса, становится предметом освещения в новой книге в той мере, в какой все эти вопросы переплетались с правовым положением религиозных организаций. Свобода совести рассматривается в книге прежде всего как свобода вероисповедания, как правовое равенство церквей, конфессий, сект.
Структура книги построена по хронологическому принципу. Первый раздел посвящен окончанию времени Российской империи (конец XIX в. — февраль 1917 г.), второй раздел — периоду Временного правительства (февраль — октябрь 1917 г.) и третий раздел — началу советской эпохи (октябрь 1917 — 1924 г.). Третий раздел по объему почти равен первым двум.
Книга включает развернутое предисловие, в котором предлагается выделять два типа государств: клерикальное (конфессиональное) и светское. Кратко рассмотрена история перехода от первого типа ко второму в США и Европе, упоминается, что на этот переход ушло около 300 лет. В светском государстве выделены три формы: «внеконфессиональное» («аконфессиональное») государство, «атеистическое» государство и государство «культурного сотрудничества». В истории России к атеистическому типу отнесено советское государство в 1930-х и в конце 1950-х — начале 1960-х годов ХХ в. (с. 10). Удивительно, что 1920-е и 1940-е гг., а также все последующие десятилетия до распада Советского Союза не получили такой оценки. Эта позиция, высказанная уже в предисловии, четко обозначает идеологическую, а не научную позицию авторов, которая будет развернута в третьем разделе, в котором все 20-е годы будут оценены как годы реформ советской власти, направленных на установление свободы совести и равенства всех религий и всех граждан в своем праве на исповедание веры. После многочисленных публикаций, освещающих историю гонений на Русскую церковь, начавшихся сразу после Октябрьского переворота, такая оценка, по меньшей мере, странна.
Книга завершается заключением, посвященным итогам происшедших изменений в государственно-конфессиональных отношениях в период с 1917 по 1924 гг. Фактически заключение относится только к третьему разделу и не подводит итог всей книги. Поэтому раскроем его содержание вместе с содержанием раздела.
Ценность книги — в публикации многочисленных государственных, партийных, церковных документов, которые приводятся полностью или частично и составляют значительную часть
текста. Собранные вместе, они позволят пользоваться книгой как путеводителем по документальной истории периода.
Список литературы в книге, не имеющей специально научного назначения, включает более 200 наименований, в том числе некоторые работы по истории Русской церкви, но является неполным. Например, совсем не представлен в списке литературы конец синодального периода. Между тем вопрос о свободе совести впервые был поставлен именно в это время, в 1901 г., на Орловском миссионерском съезде православной церкви в докладе губернского предводителя дворянства М. А. Стаховича [Шиман-ская, 309]. Обсуждался он публично и на Петербургских религиозно-философских собраниях 1901-1903 гг. С другой стороны, хотя проблемам обновленчества 1920-х — 1940-х гг. в книге уделено немало страниц, в списке литературы нет трудов свящ. Ильи Соловьева, ведущего на сегодня специалиста по обновленчеству. Не упомянуты такие значимые для исследуемой темы работы, как монографии С. Л. Фирсова «Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х — 1918 гг.)» [Фирсов] и прот. Валерия Лаври-нова «Обновленческий раскол в портретах его деятелей» [Лаври-нов], а также сборник «„Обновленческий" раскол : Материалы для церковно-исторической и канонической характеристики» [Обновленческий раскол]. При этом в списке литературы приведены собрание сочинений И. В. Сталина и 11 работ Б. П. Кандидова, советского публициста, пропагандиста, одного из создателей Центрального антирелигиозного музея (ЦАМ) в Москве в помещении Страстного монастыря (1929), и другая советская пропагандистская литература.
Книга дополнена «Именным указателем» и «Краткими биографическими сведениями о лицах, упоминаемых в монографии». Однако и здесь возникает некоторый вопрос. Сведения по каждому лицу заканчиваются 1924 годом. Их дальнейшая судьба не упоминается за крайне редким исключением. В итоге не упоминается об аресте или расстреле большевиками многих названных в списке лиц, об избрании митр. Сергия (Страгородского) патриархом Московским и всея Руси и т. д., что позволило бы иначе оценить их позицию в исследуемый период.
Определенную ценность представляет помещенный в книге «Указатель российских и зарубежных религиозных организаций, учреждений и союзов, религиозно-политических партий». Религиозно-политических партий в списке обнаружить не удалось, хотя в последние годы Российской империи и в период Времен-
ного правительства в России возникло немало политических партий на базе православия (в основном, правые, монархические) и ислама (чаще испытывавшие влияние либеральных западных идей). Большевики установили однопартийную систему, и все эти партии были ликвидированы. Книга снабжена также «Административно-географическим указателем».
Первый раздел (с. 15-127) содержит две главы. Первая посвящена религии и церквам в Российской империи, общему состоянию, правовому положению, взаимоотношениям с обществом и государством. Всего 6 страниц в ней посвящены «Императорской власти и государственной церкви» (имеется в виду Русская церковь). Затем 4 страницы составляет параграф «Департамент духовных дел иностранных исповеданий МВД» и на 37 страницах описаны «инославные и иноверные, терпимые и гонимые религии, церкви, исповедания». Весьма странным для историка представляется такое непропорциональное внимание к положению крупнейшей конфессии в России, оказывавшей влияние на большинство населения империи, и всех остальных вероисповеданий Ч Да и в целом раскрыть на ста с небольшим страницах «общее состояние, правовое положение, взаимоотношения с обществом и государством» всех религиозных организаций, сект и движений Российской империи — задача невыполнимая. Можно лишь тезисно назвать ключевые характеристики, что и делают авторы в первой главе. Описывая правовое положение Русской церкви, они подчеркивают, что «церковь была интегрирована в государственную систему в качестве одного из учреждений „полезных государству" и предназначенных „служить его целям"» (с. 18). Подтверждением такой оценки служит цитата из статьи В. Д. Бонч-Бруевича 1903 г. «Силы русского клерикализма» [Бонч-Бруевич, 127 ], в которой церковь называется «могучим сеятелем плевел всякой реакции и мракобесия в глубинах душ и ума народной массы» (с. 18). Этот большевистский идеологический пассаж, противоречащий истории и русского государства, и русской культуры, и русского народа, приводится как серьезный аргумент. Далее перечисляются государственные обязанности, возложенные на Русскую церковь (с. 19), в ответ на которые «государство
1. Согласно Всеобщей переписи населения Российской империи православными, членами Православной российской церкви, являлись 87 123 604 чел. (69,3 % населения), все остальные
христианские и нехристианские религии, церкви, деноминации и секты составляли 38 516 417 чел. (30,7 %). См.: [Перепись. Табл. XII, 248-267].
создавало для Церкви условия наибольшего благоприятствования, поддерживало ее материально, организационно и морально» (с. 21). Авторы признают, что союз церкви и государства не был равноправным, ведущей силой было государство, а церковь была ведомой (с. 23). Но при этом авторы не учитывают общеизвестные факты, свидетельствующие, что синодальный период стал для церкви периодом ее наибольшего порабощения государственной властью, что именно внутри Русской церкви к началу ХХ в. нарастало предсоборное движение, требующее созыва Поместного собора для освобождения церкви от давления государства 2, возникло движение церковного обновления 3. Соборное движение в Церкви и движение церковного обновления становятся важнейшими факторами движения Российской империи к правовому государству и конституционной монархии.
Переходя к освещению правового положения христианских инославных церквей и нехристианских иноверных исповеданий, М. И. Одинцов и А. С. Кочетова перечисляют ограничения, которые были на них наложены Уставом духовных дел иностранных исповеданий, показывают отличие их правового положения от положения Православной церкви. Показаны и различия между терпимыми (иностранными) религиями, церквами и исповеданиями. Здесь же рассмотрена структура Департамента духовных дел иностранных исповеданий МВД, который осуществлял контроль за их деятельностью. Один абзац посвящен запрещению деятельности иных церквей и исповеданий («нетерпимых», «гонимых», «преследуемых»). Цель выделения этого параграфа на 4-х страницах неясна, так как вслед за ним следует третий параграф с развернутой характеристикой ряда церквей: Римско-католической, Греко-католической (Униатской), Армянской католической, Армяно-григорианской (Армянской), Грузинской православной и протестантских организаций: Ев ангел ическо-лютеранской церкви, баптистов, меннонитов, Церкви христиан-адвентистов седьмого дня, Армии Спасения, Евангельских христиан, Христиан веры евангельской (пятидесятников), а также ислама, иудаизма, ламаизма, старообрядчества. По каждой церкви или религии приводятся данные об их численности, территориальном расположении, особенностях правового положения и в первую очередь правовых ограничениях. Вопросы религиозной
2. См.: [Фирсов].
3. См.: [Балакшина].
жизни рассматриваются в тесной связи с национальным развитием того или иного народа, его зарубежными контактами с руководством своих церквей. Ограничения религиозной жизни носили политический характер и были следствием межнациональных отношений. Выделить собственно религиозную проблематику авторам удалось слабо.
Вторая глава первого раздела названа «Власть и общество об имперском религиозном законодательстве, о направленности и целях вероисповедных реформ». Акцент делается не на разработке содержания и объема понятия свободы совести, его взаимосвязи с другими основными правами и свободами личности, в чем Россия остро нуждалась, а на критике действующего законодательства. Поэтому не случайно выстроен план главы. Первый параграф (5 страниц) посвящен позиции российского общества в спорах о вероисповедной политике государства, религиозной свободе и свободе совести. Во втором параграфе (19 страниц) говорится о первых шагах на пути реформирования имперского законодательства. Здесь раскрываются позиции С. Ю. Витте, православных иерархов, в особенности митр. Антония (Вадковского), К. П. Победоносцева, различных политических партий, прежде всего кадетов. Результатом общественных дискуссий представлен Указ императора от 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» [Полное собрание. № 26125, 257], который «изменял условия жизни тысяч и тысяч верующих подданных» (с. 78). Третий параграф (36 страниц) описывает думские баталии вокруг содержания и направленности вероисповедных реформ, которые в первую очередь вызвал законопроект «О свободе совести». Наиболее подробно раскрыты противоположные позиции кадетов и Министерства внутренних дел. Но удивляет вывод, сделанный авторами: «Собственно, в противостоянии и в борьбе вокруг обозначенных положений между различными государственно-политическими и партийно-общественными силами и пройдет весь ХХ век в России!» (с. 90). Этот идеологический пафос опровергается историей России после Октябрьского переворота 1917 г., когда результатом Гражданской войны и развернутого террора против всех социальных групп стало уничтожение, в значительной степени и физическое, всех партийно-общественных сил, кроме партии большевиков, что делало невозможной никакую борьбу.
Здесь же показана позиция П. А. Столыпина, который предлагал Думе не заниматься разработкой общего концептуального закона, а принять ряд конкретных документов по отдельным
сторонам религиозного законодательства. Проект реформ Столыпина был целостным, он увязывал экономическую, аграрную, банковскую, вероисповедную, национальную, судебную реформы при четком обозначении общей цели — сохранение государства и миропорядка в России. Отношение к реформам П. А. Столыпина более всего комментируют сами М. И. Одинцов и А. С. Кочетова, обвиняя его в стремлении сохранить самодержавие и привилегированное положение Русской церкви. Это приводит их к утверждению, что свобода совести исключает сохранение государственной церкви. Но как тогда оценить никем не оспариваемое действие права на свободу совести, например, в Англии, где Английская англиканская церковь является одной из государственных церквей Великобритании наравне с пресвитерианской церковью Шотландии? Законопроекты и выступления П. А. Столыпина в Думе не приводятся, а очень кратко пересказываются, при этом противостоящая ему позиция либеральных партий представлена полными текстами. Идеи российских либералов, со ссылкой на Всеобщую декларацию прав человека, названы самостоятельными, совпадающими с основополагающими нормами международного законодательства о свободе совести. Но Декларация говорит о человеке и его свободе, она не рассматривает правовое положение религиозных институций, поскольку в каждом государстве оно будет разным.
Можно согласиться с оценками итогов этого периода, в которых совпадали интересы представителей и либеральных партий, и православной общественности, как лишь первого шага в ряду коренных реформ (с. 81-82). Уже тогда было понятно, что веротерпимость, дарованная указами императора и документами правительства, далеко не исчерпывает содержания свободы совести (с. 82). Глава, безусловно, интересна описанием хронологически собранного материала по дискуссиям и их воплощению в правовых документах. Однако сложность темы и большое разнообразие политических, правовых, философских проектов и идей, выдвигавшихся со стороны императора, правительства, церкви, религиозных организаций, требуют значительно большего объема текста для их рассмотрения.
Подводя итоги знакомства с первым разделом, можно сказать, что он в большей степени посвящен вопросам государственно-конфессиональных отношений, чем свободе совести как личному праву человека свободно исповедовать свою веру или не исповедовать никакой. Высшая реализация свободы совести
понимается как отделение церкви от государства (с. 95), которое рассматривается только в политико-юридическом аспекте, причем речь идет не о человеке, а о религиозной институции. В разделе нет упоминания о том, что именно этот период стал для России временем зарождения и разработки в православной среде идеи правового государства, свободы личности и в первую очередь свободы совести.
Второй раздел авторы посвятили периоду Временного правительства (февраль — октябрь 1917 г.), в течение которого происходил переход от государства конфессионального к государству светскому. В разделе рассматриваются программные положения российских партий. Их главные требования сводились к следующему: свобода совести, равенство граждан независимо от их религиозных убеждений, отделение церкви от государства, конфискация (или выкуп) монастырских (церковных) земель, отделение школы от церкви (с. 131). Все эти требования носят политический характер. Если помнить, что многие крупные религиозные организации России были связаны с национальными движениями, то такие проекты религиозных реформ требовали очень осторожной и вдумчивой разработки и реализации, чтобы не стать проектами антирусскими, антицерковными и антигосударственными 4 в условиях падения монархии, кризиса государственной власти и управления, участия России в Первой мировой войне и при этом нарастающего развала армии, роста крестьянских бунтов и массового разорения дворянских усадеб, духовного и нравственного кризиса в народе. Однако все эти вопросы остаются за границами внимания авторов книги. Они рассматривают отношения Временного правительства с Русской церковью; новую политику Департамента духовных дел иностранных исповеданий МВД в отношении «инославных» и «иноверных», «терпимых» и «гонимых» религий, церквей, объединений; новые идеи и практику Министерства исповеданий и завершают раздел небольшим параграфом об открытии Поместного собора Православной российской церкви.
В начале раздела критически показана позиция Святейшего синода 5 в первые месяцы крушения монархии. О трагическом и сложнейшем для церкви времени рассказывается языком детективного
4. О чем в свое время предупреждал П. А. Столыпин.
5. С 1 (14) февраля 1918 г. — Священный синод.
жанра, в частности, о конфликте обер-прокурора Святейшего синода В. Н. Львова с членами синода. Авторы не скрывают своей личной антицерковной позиции, употребляют слова «демарш», «дожать», «синодалы», называют князя В. Н. Львова «светским надзирателем», что недостойно научного текста. Всего несколько строчек говорят об активной социальной христианской позиции «Группы 32-х», представлявших движение за обновление церкви еще со времен Предсоборного присутствия, «Союза прогрессивного петроградского духовенства». Зато несколько страниц посвящены статьям А. И. Введенского, будущего лидера обновленческого раскола, в которых он, отвергая ленинскую политическую основу социалистического учения, все же утверждает, что «социализм не враг христианства, а друг, идейный брат», что социализм и христианство имеют общую конечную цель — «установить на земле такое высшее общечеловеческое состояние, когда будут вытерты все слезы, когда не будет более ни горя, ни печали, ни боли, ни наказания» (с. 145). Возражения профессора Т. Прохорова, что христианство, в отличие от социализма, призывает не к диктатуре одного класса над другим, не к насилию, а к братской любви, авторы книги называют «отповедью со стороны консервативной части православной иерархии» (С. 145-146). Раздел подробно рассказывает о выборах иерархов в Москве и Петрограде. Этот материал интересен сам по себе и приведен, вероятно, как свидетельство возросших возможностей церкви решать внутренние вопросы самостоятельно, не под давлением государства. Но, во-первых, такого вывода в разделе нет, а во-вторых, опять же это говорит об отношениях социальных институтов, государства и церкви, а не о праве личности на свободу совести.
М. И. Одинцов и А. С. Кочетова справедливо показывают, что пока в Думе и на страницах печати шли дебаты о религиозной реформе, в 51 губернии «изгнания» и «притеснения» представителей духовенства достигли небывалого размаха (с. 150).
Приведены документы собравшегося в Москве Всероссийского съезда православного духовенства и мирян, который единодушно принял резолюцию о свободе вероисповедания и культа для всех религий, включая их финансовую поддержку государством, но при этом призывал сохранить русское государство как государство православное и не отделять Русскую церковь от государства (с. 155). Авторы книги видят за этим только «корпоративный интерес» церкви, который «противопоставил ее всему
разбуженному революцией российскому обществу» (с. 156). Если опираться только на программы либерально-демократических партий, действовавших в основном в Москве и Петрограде, такой оценке можно найти подтверждение. Но история России в ХХ веке ее полностью опровергла.
Большая часть второго раздела представляет собой материал по истории Русской церкви, в первую очередь времени начала работы Поместного собора. Подробно переданы все процедурные моменты открытия, дискуссия вокруг избрания патриарха, попытки собора остановить влияние большевиков и удержать членов церкви от участия в политической борьбе. Приведено несколько примеров выступлений иерархов и священнослужителей в разных городах, призывавших голосовать за тех или иных кандидатов в Учредительное собрание. Рассказано о попытке группы делегатов собора во главе с митр. Платоном (Рождественским) выступить посредниками между большевиками и юнкерами, оказавшими сопротивление захвату Кремля. Часто цитируются публикации в газетах того времени. Материал раздела не содержит чего-то нового, известные факты рассматриваются с позиций церковно-государственных отношений и стремления церкви обрести свободу от государственного давления.
Третий раздел разделен на 5 глав и охватывает проблемы первых законодательных актов ВЦИК и СНК, документов Поместного собора Православной российской церкви, церковной политики большевиков в период военного коммунизма и Гражданской войны и, с другой стороны, «антибольшевистских правительств», религиозной ситуации в период НЭПа и положений различных религий и церкви в годы Гражданской войны. Исследуемые проблемы, приводимые документы, точка зрения исследователей представляют в совокупности безусловный интерес, хотя можно вновь сказать, что в части истории церкви новизной раздел не обладает. Все эти вопросы описаны в рамках истории Русской церкви и истории России.
Весь период с октября 1917 г. по 1924 г. характеризуется авторами как время разрушения клерикального и формирования светского государства (с. 252), как «законченный этап в формировании и реализации советской политики в сфере свободы совести» (с. 257). Раскрывая основы политики большевиков в отношении Русской церкви и других религий, авторы приводят прежде всего программу РСДРП 1903 г. и статью В. И. Ленина «Социализм и религия» 1905 г., утверждая, что именно их стремилась реализовать
партия, захватившая власть в России (с. 254). Единственное отличие большевиков от социал-демократии Европы в вопросах свободы совести авторы книги видят в том, что большевики не признавали религию частным делом в отношении членов партии и вели «борьбу с религиозным туманом исключительно идейными средствами» (с. 256). Вместе с тем, по мнению Одинцова и Коче-товой, большевики видели «для России идеальной правовой формой, обеспечивающей последовательный отказ („разрушение") от отживших норм и правил христианско-православного государства и движение к светскому государству... опыт Парижской коммуны (1871 г.)» (с. 256). Нарастание силовых методов в антирелигиозной политике советского государства авторы объясняют недостатком религиоведческих знаний у партийного руководства и подходом к оценке религий и церквей исключительно с политической точки зрения (с. 257).
В разделе подчеркивается уважительное отношение Нарко-мюста (И. В. Сталина) к исламу в первые месяцы советской власти, но важно понимать, что это было связано в первую очередь с межнациональными отношениями и положением на фронтах Гражданской войны.
Далее дан подробный анализ Определения Поместного собора от 2 декабря 1917 г. «О правовом положении Православной российской церкви» [Деяния, 225-227], которое как будто намеренно игнорировало антицерковные декреты и установки новой власти. Церковь настойчиво отстаивала традиционную для нее идею христианского государства. По мнению авторов книги, это Определение стало «предпосылкой для противостояния с государством, обществом, неправославными религиозными организациями и гражданами. и перечеркнуло усилия демократической российской общественности, выступавшей с конца XIX в. за свободу совести.» (с. 275). Отношения с государством действительно были слабым местом собора. Выступая за независимость во всех внутренних вопросах, церковь не решилась согласиться на полное отделение от государства. Однако необходимо понимать, что для участников Собора даже принятые решения были большим шагом вперед по отношению к ситуации многовековой зависимости. Несмотря на Октябрьский переворот 1917 г., Собор не призвал к вооруженному сопротивлению большевикам; не наложил интердикт на города, захваченные революционной смутой; не вынес своего однозначного суждения о духовной природе новой власти. Еще была надежда на прекращение
братской междоусобицы. Но уже 1 февраля 1918 г. в воззвании патриарха Тихона все будет названо своими словами. Именно это воззвание в статье А. В. Карташева, напечатанной в эмиграции в 1942 г., будет названо канонически законной анафемой большевикам и самому большевизму: «Патриарх Тихон и умер, не снимая ни с кого этой клятвы. Она навсегда повисла над большевиками и их сообщниками» [Карташев, 101]. Однако авторам книги публикация Карташева кажется «неуместной, неправдивой и провокационной» (с. 282). Они ссылаются на то, что в 1923 г. сам патриарх Тихон признал обнародование этого воззвания ошибочным. Однако странно для историков не упомянуть, что это было сделано патриархом, находящимся под арестом и угрозой смерти, в ситуации, когда церковь раздиралась обновленческим расколом. Не личная безопасность заботила патриарха Тихона, а то, что Русская церковь в такое тяжелое время останется без руководства.
Работа Собора была прервана Гражданской войной и гонениями на церковь. Впоследствии каждый десятый участник Собора был причислен к лику святых. Половина делегатов были расстреляны, умерли в ссылках, прошли лагеря.
В книге приведены документы различных политических партий, свидетельствующие о реакции на «Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви». Авторы книги не могли не сказать о прокатившейся в январе — марте 1918 г. волне противостояния народа положениям декрета о лишении церкви на всех уровнях прав юридического лица, о национализации церковной собственности. Пытаясь оправдать действия большевиков, авторы книги говорят о том, что церковная собственность и так была de jure собственностью государства, но при этом они «забывают», что это государство было православным и принимало на себя расходы по содержанию церковной собственности, а не закрывало по своему произволу храмы, монастыри, не распродавало церковное убранство. От имени ста миллионов русского народа, А. Д. Самарин обратился в Совнарком с требованием отменить положения декрета, фактически позволяющие грабеж национального достояния, каковым являлось имущество церкви, собиравшееся в течение веков всем народом. Авторы книги называют это обращение ультиматумом церкви государству. Доказательством поддержки декрета, по мнению авторов книги, являются письма от рабочих фабрик и заводов, публикуемые в книге. Но это лукавый аргумент, так как, во-первых, такие письма от митингов писались
теми же большевиками и, во-вторых, резолюции возбужденной ораторами толпы не могут являться критерием правильности или неправильности правового документа.
Фактически третий раздел книги — это беглый пересказ истории становления советской власти, подкрепленный публикацией документов. Создается впечатление, что о предмете исследования — свободе совести — авторы почти забывают. Какого бы сюжета они ни касались, излагается советская точка зрения, подкрепленная одним-двумя документами. Так, Брестский мир преподносится как спасение народов от гибели в войне, а факт аннулирования его в ноябре 1918 г. объясняется инициативой большевиков в связи с революцией в Германии, тогда как спасали Брестским миром советскую власть, а не жизни людей. Вся деятельность церкви подается далее в книге как контрреволюционная (с. 314).
Вторая глава третьего раздела посвящена времени военного коммунизма и Гражданской войны (декабрь 1918 — март 1921 г.). В ней подробно раскрывается церковная политика антибольшевистских правительств. Этот материал интересен для историков церкви. Авторы, хотя и кратко, но все же собрали в одном месте документы и факты поддержки духовенством Белой армии, и наоборот: поддержки церкви руководством Белой армии и правительств на территориях, свободных от большевиков.
В разделе подробно раскрыта позиция советской власти по отношению к «отказникам» — тем, кто по убеждениям веры не мог брать в руки оружие и отказывался служить в Красной армии.
Подробно и безоценочно описана кампания по вскрытию церковных мощей, последовательно приведены документы. О том, что эта кампания имела целью дискредитацию церкви в глазах народа, была направлена на оскорбление святынь и сознательно проведена как первый этап кампании по изъятию церковных ценностей, если и упоминается, то только в письмах патриарха Тихона.
Говоря об окончании Гражданской войны и победе большевиков, М. И. Одинцов и А. С. Кочетова подчеркивают значимость принятия большинством населения «Декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви». Они утверждают, что новые данные, которые никогда не публиковались, в частности, документы НКЮ и НКВД 1919-1920 гг., показывают, что население в целом декрет поддерживало, конечно, не поддерживая насилие и жестокость, с которым он проводился в жизнь (с. 361). Важней-
шими пунктами антирелигиозной политики стали усиление антирелигиозной пропаганды, использование голода 1920-1922 гг. и изъятия церковных ценностей для уничтожения церкви, организация силами ВЧК/ГПУ обновленческого раскола в Русской церкви, в исламе, в буддизме. Вся ситуация освещена с точки зрения советского государства, в первую очередь Л. Д. Троцкого. Показана роль церкви в борьбе с голодом, подготовка решения ВЦИК о «принудительном, повсеместном и полном изъятии церковных ценностей» и роль Л. Д. Троцкого в его насильственном исполнении. Всячески оправдываются В. И. Ленин и Политбюро, ответственность за насилие возлагается на Троцкого, глазами которого якобы Ленин видел всю ситуацию (с. 394). Хотя роль Троцкого в антицерковной деятельности власти действительно была ключевой, но это не дает оснований оправдывать первых лиц партии и государства.
Ценность книги в публикации множества документов и конкретных фактов, которые могут быть использованы историками в дальнейших исследованиях. Но нельзя не сказать, что и подбор фактов сам по себе сделан не случайным образом. Так, посвятив немало страниц изъятию церковных ценностей, авторы не указали, что непосредственно на помощь голодающим из собранного пошла лишь незначительная часть.
Завершается раздел рассказом о формировании органов «по делам религий» в РСФСР и союзных республиках, а также кратким освещением положения различных церквей и религий в годы Гражданской войны.
В кратком заключении книги подводятся итоги периода строительства советской религиозной политики и делается вывод о том, что к 1924 г. завершилось отделение церкви от государства и школы от церкви, были «урегулированы отношения между государством и наиболее крупными конфессиями» (с. 490). Ни слова в книге так и не прозвучало о настоящих итогах этого периода: сколько епископов, священников, верных Богу мирян Русской церкви, а также верующих всех религий было расстреляно, отправлено в концлагеря и ссылки, сколько взорвано и закрыто храмов, духовных учебных заведений, уничтожено великих памятников духовной культуры и церковного искусства, как началось в этот период духовное и нравственное разложение народа, которому навязали «право на бесчестье». Итогами этого периода стал и опыт потаенной церкви, подвиг новомучеников и исповедников церкви Русской, хранивших веру и достоинство в условиях безбожного государства. Свобода
совести, которая была обозначена как предмет исследования в книге, оказалась за недостижимым горизонтом на все годы советской власти для верующих всех религий.
В итоге книга М. И. Одинцова и А. С. Кочетовой оказалась по большей части сборником документов, раскрывающих отношения государства, политических партий и религиозных организаций на рубеже XIX-XX вв. В этом качестве книга может быть полезна историкам, религиоведам, всем, интересующимся политической историей. Но критический комментарий авторов нередко носит тенденциозный просоветский и антицерковный характер, а аналитическая часть принципиально неполна и не включает научные данные по истории Русской церкви ХХ в.
Источники
1. Бонч-Бруевич = Бонч-Бруевич В. Д. Силы русского клерикализма // Бонч-Бруевич В. Д. Избранные сочинения : В 3 т. Т. 1. Москва : Академия наук СССР : Институт истории, 1959. 412 с.
2. Деяния = Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. Москва : Новоспасский монастырь, 1996. Т. 5. 405, [3] с. : ил.
3. Записки = Записки Религиозно-философских собраний в Санкт-Петербурге. Приложение журнала «Новый путь» // Новый путь. 1903. № 3.
4. Карташев = Карташев А. В. Революция и собор 1917-1918 гг. (наброски для истории русской церкви наших дней) // Богословская мысль : Труды православного богословского института в Париже. Париж : Издание Православного богословского института, 1942. С. 75-101.
5. Перепись = Первая Всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г. / Под ред. Н. А. Тройницкого. Т. 1 : Общий свод по Империи результатов разработки данных Первой Всеобщей переписи населения, произведенной 28 января 1897 г. Санкт-Петербург : Типо-лит. Н. Л. Ныркина, 1905. XXI, 268 с. + прил. 90 с.
6. Полное собрание = Полное собрание законов Российской империи. Собр. 3-е. Т. 25. Отделение 1 : От № 25605 до 27172 и Дополнения. Санкт-Петербург : Государственная тип., 1908. 1109 с.
Литература / References
1. Балакшина = Балакшина Ю. В. Братство ревнителей церковного обновления (группа «32-х» петербургских священников), 1903-1907 : Документальная история и культурный контекст. 2-е изд., испр. Москва : Свято-Фи-ларетовский православно-христианский институт, 2015. 424 с.
Balakshina Yu. V. (2015). Brotherhood of zealots of church renewal (a group of "32" St. Petersburg priests), 1903-1907: Documentary history and cultural context? 2nd ed., rev. Moscow : St. Philaret Institute (in Russian).
2. Лавринов = Лавринов Валерий, прот. Обновленческий раскол в портретах его деятелей. Москва : Общество любителей церковной истории, 2016. 736 с.
Valery Lavrinov, Archpriest (2016). Renovationist Schism in the Portraits of its Figures. Moscow : Society of Lovers of Church History (in Russian).
3. Обновленческий раскол = «Обновленческий» раскол : Материалы для церковно-исторической и канонической характеристики / Сост. И. В. Соловьев. Москва : Крутицкое патриаршее подворье : Общество любителей церковной истории, 2002. 1062, [1] с., [4] л. портр. (Материалы по истории церкви; Кн. 27).
The "Renovationist" Schism : Materials for Church-historical and canonical characteristics. Moscow : Krutitsky patriarchal compound : About lovers of Church history, 2002. (Materials on the Church history; v. 27) (in Russian).
4. Фирсов = Фирсов С. Л. Русская Церковь накануне перемен (конец 1890 -х — 1918 гг.). Москва : Круглый стол по религиозному образованию и диаконии, 2002. 639 с.
Firsov S. L. (2002). The Russian Church on the Eve of Change (late 1890s — 1918). Moscow : Round Table on Religious Education and Deaconess (in Russian).
5. Шиманская = Шиманская О. К. Свобода совести в России: история, генезис, современное состояние // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. Серия: Право. 2001. Вып. 1. С. 308-314.
Shimanskaya O. K. (2001). "Freedom of conscience in Russia: history, genesis, modern state". Vestnik of Lobachevsky University of Nizhni Novgorod. Series: Law, iss. 1, pp. 308-314 (in Russian).
Информация об авторе
М. В. Шилкина, канд. филос. наук, доцент, декан факультета религиоведения,
зав. кафедрой гуманитарных и естественнонаучных дисциплин, Свято-Филаре-товский институт.
Information about the author
M. V. Shilkina, Cand. Sci. (Philosophy), Assistant Professor, Dean of Religious Studies Faculty, Chief of the Chair of Humanities and Science, St. Philaret's Institute.
Поступила в редакцию / Received 25.05.2024 Принята к публикации / Accepted 28.05.2024
