CC BY-NC-ND
49
Рецензии
[Карпюк С.Г. Климат и география в человеческом измерении (архаическая и классическая Греция) М.: ИВИ РАН, 2010. 219 с.]
В рецензии на книгу С.Г. Карпюка дается представление о ее содержании и основных выводах. Автор книги впервые в отечественном антикове-дении обратил внимание на «климатическое измерение» древнегреческой цивилизации, построив свое исследование на солидной источниковой базе. Главный его вывод, с которым рецензент частично полемизирует: свидетельства античных авторов подтверждают в целом холодный климатический фон древнегреческой цивилизации. Другой проблемой, рассматриваемой в книге, стала роль островов и островитян в политической географии классической Греции и их восприятие самими греками. Делается заключение, что рецензируемая книга дополняет и уточняет наши знания по истории древнегреческой цивилизации, побуждает обратить внимание на незаслуженно остающиеся в тени, но весьма перспективные для исследования климатогеографические измерения античной истории.
Ключевые слова: климат, палеоклиматология, Древняя Греция, эпоха архаики и классики, Афины, письменные исторические источники, острова, островитяне
Новая книга С.Г. Карпюка удивит и в чем-то поразит читателя, который привык к определенной парадигме содержания исторической монографии, посвященной проблемам античной истории. В центре внимания автора - климатогеографические факторы существования и функционирования греческой цивилизации архаической и классической эпох, т. е. те сюжеты, что крайне редко становятся объектом исследования ученых-антиковедов. Автор останавливается сначала на рассмотрении климатического фона
© Кудрявцева Т.В., 2011
античной Эллады, а затем извлекает «островную» составляющую геополитических представлений древних греков, исследует роль островов в истории и психологии афинян классической эпохи. По ходу изложения делается множество интереснейших выводов и наблюдений, на некоторых из которых мы остановимся при изложении содержания рецензируемой монографии.
В первой главе1 «Климат по естественнонаучным и историческим данным: критика работ В.В. Клименко» С.Г. Карпюк знакомит читателя с научными изысканиями в области исторической климатологии В.В. Клименко, анализирует их - с отдельными положениями соглашается, с другими полемизирует, упрекая климатолога в «климатическом детерминизме». Убедительной критике подвергается гипотеза Клименко о том, что технологический и культурный прогресс человечества происходит в периоды локального ухудшения климата (похолодания или уменьшения осадков, или и того и другого), а в периоды потепления, наоборот, наблюдается интеллектуальный застой и духовная деградация, а также «распад веками существовавших государств, крушение империй» (с. 21, цитируется работа В.В. Клименко: Климат и история в эпоху первых Высоких культур (3500-3550 гг. до н. э.) // Восток. 1998. № 4. С. 21). При этом Клименко умалчивает об интеллектуальных или научных достижениях эллинистического и римского периодов - «ведь они приходятся на эпоху потепления и совсем не вписываются в концепцию автора» (с. 24). Специфический отбор Клименко исторических фактов, призванных подкрепить его концепцию, способен вызвать подозрения в подтасовке, но С.Г. Карпюк объясняет его не злонамеренностью климатолога, а тем, что главным источником исторических сведений для Клименко послужил «Атлас всемирной истории "Таймс"» (The Times Atlas of World History) - «не научная выборка исторических событий, а субъективная подборка». «Причем критерием подобного отбора вполне могли быть научные интересы авторов или редакторов» (с. 31) - скажем, историей эллинизма никто из них не интересовался, вот и «пропустили» важные научные открытия, сделанные в этот период, к примеру, Архимедом. Или другой пример: культурный расцвет древней Греции Клименко связывает в основном с похолоданием. Тогда почему же, - вопрошает С. Г. Карпюк, - расцвет римской культуры, «золотой век» римской литературы, падает на эпоху потепления? И делает вывод: «клима-
тические изменения не играли ведущей, а подчас даже заметной роли в социально-политическом, а тем более в культурном развитии античного общества» (с. 58).
Как считает Карпюк, труды Клименко оставляют противоречивое впечатление. С одной стороны, можно только приветствовать обращение к проблеме влияния климатических изменений на историческое развитие; к тому же автору «удалось собрать и обобщить большое количество палеоклиматических данных» (с. 56). С другой, «сомнения. вызывают авторские реконструкции влияния глобальных климатических изменений на глобальное развитие человечества» (Там же). Карпюк считает, что все же последняя книга Клименко «Холодный климат ранней субатлантической эпохи в Северном полушарии» (М., 2004), в которой прослеживается определенная эволюция взглядов автора от климатического детерминизма в направлении более традиционных у современных климатологов воззрений, будет полезна историкам-античникам (очевидно, не только им. - Т.К.) - ведь климат был важным фактором в истории античной цивилизации.
В главе второй «Древнегреческие авторы о климате» С.Г. Кар-пюк справедливо замечает, что «письменные источники, несмотря на их субъективный характер, позволяют существенно дополнить наши сведения о климате древней Греции» (с. 64). Еще на первых страницах своей книги автор подчеркивал: «о том, что климат древней Греции был холоднее современного, свидетельствуют как естественнонаучные данные, так и свидетельства античных авторов» (с. 10). Умозаключение, проходящее красной нитью через его книгу (см., например с. 49, 61, 66), таково: свидетельства античных авторов подтверждают в целом холодный климатический фон древнегреческой цивилизации (курсив С.Г. Карпюка) (на с. 49 добавлено - «во всяком случае, в доэллинистический период»). Посмотрим, насколько оправдан данный вывод.
Примеры из эпической поэзии (с. 67-74) показывают, что Гомер и Гесиод знали зиму и снег. Правда, автор замечает, что х^ЦЮГ для Гомера - прежде всего «буря», которой, как и других признаков зимы (ливня, холодов), не бывает на райских Елисейских полях» (с. 68). Зима для Гесиода - холодное время года, когда прекращаются сельскохозяйственные работы, «при этом снежный покров был скорее исключением, чем правилом» (с. 71). Зимнее времяпрепровож-
дение, противопоставляемое летнему, упоминается в архаической поэзии (с. 74-76). Далее исследуется греческая эпиграмма; причем, по словам самого Карпюка, «мороз и снег зимой - исключение; это время года у авторов эллинистических эпиграмм ассоциировалось скорее с дождем» (с. 78).
Об описании климатических невзгод в греческой трагедии речь идет на с. 80-82: это опять же дождь, скованные льдом реки, «мерзли птицы в воздухе», студеный ветер. Автор особо подчеркивает, что в первом стасиме «Антигоны» Софокла (стк. 340 слл.) преодоление суровости климата поставлено в ряду величайших достижений человека. Это, конечно, впечатляет, однако обращает на себя внимание, что приводимый список внушителен и объемлет все главные (и не очень) достижения человека: земледелие, рыболовство, охота, коневодство и скотоводство, интеллектуальная деятельность, строительство, медицина, хитрость. Резонно, что тут нашлось место и преодолению климатических невзгод.
Герои Аристофана упоминают в своих репликах замерзшие реки и падающий снег («Ахарняне», стк. 138-140; стк. 1140 слл). Но из приведенных цитат очевидно, что первое упоминание связано с необычайно холодной зимой (по мнению Карпюка, это зима 429/8 г.), а второе, по замечанию самого автора, вписывается в контекст противопоставления празднования Дионисий Дикеополем, объявившим свой сепаратный мир со Спартой, тяготам военной службы зимой бравого воина Ламаха (с. 87-88).
Говоря далее об упоминаниях климатических условий в трактатах Гиппократа, С.Г. Карпюк замечает: «... мороз для Гиппократа -экзотика, он с удивлением (и, очевидно, не совсем точно) описывает свойства замерзшей и оттаявшей воды» (с. 91). Более суровые климатические условия античный медик наблюдал на самом северном острове Эгейского моря - на Фасосе; из четырех проведенных там зим особенно холодными были две, когда шел снег (с. 92).
Характеризуя ощущение Геродотом зимы, Карпюк подчеркивает, что с точки зрения «отца истории», дождь обычен для зимы: снег не может держаться долго, не более пяти дней, после чего обязательно пойдет дождь (с. 95 - ср. ИЛ. III 117.4). Классическая страна «вечного холода» для Геродота - Скифия; климатические ужасы Северного Причерноморья, о которых греческий историк судил понаслышке, из уст своих информаторов, он изрядно преувеличил (с. 97).
У Фукидида (о нем - с. 98-1122) «%si^®v обозначает скорее не время года, а период военных действий, зимнюю кампанию, в противоположность летней» (с. 98-99); «при этом, несмотря на частое упоминание зимы, описание самих зимних холодов - крайне редкое явление в "Истории" Фукидида» (с. 102) (далее С.Г. Карпюк приводит конкретные примеры этих «редких описаний»). Можно признать правоту автора, утверждающего, что xsi^rav 5е ^v в Фукидидовом описании марш-броска спартанского полководца Брасида на Амфиполь с последующим захватом этой афинской колонии (IV 103.1-2) следует переводить не «погода стояла бурная», как это делают многие переводчики, а именно «была зима» (с. 106-109).
Ксенофонт, по словам С.Г. Карпюка, «один из самых, если можно так выразиться, снежных или "зимних" греческих авторов классической эпохи» (с. 114). Особо выделяется описание снегопада 404/3 г. до н. э. в Аттике, помешавшего войску афинских Тридцати тиранов успешно противодействовать сторонникам демократии во главе с Фрасибулом. Этот сильный снегопад «Ксенофонт описывает как достаточно редкое, но никак не катастрофическое природное явление» (с. 117). Чрезвычайно выразительно упоминание о зимней охоте - утром, по свежему снегу - в трактате «О псовой охоте» (Xen. Cyneg. V 1; VIII 1-2) (об этом источнике - с. 124-126). Заметим: описание тягот зимнего похода через хребты Западной Армении греческих наемников в «Анабасисе» (с. 118-122) или зимних холодов во Фракии во время службы Ксенофонта у тамошнего царя Севфа (с. 122-124) весьма интересно, но о климате именно Эллады нам ничего не говорят.
Для Аристотеля, пишет Карпюк, «снег не был необычным явлением», ибо он - уроженец греческого Севера. В то же время зима для него - «прежде всего дождливый сезон» (с. 132); для греческой зимы, с точки зрения Стагирита, была типична замерзшая грязь, а не снег (дается ссылка: Arist. Meteor. IV 6.383a).
Немало упоминаний о холодах и зиме автор обнаруживает в приписываемых Эзопу баснях; есть даже «специальная» басня «Зима и весна». «Характерные признаки зимы здесь - отсутствие мореплавания и дожди (но никак не снег)» (с. 140-141). То, что, в отличие от текстов классической эпохи, в баснях основного эзоповского сборника чаще имеет значение «буря, непогода», не-
жели «зима», по мнению Карпюка, отражает климатические условия 1-11 вв., т. е. «потепление римского времени» (с. 142-143).
Подводя итог этой самой обстоятельной главе в рецензируемой книге, заметим следующее. Во-первых, судя по приведенным примерам и цитатам из античных авторов, характеризовать климатический фон греческой цивилизации как холодный, будь то в архаическую, классическую и, тем более, эллинистическую эпоху, на наш взгляд, было бы преувеличением, сгущением красок. Наоборот, вырисовывается скорее картина мягкой зимы, с частыми дождями, морскими штормами, со случающимися заморозками и ледоставом, но редкими снегопадами; снег долго не лежит, быстро тает - т. е. это такая зима, которая вполне вписывается в субтропическую благодать. Несомненно, более суровую и влажную, чем в нынешней Элладе, но несопоставимую по своей климатической комфортности даже с соседней Фракией, не говоря уж о далекой Скифии. Во-вторых, Греция - страна горная, пусть даже горы невысокие, и зимой погодные условия на побережье и в горах могли разительно отличаться: на берегу бесснежная и относительно теплая погода, а 300-500 метров вверх над уровнем моря - снег и лед3. Может быть, все же не стоит вводить в научный оборот «холодный климатический фон древнегреческой цивилизации», как предлагает уважаемый автор книги (например, на с. 61)?
В небольшой, но содержательной главе «Изображение зимней одежды в древнегреческой вазописи» автор делает ряд любопытных наблюдений. Он заостряет внимание на том, что «зимние сюжеты и изображения людей в зимних одеждах не пользовались особой популярностью среди афинских вазописцев архаической и классической эпохи»; тепло одетыми изображали только амазонок, скифов и прочих варваров (с. 145). Карпюк предлагает такое объяснение тому, что вазописцы не изображали снег или зимнюю одежду: «идеальный образ» и даже «бытовой образ» грека был несовместим с зимними холодами и специальной одеждой. «Изображения на вазах свидетельствуют скорее не о реальных климатических условиях, а о греческих представлениях о них; идеологии здесь больше, чем климатологии» (с. 147). (Жаль только, что в книге не приводятся описываемые изображения в виде иллюстраций.)
Две последние главы - «Изучение политической географии островов классической Греции» и «Фукидид и его современники
об островах и островитянах» - посвящены, так сказать, «островному аспекту» греческой цивилизации. Ему повезло еще меньше, чем климату: «концепт острова, как правило, не рассматривается современными учеными как нечто значительное и требующее... специального изучения» (с. 156), - а ведь греческая цивилизация - в такой же степени «островная», как морская (точнее, средиземноморская), острова играли в ее истории огромную роль. Автор выделяет несколько подходов к изучению островов в древней Греции: остров как объект геополитики, героико-мифологический (связь мифологических сюжетов с реалиями греческой колонизации), историко-литературный (рассмотрение парадоксографического и утопического жанров), комплексный археологический (с. 157-159).
Далее Карпюк исследует упоминания островов и островитян в трагедиях Еврипида, комедиях Аристофана, подмечая разницу: «если в трагедии острова воспринимались в героико-мифологи-ческом контексте, то древняя комедия давала примеры политической географии»: «остров» и «островитяне» в ней были синонимами полиса - члена Афинской архэ (с. 169). У историков Геродота, Фу-кидида, Ксенофонта упоминания островов носят либо тривиально-географический и/или политико-географический характер, либо «острова рассматриваются как территория, над которой Афины осуществляют свое господство, и соответственно островитяне - как подданные Афинской архэ по определению» (с. 174). Иногда географическая и геополитическая идентификации расходились: так, Скиону - город, находившийся на полуострове Паллене (на краю западного «пальца» полуострова Халкидики), афиняне рассматривали как островной полис (Thuc. VI 120.3; 121.2); а остров Сицилию Фукидид предпочитает называть не островом, а «страной», т. е. фактически она превращается в континент (с. 179-180, 182184). «Для Ксенофонта сиракузцы - не «островитяне», во всяком случае в политико-географическом значении этого слова» (с. 187, ссылка наXen. Hell. III 15.14).
С.Г. Карпюк подчеркивает важность пассажа из «Греческой истории» Ксенофонта: фессалийский посланник призывает спартанцев опираться на материковые, а не на островные владения, предлагая создать крупный континентальный союз греческих городов (VI 1.12). По мнению автора рецензируемой книги, эта речь - «важный знак геополитической переориентации греческого мира. Ма-
териковые владения становятся важнее островных» (с. 188). Нам кажутся весьма продуктивными и убедительными геополитические размышления Карпюка в данном разделе, но все же усомнимся в последнем выводе: вот если бы фессалийский посол подобное предложение адресовал афинянам, еще можно было бы рассуждать о «переориентации», и то только в модусе возможности.
Интересны также историко-психологические наблюдения автора: он предполагает, что «афинян с давних лет одолевала зависть к островитянам» и тревожил «вид защищенной морем и процветающей Эгины, которая хорошо видна с афинского Акрополя» (с. 188— 189). Посему афиняне, с одной стороны, стремились подчинить себе острова Эгеиды, а с другой - связав свой город Длинными стенами с Пиреем, они отгородили его от суши и превратили в подобие острова; Перикл построил на этом «псевдоостровном» положении стратегию ведения Пелопоннесской войны (с. 190). Не берусь судить об истинности данного наблюдения, но не могу не восхититься его остроумием.
Подводя итоги своим двум «географическим», точнее «островным», главам книги, С.Г. Карпюк делает изящный вывод: «С исчезновением мира враждующих полисов греки попытались, наконец, получить удовольствие от островов. Острова стали любимой темой парадоксографов - описателей катастроф, местом локализации утопий... Острова как объекты геополитики исчезли в морской пучине, подобно платоновской Атлантиде.» (с. 191) (etc., прервем здесь предложение, дабы заинтриговать читателя, который имеет возможность насладиться текстом полностью - в оригинале. - Т.К.).
В заключении к книге (с. 192-196) автор еще раз напоминает ее основные положения, а также делает важный «цивилизационный» вывод: грекам вполне удалось приспособиться к похолоданию климата, произошедшему на рубеже II и I тысячелетий до н. э.; они стали успешно «осваивать» зиму, «пространство зимы» (с. 194195). Вырабатывая свой способ приспособления к климатическим изменениям, «древние греки выбрали для себя не технический», а «антропоцентрический» способ приспособления, который заключается в развитии человеческих возможностей» (с. 196).
К тексту есть «Приложения» (с. 197-202): фотография заснеженного Парфенона и три таблицы: «Среднемесячные показатели тем-
пературы в современной Греции, данные конца XX в.», «Климатические данные для Афин (50-70-е годы XX в.)», «Изменение климата Земли в эпоху голоцена (тысяч лет назад)» (график).
Несомненно, главная заслуга С.Г. Карпюка в том, что впервые в отечественном антиковедении он обратил внимание на «климатическое измерение» древнегреческой цивилизации - внимание пристальное и профессиональное, подкрепленное солидной источ-никовой базой. Даже учитывая, что автор рецензируемой монографии преувеличил интенсивность и суровость «холодного фона», о чем мы уже говорили, читатель его книги (не без сожаления!) должен будет расстаться с идеализированным образом древнегреческой цивилизации, бытующим в «общественном сознании»: обдуваемые легким ветерком древние греки прогуливаются под лучезарным небом и ласковым солнцем, пережидая зной в тени смоковницы или платана. Соглашаясь с автором в том, что зимой им приходилось порой ступать по снегу и, дрожа от холода, закутываться в хлену, хочется верить, что нарисованная выше картина все же вполне возможна для большей части года в условиях холодных субтропиков античной Эллады.
В конце - не могу удержаться от «ложки дегтя». При написании книги автор использовал свои изданные ранее статьи, но не проделал необходимую редакторскую работу. В итоге встречаются ставящие в недоумение ремарки4, опечатки (с. 12, 16, 30, 49, 81, 104; в том числе слияние стихотворных и прозаических строк - с. 72, 74, 76), многочисленные повторы (например, ср. с. 23 и с. 25; с. 44, 60, 62 и с. 64, 65, также с. 103; с. 80 и 82; с. 143 и 147; с. 156-158 и 161-163; с. 104, 116 и 130 - трижды приводится с комментариями длинная цитата из платоновского «Пира» о том, как Сократ зимой во время осады Потидеи обматывал себе ноги войлоком, т. е. импровизированными валенками и т. д.).
Эти досадные погрешности мешают при чтении, однако не умаляют основные достоинства рецензируемого сочинения. Книга С. Г. Карпюка читается легко, написана прекрасным языком - студенты и все, кто неравнодушен к истории античности, получат удовольствие и проведут с пользой время, дополнив и уточнив свои познания по истории древнегреческой цивилизации, а историков, прежде всего коллег-антиковедов, она побудит обратить внимание на незаслуженно остающиеся в тени, но столь захватываю-
щие и перспективные для исследования климатогеографические измерения античной истории.
Примечания
Или очерке, или разделе - части книги никак автором не названы, обозначены римскими цифрами (от I до V). Мы позволим себе называть их «главами».
В этом же разделе речь идет об описании суровой зимы, которую афинское войско переживало у стен осажденной Потидеи, из речи Алкивиада в «Пире» Платона (с. 104-106). Этот материал будет потом полностью повторен в специальном разделе «Платон» (с. 129132).
Для примера: в Сочи в начале февраля температура может подниматься до 15°С, цветут розы, и примерно в это же время там собираются проводить зимнюю Олимпиаду. Поселок Красная поляна -главная «поляна» Олимпийских игр Сочи-2014 - в 40 км от берега моря, но на высоте 500 м, и погода там совсем иная - минусовая температура и склоны гор, покрытые глубоким снегом. В мои детские годы, которые я провела в г. Сочи, любимым зимним развлечением было катание на санках на горе Большой Ахун (фактически в черте города, но 600 м над уровнем моря). Жители курорта хорошо знают, что такое лед, снег, мороз и даже снегопад, но несказанно удивились бы, если бы им сообщили, что климатический фон их жизни -холодный. Бывают года, когда налетает непогода и выпадает снег, но я говорю о среднестатистической» сочинской зиме. В разделе о Фукидиде (с. 103): «К сожалению, у меня нет возможности описать здесь особенности зимы, как в современной, так и в древней Греции - это было сделано мною в другом месте». И далее -краткое резюме того, что говорилось о греческом климате (и неоднократно!) выше. Или в сноске на с. 161 г. о статье в «Мнемоне» за 2005 г., сказано, что она «в печати».
2
3
4
