CC BY
56
2017. Т. 27, вып. 1
СЕРИЯ ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
Рец. на: Георгиева Н. Г. Историческое источниковедение: теоретические проблемы: учебник для вузов. М.: Проспект, 2016. 248 с.
В 2016 г. издательство «Проспект» (Москва) выпустило книгу доктора исторических наук, профессора Российского университета дружбы народов Натальи Георгиевны Георгиевой «Историческое источниковедение: теоретические проблемы», представляющую собой учебник, рассчитанный на широкий круг читателей: от преподавателей вузов и аспирантов до студентов, специализирующихся в гуманитарных науках, и всех интересующихся историей. В условиях поиска сегодня новых подходов в методологии как истории в целом, так и источниковедения в частности, в начале XXI в. вышел целый ряд учебных пособий для вузов по «Теории истории», самое заметное из которых -подготовленное М. Ф. Румянцевой (М.: Аспект Пресс, 2002. 319 с.). Однако появление учебника, посвященного исключительно вопросам теории источниковедения - явление редкое в современной университетской жизни. Тем ценнее, познавательнее и интереснее знакомство с его публикацией. Учитывая продолжающийся рост влияния иррационализма и антисциентистских теорий в современной исторической науке, Н. Г. Георгиева выполнила необходимую на сегодня работу, обобщив информацию о накопленном историками опыте решения теоретических проблем источниковедения. Главную цель учебника автор обозначила как «вскрытие процесса формирования источниковедения в науку, обладающую своей теорией, объектом и предметом» (С. 229).
Материал книги представлен в историографическом ключе, структура логична: в ней четыре раздела, каждый из которых посвящен отдельному блоку теоретико-методологических вопросов источниковедения. Некоторое исключение представляет I раздел «Теоретико-методологические и понятийно-терминологические вопросы источниковедения», почти не содержащий историографического материала, открываясь определением понятия «источниковедение» в узком смысле слова. Автор трактует его как одну из стадий исторического исследования, с чем нам сложно согласиться. Она осталась в прошлом, когда историки активно применяли понятие «историческая критика источника». Сегодня понимание источниковедения в узком смысле слова чаще связывают с объектно-предметной областью, когда на конкретно-прикладном уровне рассматривают работу исследователя только с письменными источниками. Соответственно широко трактуемое источниковедение поглощает собой и археологию, и этнологию. Дискуссионным представляется и выделение всего двух уровней задач источниковедения, что далеко не отражает всего многообразия вопросов, ставящихся в современных исследованиях. В этом же разделе Н. Г. Георгиева, обращаясь к методологическим принципам исторического познания, указывает на очевидный, крайне важный, но зачастую игнорируемый теми, кто не признает историю наукой, момент: исторические источники - это часть объективной реальности (С. 13). Иначе говоря: то самое прошлое, которое существует в настоящем безо всякой машины времени; его можно видеть, осязать, а в некоторых случаях - и слышать. Донесение этой мысли до студентов вузов, в том числе через учебную литературу, крайне важно для формирования молодых поколений историков.
В разделе II «История становления источниковедения как науки», Н. Г. Георгиева во многом следует несколько эклектичным взглядам А. С. Лаппо-Данилевского, не совсем обоснованно противопоставлявшего объектно-предметные области истории и источниковедения. Примечательно, что в этом разделе автор начинает анализ методологических наработок историков с античности и средневековья, справедливо указывая, что уже в древности закладывались основы критического отношения к источникам (С. 27). Однако анализ провиденциализма христианских хронистов эпохи средневековья представляется нам несколько упрощенным, как и представление о целях составителей летописей. Наиболее удачная, на наш взгляд, часть раздела - это параграфы, посвященные развитию источниковедения в ХУШ-ХГХ вв. Трудно вспомнить, когда в последний раз историки уделяли должное внимание эвристической и археографической деятельности источниковедов. Это делает Н. Г. Георгиева, рассматривая процесс формирования источниковедения как самостоятельной отрасли исторического знания. Автор указывает на особую роль в становлении отечественного источниковедения таких фигур, как В. Н. Татищев и, все еще недооцененный частью историков, И. Н. Болтин. В то же время фигура М. Т. Каченов-ского представлена на страницах книги скромно; возможно, в силу того, что в учебнике, к сожалению, отсутствует раздел, посвященный началам современного источниковедения: методике источниковедческого анализа. Впрочем, этому обширному разделу источниковедения Н. Г. Георгиева посвятила отдельную книгу - «Историческое источниковедение: понятийно-методологические проблемы», заявлен-
СЕРИЯ ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
2017. Т. 27, вып. 1
ную как вторая часть рассматриваемого издания (М.: Проспект, 2016. 192 с.). М. Т. Каченовский, как известно, окончательно заложил основы так называемой «внутренней критики источника», предложив принципиально новое для отечественной науки представление о путях определения достоверности информации источника и ее связи с проблемой подлинности. Недооцененным в учебнике представляется нам вклад В. О. Ключевского в развитие отечественного источниковедения, который Н. Г. Георгиева, вслед за О. М. Медушевской, ограничивает «комплексным анализом большой группы произведений», то есть житий. Между тем именно В. О. Ключевский не только первым в России прочел отдельный университетский курс источниковедения, преодолев гиперкритицизм представителей влиятельнейшей в России второй половине XIX в. скептической школы, но и убедил современников в необходимости соединить пресловутые «внешнюю» и «внутреннюю» критики источников в единый комплекс источниковедческого анализа, предопределив алгоритм исследовательской работы историка вплоть до сегодняшнего дня. Автор отмечает: «После трудов В. О. Ключевского источниковедение в России окончательно оформилось в самостоятельную отрасль исторической науки, приобрело статус научной (вспомогательной) и учебной дисциплины» (С. 85). Однако, спустя пару страниц, статус основателя источниковедения автор передает младшему современнику В. О. Ключевского А. С. Лаппо-Дани-левскому: «После его (А. С. Лаппо-Данилевского. - авт.) трудов источниковедение окончательно сформировалось в особую научную дисциплину, имеющую свою методологию, теорию и тончайше разработанную методику» (С. 89). Видимо, делом будущего остается анализ того, насколько удачным для определения сущности исторического источника был выбор В. О. Ключевским слова «отражение».
Во II разделе учебника Н. Г. Георгиева красной нитью проводит идею о специфике объекта источниковедения, который она видит в совокупности исторических источников. Часто подчеркивается взаимозаменяемость предмета и цели науки, что, как и трактовка объекта, представляется несколько дискуссионным. К сожалению, практически не раскрытым на страницах учебника остается вопрос взаимоотношения в объектно-предметной области источниковедения с комплексом вспомогательных исторических дисциплин. Особый интерес, с одной стороны, и противоречивое впечатление, с другой, вызывает анализ автором эволюции взглядов О. М. Медушевской на объект источниковедения. Н. Г. Георгиева справедливо подмечает неудачную формулировку определения О. М. Медушевской, представленную в трудах историка, увидевших свет в 1970-1980-х гг. (С. 116). Но, в свою очередь, автор неудачно формулирует понимание объекта источниковедения Ольгой Михайловной в 1990-е гг.: «О. М. Медушевская сделала вывод о том, что на основе принципиально новой источниковедческой парадигмы по-новому и гораздо шире определяется объект источниковедения - все человечество как «эволюционное и коэкзистенциальное целое». Она специально отметила, что «этот объект доступен для изучения, стабилен и суверенен (т. е. отделен от познающего субъекта). Он представляет собой целостную совокупность произведений, созданных в целенаправленной человеческой деятельности и служащих источниками гуманитарного познания (в традиционной терминологии - историческими источниками)... всех типов, видов, форм фиксации...» (С. 117). В итоге, остается неясным, что же выделяла О. М. Медушевская как объект источниковедения: «человечество» или «совокупность произведений, созданных в целенаправленной деятельности человеческой деятельности»?
Завершается этот раздел логичным и корректным определением источниковедения как самостоятельной науки в рамках научно-исторического познания. Обозначение же объектной и (особенно) предметной областей источниковедения вызывает возражения, прежде всего, у исследователей, не признающих феноменологического подхода в истории, полагающего возможным «взаимодействие с представителями других эпох» (С. 120). Возникают сомнения и в возможности совершенствовать методику прочтения источника «глазами современников описанных событий» (там же), учитывая тот факт, что научная лаборатория погружения в «глаза современников событий» или в «чужое Я», многократно заявленная представителями феноменологии и «новой» герменевтики, нигде ими не представлена. Остается только гадать, как осуществить полный уход из своей реальности и переход в иную: через медитацию, фантазирование, отказ от собственной личности (раздвоение?) или каким-либо иным способом.
В III разделе учебника рассматривается разработка историками понятия «исторический источник». Сложная проблема становления основополагающего для источниковедения термина, рассмотрена, с одной стороны, сжато и ясно, с другой - довольно полно, со вниманием ко всем сложным и многовариантным оттенкам новых смыслов, которые постепенно формировали все новые и новые грани понятия. Однако вновь приходится констатировать неравнозначный подход при определении
2017. Т. 27, вып. 1
СЕРИЯ ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
вклада в выработку понятия В. О. Ключевским и А. С. Лаппо-Данилевским. Вклад В. О. Ключевского преуменьшается через повтор замечания Л. Н. Пушкарева о том, что историк не обратил внимания «на философскую сторону» вопроса о возможности отражения источником реальной действительности. Но историк в своем наброске лекции, по крайне мере, об этом сущностном качестве исторического источника прямо писал. Первым на этом свойстве источника, по сути, построил его определение. Без каких-либо иносказаний и эвфемизмов. В то время как А. С. Лаппо-Данилевский видел в историческом источнике реализованный продукт человеческой психики. Ни о каких отражающих качествах реальной действительности историк не писал, а лишь о продукте субъективного восприятия. Объективный характер исторического источника А. С. Лаппо-Данилевский подменял реальностью его существования.
Достоинство труда Н. Г. Георгиевой - комплексный анализ исканий отечественных и зарубежных историков. Раздел, посвященный терминологическим трудностям при работе с дефиницией исторического источника, не стал в этом отношении исключением. Автор учебника анализирует и идеи классиков позитивизма Ш. Ланглуа, Ш. Сеньобоса, Э. Бернгейма, и мысли представителей школы «Анналов». Много внимания традиционно уделяется освещению позиций отечественных историков. Обоснованно указывается как на трудности теоретических разработок в отечественной науке в 19201950-е гг., так и на более активную работу в этом научном направлении начиная с 1960-х гг. Думается, однако, что рассмотрение такой сложной проблемы в трудах представителей советской школы выиграло бы от включения работ А. А. Уйбо. В итоговой части раздела Н. Г. Георгиева отмечает две возникшие теоретические проблемы: о природе превращения объектов, оставшихся от прошлого, в исторические источники и о влиянии теории информации на выработку понятия «исторический источник» (С. 167-168). К сожалению, завершая отдел, по ходу текста которого Н. Г. Георгиева неоднократно указывала на существование проблемы различения исторического источника и исторического пособия, она так и не отвечает на один из важнейших для исследователя вопросов, особенно -для начинающего: как же современное источниковедение предлагает отделять «исторический источник» от «исторического пособия»?
Последний раздел книги посвящен классификации исторических источников - проблеме, которая остается дискуссионной до сего дня. Рассуждая во вводной части раздела о целях и задачах классификации исторических источников, автор справедливо указывает на ее (классификации) гносеологический характер, но, к сожалению, не говорит о прямой взаимосвязи классификации исторических источников со спецификой методики их исследования. Особенно удачной вновь оказывается часть раздела, посвященная изысканиям историков XVIII-XIX вв. В ней, в частности, автор спорит с мнением Л. Н. Пушкарева, обоснованно и аргументировано указывая на недостатки классификации, предложенной в свое время Н. А. Полевым (С. 179). Н. Г. Георгиева не оставила без внимания и тот факт, что, в отличие от большинства других теоретических проблем источниковедения, проблема классификации исторических источников продолжала активно рассматриваться отечественными историками и в сложный период 1920-1950-х гг. Отметим, что едва ли не впервые на страницах учебного пособия по источниковедению указывается на драматичность судеб ряда советских историков, в частности, Г. П. Саара. Автор представляет развернутую и глубокую характеристику взглядов на проблему классификации источников советскими историками в 1960-1980-е гг., особо выделяя И. Д. Ковальченко. Автор рассматривает проблему на основе анализа советских учебников по источниковедению, статей историков и источниковедов, а также фундаментальной монографии Л. Н. Пуш-карева «Классификация русских письменных источников по отечественной истории». К сожалению, в книге отсутствует анализ взглядов на указанную проблему А. С. Уйбо и Г. Г. Аласаниа - двух исследователей советской школы, активно ею занимавшихся.
Но самые большие возражения вызывает предлагаемая автором классификация видов письменных источников, завершающая, по сути, раздел. С учетом условности классификаций исторических источников вполне допустимо выделять в качестве ведущего видового признака исторического источника цель, ради которой он был создан. Вполне возможно признать обоснованным определение вида как исторически сложившейся совокупности исторических источников, у которых общность социальной функции при возникновении и функционировании в общественной практике порождает (обусловливает) устойчивость общих свойств структуры (формы) и содержания. Даже если иметь в виду, что содержание далеко не всегда настолько жестко связано с формой. Однако, выделение на этой основе всего пяти следующих видов источников: законодательные, делопроизводственные, пуб-
СЕРИЯ ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
2017. Т. 27, вып. 1
лицистические, мемуарные, эпистолярные, - вызывает массу вопросов. Как быть в таком случае со статистическими источниками? Попытка втиснуть их в делопроизводственные источники будет говорить о непонимании принципиального различия в их социальных функциях. Куда в таком случае отнести «Поучение» Владимира Мономаха, «Былое и думы» А. И. Герцена или еще более публицистичные «Воспоминания» И. В. Бабушкина? Что делать с периодической печатью? Научные журналы отнести к публицистике? А как быть с летописями? Особенно если «сделать ставку» на предлагаемое автором стремление проникнуть в «чужое Я», видевшее цель составления летописей вовсе не в том, чтобы представить свою версию исторических событий для будущих поколений или возбудить современников к решению злободневной проблемы. Для последнего существовали слова и послания. Летописи, учитывая их социальную функцию, с огромными оговорками могут быть соединены с хрониками, хронографами и даже анналами, что неоднократно отмечалось Д. С. Лихачевым и другими исследователями этого весьма специфического корпуса источников.
Подводя итог, отметим, что книга написана ясным, понятным и при этом наукообразным языком, что особенно ценно при обращении к таким непростым вопросам современного исторического познания, как теоретические проблемы источниковедения. Структура каждого раздела и параграфа логична и помогает легче усвоить стройно систематизированный материал. Но едва ли не самым впечатляющим от знакомства с текстом учебника Н. Г. Георгиевой стало желание погрузиться в дискуссию с его автором; провоцируемый автором интерес к непростой проблематике, что, несомненно, на наш взгляд, - одна из главных задач учебной литературы для вузов. Учебное пособие, заставляющее не только воспринимать, но и задумываться над рассматриваемым материалом и спорить с ним, -безусловно, и есть то, что необходимо современной российской высшей школе.
М. Ф. Махлай, канд. ист. наук, доцент кафедры истории России,
ФГБОУ ВО «Удмуртский государственный университет»
