CC BY
10
Рец. на: Figures Who Shape Scriptures, Scriptures that Shape Figures / G. G. Xeravits, G. Sch. Goering, eds. Berlin, Boston: Walter de Gruyter, 2018 (Deuterocanonical and Cognate Literature Studies; vol. 40). XXVI. 241 p.
Rev. of: Figures Who Shape Scriptures, Scriptures that Shape Figures / G. G. Xeravits, G. Sch. Goering, eds. Berlin, Boston: Walter de Gruyter, 2018 (Deuterocanonical and Cognate Literature Studies; vol. 40). XXVI. 241 p.
Данный сборник подготовлен в честь выдающегося современного американского библеиста Бенджамина Райта III. В предисловии, как ни странно, не говорится, в честь какого именно события был составлен сборник, но скорее всего имеется в виду сорокалетие научной деятельности Райта (1979—2019). Проф. Райт — один из крупнейших специалистов по межзаветной литературе, в частности книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова, поэтому статьи в сборнике были написаны его коллегами и посвящены аналогичным темам. В настоящее время он преподает на отделении религиоведения Лихайского университета (г. Бетле-хем, Пенсильвания).
После предисловия приводится полная библиография трудов Райта (в общей сложности 7 монографий, 94 статьи, 59 рецензий, не считая еще не опубликованных работ). Сборник делится на две части: в первой части статьи посвящены различным библейским персонажам, а во второй — различным библейским и околобиблейским книгам и текстам, что соответствует ключевым словам заглавия книги ("figures" и "scriptures"). В обеих частях статьи следуют в целом в хронологическом порядке.
Первая часть открывается статьей знаменитого израильского библеиста Э. Това (что, можно сказать, задает серьезный тон всему сборнику), в которой он сравнивает повествование о Моисее в масоретском тексте и Септуагинте. Несмотря на то что, казалось бы, текстология Пятикнижия уже давно исследована, автор смог найти интересные места, показывающие попытки греческого переводчика объяснить некоторые сложные моменты оригинального текста (например, кто сопровождал Моисея при восхождении на гору Синай в Исх. 24).
В следующей статье К. де Тройе также исследует различия еврейской и греческой версий, но уже в книге Иисуса Навина, причем еврейский текст сравнивает не с Септуагинтой, а с предшествующим греческим переводом, который в англоязычной литературе традиционно называется Old Greek (OG). Предметом сравнения стало выражение «слуга Господа», относящееся к Иисусу. Еврейскому слову 'ebed' ('слуга, раб') в описании Моисея и Иисуса соответствуют в OG греческие слова боШо; о1х£тп; и лшс;. При этом слово боШос; применяется только к Иисусу Навину, а остальные — к обоим персонажам. Кроме того, только к
Моисею применяется еще другое подобное слово — 0£рйяюу. Автор делает вывод, что греческие переводчики намеренно различали эти слова, так как считали Моисея служителем Божиим, а Иисуса — только Его рабом.
Дж. Корли посвятил статью образу пророка Самуила в книге Сираха (46. 13— 20). В ней он весьма подробно исследует данный отрывок и приходит к выводу, что отличия греческого перевода от еврейского оригинала обусловлены в основном экзегетическими решениями переводчика. В греческом тексте не упоминается, что Самуил был назореем и священником. Интересно, что этого же не говорится и в тексте Первой книги Царств, т. е. в основном источнике о жизни Самуила! Оказывается, что эти определения даются Самуилу только в кумран-ском тексте 4QSama и в мишнаитском трактаре «Назир». Таким образом, автор книги Сираха счел нужным включить эти определения в свой текст1, а его внук, сделавший греческий перевод, не захотел оставить их для греческих читателей.
В статье Й. Желленгера исследуется образ Давида в «Книге библейских древностей», приписываемой Филону Александрийскому. С течением времени в иудейской литературе образ Давида все более «обелялся», т. е. его отрицательные черты и поступки получали все меньше внимания. Это можно сказать и про книги Паралипоменон, и книгу Сираха, и другие поздние тексты, в том числе и исследуемое сочинение. Кроме того, в данном тексте Давид играет не столько роль правителя еврейского народа, сколько мессианскую роль, т. е. рассматривается как предшественник Мессии. Поэтому можно сделать вывод, что автором текста был человек не из националистических кругов, но представитель мессианского движения.
Статья Г. Ксеравича также посвящена Давиду, но уже в синагогальных изображениях периода поздней Античности. Общий вывод автора заключается в том, что Давид понимался этими художниками как главная фигура израильской истории и символ победы над окружающими народами. Кроме того, он воспринимался как главный моральный авторитет и как превосходящий своими душевными качествами всех языческих авторитетов. Таким образом, как и в предыдущей статье, мы можем констатировать идеализацию образа Давида в поздний период.
М. Гофф разбирает текст апокрифической книги Еноха, а точнее, связанное с ней загадочное слово ЕХюйб. Ввиду особого интереса и того, что данная тема неизвестна русскоязычной литературе, позволим себе остановиться на ней подробнее. В данном случае речь идет об одном из самых таинственных мест Библии (Быт 6. 2), повествующем об отношениях «сынов Божиих» и «дочерей человеческих»2. Византийский автор Синкелл ссылается на Енох 7.2 и пишет, что там речь идет о трех поколениях исполинов, рожденных от этого союза, — гигантах, нафилимах и элиудах. Однако именно этого нет в известных нам версиях данного стиха книги Еноха (греческой и эфиопской), там говорится только о
1 Очевидно, причина была в том, что тема священства крайне важна для книги Сираха. Кроме того, как отмечает Корли, таким образом Самуил связывается с Аароном, который вообще занимает центральное место в отрывке «Похвала отцам» (Сир 44—50).
2 История толкования этого стиха подробно изложена в: Десницкий А. С. Введение в библейскую экзегетику. М.: ПСТГУ, 2011. С. 289-311.
«гигантах ростом в три тысячи локтей». С другой стороны, в другой апокрифической книге Юбилеев (7. 22—24) говорится также о разных видах гигантов, пожиравших друг друга: гиганты убили нафилов, нафилы убили Элио, Элио — людей, а люди — друг друга. При этом идея заключалась в том, что зло распространилось от этих гигантов на человеческий род. Неожиданным образом еще один текст той же эпохи оказался связан с этим образом — Апокалипсис животных. В нем упоминаются три вида животных (слоны, верблюды и дикие ослы), которые, как считают исследователи, соответствуют трем видам гигантов в книгах Еноха и Юбилеев, что видно из сопоставлений арамейских эквивалентов этих слов: слоны (pyl) соответствуют нефилимам (npylym), верблюды (gml) — гигантам (gbr), а ослы ('dd) — элиудам. Это же слово ('dd) используется в Таргуме Йонатана для обозначения Исмаила в Быт 16.12 (вместо евр. слова pr'). Смысл Апокалипсиса животных заключается в том, что до потопа зло распространялось среди животных примерно так же, как и среди людей, в том числе слоны, верблюды и ослы, по мнению автора текста, нападают и кусают друг друга. Далее Гофф рассматривает устойчивую традицию троякого деления противников (т. е. враждебных языческих народов) в поздней иудейской литературе (трактатах Нидда, Берешит Рабба, книге Сираха, Сивиллиных книгах и др.) и считает, что эта традиция идет также из этого образа. В любом случае этимология слова «Элиуд» остается загадочной, но нам кажется, что Гофф привел очень интересную гипотезу.
Первую часть завершает статья Г. Геринга об образе первосвященника Симона в книге Сираха. Эта статья является развитием одной из глав его монографии3. В ней говорится об идеализации образа Симона (как и других образов) в книге Сираха. Автор отмечает, что не совсем ясно, является ли Симон II, о котором идет речь у Сираха, тем же Симоном Праведным, который играет большую роль в иудейской литературе (трактате «Пирке Авот» и «Иудейских древностях» Иосифа Флавия). Со своей стороны мы могли бы отметить, что наименование отрывка книги Сираха «Похвала отцам» (Сир 44—50) энкомием не совсем точно и восходит к уже достаточно старой монографии Т. Ли4, которую справедливо критиковал О. Мюлдер5, указав, что этот текст является только подобием энкомия.
Вторая часть начинается со статьи С. Адамса о книге Руфь как социальном комментарии к раннему иудаизму. Здесь важно отметить, что автор исходит из поздней датировки этой книги и относит ее к эпохе Второго Храма, в защиту чего приводит различные аргументы. Мы не считаем эту аргументацию полностью надежной, но тем не менее такая гипотеза вполне приемлема. Главный вывод автора состоит в том, что книга Руфь представляет альтернативный взгляд на проблему браков с иноплеменницами, не такой ригористичный, какой был у Ездры, велевшего всем иудеям расторгнуть такие браки.
В следующей статье И. Балла исследует состояние общества, где жил автор книги Сираха, и связь этой книги с книгой пророка Амоса, которая состоит в сходстве двух отрывков: Сир 13.15—23 и Ам 5.10—13 (об отношении к ближним),
3 Goering G. S. Wisdom's Rott Revealed: Ben Sira and the Election of Israel. Leiden, 2009.
4 Lee Th. R. Studies in the Form of Sirach 44-50. Atlanta, 1986.
5 Mulder O. Simon the High Priest in Sirach 50. Leiden; Boston, 2003.
Сир 27. 16-21 и Ам 3. 3-8 (о хранении тайн). Балла делает вывод, что, несмотря на разную историческую ситуацию, авторы обеих книг старались обратить внимание на общественные проблемы своего времени. При этом он признает наличие редакторских вставок в книге Амоса без каких-либо специальных обоснований, что нам кажется спорным.
В статье Б. К. Грегори речь идет о сравнении книги Сираха с Уставом кум-ранской общины (1QS), а точнее, о понятиях смирения и авторитета в этих текстах. Основная разница, по его мнению, состоит в том, что Сирах опирался на авторитет правящей династии Хасмонеев, а кумраниты отдалились от нее и чувствовали себя «смиренными», в смысле терпящими от ее притеснения.
Э. Рэймонд посвятил статью анализу сложного места в Сир 4. 14. Вторая половина этого стиха в еврейском оригинале (с рукописи А из Каирской генизы) обычно представляется явно испорченным текстом: w'lhw Ьт' wyh'. При попытках эмендации этой фразы, как правило, опираются на греческий перевод («тех, кто любит ее [Премудрость], любит Господь») и на близкое место в Притч 8. 17 («те, кто ищут меня, найдут меня»). В ходе тщательного анализа автор предлагает такой вариант эмендации текста: w'lwh bm'wyh' («Бог с теми, кто желают ее»). Новизна этой версии состоит в том, что автор, в отличие от предыдущих исследователей, внимательно изучил соответствующее место самой рукописи А. Особенно отрадно то, что он приложил цветные фото этих мест рукописи к статье, и любой желающий может сам проверить его рассуждения. Кроме того, в самом конце статьи Рэймонд отметил, что уже после ее написания он ознакомился с исследованием А. Хаберманна, который предложил другую реконструкцию с тем же смыслом: bmt'wyh '1 hw'.
Статья Т. Никласа посвящена уже исторической тематике, а именно Второй книге Маккавейской. В 2 Макк 2. 20-33 автор книги указывает, что его цель была дать краткое изложение соответствующих событий, уже описанных подробнее в других сочинениях, ради душевного назидания. Никлас в ходе исследования делает вывод, что в этой книге прежде всего предлагается богословская трактовка исторических событий. Это не означает какой-либо недостоверности, но скорее то, что там в первую очередь идет речь о важных с духовной (а не «объективно-исторической») точки зрения событиях в жизни как отдельных персонажей, так и всего еврейского народа.
Статья Ш. Адамса посвящена даже не библейской книге, а особому тексту — «Письму Аристея». В ней он задается вопросом о месте Рима в этом сочинении, которое сравнивается с трактатом о земледелии карфагенского писателя Магона (по формальным, а не содержательным признакам). Последний уникален тем, что это один из немногих карфагенских текстов, уцелевших (во фрагментах) после разрушения Карфагена римлянами в ходе Пунических войн, и упоминавшийся Плинием Старшим. Оба текста писались во время вражеской оккупации и на языке завоевателей (соответственно греческом и латинском), а также были сделаны по заказу властей (царя и римского сената). Тем не менее между ними есть и различия. Например, Плиний не интересовался дальнейшей судьбой текста Магона, а только его содержанием, тогда как Аристей обращал внимание в основном именно на судьбу текста Библии, а не на его богословский смысл.
Кроме того, история текста Магона вполне исторична, а «Письмо Аристея», по единодушному мнению ученых, не отражает реальных событий. И в заключение автор ставит вопрос: имело ли место какое-либо влияние история текста Магона на составление текста Аристея? Он считает, что прямое влияние едва ли было возможно, но, скорее всего, сама идея покровительства властей переводу текста захваченного народа могла повлиять на Аристея.
И, наконец, последняя статья сборника, написанная Б. Шмиц, посвящена Третьей книге Маккавейской, а точнее, вопросу о роли Бога в описанных в ней событиях. Необычность 3 Макк, по сравнению с прочими библейскими книгами, в том числе 1—2 Макк, состоит в том, что ее события едва ли можно считать историческими, и с этим не спорят даже самые консервативные библеисты. В отличие от гонений Антиоха Епифана на иудеев в Палестине, у нас нет никаких подтверждений гонений Птолемея IV на александрийских иудеев, о которых идет речь в данной книге. Кроме того, эти предполагаемые гонения должны были произойти раньше, чем гонения Антиоха, хотя 3 Макк носит более поздний номер, чем 1—2 Макк. Поэтому, как справедливо отмечает автор, Птолемей здесь является скорее архетипичным образом злого нечестивого правителя6, но при этом успешного в войнах. Бог при этом представляется как «оппонент» Птолемея, и к Нему как Властителю применяются различные эпитеты, некоторые из них уникальны для Септуагинты (hapax legomena): ^ôvapxoç, яролйтюр, цгуаХохрбтюр. Анализируя эти и другие термины, автор приходит к выводу, что главной целью книги 3 Макк является изображение конфликта царя-богоборца с Богом и безусловная победа Господа над Его врагами.
Мы можем сказать в заключение, что все статьи данного сборника написаны на весьма высоком научном уровне и отображают достижения современной библеистики и смежных дисциплин по самым разным темам — от Пятикнижия до апокрифов межзаветного времени. Данная книга может быть полезна для всех читателей, испытывающих интерес к современной академической библеистике, а ее статьи могут считаться образцовыми по уровню для отечественных исследователей.
Хангиреев Илья Александрович,
начальник научно-административного отдела
Богословского факультета ПСТГУ
Российская Федерация, 127051,
г. Москва, Лихов пер., д. 6, стр. 1
khangireev@gmail.com
ORCID: 0000-0001-9590-9046
Ilya Khangireev, Head of Scientific and Administrative Department, Faculty of Theology, St. Tikhon's Orthodox University for the Humanities 6/1 Likhov pereulok, Moscow, 127051, Russian Federation khangireev@gmail.com ORCID: 0000-0001-9590-9046
6 Что, впрочем, вполне соответствует реальности, так как Птолемей известен как убийца нескольких своих родственников и, возможно, отца, за что получил ироническое прозвище «Филопатор», и как крайне неудачный правитель.
