CC BY
0
DOI 10.54770/20729316-2024-2-284
З.Р. Зиннатуллина (Казань)
РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ТРАВМЫ В «ТРИЛОГИИ БОЛЬШОГО ДОМА»
УИЛЬЯМА ТРЕВОРА
Аннотация
Уильям Тревор (William Trevor) - англо-ирландский писатель, который в своих произведениях рассматривает «ирландский вопрос» с точки зрения так называемого класса англо-ирландского господства (Anglo-Irish Ascendency). К этой группе населения Ирландии относят английские семьи, которые были переселены на остров еще в XVII в., сохранили свои религию, традиции и до начала ХХ в. продолжали жить обособленно от ирландских жителей острова. Наиболее ярко этот вопрос в творчестве Уильяма Тревора представлен в так называемой «Трилогии Большого Дома» (Big House Trilogy). Данная трилогия включает в себя следующие романы: «Пасынки судьбы» (Fools of Fortune, 1983), «Тишина в саду» (The Silence in the Garden, 1988), «История Люси Голт» (The Story of Lucy Gault, 2002). Все три произведения относятся к жанру романа Большого Дома (Big House Novel) и посвящены травмирующей истории англо-ирландских отношений. Действие произведений происходит в уединенной усадьбе, где проживают английские семьи в окружении католического среднего класса. Историческим фоном во всех произведениях становится Первая мировая война, которая хотя и не является источником травмы, но привносит мотив насилия, связанный с локальным противостоянием. В каждом из трех романов происходит событие-катастрофа, которая становится отправной точкой для дальнейшего развития сюжета и является источником травмы персонажей. Герои как бы застревают в моменте катастрофы, постоянно переживая ее в своем сознании, отказываясь от будущего и обрекая себя на одиночество. «Застревания» в трилогии представлены, в первую очередь, через замкнутое пространство усадеб, а также через мотив повторения. Только героине последнего романа Люси Голт удается преодолеть травму, покидая свой дом, отказываясь от мести и прощая виновника своего одиночества.
КлючевыеслОва
Англо-ирландская литература; Ирландия; национальная идентичность; травма; Уильям Тревор.
Z.R. Zinnatullina (Kazan)
REPRESENTATION OF TRAUMA IN WILLIAM TREVOR'S BIG HOUSE TRILOGY
William Trevor is an Anglo-Irish writer, who throws light upon the "Irish question" in terms of the so-called Anglo-Irish Ascendency class in his novels. Anglo-Irish Ascendency class is English families who were resettled on the island in the 17th century. They retained their religion and traditions, and until the beginning of the 20th century they continued to live separately from the Irish inhabitants of the Ireland. This issue is most clearly presented in William Trevor's Big House Trilogy. The trilogy includes following novels: Fools of Fortune (1983), The Silence in the Garden (1988), The Story of Lucy Gault (2002). All three works belong to Big House novel genre and are dedicated to the traumatic history of Anglo-Irish relations. The novels take place on a secluded estate where English families live surrounded by the Catholic middle class. The historical background is the First World War. It is not a source of trauma, but introduces a motive of violence associated with local confrontation. a catastrophic event, which happened in each novel, starts further development of the plot and becomes a source of trauma for the characters. The characters seem to be stuck in the moment of the catastrophe, constantly experiencing it in their minds, abandoning the future and dooming themselves to loneliness. "Stuckness" in the trilogy is presented primarily through the enclosed space of the estates, as well as through the motif of repetition. Only Lucy Gault from the last novel manages to overcome the trauma by leaving her home, giving up revenge and forgiving the culprit of her loneliness.
Key words
Anglo-Irish literature; Ireland; national identity; trauma; William Trevor.
История англо-ирландских отношений очень сложна и противоречива. Многовековое противостояние, кровопролитные столкновения породили поколения жертв травмы, что в свою очередь отражается в культуре и литературе. Как отмечают исследователи: «Проникновение прошлого в настоящее - явление, особенно заметное в ирландской исторической литературе середины века. Оно ставит вопрос о том, как травма передается и регистрируется следующим поколением в качестве решающего аспекта этического исследования прошлого» [McDaid 2021, 110]. В связи с этим некоторые исследователи отмечают наличие ситуации постколониальной травмы в произведениях англо-ирландских писателей (например, Дж. Джонстон, Э. Бернс, М. Лиланд и др.) [Monaco 2016; Monaco 2019; Lloyd 1993; Rio-Alvaro 2010].
В этот ряд также можно включить Уильяма Тревора (William Trevor, 1928-2016). Он родился в городе Митчелстаун графства Корк (Ирландия) в англо-ирландской протестантской семье среднего класса. Однако
вскоре писатель переехал в Англию и прожил там практически 50 лет до самой своей смерти в 2016 г. Хотя сам Тревор говорил, что человеческое интересует его больше, чем политика [Monaco 2016, 110], практически во всех его произведениях поднимается «ирландский вопрос».
Героями своих произведений У. Тревор чаще всего делает представителей так называемого класса англо-ирландского господства (Anglo-Irish Ascendency). Согласно исследователю А. Монако, этот термин описывает протестантские англо-ирландские семьи, поселившиеся в Ирландии начиная с семнадцатого века. Они представляли собой группу привилегированных лендлордов, которым перешли земли ирландских землевладельцев. Кроме того, они имели ряд преимуществ в политической и социально-экономической сфере. В девятнадцатом веке этот термин стал применяться к поместьям и особнякам семей, пришедших в упадок после принятия Акта об Унии 1800 г. Англо-ирландские семьи потеряли места в парламенте, которые они раньше монополизировали, и постепенное лишение собственности превратило их в слабое меньшинство в преимущественно католической стране, особенно после провозглашения независимости Ирландской Республики в 1922 г. [Monaco 2016, 161]. Таким образом, эти семьи (к которым относится и семья Уильяма Тревора) остаются непричастными к ирландской этнической группе, а также теряют связь со своими английскими корнями из Британии, находясь как бы на границе эти двух миров.
Уильям Тревор писал рассказы и драматические произведения, но наибольшую известность ему принесли романы. В своих романах писатель, как отмечают исследователи, выходит за пределы исключительно ирландского контекста, не только прибегая к аллюзиям, но и сталкивая своих героев с общечеловеческими проблемами [Mianowski 2017; Tracy 2002; Schirmer 1990].
Наиболее ярко это проявляется в трех произведениях писателя, которые объединяются в «Трилогию Большого Дома» (Trevor's Big House trilogy): «Пасынки судьбы» (Fools of Fortune, 1983), «Тишина в саду» (The Silence in the Garden, 1988), «История Люси Голт» (The Story of Lucy Gault, 2002). Как ясно из общего названия трилогии, все три романа, входящие в нее, относятся к жанру романа Большого Дома (Big House Novel). В целом жанр романа Большого Дома является одним из самых популярных среди англо-ирландских авторов после исторического романа (согласно исследователю К. Норрис: «Пространство и место в ирландской художественной литературе играют неотъемлемую роль как в создании, так и в повторном открытии идентичности как на личном, так и на национальном уровне» [Norris 2004, 107]) и берет свое начало в XIX в. в творчестве Марии Эджуорт (Maria Edgeworth, 1767-1849), чей «Замок Рэкрент» (Castle Rackrent, 1800) считается первым романом Большого Дома. Уже тогда сформировались его основные черты: сюжет организован вокруг пространства Большого Дома, история англо-ирландской семьи представлена в политическом и историческом контексте, в финале обычно дом либо разрушается, либо переходит в руки ирландского католического среднего класса.
В своей «Трилогии Большого Дома» У. Тревор погружает читателя в жестокий мир героев, переживающих травматический опыт, что, как отмечает исследователь А. Монако, «позволяет преодолеть границы признания боли и перейти к трансграничной солидарности» [Monaco 2016, 163].
Проблема травмы, травматического опыта является одной из самых актуальных в современной гуманитарной науке. Основные ее аспекты были рассмотрены в работах таких исследователей, как А. Ассман, К. Ка-рут, Д. Лакапра, Й. Рюзен, Дж. Хартман, А. Уайтхед и др. Из отечественных исследователей к этому вопросу обращаются Ф.В. Николаи, В.А. Шни-рельман и т.д. В отечественном же литературоведении интерес к вопросу репрезентации травмы в художественных произведениях только зарождается, поэтому больших фундаментальных трудов еще нет. Тем не менее, можно отметить работы Л.Ф. Хабибуллиной, О.А. Джумайло, А.Ю. Пупи-ной. Творчество У. Тревора не входило в круг их научных разработок.
Историческим фоном во всех трех романах У. Тревора выступает Первая мировая война. Из-за вернувшегося с войны Дойла, который был повешен на земле Квинтонов, и происходит пожар в «Пасынках судьбы». Первая мировая война уносит жизнь полковника Роллстона и оставляет его сына Джона Джеймса калекой во втором романе трилогии. Отец Люси, участвовавший в этой войне, страдает от осколков, застрявших в теле, а Хорахан получает ранение в плечо в «Истории Люси Голт». Война не является причиной травмированности напрямую, однако вместе с ней в трилогию входит тема насилия, связанная с локальным противостоянием.
Война выступает в качестве катализатора, который запускает череду трагических событий. Так, в каждом романе можно выделить катастрофу, которая становится отправной точкой сюжета, а также приводит к необратимым последствиям. В «Пасынках судьбы» это пожар, устроенный черно-пегими (The Black and Tans), в «Тишине в саду» - убийство отца Тома, в «Истории Люси Голт» мы также сталкиваемся с ситуацией попытки поджога, однако Хорахан не смог это осуществить, но получил ранение: «Травма, связанная с ужасной катастрофой, оставляет глубокий шрам в сознании общества, ее трудно забыть, причем, чем тяжелее травма, тем больше воспоминания о прошлом влияют на восприятие настоящего» [Шнирельман 2021, 7]. Интересно, что в первом романе Вилли по настоянию своей матери вынужден ответить насилием на насилие (убийство Радкина), во втором романе мы сталкиваемся с ситуацией умалчивания и только в третьем романе сначала капитан Голт просит прощения у Хора-хана, а потом Люси становится его единственным посетителем, что в дальнейшем ведет их к преодолению чувства вины друг перед другом и взаимному прощению. Таким образом, в каждом романе писатель представляет разную реакцию на травмирующие события.
Во всех частях трилогии эти катастрофы делят жизнь героев на «до» и «после», так как до этого все три усадьбы (Килни, Карриглас, Лахардан) представлены как идиллическое пространство. Однако после катастрофы герои романов застревают на этом моменте, не имея возможности двигаться дальше, что является показателем их травмированности: «Термин
посттравматический говорит сам за себя: травма находится в прошлом, но пострадавшие не могут оставить ее позади себя и двигаться вперед» [Зимбардо, Сворд 2017, 25]. Это проявляется в первую очередь в неспособности покинуть место травмы: все герои либо остаются в доме (Имель-да, Килгаррифф, Роллстоны), либо возвращаются туда (Вилли, Сара, капитан Голт). И Квинтоны в «Пасынках судьбы», и Роллстоны в «Тишине в саду» в финале произведения запираются в своих усадьбах, не находя способ простить самих себя. И только Люси в конце покидает усадьбу, демонстрируя таким образом преодоление своей травмы. Более того, Голты пускают исторический процесс в свою жизнь (до усадьбы доходит электричество, Эверард покупает машину), благодаря чему удается разорвать повторяющийся круг насилия и закончить страдания.
Если в предыдущих романах усадьбы были обречены на упадок и разрушение, то в «Истории Люси Голт» Лахардан превращается в отель, что символизирует принятие перемен Люси. Прощая и заботясь о человеке, который стал причиной ее страданий, Люси обретает покой и стойкость, помогающие ей дождаться возвращения родителей. Мы видим, что если в других романах герои пытались сохранить прошлое, то Люси открыта к новому: «Потом она долго не может уснуть, и перед глазами у нее стоят возможные в будущем перемены: коктейль-бар, шумная обеденная комната, номера на дверях спален. Она не против. <...> Они (монахини) и думать не хотят о переменах, хотя перемены уже произошли. Прошлое безопасно, с прошлым можно договориться, и им это нравится» [Тревор 2004, 362-364].
Интересно, что эта ситуация застревания в трилогии проявляется и через мотив повторения, как ношение одежды матери у Люси, сбор плодов в «Пасынках судьбы» и дневники Сары в «Тишине в саду». В прямом смысле слова застревает в ситуации пожара Имельда, которая настолько сильно проникается описанием этого события, что сходит с ума и вынуждена переживать этот пожар в своем сознании снова и снова: «Имельда закрыла глаза. Одна картинка сменялась другой. Языки пламени лижут детские лица, их руки и ноги, животы и спины» [Тревор 1990, 136].
В отличие от Вилли, его дочь переживает более сильные психологические разрушения. В ее случае мы можем говорить о категории «постпамяти», что, согласно М. Хирш, проявляется в передаче переживаний следующему поколению: «Расти с подавляющими унаследованными воспоминаниями, быть во власти нарративов, которые предшествовали чьему-то рождению или сознанию, значит рисковать тем, что собственные истории жизни будут замещены историями предков» [McDaid 2021, 118]. Постоянное переживание пожара, о котором она слышала от других, но не являлась свидетельницей, приводят ее к немоте и психическим заболеваниям (в романе это представлено как юродивость): «Таким образом, Имель-да - травмированный персонаж, и вечное возвращение преследующего ее прошлого позволяет всплыть травмам, обнажая человеческую хрупкость» [Monaco 2019, 113]. Вилли же не помнит сам пожар и не воспроизводит его в своем сознании. Как отмечает исследователь У. Дантанус, это отражается
и в структуре самого текста. Так, в главах, посвященных Марианне и Вилли, повествование идет от первого лица, а Имельда лишена собственного голоса, поэтому в главах, посвященных ей, используется третье лицо [Dantanus 2003, 174].
Таким образом, с Имельдой также связан мотив молчания, тишины, который характерен для дискурса травмы: «И если, как уже отмечалось, историки нацелены на осознанные воспоминания, то теория травмы делает акцент на память бессознательного и кризис ее репрезентации. Носителями этого кризиса становятся молчание свидетелей, их аффективные действия и признание неэффективности языка для передачи своего опыта» [Николаи 2018, 150]. Исследователь К. Норрис отмечает, что, несмотря на это, не только молчание, но и сам процесс говорения также связан с актом насилия: «Неясно, является ли это результатом превосходства англичан над ирландцами и постепенного исчезновения гэльского языка, или роман Тревора просто подвергает критике язык в целом и присущую ему разрушительную силу» [Norris 2004, 150]. В «Пасынках судьбы» Дой-ла в прямом смысле заставляют замолчать, отрезав ему язык, а Имельда перестает разговаривать после того, как сходит с ума. Также важную роль в романе играет глухонемой клерк в Корке, который дает нужную информацию беременной и потерянной Марианне. В ситуации, когда нарушены связи, именно на него возлагается ответственность за эту передачу информации. Во втором романе тишина уже вынесена в заглавие - "The Silence in the Garden", что сигнализирует о всеобъемлющей силе молчания. Молчат о произошедших событиях Роллстоны, которые чувствуют вину, но никто из ни так и не озвучивает это и не просит прощения у Тома за смерть отца, заставляя последнего не только страдать, но и подвергаться гонениям со стороны католического населения, так как он является незаконнорожденным. Только миссис Роллстон, находясь на смертном одре, совершает попытку искупления, оставляя дом Тому, еще сильнее озадачивая его. Но после раскрытия правды Том также принимает решение молчать, сжигая дневники, послужившие единственным источником правды о прошлом.
Тишина преследует главную героиню и третьего романа: «Стояла самая бестолковая часть дня. Какими бы треволнениями ни было заполнено утро и чем бы этот день ни отличался от других дней, в это время в нем всегда стояла тишина» [Тревор 2004, 47]. Кроме того, Люси знает язык жестов, чем она пользуется в общении с глухонемым рыбаком. Именно это умение говорить даже в тишине и выделяет Люси среди остальных героев трилогии и помогает преодолеть свою травму, проговаривая ее другим людям.
Большую роль в романе играет пространство. Действие всех трех романов У. Тревора происходит в изолированных старинных домах, окруженных природой, - Килни, Карригласе, Лахардане. С одной стороны, это является соблюдением традиции жанра романа Большого Дома, с другой стороны, изолированность, как мы знаем, также становится свидетельством переживания травмы: «Ярко проявляет себя еще одна проблема, связанная с ситуацией травмы, - изолированность жертв травматического опыта, их "выключенность" из социума вследствие уникальности этих
переживаний и невозможности объяснить их другим» [Хабибуллина, Иванова 2018, 235].
Действие первого романа трилогии происходит в старинной усадьбе Килни, где живут владельцы мельницы Квинтоны. Сама усадьба стоит в 1,5 милях от ирландской деревни, что делает ее еще более изолированной. Случившийся позже пожар еще больше способствует этой изоляции, вырывая ее жителей из обычного хода времени и погружая в травму, которую они не могут преодолеть.
Апогеем замкнутого пространства в трилогии становится роман «Тишина в саду», действие которого происходит буквально на острове (Карри-глас), отделенном от острова (Ирландии). Хотя мир Роллстонов подвергается попытке встроиться в большой мир посредством постройки моста, впоследствии это привело к еще большей изоляции. Когда Сара возвращается туда примерно через 20 лет, она замечает, что все поместье пришло в упадок: «На самой аллее высокая трава; сорняки густо разрослись по обе стороны от него. Газоны, окружающие дом, лишь грубо подстрижены, а белая краска двери, окон и ворот стала грязной. В гостиной по-прежнему величественно висят люстры, семейные портреты остались прежними. Но вода, проникнув в стены французских окон, оставила на обоях бурое пятно; и комната потускнела» [Trevor 2005, 125]. Как оказалось, блестящие перспективы семьи рухнули. Красивая, энергичная дочь полковника Рол-лстона, Виллана, внезапно разорвала помолвку со своим любимым двоюродным братом Хью только для того, чтобы выйти замуж за чопорного адвоката по имени Финнамор Балт. Ее лихой брат Джон Джеймс вступил в отношения со стареющей вдовой, управляющей местным пансионом, однако чувство стыда не позволяет ему чувствовать себя счастливым с ней. А их брат Лайонел все дальше и дальше удаляется от мира, ведя аскетический образ жизни фермера. Роллстоны решают остаться бездетными, что представлено в романе в качестве самонаказания за-за чувства вины. Том, родившийся в результате любовной связи между Линчи и Бриджит, остается холостяком в почти разваливающемся доме.
В романе «История Люси Голт» главная героиня остается в Лахарда-не, так как ее родители считают ее мертвой. Оставшись одна на попечении престарелых слуг, Люси ведет отшельнический образ жизни, только изредка принимая ограниченный круг гостей. И в этом произведении фигурирует мотив разрушенной коммуникации, так как чета Голтов в буквальном смысле полностью порывает связи с Ирландией, даже не имея представление о том, что дочь осталась жива. Связь между отцом и дочерью не восстанавливается даже после возвращения капитана домой, каждый из них продолжает переживать свою травму, не находя способа объясниться.
Сами усадьбы характеризуются вневременностью, они исключаются из традиционного хода времени. Килни в «Пасынках судьбы» будто существует в двух временных ипостасях: в идиллическом прошлом, где навсегда хотел бы остаться Вилли, и в прошлом пожара, воссозданном в сознании Имельды. Неслучайно при описании прошлого писатель часто использует наречие «всегда»: «В магазинах всегда интересовались здоровьем
матери и тетушек, а иногда и миссис Флинн» [Тревор 1990, 41]; «Дорогой, как всегда по пятницам на обратном пути, отец что-то мурлыкал себе под нос» [Тревор 1990, 42]. К такому постоянству отсылает читателя и мотив «дурной бесконечности». Уже несколько поколений девушки Вудкома выходят замуж за владельцев Килни Квинтонов: «Им и невдомек, что без малого сто шестьдесят лет назад некая Анна Вудком, тогда еще семнадцатилетняя девушка, вышла замуж за ирландца Уильяма Квинтона, который увез ее с собой в графство Корк, в усадьбу Килни, что находится неподалеку от деревеньки Лох, от которой в свою очередь рукой подать до городка Фермой. Им невдомек, что еще полвека спустя некий полковник, дальний родственник Вудкомов из Вудком-парка, квартировал со своим полком в Фермое. Его старшая дочь тоже полюбила молодого человека из рода Квинтонов и обосновалась в Килни. А младшая вышла замуж за молодого английского викария, дав ему тем самым возможность получить приход. Их единственная дочь воспитывалась в Вудкомском приходе, а потом, как это часто бывает у англичан и ирландцев, история повторилась: она влюбилась в своего ирландского кузена Квинтона и стала третьей англичанкой, переехавшей в Ирландию» [Тревор 1990, 11]. Именно через это повторение событий жизни семьи Квинтонов писатель вводит в роман мотив повторяемости истории, проводя таким образом параллель между Килни и Ирландией: «Подобно тому, как браки Квинтонов и Вудкомов порождают разрушения и смерть, англо-ирландские отношения увековечивают кровопролитие и месть» [McAlindon 2003, 295].
Только Имельда в результате выходит из этого порочного круга, не имея возможности продолжить род, завершая таким образом своеобразную «дурную бесконечность» этих семей. Мы видим, что все герои трилогии в финале сознательно или несознательно отказываются от продолжения рода, что говорит об их нежелании подвергать следующее поколение такому травматическому опыту.
Важным моментом является также телесное переживание травмы. Особенно ярко это представлено в «Истории Люси Голт». Так, она в прямом смысле слова получает травму ноги, что становится толчком к ее одиночеству: «Настойчивость физической боли предполагает представление о себе как об очаге лиминальных противоречий, принимающих страдание и сопротивление в попытках примирить личную идентичность и исторические разногласия» [Monaco 2019, 117].
Интересно, что в последнем романе Тревор проливает свет на персонажа-ирландца. Хорахан, так же, как и Люси, является жертвой травмы и выступает как своеобразный двойник Имельды из первого романа. Он, как и Имельда, застревает в ситуации пожара (не случившегося) и сходит с ума. Так писатель демонстрирует необусловленность травмы национальной принадлежностью.
Таким образом, в своей трилогии Уильям Тревор обращается к проблеме травмы. Исторические события, в частности, Первая мировая война, в романах выступают скорее в качестве фона, но именно через них входит тема насилия. Сюжет всех трех романов строится вокруг пространства
Большого Дома, который вбирает в себя мотивы одиночества, изолированности и упадка. В каждом романе можно выделить момент катастрофы, который становится отправной точкой травмированности героев. Время в трилогии также отражает состояние травмы. Во всех романах оно как будто застывает, заставляя героев постоянно переживать момент катастрофы. Несмотря на то что внешне герои разных романов, казалось бы, по-разному реагируют на это, в каждом произведении повторяются одни и те же мотивы: изолированость, умалчивание, застревание, сумасшествие. И только в последнем романе героиня Люси смогла преодолеть травму, вырываясь в большой мир из уединенной усадьбы, прощая виновника сложившейся ситуации и рассказывая свою историю другим.
ЛИТЕРАТУРА
1. Зимбардо Ф., Сворд Р., Сворд Р. Время как лекарство. СПб.: Питер, 2017. 288 с.
2. Николаи Ф.В. Полемика о травме и памяти в американской философии культуры: дис. ... д. филос. н.: 09.00.13. Нижний Новгород, 2018. 335 с.
3. Тревор У. История Люси Голт: Роман. М.: РОСМЭН-ПРЕСС, 2004. 366 с.
4. Тревор У. Пасынки судьбы: Роман. Рассказы. М.: Радуга, 1990. 288 с.
5. Хабибуллина Л.Ф., Иванова А.А. Психология травмы в романах Й. Макьюэ-на об опыте второй мировой войны // Ученые записки Казанского университета. Серия Гуманитарные науки. 2018. Т. 160. Кн. 1. С. 232-240.
6. Шнирельман В.А. Травматическая память: подходы к изучению и интерпретации // Сибирские исторические исследования. 2021. № 2. С. 7-29.
7. Dantanus U. The Text that Self-Destructs: Narrative Complexity in William Trevor's Fools of Fortune // Nordic Journal of English Studies. 2003. № 2. P. 165-192.
8. Llyod D. Anomalous States: Irish Writing and the Postcolonial Moment. Durham: Duke University Press, 1993. 184 p.
9. McAlindon T. Tragedy, History, and Myth: William Trevor's "Fools of Fortune" // Irish University Review. 2003. № 2. P. 291-306.
100. McDaid A. 'What Memory Costs': Intergenerational Inheritance of Trauma in Elizabeth Bowen's A World of Love, William Trevor's Fools of Fortune and Mary Leland's The Killeen // Journal of War & Culture Studies. 2021. № 14 (1). P. 110-126.
11. Mianowski M. The Gardens of William Trevor: Myths in the Making. PUR-editions. Le Jardin et ses mythes aux Etats-Unis et en Grande Bretagne, Presses Universitaires de Rennes, 2017. URL: https://hal.archives-ouvertes.fr/hal-01874260/document (дата обращения: 24.06.2022).
12. Monaco A. Between Hagiography and Insanity: Refracting Political Violence in William Trevor's Elegiac Fiction // Estudios irlandeses: Spanish Journal of Irish Studies. 2019. № 14. P. 109-120.
13. Monaco A. Postcolonial Trauma in William Trevor's Anglo-Irish Big House Trilogy // Il Tolomeo. 2016. № 18. P. 159-172.
14. Norris C. The Big House: Space, Place, and Identity in Irish Fiction // New Hibernia Review. 2004. Vol. 8. № 1. P. 107-121.
15. Rio-Alvaro Del C. Trauma Studies and the Contemporary Irish Novel // In the Wake of the Tiger: Irish Studies in the Twentieth-First Century / Ed. David Clark and Ruben Jarazo Alvarez. La Coruña: Netbiblo, 2010. P. 3-15.
16. Schirmer G. William Trevor: A Study of His Fiction. London and New York: Routledge, 1990. 190 p.
17. Tracy R. Telling Tales: The Fictions of William Tales // Colby Quarterly. 2002. № 38 (3). P. 295-307.
18. Trevor W. The Silence in the Garden. Penguin Books, 2005. 197 p.
REFERENCES (Articles from Scientific Journals)
1. Dantanus U. The Text that Self-Destructs: Narrative Complexity in William Trevor's Fools of Fortune. Nordic Journal of English Studies, 2003, no. 2, pp. 165-192. (In English).
2. Khabibullina L.F., Ivanova A.A. Psikhologiya travmy v romanakh Y. Mak'yuena ob opyte vtoroy mirovoy voyny [The Psychology of Trauma in Ian McEwan's Novels about the Second World War]. Uchenyye zapiski Kazanskogo universiteta. Seriya Gu-manitarnyye nauki, 2018, vol. 160, no. 1, pp. 232-240. (In Russian).
3. McAlindon T. Tragedy, History, and Myth: William Trevor's "Fools of Fortune". Irish University Review, 2003, no. 2, pp. 291-306. (In English).
4. McDaid A. 'What Memory Costs': Intergenerational Inheritance of Trauma in Elizabeth Bowen's A World of Love, William Trevor's Fools of Fortune and Mary Le-land's The Killeen. Journal of War & Culture Studies, 2021, no. 14 (1), pp. 110-126. (In English).
5. Monaco A. Between Hagiography and Insanity: Refracting Political Violence in William Trevor's Elegiac Fiction. Estudios irlandeses: Spanish Journal of Irish Studies, 2019, no. 14, pp. 109-120. (In English).
6. Monaco A. Postcolonial Trauma in William Trevor's Anglo-Irish Big House Trilogy. Il Tolomeo, 2016, no. 18, pp. 159-172. (In English).
7. Norris C. The Big House: Space, Place, and Identity in Irish Fiction. New Hibernia Review, 2004, vol. 8, no. 1, pp. 107-121. (In English).
8. Shnirelman V.A. Travmaticheskaya pamyat': podkhody k izucheniyu i interpre-tatsii [A Traumatic Memory: How to Study and to Interpret It]. Sibirskiye Istoricheskiye Issledovaniya, 2021, no. 2, pp. 7-29. (In Russian).
9. Tracy R. Telling Tales: The Fictions of William Tales. Colby Quarterly, 2002, no. 38 (3), pp. 295-307. (In English).
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
10. Rio-Alvaro Del C. Trauma Studies and the Contemporary Irish Novel. Clark D., Alvarez R.J. (Eds). In the Wake of the Tiger: Irish Studies in the Twentieth-First Century. La Coruña, Netbiblo, 2010, pp. 3-15. (In English)
(Monographs)
11. Llyod D. Anomalous States: Irish Writing and the Postcolonial Moment. Durham, Duke University Press, 1993. 184 p. (In English).
12. Schirmer G. William Trevor: A Study of His Fiction. London and New York, Rout-ledge, 1990. 190 p. (In English).
13. Zimbardo F., Sword R., Sword R. Vremya kak lekarstvo [Time as a Cure]. St. Petersburg: Piter Publ., 2017. 288 p. (In Russian).
(Thesis and Thesis Abstracts)
14. Nikolai F.V. Polemika o travme i pamyati v amerikanskoy filosofii kul'tury [Controversy about Trauma and Memory in American Cultural Philosophy]. Dr. Habil. Thesis. Nizhniy Novgorod, 2018. 335 p. (in Russian)
(Electronic Resources)
15. Mianowski M. The Gardens of William Trevor: Myths in the Making. PUR-editions. Le Jardin et ses mythes aux Etats-Unis et en Grande Bretagne, Presses Universitaires de Rennes, 2017. URL: https://hal.archives-ouvertes.fr/hal-01874260/document (accessed 24.06.2023) (In English)
Зиннатуллина Зульфия Рафисовна, Казанский (Приволжский) федеральный университет. Кандидат филологических наук, доцент кафедры зарубежной литературы Института филологии и межкультурной коммуникации. Научные интересы: современная британская литература, художественная литература и национальная идентичность. E-mail: zin-zulya@mail.ru ORCID ID: 0000-0003-1616-9911
Zulfiya R. Zinnatullina,
Kazan (Volga Region) Federal University.
Candidate of Philology, Associate Professor at the Department of World Literature of the Institute of Philology and Intercultural Communication. Research interests: contemporary British literature, literature and national identity. E-mail: zin-zulya@mail.ru ORCID ID: 0000-0003-1616-9911
