CC BY
24
--
DOI 10.54770/20729316-2022-1-287
Л.Ф. Хабибуллина, З.Р. Зиннатуллина (Казань)
ОБРАЗ ИРЛАНДИИ В ТВОРЧЕСТВЕ ДЖЕННИФЕР ДЖОНСТОН
Аннотация. Ирландская литература сегодня представляет собой своеобразный культурный феномен, который сочетает в себе погруженность в национальную проблематику и глубину национальной саморефлексии. Ярким представителем этой литературы является Дженнифер Джонстон, прозаик и драматург. Ее творчество относят к так называемому «ольстерскому роману» и в Ирландии до сих пор воспринимают неоднозначно. Практически во всех своих произведениях писательница обращается к истории Ирландии, которая рассматривается ей как деструктивное явление по отношению к настоящему. Целью данной статьи является анализ двух романов Джонстон «Далеко ли до Вавилона?» (How Many Miles to Babylon?, 1974) и «Старая шутка» (The Old Jest, 1979) с точки зрения воплощения в них образа Ирландии. В работе использовались методы гендерных и постколониальных исследований, а также культурно-исторический и имагологический методы. Актуальность исследования обусловлена неугасающим интересом к ирландской литературе и к вопросу о национальной идентичности. Новизну работы определяет отсутствие в отечественном литературоведении исследований творчества Дженнифер Джонстон. В отличие от многих своих соотечественников, писательница сознательно отказывается от акцентирования политической составляющей, концентрируя свое внимание на природе, представленной, в основном, через образ воды, и «домашнем» пространстве. Именно они, согласно автору, лежат в основе «истинной» ирландскости. Противопоставляется им внешний мир, при столкновении с которым герои в обоих произведениях не по своей воле оказываются вовлеченными в исторические события, которые так или иначе реализованы через насилие. Насилие в романах представлено не только англо-ирландским конфликтом, но и Первой мировой войной (в романе «Далеко ли до Вавилона?»). Кроме того, писательница умело использует гендерную составляющую для иллюстрации этнической идентификации героев. Так, англо-ирландская идентичность героев дублируется через гендерную двойственность, а сама Ирландия лишается традиционной однозначной феминной сущности.
Ключевые слова: Ирландия; ирландская литература; национальная идентичность; Дженнифер Джонстон; гендер.
L.F. Khabibullina, Z.R. Zinnatullina (Kazan) Image of Ireland in the Jennifer Johnston's Creative Works
Abstract. Irish literature today is a cultural phenomenon that combines immersion into national issues and the depth of national self-reflection. A prominent representative of this literature is Jennifer Johnston, a novelist and playwright. Her creativity is
referred to the so-called "Ulster novel" and is still perceived ambiguously in Ireland. In almost all of her works, the writer refers to the history of Ireland, which she sees as a destructive phenomenon in relation to the present. The article is aimed at the analysis of two novels by Johnston "How Many Miles to Babylon?" (1974) and "The Old Jest" (1979) in terms of representing the image of Ireland. The presented work is based on the methods of gender and postcolonial studies, as well as cultural-historical and imagological methods. The relevance of the research is due to the unquenchable interest in Irish literature and the issue of national identity. The novelty of the article is determined by the fact that Jennifer Johnston's works are practically unexplored in Russian literary criticism. Unlike many of her compatriots, the writer deliberately refuses to emphasize the political component. On the contrary, she concentrates her attention on nature, represented mainly through the image of water, and the "home" space. According to the author, these images are at the core of "true" Irishness. They are opposed to the external world, in a collision with which the heroes of both novels find themselves engaged in historical events, which involved violence either way. Violence in the novels is represented not only by the Anglo-Irish conflict, but also by the First World War (the novel "How Many Miles to Babylon?"). In addition, the writer ably uses the gender component to illustrate the ethnic identification of the characters. Thus, the Anglo-Irish identity of the heroes is duplicated through gender duality, and Ireland itself is deprived of its traditional unambiguous feminine essence.
Key words: Ireland; Irish literature; national identity; Jennifer Johnston; gender.
Дженифер Джонстон (1930 - наст.вр.) - современная ирландская писательница, ставшая лауреатом Уитбредовской премии, присуждаемой Ассоциацией книготорговцев Великобритании, и включенная в шортлист Букеровской премии. Свое творчество Джонстон начинала с драматургии, что вполне закономерно, учитывая театральную деятельность ее родителей, а также значимость театра для культурной идентичности ирландцев. Писательница родилась в Дублине, однако впоследствии переехала в Великобританию.
Творчество Джонстон в целом воспринимается критиками неоднозначно. С одной стороны, ее произведения вписаны в традицию ирландской литературы, творчество писательницы причисляют к традиции «ольстерского романа», характерная черта которого - органичное соединение двух важнейших тенденций ирландской прозы - нравоописательной и исторической. С другой стороны, критики говорят о «неправдоподобии» [Ingman 2005, 334] ее романов и о том, что она пишет об Ирландии как неирладка: «Прежде всего, она ставит перед собой трудную задачу написать об Ирландии, как если бы она не была ирландкой» [Rosslyn 2003, 239]. Однако, для неирландцев Джонстон - типичная представительница национальной культуры: «Ирландский характер творчества этой писательницы не только в следовании национальной литературной традиции. Сама атмосфера, дух ее книг - ирландские» [Гениева 1983, 6].
Как это происходило и с другими ирландскими авторами, не ограниченными рамками национальной литературы, тема Ирландии становится
главной для писательницы, имеющий собственный взгляд на роль национальной истории: для Джонстон прошлое представляет собой разрушительную силу, которая не дает построить будущее. Ф. Росслин, анализируя творчество автора, проводит аналогию с высказыванием Джеймса Джойса о том, что Ирландия ведет себя как старая свинья, которая съедает собственного поросенка [Rosslyn 2003, 241].
Другим важнейшим аспектом творчества Джонстон является женская проблематика. Х. Ингман, рассматривая творчество писательницы в контексте проблем ирландской истории, ссылается на политического деятеля, националиста и суфражистку Констанцию Маркевич, которая утверждала, что ирландские женщины не могут обойтись без собственной нации и что равные права женщин естественным образом вытекают из их участия в борьбе за национальные права [Ingman 2005, 334]. Чаще всего героини Джонстон сталкиваются с семейными проблемами, которые усугубляются политическими и национальными обстоятельствами. Это задает значимую в национальном контексте дилемму, так как, согласно конституции Ирландии, принятой в 1937 г., женщины определяются как матери и хранительницы домашнего очага, тогда как политическая и общественная жизнь рассматриваются как сугубо мужские сферы [Ingman 2005, 336].
Своеобразие взгляда на политические проблемы Ирландии в произведениях писательницы состоит в том, что они рассматриваются через призму семейной ситуации, часто с женской, предельно субъективной, точки зрения, что создает ощущение непредвзятости и искренности суждений об англо-ирландском противодействии. В частности, в романе «Fool's Sanctuary» (1988) главная героиня Миранда (отсылка к пьесе Шекспира «Буря»), живя в изолированном мире в окружении мужчин: отца, брата и возлюбленного Катала, оказывается через них вовлеченной в англо-ирландский конфликт и переживает из-за этого глубокие страдания. Ее брат Эндрю выбирает службу в британской армии, и его направляют в Ирландию для подавления деятельности ИРА, а Катал борется за независимость Ирландии. Трагический парадокс заключается в том, что Катала убивает человек из ИРА за то, что он позволил Эндрю сбежать. В результате Миранда испытывает разочарование во всем: «Тогда я искала героев. Эти люди были героями, которых я получила» [Johnston 1987, 7].
Роман «Иллюзионист» (The Illusionist, 1995) также рассказывает о судьбе ирландской женщины Стеллы, чей муж, англичанин, погиб в результате террористического акта, совершенного членами ИРА. Само название романа имеет два смысла. С одной стороны, это частная ситуация: Мартин, муж Стеллы, был иллюзионистом не только по профессии, но и умело скрывал от нее вторую семью. С другой стороны, название имеет политический подтекст: согласие между католическими националистами и протестантскими юнионистами - всего лишь иллюзия, перемирия между ними быть не может.
Мы рассмотрим образ Ирландии в двух произведениях писательницы, переведенных на русский язык, это короткие романы «Старая шутка» (The
Old Jest, 1979) и «Далеко ли до Вавилона?» (How Many Miles to Babylon?, 1974). В обоих произведениях есть развернутый образ «малой родины», тема войны и противопоставление ценностей частной жизни и требований «большой истории», однако представлены эти проблемы на разном материале. Оба романа могут быть отнесены к так называемой литературе «большого дома» (Big House Literary Tradition). Такие дома были символическим центром англо-ирландского политического господства в Ирландии с конца XVI в., и многие из них были разрушены ирландцами во время различных эпизодов борьбы за независимость. Согласно исследователю Э. Шейбл, англо-ирландские «большие дома» представляют собой пространство подавления [Scheible 2015, 13].
Рассматривая образ Ирландии, мы сосредоточимся на его традиционных параметрах: образ природы и образ дома. Основное же внимание уделим переакцентировке традиционных гендерных ролей в произведениях Джонстон и их общности, когда речь заходит о выборе ценностей: индивидуальный выбор, который проявляет их «истинную» ирландскость в противовес политической «ирландскости».
Примечательным является то, что практически во всех своих произведениях писательница сознательно уходит от поддержки или критики различных политических сил. Как нам кажется, это связано с тем, что Джонстон определенное количество времени жила в Дерри в Северной Ирландии и пережила The Troubles (так назывался период обострения англо-ирландского конфликта в Северной Ирландии в 1960-1990 гг.). Для нее любое применение силы - путь к саморазрушению. Соответственно, это не может быть истинной сущностью нации. Поэтому в своих произведениях она конструирует «настоящую» ирландскость, лишенную политической подоплеки, основанную на пространственной идентификации, которая, по мнению исследователей, является важной составляющей ирландского мироощущения: «Национальная идентичность становится зависимой от окружающей среды. Это отражается в чувстве персональной идентичности, связанной с местом, пространством и землей» [Norris 2004, 118].
Возникающая в обоих романах ситуация насилия практически врывается в жизни героев, разрушая ее. Не случайно в романе «Старая шутка» дата первой записи в дневнике главной героини Нэнси 5 августа 1920 г. Именно летом 1920 г. между представителями ирландской политической организации «Шинн Фейн» и ольстерскими националистами произошло столкновение, что привело к вводу английских войск на территорию острова. В хижине возле моря поселяется мужчина, который, как понятно из текста, является представителем ирландских националистов: «Скрывается, ух ты, да, может, он из тех! <...> А может, он большевик?» [Джон-стон 1983, 196]. Сначала для Нэнси все происходящее окрашено романтическими тонами и личной историей. Она подозревает, что Энгус Барри -ее отец, которого она никогда не видела. Только столкнувшись с насилием в чистом виде, она понимает необходимость выбора: «Конечно, это война, Мэри, дорогая, хочешь ты этого или не хочешь, и рано или поздно тебе
придется решать, на чьей ты стороне. Хорошо ли, худо ли, но, похоже, Нэнси уже для себя это решила» [Джонстон 1983, 289]. Примечательно, что, как и в других своих произведениях, автор не выражает симпатии одной из сторон. Так, первый эпизод насилия на скачках свершается ирландскими националистами: «Мы подошли к ним. Вернее сказать, подбежали, поняли, случилось что-то жуткое. А того человека и след простыл. Только девушка кричит, и этот... - Мертвый» [Джонстон 1983, 287].
Зеркальным отражением этой ситуации становится убийство уже английскими солдатами Энгуса Барри: «Он бросил мешок наземь и нашаривал в кармане револьвер. Вынул, мгновенье смотрел на него и кинул на песок рядом с мешком. И тогда в него выстрелили. Два выстрела. Третий» [Джонстон 1983, 298]. Сама того не ведая, именно Нэнси становится причиной его смерти. Хотя в финале возникает ощущение возвращения к прежнему образу жизни, но это возвращение иллюзорно, уже произошли необратимые изменения: «Все думала о вчерашних ужасах, никак не могла перестать. Налей себе кофе, детка, у меня пальцы липкие. Теперь, наверно, будут репрессии» [Джонстон 1983, 301].
В «Далеко ли до Вавилона?» в центр внимания автор помещает другое историческое событие - Первую мировую войну, участниками которой становятся Александр и Джерри. Важно отметить, что каждый из них имеет собственную причину для участия в ней. Можно догадаться из контекста романа, что Джерри отправляется на войну для того, чтоб научиться воевать и по возвращении стать участником национального движения, для Александра это способ быть рядом с Джерри. Как таковые, военные действия в романе не описываются. Война представлена как изматывающая и бессмысленная обыденность: «Мы вставали с зарей, и нас наставляли и гоняли до самой ночи, когда наставало время ложиться спать. Малейшие нарушения карались со всей суровостью, и мы с Беннетом подвергались страшнейшим разносам, стоило ему вообразить, что мы слишком снисходительны к рядовым» [Джонстон 1983, 133]. Контрастируют с этой атмосферой конные прогулки, которые дают героям ощущение свободы. Именно с лошадьми и Джерри связаны представления Александра о будущем, поэтому их потеря приводит главного героя к бунту не только против войны и майора, но против попытки лишить героя собственной идентичности.
В «Далеко ли до Вавилона?» на первый взгляд тема борьбы за независимость не выдвинута на первый план, но хорошо «прочитывается» в контексте. Так, Е. Гениева отмечает по поводу образа отца главного героя: «В молодости мистер Мур, видимо, был членом Земельной Лиги, организации, созданной в 1970-е гг., которая стремилась уничтожить английский лендлордизм и вернуть землю ирландским фермерам. Ее возглавляли видные ирландские революционеры Майкл Девитт и Чарлз Стюарт Пар-нелл, «некоронованный король Ирландии», борец за гомруль, то есть за самоуправление в рамках Британской империи» [Гениева 1983, 9]. Имеет отношение к этой борьбе и Джерри, друг Александра: «Крестьянский па-
ренек Джерри Кроу называет себя республиканцем, он явно - член организации шинфейнеров» [Гениева 1983, 10], - отмечает Е. Гениева в своем предисловии к роману и убедительно доказывает эту мысль. Таким образом, тема насилия определяет исторический фон повествования, мы же сосредоточим свое внимание на тех особенностях, которые характеризуют особенности изображения образа Ирландии в произведениях, прежде всего, на образах дома и природы, и системе гендерных отношений.
В романе «Старая шутка» Джонстон обращается эпохе 1920-х гг., выдвигая на первый план частную историю Нэнси Гулливер, девочки-подростка из приморского поселка, постепенно расширяя перспективу и вводя исторический план. Изначально героиня живет в своем замкнутом мире, в доме на берегу моря, который предопределяет существование героини скорее в природном, чем в социальном контексте: «Наш дом стоит к морю боком и смотрит на юг, так что все комнаты залиты солнцем. Судя по дымке на горизонте, - похоже, от моря поднимается пар, - солнце повсюду: не только на нашей полоске, на восточном побережье Ирландии, но и в Корке, Скибберине, в Белфасте, Голуэе и Килкенни; сушит траву и тревожит фермеров. Даже в Англии, где я никогда не бывала, солнце светит вовсю. Мы читаем об этом в газете, она приходит по утрам как раз к завтраку и завладеет тетей Мэри примерно на полчаса» [Джонстон 1983, 163]. В этом описании видно, насколько периферийно существование социума по отношению к миру семьи Нэнси. В то же время мы видим, что автор при помощи деталей обозначает свое отношение к «английской» теме: «Если подняться на холм позади нашего дома, в ясные дни виден Уэльс. Не такое уж волнующее зрелище, просто серая шишка вдалеке, а все-таки другое какое-то место» [Джонстон 1983, 163]. Мир Нэнси будто находится в атем-поральном пространстве, где историческое время не действует.
Природа гораздо более существенна в этом мире, так, важной пространственной составляющей мира Нэнси является море, которое становится ее личным миром, дает ей тайное убежище - дом на краю косы, где разворачиваются основные события. В тексте часто подчеркивается пустота, как основная характеристика этой локации: «В небе ни облачка, на берегу ни души. И на море пусто. И поезда. На ходу машинист выглянет и помашет нам рукой» [Джонстон 1983, 219]. Внешний мир остается на периферии ее собственного мира, неизбежное столкновение с ним оборачивается катастрофой. Приметы неизбежности этого столкновения видны с самого начала, так, к дому Нэнси приезжает огромное количество туристов, нарушая размеренную жизнь местных жителей: «Утренние поезда из Дублина набиты битком: прибывают горожане посидеть на берегу, шлепают по воде, кидают в нее камешки и кричат на детишек. <.. .> В сущности, нам эти приезжие ничуть не мешают» [Джонстон 1983, 163]. Здесь вновь обращает на себя внимание, что жизнь социума проходит мимо судьбы героини, не задевая ее в течение какого-то времени. Основной сюжет романа неслучайно разворачивается на берегу моря, там она знакомится с Энгусом, который встречает свою смерть там же. Можно провести парал-
лель между Нэнси и Кухулином в интерпретации У.Б. Йейтса в пьесе «У ястребиного источника» («At the Hawk's Well»), где убивший своего сына герой в припадке безумия начинает борьбу с волнами. Точно так же, как кельтский герой, Нэнси, чувствовавшая на себе вину за обнаружение Эн-гуса, бросается в воду, услышав выстрелы:
- Прекратите огонь! - Она услыхала свой крик, так кричал дед на Талана Хил-ле. Бегом. Седьмой. Тишина.
- Нет, нет!
Ее перехватили, прежде чем она добежала до тела, которое теперь поглаживали ласковые волны [Джонстон 1983, 298].
Если у Йейтса волны - символ «неумолимых законов жизни» [Саруха-нян 1973, 63], то у Джонстон они становятся символом конца.
Герой романа «Далеко ли до Вавилона?» Александр изначально существует в рамках определенного домашнего уклада, изолированно от внешнего мира. Благодаря развернутому описанию этого уклада и можно говорить о том, что это произведение является наиболее ярким примером романа «большого дома». Описания дома фрагментарны и подчеркивают происхождение рассказчика: «Отец всегда сидел в одном и том же кресле, обитом зеленым бархатом, с резной изогнутой спинкой. В этом же кресле, конечно, сидел прежде его отец, а еще раньше - отец его отца» [Джонстон 1983, 24]. Часто они носят импрессионистский характер, акцентируя свет, цвет, ощущение и при этом чаще всего «выводят» взгляд читателя вовне, на окружающую природу: «Днем столовая выглядела неуютно. Она выходила на север, и холодный свет ложился на стены и мебель с беспощадной серостью» [Джонстон 1983, 12]. Или: «На столе стояли сыр и сельдерей -то, что от него осталось. Я смотрел, как за окном ветер пробегает по еще нераскрывшимся желтым нарциссам под каштанами» [Джонстон 1983, 13].
Как и для Нэнси, «своим» миром для Александра становится мир природы вокруг дома. В этом мире выделяется ряд образов, это лошади, символизирующие свободу и близость к природе. Для Александра лошади, с которыми он связывает их с Джерри будущее, становятся воплощением обретения власти над собой, своей жизнью. Символика этого образа имеет давнюю традицию, лошадь является одним из самых значимых анималистических образов в кельтской мифологии. В частности, это постоянный символ богини Эпоны - покровительницы «военных всадников, конюхов, путешественников» [Широкова]. Именно символическое совокупление с лошадью являлось частью коронации верховного короля. Лошадь воплощает власть, которую после обряда получает король [Бондаренко 2015, 68]. Лошади становятся главной страстью в жизни отца Александра, которую он передает и своему сыну. И именно в конюшне работает Джерри. Для Александра, оказавшегося вдали от дома во время Первой мировой войны, конные прогулки становятся отдушиной и противопоставляются
военными действиям, именно с лошадьми связано представление Александра об идеальном будущем: «Я решил, что лошади - самое для меня дело. Наверное, надо будет поехать куда-нибудь поучиться, но это - то, чего я хочу» [Джонстон 1983, 35].
Доминирующим в пейзаже становится образ озера. Маленькому Александру не разрешается купаться в озере: «Тут я мог купаться, не опасаясь, что меня, увидят. Из-за моего будто бы слабого здоровья купаться мне не разрешалось - разве что в разгаре лета, когда выпадали особенно жаркие дни и песок на дорожке, по которой ходила мать, обжигал мне ноги сквозь подметки летних туфель» [Джонстон 1983, 29]. Образ озера стал своеобразным символом бунта против домашних правил и запретов. Как и в случае знакомства Нэнси с Энгусом, знакомство Александра с Джерри рядом с водой усиливает значение этой стихии.
Дом, природа и социум - это те миры, в которых существуют рассказчики произведений, и именно выход за пределы «домашнего» мира обозначает их взросление, при этом мир природы становится их настоящей родиной, тогда как столкновение с миром социума, с историей, разрушает их жизнь. Это определяет один аспект «ирландскости» героев, поскольку близость с природой представляет собой внутреннюю суть их национального характера и противопоставляет их тем, кто связан с внешним, навязанным: социумом, его противоречиями. Как отмечает Д.Б. Дерендяева: «Национальный характер складывается под воздействием многих факторов - природы, истории, в основном. Природой определены такие черты ирландского характера, как мечтательность, чувствительность ко всему прекрасному и талантливость» [Дерендяева].
Определенная система гендерных ролей всегда характеризует национальную картину мира. Хорошо известно, что Ирландия ассоциируется с феминным началом: «С одной стороны, это объясняется наличием сильных женских мифологических персонажей в древнеирландской мифопо-этической традиции. С другой страны, юридические законы Ирландии до завоевания англичан обеспечивали свободу и финансовую независимость женщин» [Зиннатуллина 2020, 179-180]. Как отмечает Э. Каллингфорд: «Аллегорическое отождествление Ирландии с женщиной, по-разному олицетворяемой как Шан Ван Вохт, Кэтлин Ни Улиэн или Мать Эйре, настолько распространено, что риторически незаметно» [СиШ^йэМ 1990, 1]. Знаковым для ирландской литературной традиции стало обращение У.Б. Йейтса к одному из этих образов. Его пьеса «Кэтлин ни Улиэн» (1902) стала не только призывом к борьбе за независимость, но и навсегда увековечила феминную ипостась Ирландии: «В центре пьесы символически образ "Старой женщины" с печатью столетий на лице, которая в дождь и непогоду бредет по дорогам. Это Кэтлин, дочь Улиэна, то есть сама Ирландия. Она собирает своих сыновей, которые ради любви к ней не побоятся пойти на смерть» [Саруханян 1973, 54]. В «Улиссе» Джеймса Джойса воплощением Ирландии становится Герти Макдауэлл (глава «Навсикая»). Заметив ее у скал, Леопольд Блум чувствует желание, которое пропадает,
как только он замечает ее хромоту. Согласно Э. Шейбл: «Кроме описания Герти как воплощения ирландского национализма, Джойсу пришлось изобрести свою собственную историю, чтобы распространить версию будущего, которого он так отчаянно хотел достичь. Джойс представляет гибри-дизированное тело Герти как образ внутренней Ирландии» ^ЛеМе 2015,
14].
В то же время ирландская феминность специфична: «Когда речь заходит о женщинах в кельтском обществе, часто указывают на большую власть и свободу женщин у кельтов в отличие от других европейских народов» [Бондаренко 2015, 248]. В кельтской культуре можно встретить большое количество женщин-воительниц (например, Боудика, Картимандуа и т.д.), которые сочетают в себе черты феминности и маскулинности.
Мир Нэнси, главной героини романа «Старая шутка», с самого начала представлен как женский мир, состоящий из ее тети Мэри и служанки Брайди. Однако женщины в этом мире играют «мужские» роли. Мужественной женщиной в романе «Старая шутка» является, например, Мэри, которая не только взяла на себя ответственность за дом и семью, но и присваивает себе мужскую модель поведения (водит автомобиль, делает ставки на скачках и т.д.). Брайди, несмотря на, казалось бы, свой низкий социальный статус, единственный человек в доме, имеющий свою политическую позицию: «Я республиканка» [Джонстон 1983, 236]. Наделение этой героини патриотическими чувствами может быть связано с тем, что в ирландской литературной традиции часто национальный вопрос связан с социальной проблематикой.
Мужчины же, связанные с семьей Нэнси, представлены как слабые, лишенные силы. Дед Нэнси, прикованный к инвалидному креслу, теряет остатки рассудка, дядя Гэбриэл погиб на войне, Гарри, в которого, как ей кажется, влюблена Нэнси, вернувшись с войны, готов работать обычным клерком, что не соответствует романтическим идеалам героини. По мнению Джонстон, основной причиной их травмированности (как в прямом, так и в переносном плане) оказывается война: «Мне кажется, на земле всегда была война. Думаю, и через сорок лет будет примерно то же самое, хоть люди и говорят обратное. Даже из нашей маленькой деревушки сколько народу убито» [Джонстон 1983, 164]. Мужественные женщины и женственные мужчины становятся своего рода «особой приметой» ген-дерной картины мира Ирландии у Д. Джонстон.
В романе «Далеко ли до Вавилона?» автор внешне деконструирует традиционную гендерную модель о феминной Ирландии и маскулиной Великобритании на уровне персонажей, но идеологически она сохраняется.
Воплощением Великобритании в романе становится мать Александра. Как и Мэри из «Старой шутки», она присваивает себе мужские функции: требует полного покорения от мужчин, реализуя таким образом колонизаторскую модель поведения. Она не только запрещает своему сыну дружить с Джерри из-за его происхождения, но и становится инициатором его отправления на войну: «И вы прекрасно знаете, что это его долг. <...>
Почему все другие должны, а он нет?» [Джонстон 1983, 55]. Для нее долг и стремление продемонстрировать свою силу оказываются важнее жизни сына.
Александр во многом повторяет модель поведения своего отца, признавая доминирующее положение матери. Кроме того, его отношения с Джерри можно назвать скорее любовными, чем чисто дружескими, что еще раз говорит о скорее женственной природе главного героя. Джерри является единственным источником тепла и естественности в жизни Александра. С ним он может быть самим собой, не стесняясь демонстрировать свои слабости. Сам Джерри, оказавшись на войне, демонстрирует свою независимость от стереотипов «мужского» поведения: просится на работу в конюшню, хотя это воспринимается руководством как трусость, а затем отправляется на поиски отца, нарушая таким образом приказ руководства.
Стремление матери сделать из Александра «настоящего мужчину» дублируется англичанином майором Гленденнингом, который все время повторял, что «Что бы то ни было, Мур, что бы то ни было, я, по крайней мере, сделаю из вас мужчину» [Джонстон 1983, 129]. В тюрьме, вспоминая это, он многозначительно замечает: «Майор Гленденнинг меня не навещал, за что я ему благодарен. Теперь ему уже не сделать из меня мужчины, но вряд ли эта мысль потревожит его сон» [Джонстон 1983, 21].
Таким образом, двойная англо-ирландская идентичность героев как бы дублируется их гендерной двойственностью, выразителями «настоящей» ирландскости, которая не связана с открытым насилием в противодействие англичанам, в произведениях Джонстон являются персонажи с двойственной гендерной природой.
Как Нэнси, так и Александр ставятся перед нравственным выбором. Они уже не могут сохранять нейтралитет и жить в собственном замкнутом мире. Через этот выбор они приходят к своей истинной идентичности, которая противопоставляется политической. Индивидуализированная судьба героев разрушает стереотипы о поведении «настоящих» ирландских патриотов.
Образ Ирландии в романах писательницы складывается через расширение «домашнего» пространства во внешний мир, природная часть которого гармонизирует с носителями национального мира, а историческая и социальная им противопоставлена. Насилие чуждо стране и ее жителям, которых отличает чувствительность и душевная хрупкость, оно разрушает счастливый микромир семьи и родины, но в то же время дает новое осознание себя и своей внутренней силы.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бондаренко Г.В. Мифы и общество Древней Ирландии. М.: Языки славянской культуры, 2015. 476 с.
2. Гениева Е.Ю. «И в смерти восторжествую...» // Джонстон Дж. Далеко ли до Вавилона; Старая шутка. М.: Художественная литература, 1983. С. 3-18.
3. Дерендяева Д.Б. Национальные черты Ирландской литературы. URL: http://
lit-prosv.niv.ru/lit-prosv/articles-irl/derendyaeva-nacionalnye-cherty.htm (дата обращения: 07.06.2021).
4. Джонстон Дж. Далеко ли до Вавилона; Старая шутка / Пер. с англ. Е. Гени-евой. М.: Художественная литература, 1983. 303 с.
5. Зиннатуллина З.Р. Ирландия в романе А. Мердок «Алое и зеленое» // Филология и культура. Philology and Culture. 2020. № 2(60). С. 178-183.
6. Йейтс УБ. Ястребиный источник / Пер. с англ. Г. Кружкова. СПб.: Азбука, 2014. 316 с.
7. Саруханян А.П. Современная ирландская литература. М.: Наука, 1973. 318 с.
8. Широкова Н.С. Образы животных в кельтской религиозно-мифологической традиции. URL: https://history.wikireading.ru/165619 (дата обращения: 07.06.2021).
9. Cullingford E.B. 'Thinking of Her... as... Ireland': Yeats, Pearse and Heaney // Textual Practice. 1990. № 4(1). P. 1-21.
10. Ingman H. Nation and Gender in Jennifer Johnston: A Kristevan Reading // Irish University Review. 2005. № 35(2). P. 334-348.
11. Johnston J. Fool's Sanctuary. London: Hamish Hamilton, 1987. 132 p.
12. Norris C. The Big House: Space, Place, and Identity in Irish Fiction // New Hibernia Review. 2004. № 8(1). P. 107-121.
13. Rosslyn F. The Importance of Being Irish: Jennifer Johnston // The Cambridge Quarterly. 2003. № 32(3). P. 239-249.
14. Scheible E. The Domestic Interior, the Female Body, and the Metaphorical Irish Nation in the Works of James Joyce // Bridgewater Review. 2015. № 34(1). P. 12-15.
REFERENCES (Articles from Scientific Journals)
1. Cullingford E.B. 'Thinking of Her. as. Ireland': Yeats, Pearse and Heaney. Textual Practice, 1990, no. 4(1), pp. 1-21. (In English).
2. Ingman H. Nation and Gender in Jennifer Johnston: A Kristevan Reading. Irish University Review, 2005, no. 35(2), pp. 334-348. (In English).
3. Norris C. The Big House: Space, Place, and Identity in Irish Fiction. New Hibernia Review, 2004, no. 8(1), pp. 107-121. (In English).
4. Rosslyn F. The Importance of Being Irish: Jennifer Johnston. The Cambridge Quarterly, 2003, no. 32(3), pp. 239-249. (In English).
5. Scheible E. The Domestic Interior, the Female Body, and the Metaphorical Irish Nation in the Works of James Joyce. Bridgewater Review, 2015, no. 34(1), pp. 12-15. (In English).
6. Zinnatullina Z.R. Irlandiya v romane A. Merdok "Aloye i zelenoye" [Ireland in A. Merdok's Novel "Red and Green"]. Filologiya i kul'tura. Philology and Culture, 2020, no. 2(60), pp. 178-183. (In Russian).
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
7. Genieva E.Yu. "I v smerti vostorzhestvuyu..." ["And I Will Triumph in Death..."]. Daleko li do Vavilona; Staraya shutka [How Many Miles to Babylon; Old Jest]. Moscow, Khudozhestvennaya Literatura Publ., 1983, pp. 3-18. (In Russian).
(Monographs)
S. Bondarenko G.V. Mify i obshchestvo Drevney Irlandii [The Myths and the Society of Ancient Ireland]. Moscow, Yazyki slavyanskoy kul'tury Publ., 2015. 476 p. (In Russian).
9. Sarukhanyan A.P. Sovremennaya irlandskaya literatura [Contemporary Irish Literature]. Moscow, Nauka Publ., 1973. 31S p. (In Russian).
(Electronic Resources)
10. Derendyaeva D.B. Natsional'nye chertyIrlandskoy literatury [National Traits of Irish Literature]. Available at: http://lit-prosv.niv.ru/lit-prosv/articles-irl/derendyaeva-nacionalnye-cherty.htm (accessed 07.06.2021). (In Russian).
11. Shirokova N.S. Obrazy zhivotnykh v kel'tskoy religiozno-mifologicheskoy traditsii [Images of Animals in the Celtic Religious and Mythological Tradition]. Available at: https://history.wikireading.ru/165619 (accessed 07.06.2021). (In Russian).
Хабибуллина Лилия Фуатовна, Казанский (Приволжский) федеральный университет.
Доктор филологических наук, профессор кафедры зарубежной литературы Института филологии и межкультурной коммуникации. Научные интересы: современная британская литература, национальный миф в художественной литературе, травматический опыт в художественной литературе.
E-mail: fuatovna@list.ru
ORCID ID: 0000-0002-3550-19S6
Зиннатуллина Зульфия Рафисовна, Казанский (Приволжский) федеральный университет.
Кандидат филологических наук, доцент кафедры зарубежной литературы Института филологии и межкультурной коммуникации. Научные интересы: современная британская литература, художественная литература и национальная идентичность.
E-mail: zin-zulya@mail.ru
ORCID ID: 0000-0003-1616-9911
Liliya F. Khabibullina, Kazan (Volga Region) Federal University.
Doctor of Philology, Professor at the Department of World Literature of the Institute of Philology and Intercultural Communication. Research interests: contemporary British literature, national myth in English literature, traumatic experience in modern fiction.
E-mail: fuatovna@list.ru
ORCID ID: 0000-0002-3550-19S6
Zulfiya R. Zinnatullina, Kazan (Volga Region) Federal University.
Candidat of Philology, Associate Professor at the Department of World Literature of the Institute of Philology and Intercultural Communication. Research interests: contemporary British literature, literature and national identity.
E-mail: zin-zulya@mail.ru
ORCID ID: 0000-0003-1616-9911
