CC BY
46
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИНСТИТУТЫ, ПРОЦЕССЫ И ТЕХНОЛОГИИ
УДК 327 001: 10.24412/2071-6141-2022-3-3-15
РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ РОССИЙСКО-ТУРЕЦКИХ ОТНОШЕНИЙ В СОЦИАЛЬНЫХ МЕДИА (2020 - 2021 гг.)
Е.В. Бродовская, М.В. Тягина, М.А. Давыдова
Рассматриваются российско-турецкие отношения (2020 - 2021 гг.) и их репрезентация в социальных медиа России и Турции. Эмпирическое исследование построено на комбинации ивент-анализа, когнитивного картирования и интент-анализа. Было выявлено, что дестабилизирующие события, негативно влияющие на российско-турецкие отношения, не соответствуют их репрезентации в социальных медиа. Трансляция информационной повестки зависит от источника публикаций. В настоящее время Россия и Турция позиционируют себя как друзья и партнеры.
Ключевые слова: российско-турецкие отношения, информационно-коммуникационное пространство, социально-медийные информационные потоки, репрезентация, межстрановое взаимодействие, социальные медиа.
Постановка проблемы
Российско-турецкие отношения на протяжении всего периода развития характеризуются нестабильностью. Несмотря на то, что страны связаны друг с другом сотрудничеством во многих областях, отношения между Россией и Турцией наполнены дестабилизирующими событиями. На современном этапе российско-турецкие отношения характеризуются динамичностью: от враждебности до партнерства. Практически каждый год Россия и Турция сталкиваются с новыми конфликтами или с обострением существующих противоречий. Параллельно с этим продолжает развиваться сотрудничество в ряде отраслей. При этом современная конфронтация переместилась в информационно-коммуникационное пространство. Это позволяет политическим лидерам и средствам массовой информации двух стран влиять на цифровые потоки, формируя в сознании людей тот образ и то отношение, которое им необходимо.
Данная статья направлена на изучение российско-турецких отношений в 2020-2021 гг. и анализ репрезентации межстранового взаимодействия России и Турции в социальных медиа. Понимание специфики создания информационной повестки в условиях динамически развивающегося взаимодействия, новых контекстах и факторах международной повестки позволит прогнозировать трансформацию взаимодействия стран в долгосрочной перспективе, выявить основные риски и конфликтные точки, а
также создать возможности для превентивного реагирования и стабилизации ситуации.
Теоретико-методологическая основа исследования
Теоретический базис исследования включает в себя отечественные и зарубежные работы и научные положения: концепции международного общества (М. Уайт [1]), международного порядка (Х. Булл [2]) и национальных интересов (Г. Моргентау [3]); теории гибридной войны (Ф. Хоф-фман и Д. Мэттис [4]), информационной войны (М. Либики [5]) и информационно-психологической войны (П. Лайнбарджер [6]), социальных медиа (М. Маклюэн [7]), сетевого общества (М. Кастельс [8]), репрезентации (С. Холл [9]), масс-медийной реальности (Н. Луман [10]), повестки дня (М. Маккомбс и Д. Шоу [11]), образов и образа врага (Ш. Муфф и К. Шмитт [12]); дискурс-анализ (Т. ван Дейк [13]) и изучение российско-турецких отношений (А.А. Ирхин [14]).
Современные исследования репрезентации российско-турецких отношений можно разделить на несколько блоков: анализ российско-турецких отношений (В.А. Аватков [15] и А.А. Сотниченко [16], Muhammet Koçak [17]), изучение конфронтации в Идлибе (Salih Yilmaz [18] и Константин Сивков [19]) и исследование информационного взаимодействия России и Турции в целом (RAND Corporation [20]).
Методология исследования
Сетевой подход.
Применение сетевого подхода обуславливается исследованием сетевой активности в контексте международных отношений, а также тех акторов, ситуаций и отношений, которые в процессе международных отношений, репрезентированных в цифровом пространстве, возникают [21].
Социально-конструктивистский подход.
В рамках процесса конструирования мира признается доминирующей роль дискурса. Люди коммуницируют друг с другом для поддержания того, что считается истинным в обществе. Социальный конструктивизм предполагает анализ социальных медиа и воздействия массовой коммуникации на конструирование реальности в сознании людей [22] .
Методика исследования
Эмпирическая база исследования представлена дестабилизирующими российско-турецкие отношения событиями: конфронтация в контексте затяжных войн в Сирии и разногласия по поводу ситуации в Нагорном Карабахе. Были изучены 100 релевантных теме публикаций, полученных из информационных агентств и публикаций СМИ, а также 50 публикаций из
социальных сетей «ВКонтакте», «Facebook» и «Twitter» в текстовом, фото-и видео формате. Были изучены все соответствующие отобранным кейсам публикации.
В ходе исследования был проведен ивент-анализ для детального изучения основных событий и акторов, который позволил выявить наиболее значимые события, отраженные в социально-медийном пространстве, определить их направленность и характерный для них тип действий для определения факторов, влияющих на события. Глубина исследования: конфронтация в Идлибе (10.01.2020-23.03.2020) и разногласия по поводу ситуации в Нагорном Карабахе (27.09.2020-30.01.2021).
Для выявления структуры рассуждения авторов публикаций использовалось когнитивное картирование. Данный метод позволяет выявить степень враждебности публикаций, наличие/отсутствие актора, определить какие приемы ценностного воздействия и технологии влияния использовались при формировании контента, а также какие темы превалировали в публикациях. Совокупность результатов когнитивного картирования и ивент-анализа способствует установлению причинно-следственных связей реальных событий с содержанием сообщения о них.
Для отслеживания основных намерений авторов публикаций и их отношения к тому, о чем они говорят, выявления скрытого подтекста, отражения мыслей и эмоциональной оценки в словах был применен интент-анализ. В данной работе исследуются нестабильные взаимоотношения между акторами, которые предполагают наличие множества интенций. На основе анализа социальных медиа России и Турции появляется возможность, во-первых, проследить отношение стран к происходящим событиям, во-вторых, определить, какое отношение создается в главных источниках информации стран, с какой эмоциональной окраской эту информацию получают читатели публикаций, какая повестка при этом формируется, в-третьих, подкрепить результаты, полученные на этапе когнитивного картирования.
Результаты исследования
В 2020 году Россия и Турция столкнулись с двумя кризисными событиями: конфронтация в Идлибе и разногласия по поводу происходящего в Нагорном Карабахе. Важно отметить, что в обеих ситуациях страны являются второстепенными участниками конфликтов.
В контексте гражданской войны в Сирии Россия и Турция по определению выполняют миротворческие функции и стремятся к урегулированию ситуации в регионе. Но, в связи с тем, что Россия находится на стороне Башара Асада, а Турция поддерживает сирийскую оппозицию, конфликты неизбежны. Конфронтация в Идлибе в начале 2020 года поставила под вопрос стабильность российско-турецких отношений.
10 января 2020 года Россия и Турция в очередной раз договорились о прекращении огня. Но заявления о том, что российские ВКС совместно с Башаром Асадом наносят удары по мирным жителям, продолжались (15,21,29 января, 3,10,11,12,15,17,24,26 февраля). В этот период турецкие политические лидеры призывали к прекращению огня и напомнили России о достигнутых ранее договоренностях (29 января, 3,7,10,27 февраля), состоялся телефонный разговор Путина и Эрдогана (12 февраля), были приняты решения о необходимости контактов на высших уровнях и встреч делегаций (10,12,17,25 февраля). Сергей Лавров 17 февраля заявил, что турецкие и российские военные находятся в постоянном контакте. Но произошедшие события уже 28 февраля опровергли уверенность министра иностранных дел России.
И до этого момента поддержка Асада Россией воспринималась турецким руководством крайне негативно. Но 28 февраля в результате обстрела российскими ВКС были убиты турецкие военные, что напрямую затрагивает Турцию. Это стало поводом к открытому конфликту. В этот же день у российского генконсульства в Стамбуле прошли акции протестов. Тем не менее, российская сторона поддерживала контакты с Турцией после инцидента. Противоречия заключались в том, что Россия объясняла произошедшее нахождением турецких военных в рядах боевиков и отсутствием сообщений об их местоположении. В свою очередь, турецкая сторона заявила, что удары были нанесены, несмотря на оповещение о действиях.
1 марта 2020 года турецкое правительство объявило о начале операции «Весенний щит», с целью нанести удары по силам Асада. 3 и 5 марта российские ВКС продолжали наносить удары по объектам в Идлибе, что только усугубляло накаленную обстановку между Россией и Турцией. Конфликт можно считать урегулированным с 5 марта, когда в Москве были проведены переговоры между Владимиром Путиным и Реджепом Эрдо-ганом. 6 марта было подписано соглашение о режиме прекращения огня. С 15 марта Россия и Турция начали совместное патрулирование в Идлибе.
Эскалация; Фактическое
2020, январь февраль март
Il I I II I III III
Урегулирование; Вербальное
■ Направление действия «Тип действия
Рис. 1. Конфронтация в Сирии: результаты ивент-анализа
Несмотря на то, что сама по себе гражданская война в Сирии не затрагивает исключительно Россию и Турцию, конфликт в Идлибе показал, что противоположные интересы могут привести к противоборству между двумя странами. Это объясняет преобладание направленности на эскалацию и фактического типа действия (рис. 1). Важно отметить, что Эрдоган полетел в Москву на встречу к Путину, а не наоборот. Вероятно, мирное разрешение ситуации было достигнуто благодаря осознанию плодотворного сотрудничества с Россией, необходимости быть сдержанными в конфликтных ситуациях, идти на контакт и рационально воспринимать ситуацию.
Далее перейдем к разногласиям по поводу ситуации в Нагорном Карабахе. Несмотря на то, что конфликт не затрагивает исключительно российско-турецкие отношения, Россия и Турция являются важными участниками событий потому, что Армения и Россия находятся в Организации Договора о коллективной безопасности, а Турция всецело поддерживает братский народ Азербайджана.
Конфликт обострился 27 сентября 2020 года. С этого дня министры иностранных дел и министры обороны России и Турции находились в контакте (1,11,12,13 октября, 10,11 ноября), а 24 ноября состоялся личный разговор Путина и Эрдогана. В связи с тем, что Россия, Турция, Армения и Азербайджан соединены между собой разного рода связями, действия одной страны автоматически влияют на другие страны.
14 ноября появились заявления об участии турецких боевиков в Нагорно-Карабахском конфликте, что вызвало обеспокоенность у Владимира Путина. Эрдоган в этот же день информацию о боевиках опроверг. 18 ноября Владимир Путин подтвердил, что Турция не нарушала нормы международного права, поддерживая Азербайджан, как считали в европейских государствах.
Российские представители изначально объясняли, что позиции России и Турции по Нагорно-Карабахскому конфликту расходятся, но это не может стать причиной эскалации и не может привести к конфликту между двумя странами.
В связи с тем, что обе страны хотят увеличить влияние в регионе так, как это успешно получается реализовать в Сирии и Ливии, Турция и Россия с особым внимание подошли к вопросу совместной миротворческой деятельности. 10 ноября они договорились о создании совместного мониторингового центра, который будет построен на территории Азербайджана. 30 января 2021 года центр был открыт. Здесь важно разграничивать компетенции: турецкие сотрудники будут находиться в центре на территории Азербайджана, но в Нагорный Карабах их не допустят. Из-за неучета таких деталей наблюдались спорные заявления с российской и турецкой стороны.
Эскалация; Фактическое
2020, сентябрь октябрь ноябрь декабрь
III llllll III 1111
мммммммммм
Урегулирование; Вербальное
■ Направление действия ■ Тип действия
Рис. 2. Разногласия по поводу ситуации в Нагорном Карабахе: результаты ивент-анализа
Нагорно-Карабахский конфликт в плоскости отношений Армении и Азербайджана безусловно носил бы более острый характер действий, чем в плоскости российско-турецких отношений. Но в этой ситуации преобладала направленность на урегулирование (рис. 2). В случае вступления Турции в конфликт и нападения на территорию Армении, России пришлось бы выполнить условия ОДКБ и также вступить в войну. Таким образом, Россия и Турция могли воевать друг против друга. Но в этом обе страны заинтересованы не были. Путин и Эрдоган, не отклоняясь от своих интересов и принципов, сделали ставку на урегулирование ситуации в регионе. Количество вербальных и фактических действий практически совпадает, что говорит о динамике развития событий и об осуществлении реальных действий для урегулирования ситуации.
Результаты когнитивного картирования, касающиеся конфронтации в сирийском Идлибе, показывают, что содержание в публикациях государственных представителей и министерств России и Турции мирное, но при этом, в российских и турецких СМИ преобладает высокая степень враждебности. Триггерами в большинстве случаев выступают слова. Российские представители и министерства, а также «РБК» и «Дождь» (внесен Минюстом в реестр СМИ, выполняющих функции иностранного агента) использовали смешанные приемы ценностного воздействия с технологиями ценностного подчинения и эмоциональной стереотипизации. В то же время, турецкие представители и министерства использовали в большинстве публикаций рациональные и аффективные приемы, а также, помимо вышеперечисленных технологий, еще и ценностное камуфлирование. «Sa-bah» делало акцент на рациональных и смешанных приемах, «Sozcu» - на смешанных и аффективных. В российском сегменте публикации затрагивали политическую, военную и туристическую сферу. В турецком - только политическую и военную. Это связано с сообщениями о падении продаж
туров из-за потенциальной угрозы для российских граждан на территории Турции.
Российские и турецкие представители и министерства не намеривались обвинить другую сторону. Это подтверждается преобладанием в публикациях интенций утверждения (40 и 11 соответственно) и объяснения (12 и 4 соответственно). Но у российской стороны также доминировали интенции отрицательной оценки ситуации в Сирии в целом и сотрудничества с Турцией (12), вопреки тому, что из-за российских обстрелов погибли турецкие военные. Содержание интенций в средствах массовой информации России и Турции не сильно отличаются. В публикациях «РБК» самыми распространенными были интенции утверждения (17) и объяснения (8). В публикациях «Дождя» (внесен Минюстом в реестр СМИ, выполняющих функции иностранного агента) - утверждения (12). В публикациях «Sabah» - утверждения (17), положительной оценки действий турецких военных в Сирии (8), отрицательной оценки (7). В публикациях «Sozcй» -утверждения (27), отрицательной оценки (8). Помимо этого, большое количество интенций обвинения (8) в «РБК» объясняется публикациями, в которых было сказано об ударах российских ВКС по Идлибу. Также обвинение встречалось в турецких источниках: в «Sabah» - 7, в «Sozcй» - 8.
Российские представители власти Турецкие представители власти
.. .1 ..I 1.1
Враждебная Нейтральная Мирная «Рациональное Смешенное Аффективное | Враждебная Нейтральная Мизная ■ Рациональнее Смешанное Аффективное
Интенции: утверждение н объяснение
Российские СМИ Турецкие СМИ
■ Рациональнее [мешанное Аффективное
Враждебная Нейтральная Мирная Враждебная Нейтральная Мконая ■Рациональное Смешанное Аффектив-ое
Интенции: обвинение и отрицательная оценка
Рис. 3. Конфронтация в Сирии: результаты когнитивного картирования и интент-анализа
Конфронтация в Сирии - серьезная конфликтная ситуация, но на основе когнитивного картирования становится ясно, что государственные органы выбрали мирную модель трансляции события в информационно -коммуникационном пространстве (рис. 3). Несмотря на преобладание враждебности в публикациях СМИ, триггерами выступали слова, а не действия, что значительно снижает эмоциональный накал. Совокупность рациональных и аффективных приемов в публикациях турецких госорганов полностью отражает произошедшую в реальности ситуацию. Турецкая сторона считается пострадавшей, поэтому так высока доля эмоционального содержания. Но преобладание также рациональных приемов у турецких госорганов и проправительственного СМИ свидетельствует о сдержанности, фактическом повествовании. Повышенную эмоциональность показывает оппозиционно настроенное «Sozcй», что гиперболизирует произошедшее, формируя негативные настроения.
В целом, интенции, которые наблюдаются в российском и турецком сегменте, полностью соответствуют конфликтной ситуации. Россия и Турция отрицательно оценивали происходящие события и действия друг друга (14 и 15), при этом были достаточно уверены в своих утверждениях (69 и 55). Наличие интенций объяснения (20) с российской стороны и обвинения (17) с турецкой стороны объясняется тем, что турецкие представители многократно обвиняли Россию в поддержке Асада и нарушении режима прекращения огня, а также в убийстве военных, в связи с чем российские представители занимали оборонительную позицию и объясняли свои действия. Можно утверждать, что конфликтность была перенесена из реальности в социально-медийный контент и что Россия и Турция отрицательно представляли действия друг друга в социальных медиа.
Публикации, связанные с разногласиями по поводу Нагорно-Карабахского конфликта, турецких представителей, СМИ и российских представителей были преимущественно мирными. Но российские СМИ отличались высокой степенью враждебности. Она была связана с разногласиями по поводу миротворческой деятельности. Во всех источниках наблюдались триггеры, но они были выражены словами. Большая степень мирных публикаций со стороны турецких представителей и министерств связана с сотрудничеством Турции с НАТО, ОБСЕ, Францией и Бельгией. Практически во всех российских публикациях использовались приемы смешанного ценностного подчинения. В турецких источниках в равном количестве наблюдались рациональные и смешанные приемы, кроме оппозиционной «Sozcй». Там преимущественно использовались рациональные приемы. Российские представители и «РБК» применяли технологии ценностного подчинения, камуфлирования и эмоциональной стереотипизации. Турецкие представители и СМИ - ценностного подчинения и эмоциональной стереотипизации. Аффективные приемы использовались в публикациях российских и турецких представителей и «Sabah», но в меньшем количестве.
Сравнивая интенции в публикациях российских и турецких представителей и министерств, посвященных разногласиям по поводу ситуации в Нагорном Карабахе, становится очевидно, что российская сторона была настроена более негативно (рис. 3). Об этом свидетельствует тот факт, что помимо интенций утверждения (14) преобладало также отрицание (5). Но в турецком сегменте - только утверждение (5). Интенции отрицания относились к разногласиям с Турцией по поводу ситуации в Карабахе. Об этом открыто заявлялось. Публикации российских СМИ содержали интенции утверждения («РБК» - 17, «Дождь» (внесен Минюстом в реестр СМИ, выполняющих функции иностранного агента) - 16). Помимо этого, публикации «Дождя» (внесен Минюстом в реестр СМИ, выполняющих функции иностранного агента) передавали обвинения, которые были направлены в сторону Турции, но не с российской стороны, а со стороны других акторов конфликта. Оппозиционное российское СМИ размещало такие публикации, в то время как проправительственное «РБК» и российские представители и министерства этого не делали. Турецкое проправительственное СМИ «Sabah» передавало интенции утверждения (15) и побуждения (6). Последние объясняются в первую очередь желанием проводить переговоры и разрешить конфликт. Публикации оппозиционно настроенного «Sozcй» содержали интенции утверждения (33) и отрицательной оценки (6), которая была связана с миротворческой деятельностью после разрешения конфликта.
Враждеб-ая I Нейтральная Мерная ■ Раииональное Смешаннсе Аффе-п"ИБ-ое
Интенции: обвинение, отрицательная оценка; утверждение, побуждение, объяснение
Рис. 4. Разногласия по поводу ситуации в Нагорном Карабахе: результаты когнитивного картирования и интент-анализа
Необходимо вспомнить, что Нагорно-Карабахский конфликт отношения России и Турции лично не затрагивает. Страны связаны обязательствами с другими акторами - Арменией и Азербайджаном. Это во многом влияет на результаты когнитивного картирования (рис. 4). Публикации в турецких источниках носят более рациональный характер, так как Турции необходимо было сохранять логичность и спокойствие из-за агрессии третьих стран. Преобладание смешанных приемов в совокупности с отсут-
ствием враждебности свидетельствует о нейтральной позиции, которую занимали Россия и Турция в ходе конфликта по отношению друг к другу.
Несмотря на то, что разногласия по поводу ситуации в Нагорном Карабахе могли привести к открытому противостоянию между Россией и Турцией, страны вели себя спокойно, что подтверждается достаточно умеренными интенциями и преобладанием побуждения к примирению и урегулированию ситуации с обеих сторон (рис. 4). Даже при наличии интенций отрицания в публикациях российских госорганов, в целом российские и турецкие государственные деятели, а также проправительственные СМИ «РБК» и «Sabah» были настроены мирно. Отсюда следует, что только оппозиционные СМИ обеих стран формировали негативные интенции, но государственный курс России и Турции оставался в дружественных границах.
Заключение
Максимально негативно сказалась на российско-турецких отношениях конфронтация в Идлибе. Конфликт в Нагорном Карабахе не затрагивал Россию и Турцию напрямую. Но он мог оказать негативное влияние на отношения между двумя странами. В Сирии и Нагорном Карабахе Россия и Турция стремятся к сотрудничеству, так как изначально цель их присутствия там - урегулирование ситуации и установление мира. Но из-за того, что во всех случаях страны придерживаются своих интересов, поддерживают разные стороны или несут обязательства перед ними, наличие кон-фликтогенной обстановки часто приводит к столкновению России и Турции. Несмотря на это, в этих ситуациях преобладали направленность на урегулирование и вербальный тип действия.
В контексте разногласий по поводу Нагорно-Карабахского конфликта с российской стороны применялись смешанные приемы, в то время как с турецкой доминировали рациональные. Для Турции рациональная составляющая публикаций была необходима для того, чтобы подтвердить свою непричастность и не усугублять конфликт. В публикациях, посвященных конфликту в Идлибе, в российском сегменте превалировали смешанные приемы, а в турецком - смешанные и аффективные. Именно формирование определенного отношения к ситуации и предоставление готовой оценки с позиции эмоций осуществляются с помощью аффективных приемов. Турецкие представители использовали их для большей эмоциональности и жертвенности в связи с гибелью турецких военных в Идлибе, создавая образ пострадавшей стороны.
В российском и турецком сегменте преимущественно применялись технологии ценностного подчинения и эмоциональной стереотипизации. Они работают на основании провозглашения универсальных ценностей, набора тезисов, которые одобряются обществом, в то время как эмоциональная стереотипизация строится на оценке событий, формируя конкретное отношение без рациональной составляющей. Это свидетельствует о желании внедрить в сознание граждан такой образ, который выгоден здесь
и сейчас, и строится на эмоциях и разделяемых всеми ценностях, что способствует более быстрому закреплению. При этом в контексте конфронтации в Идлибе с турецкой стороны применялось ценностное камуфлирование. Это говорит о том, что в самых серьезных для каждой страны конфликтах авторы публикаций прибегали к переориентировке или сокрытию реальной позиции в соответствии со своими интересами, что безусловно негативно сказывается на репрезентации отношений.
Публикации турецкого сегмента, связанные с конфронтацией в Идлибе, носили более жесткий и негативный характер. Это оправдано самой сутью конфликта: были убиты турецкие военные в результате обстрела российскими ВКС. Но, сравнивая интенции турецких представителей и министерств с интенциями в публикациях «^аЬаЬ» и «Sozcй», становится очевидно, что в первом случае они были умереннее и сдержаннее, а во втором - радикальнее. На основе интент-анализа разногласия по поводу ситуации в Нагорном Карабахе нельзя причислить к конфликтным событиям в контексте российско-турецких отношений. Это связано с тем, что только оппозиционные СМИ России и Турции транслировали негативные интенции, в то время как проправительственные СМИ и государственные представители были настроены нейтрально.
Таким образом, становится очевидно, что не все события, которые в реальной жизни негативно влияют на российско-турецкие отношения или же могут повлиять так на них, создают отрицательную репрезентацию в социальных медиа. Отражение дестабилизирующих событий в социальных медиа не соответствуют реальной степени эскалации конфликта, особенно в публикациях представителей государственной власти, которые в силу своих интересов формируют нейтральную или мирную повестку, необходимую им.
Репрезентация российско-турецких отношений в социальных медиа зависит от источника сообщения и контекста ситуации. В целом формируется сдержанная, лояльная, мирная повестка, отношение друг к другу как к друзьям и партнерам. Отсюда в условиях реализация специальной военной операции РФ на Украине социально-медийное сопровождение российско-турецких отношений может становиться инструментом воздействия на различные социальные группы, демонстрируя не соответствующую реальности картину взаимоотношений между странами, тем самым дестабилизируя взаимоотношения между странами, уровень политической стабильности государств.
Список литературы
1. Миронов В.В, Уайт М. Вопросы изучения английской школы теории международных отношений // Вестник ОмГУ. 2013. №1. С. 53-57.
2. Миронов В.В. «Международный порядок» Хедли Булла и английская школа теории международных отношений // Вестник ОмГУ. 2011. №3. С. 108-114.
3. Буконкин Д.А. Категория национальных интересов в политическом реализме Ганса Моргентау // Иппокрена. Научно-методический журнал Института парламентаризма и предпринимательства. 2017. №2 (31). C. 64-72.
4. Першин Ю.Ю. Записки о «гибридной войне» // Вопросы безопасности. 2016. № 4. С. 63-85.
5. Libicki М. What Is Information Warfare? // Advanced Command Concepts and Technology Center. 1995.
6. Кириченко А.В. Информационно-психологические войны: современные тенденции и технологические возможности // Акмеология. 2015. №4 (56). С. 209-214.
7. Верник А.Г. Теория социальных медиа в работах маршала Маклю-эна // Вестник ЧелГУ. 2014. №23 (352). С. 10-12.
8. Птицына С.С. Теория сетевого общества М. Кастельса: теоретико-социологический анализ // Всероссийский журнал научных публикаций. 2011. №3 (4). C. 55-56.
9. Биккинин А.М. Репрезентативный ресурс визуального: аналитический обзор философских исследований // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2015. № 10-2 (60). С. 32-35.
10. Красикова Т.Р. Массмедийное конструирование реальности: ключевые категории теории Н. Лумана // Современный дискурс-анализ. 2015. № 2 (13). С. 23-30.
11. Дьякова Е.Г. Массовая коммуникация и власть в теории установления повестки дня // Антиномии. 2002. №3. С. 144-168.
12. Двойненко М.О. Медиаобраз врага в контексте технологий мягкой силы // Дискурс-Пи. 2017. №3-4 (28-29). С. 183-188.
13. Фурсов К.К. Дискурс вражды масс-медиа: процесс формирования и структура теории // Социум и власть. 2018. №5 (73). С. 46-56.
14. Ирхин А.А., Нелина Л.П. Россия и Турция на пороге 2018 года: "большая игра" на ближнем и Среднем Востоке // Ученые записки Крымского федерального университета имени В. И. Вернадского. Философия. Политология. Культурология. 2018. №1. С.110-118.
15. Аватков В.А., Финохин А.С., Тарасенко Д.А. Турция и арабские страны. URL: http://vostis.ru/wp-content/uploads/2018/04/ilovepdf merged-4.pdf (дата обращения: 6.11.2021).
16. Сотниченко А.А. Россия и Турция приготовились к затяжному конфликту. URL: https://ruskline.ru/news rl/2015/12/18/rossiya i turciya prig otovilis_k_zatyazhnomu_konfliktu/ (дата обращения: 6.11.2021).
17. Koçak М. Turkiye-Rusya îliçkileri. URL: https:// www. setav. org / assets / uploads/2017/05/Analiz 201 .pdf (дата обращения: 6.11.2021).
18. Yilmaz S. Idlib sonrasi Ruslar Suriye'de yeni bir eksen kurma pe§inde. URL: https://www.academia.edu/42113782/idlib sonrasi Ruslar Suriy e de yeni bir eksen kurma pesinde (дата обращения: 6.11.2021).
19. Ситуация в Идлибе: мнение эксперта. URL: https://www.vesti.ru/videos/show/vid/826899/ (дата обращения: 6.11.2021).
20. Katherine Costello. Russia's Use of Media and Information Operations in Turkey. URL: https://www.rand.org/content/dam/rand/pubs/perspectives/PE2 00/PE278/RAND PE278.pdf (дата обращения: 6.11.2021).
21. Морено Я.Л. Социометрия: Экспериментальный метод и наука об обществе. М. : Акад. Проект, 2001. 383 с.
22. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: «Медиум», 1995. 323 с.
Бродовская Елена Викторовна, д-р. полит. наук, проф., brodovskaya@inbox.ru, Россия, Москва, Финансовый университет при Правительстве РФ,
Тягина Марина Владимировна, студентка, tyaginamarina@gmail. com, Россия, Москва, Финансовый университет при Правительстве РФ,
Давыдова Мария Александрова, лаборант-исследователь, marchikdavydo-va@mail.ru, Россия, Москва, Финансовый университет при Правительстве РФ
REPRESENTATION OF EVENTS DESTABILIZING RUSSIAN-TURKISH RELATIONS IN
SOCIAL MEDIA.
BrodovskayaE.V., TiaginaM.V., DavydovaM.A.
The main events destabilizing Russian-Turkish relations in 2020 and their representation in the social media of Russia and Turkey are considered. Empirical research is based on a combination of event analysis, cognitive mapping, and intent analysis. It was revealed that events destabilizing, negatively affecting Russian-Turkish relations, do not correspond to their representation in social media. The broadcast of the information agenda depends on the source of publications. Currently, Russia and Turkey position themselves as friends and partners.
Keywords: Russian-Turkish relations, information and communication space, social media information flows, representation, cross-country interaction, social media.
Brodovskaya Elena Viktorovna, doctor of political sciences, professor, brod-ovskaya@inbox.ru, Russia, Moscow, Financial University under the Government of the Russian Federation,
Tiagina Marina Vladimirovna, student, tyaginamarina@gmail.com, Russia, Moscow, Financial University under the Government of the Russian Federation,
Davydova Maria Alexandrovna, laboratory researcher, marchikdavydova@mail.ru, Russia, Moscow, Financial University under the Government of the Russian Federation
