CC BY
36
© 2011
Е. Ю. Котукова
РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ КОНЦЕПТА «СВОБОДА» В ПРОЗЕ Б. ЗАЙЦЕВА (К АНТОЛОГИИ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ КОНЦЕПТОВ)
В гуманитарной науке одной из важных, разрабатываемых на данный момент областей является художественный концепт. Статья посвящена исследованию концепта «Свобода» в прозе Б. Зайцева, раскрытию его структуры и анализу функционирования данного концепта в творчестве писателя.
Ключевые слова: концепт, художественный мир, творчество Б. Зайцева.
В творчестве религиозного писателя Б. Зайцева концепт «Свобода» является одним из доминантных, раскрывающих своеобразие художественной картины мира автора. Представления о свободе формируются у писателя в соответствии с православной традицией. С. Хоружий, исследуя константы христианского сознания, определяет, что в православии свобода — эта та составляющая жизни, которой человек наделяется от рождения обязательно и безгранично. Заключается она в добровольном выборе направления своего жизненного пути: стремиться к Богу и вечной жизни или отдаляться от Него и приближаться к смерти [Хоружий 1998].
В художественном мире Б. Зайцева концепт «Свобода» находится в постоянном взаимодействии с концептами «Жизнь» и «Смерть». Так, по замечанию М. Б. Баландиной, в творчестве писателя показан «человек становящийся», который ищет себя «между бездной благодати и бездной погибели, между материальным и идеальным, конечным и бесконечным, между жизнью и смертью» [Баландина 2003: 12]. В связи с двусторонностью выбора в структуре концепта «Свобода» выделяются два смысловых поля, каждое из которых имеет сложную насыщенную структуру, отражающую амбивалентность исследуемого концепта в прозе художника. Оба слоя концепта проявляются при анализе жизни и судьбы героев произведений писателя, которые в соответствии с существованием двух путей земной жизни можно условно разделить на две группы. Каждый принимает дарованную ему свободу и делает свой, практически всегда осознанный выбор.
Первая группа персонажей (те, кто устремлён к Богу) весьма разнородна, однако этих героев объединяет общее понимание свободы, воплощающейся, в первую очередь, в любви. Для одних, напр., Сергия Радонежского («Преподобный Сергий Радонежский»), Алексея Христофорова и Машуры Вернадской («Голубая звезда»), Лизы («Авдотья-смерть») любовь — это высшее проявление человеческой сущности. Так, Сергий Радонежский строил свою жизнь, ведомый любовью к Богу, уважением и почтением к родителям, состраданием к бедным странникам. Он, отказавшись от мирских благ, уходит в глухие леса и живёт там в гармонии с природой; сам не имея ничего, трудится и помогает братии. Любовь руководит им в устройстве жизни монастыря, в решении серьёзных проблем, в проведении церковных реформ. Писатель подчёркивает внешнюю несвободу преподобного
Котукова Елена Юрьевна — кандидат филологических наук, доцент кафедры современной русской литературы Магнитогорского государственного университета. E-mail: kotukova-elena@mail.ru
Сергия: его стремление остаться в одиночестве и молиться всё время ограничивается сначала просьбами родителей о помощи, потом желанием других монахов жить вместе с ним, их требованием того, чтобы Сергий стал игуменом монастыря. На этом фоне более ярко проступает его внутренняя свобода. Он, не желая вызывать зависть у других монахов, разжигать их недовольство, поддерживать их страсти, оставляет своё детище — Лавру — и уходит строить монастырь на Киржач; проявляет стойкость и отказывается от сана митрополита. Все поступки, совершённые им, говорят о его независимости как от материальных благ, так и от славы или страха. Преподобный Сергий всегда повинуется только своему внутреннему голосу и поступает так, как будет лучше для всех. Его представление о свободе тесно связано с мыслями о смирении, с его святостью.
Алексей Христофоров, «правильный» человек в социуме, ищущий гармонии и любви в мире, своё единство с космосом, с Богом, свою свободу ощущает в одиночестве и уединении. У него нет особой привязанности к каким-то конкретным местам, ему хорошо везде: и в своей комнате с иконами и лампадами, и в старом монастыре, и в имении у друзей, и на природе. Он свободен от условностей света: у него нет новой модной одежды, нет возможности снимать дачу, нет состояния и влиятельных «нужных» друзей. Но именно материальные ценности не играют для него никакой роли; в бедности и скромности, в христианских добродетелях он видит истинную свободу: «Воля к богатству есть воля к тяжести. Истинно свободный лишь беззаботный, вы понимаете, лишённый связей дух... Нет ничего в мире выше христианства» [Зайцев 1989: 108]. Отличительные черты героя проявляются в его умении видеть красоту в окружающей действительности, нежно и трепетно любить всех, ничего не требуя взамен, и благодарно принимать всё, что преподносит ему жизнь.
Образ голубой звезды — своеобразной небесной покровительницы Христо-форова — призван передать гармонию внутреннего мира героя и Макрокосма, он отражает его характер, подчёркивая в нём мечтательность, лиричность, возвышенность мыслей, доброту, мягкость. Звезда в произведении становится символом всех «земных любовей» и знамением главной любви — любви Бога к своему творению. Взгляд Алексея Христофора всегда обращён к голубой звезде, в её мерцании он ощущает поддержку, обретает уверенность в правильности выбранного им жизненного пути. Свобода героя в большей степени реализуется в его духовной внутренней жизни, в способности соответствовать своим религиозным убеждениям в суетном и шумном мире.
Для Лизы представление о свободе также связано с безграничной любовью к людям и православной верой. Она, потерявшая мужа на войне, лишённая своего дома в послереволюционные годы, смирившаяся с собственной сложной судьбой, с прежней добротой и заботой относится к поселившимся в её имении крестьянам, оставшись без денег сама, пытается помочь голодному и больному мальчику Мишке. Концепт «Свобода» в соотношении с образом Лизы наполняется такими признаками, как умение отзываться на чужую боль, остро чувствовать её, сострадать другим в тяжёлое, кровавое для России время. Внутренняя свобода героини проявляется в молитве о живых и мёртвых, в её постоянной мысленной устремлённости к Богу. Сила молитвы Лизы, просящей у Бога о спасении души своенравной, крикливой, ожесточившейся Евдокии, показана Б. Зайцевым в явив-
шемся героине видении: замерзающую в сугробе старуху забирают с собой души её умерших родственников, светящиеся таинственным белым светом. Героиня понимает, что Бог принял Авдотью, простил её. Лиза осознает свободу как освобождение от земных страданий и непременное движение к Богу.
У других персонажей, напр., у заглавной героини повести «Аграфена» или у Анны Дмитриевны из повести «Голубая звезда» свобода сопрягается с любовью к мужчине, неизбежными страданиями и стойким их преодолением. Жизнь Агра-фены — это череда подъёмов, связанных с любовью, и внезапных, глубоко ранящих её сердце падений, вызванных жестоким расставанием. На каждом повороте своей судьбы она приходит в храм, молится перед иконами, советуется с батюшкой, думает о Боге. Выбор юной Груши идти к свету сначала можно рассматривать как не вполне свободный, а сделанный под влиянием традиций, воспитания. В девичестве она воспринимала Бога как всеобъемлющую сущность, всегда наблюдающую за ней и слышащую её («молилась вслух полям, овсам, небу, Богоматери кроткой и милостивой, посетившей в тот вечер нивы» [Зайцев 1989: 31]), затем видела в Нём судью, во власти которого наказать её адом. Но сильно и пылко влюбляясь, героиня была готова принять ад, сменить направление своего пути, так как не постигла истины. Состарившаяся Аграфена, похоронившая дочь, простившая всех и смирившаяся с бесконечным горем, страданием искупившая свои грехи и ошибки, ощущает в Боге одну любовь и с радостью ждёт встречи с Ним. Смерть она рассматривает как начало новой жизни без боли и горя.
Жизненный путь Анны Дмитриевны к Богу также можно изобразить в виде кривой ломаной линии: замужество по расчёту, любовь к богатству, развлечения, постоянные измены мужу в молодости сменяются в зрелости сдержанностью, умиротворением, спокойствием. Разочаровавшись в своей прежней жизни, она медленно идёт к Богу, посещая службы в храмах и монастырях, осознавая свою греховность, добровольно отказываясь от шумных пиров и развлечений, устремляясь от прелестей столицы к деревенской тишине. Изначально понимая свободу как возможность получать от жизни наслаждение, делать то, что ей хочется, героиня впоследствии приходит к выводу, что свобода заключается в умении радоваться каждому мгновенью бытия, сосредоточиваться на собственном внутреннем мире, жить в одиночестве и не зависеть от рамок светской жизни. Её мечты, планы на будущее связаны, в основном, со служением Богу: «Ах, иногда я мечтаю о настоящей Фиваиде, о жизни в какой-нибудь бла-аженной египетской пустыне, наедине с Богом. Ещё неизвестно, ещё неизвестно...» [Зайцев 1989: 156]. За этим «неизвестно» в судьбе Анны Дмитриевны просматривается и возможное паломничество, и уединение, затворничество. Укрепляющаяся в ней вера освобождает её от былых страстей, даёт ей истинную свободу.
Все герои, выбирающие для себя движение к Богу, в течение своей жизни сумели сохранить или, наоборот, обрести своё истинное лицо. Слушая свой внутренний голос, герои сберегли самобытный, яркий духовный мир. В этом также проявляется их внутренняя свобода.
Одному из смысловых полей концепта «свобода» присущи такие составляющие, как «любовь», «вера», «мечта», «гармония», «одиночество», «скромность», «смирение», «умение быть собой», «внутренний мир», «жизнь».
Иная грань концепта «Свобода» открывается при рассмотрении жизненного пути персонажей второй группы, выбирающей путь противоположный, отдаляющий от света. Типичным представителем этой группы является Дмитрий Павлович Никодимов («Голубая звезда»). В сознании героя свобода соотносится с такими понятиями, как «игра», «тщеславие», «шпионаж», «прелюбодеяние» — со всем тем, что объединяется в понятии «грех». Для него свобода — это вседозволенность. Ради удовлетворения собственной гордыни, жажды славы он способен не просто на наушничество и гнусные сплетни, отравляющие жизнь другим (ещё в гимназии его называли «орлик доносчик, собачий извозчик» [Зайцев 1989: 142]), но даже на предательство (будучи военным шпионом, он подставляет венского офицера Ягича, провоцируя его на самоубийство). Герой ни в чём не знает меры. На скачках, во время азартных игр в карты Никодимов спускает всё своё состояние и живёт за счёт женщин, продолжая проигрывать их деньги. Ни уговоры любящих его, ни их упрёки, ни ссоры с ними не могут остановить его пагубную страсть. Он не церемонится с чувствами окружающих: иронизирует и подшучивает над пылким романтиком Ретизановым, вызывает его на дуэль и ранит; расчётливо пользуется беззаботностью Лабунской; играет чувствами Анны Дмитриевны, оскорбляет её. В его сердце нет любви к ближнему, в своих поступках он руководствуется эгоизмом. Однако, несмотря на мнимую внешнюю свободу героя (подчёркнутое невнимание к светским правилам поведения, пренебрежение христианскими заповедями), он остаётся зависимым от многого в жизни: от мнения света, от денег и, главное, от своей страсти к игре. Поступки и привычки, от которых Никодимов не желает отказываться, неуклонно ведут его к смерти. Но если для преподобного Сергия приближение смерти было освещено благодатным сиянием небесных ангелов, радостью встречи с Богородицей, если Аграфена восприняла смерть как торжественный и светлый переход к жизни вечной, в которой сопровождает её заботливая монахиня, то смерть Никодимова представлена ужасающей: он падает в незакрытый люк лифта и оказывается раздавленным движущейся сверху машиной. Герой изначально боится смерти, воображает её угрожающее лицо, предчувствует страшный финал. Писатель показывает смерть персонажа как его полное физическое и духовное уничтожение: «его отчаянный вопль не был уже криком человека» [Зайцев 1989: 144].
Так, второе смысловое поле концепта «свобода» представлено отрицательными признаками: «вседозволенность», «шпионаж», «тщеславие», «игра», «прелюбодеяние», «грех», «смерть».
Таким образом, концепт «свобода» в художественном мире Б. Зайцева является одной из значимых составляющих авторской концептосферы. Это многогранный феномен, включающий в себя амбивалентные понятия. Анализ насыщенной структуры данного концепта позволяет рассмотреть как особенности внутреннего мира персонажей, так и философско-эстетическую концепцию Б. Зайцева.
ЛИТЕРАТУРА
Баландина М. Б. Художественный мир Б. Зайцева: поэтика хронотопа: автореф. дис. ... канд. филол. наук. — Магнитогорск, 2003. — 19 с.
Зайцев Б. К. Улица святого Николая: повести и рассказы — М.: Худож. лит., 1989. — 399 с.
