CC BY
70
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
УДК 316.765:17.035.3
В. А. Пищальникова, Чэнь Ваньжоу
Пищальникова В. А., профессор, доктор филологических наук; профессор каф. общего и сравнительного языкознания МГЛУ; e-maiL: [email protected]
Чэнь Ваньжоу, аспирант каф. общего и сравнительного языкознания МГЛУ; e-maiL: [email protected]
РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ БАЗОВЫХ ЦЕННОСТЕЙ В ДЕРЕВЕНСКОЙ ПРОЗЕ (на материале произведений В. Астафьева, В. Белова)
В статье автор исследует представление русских базовых ценностей в деревенской прозе,являющихся важным компонентом национального менталитета. Для любой национальной культуры характерна своя специфическая система базовых ценностей и их иерархия, фиксирующаяся различными средствами языка. Автор основывается на концепции, в которой язык понимается как явление культуры, представляющее и проявляющее народный менталитет. В работе исследуются базовые ценности, которые являются частью национального архетипа, укорененного в русском менталитете, и представляют ядро ментальности представителя русской лингвокультуры. Содержание исследуемых ценностей устанавливается на основе анализа ключевых женских образов, потому что героини В. Астафьева и В. Белова являются носителями главных черт русского национального характера, реализуют нравственные принципы и мировоззрение их и всего русского народа. Этнические ценности оказывают влияние на формирование мотивов поведения, определяют предпочтительные способы действования и критерии доминантных смыслов, составляющих ядро сознания этноса. В статье анализируются лексические средства языка, позволяющие выявить в художественных текстах содержание базовых ценностей русского народа и смоделировать фрагмент его менталитета.
Ключевые слова: этническая культура; базовые ценности; менталитет; средства репрезентации; вера; нравственная сила; женский образ.
V. A. Pishchalnikova, Chen Wanrou
Professor, Doctor of PhiLoLogy, Professor at the Department of GeneraL and Comparative Linguistics, MSLU; e-maiL: [email protected] Chen Wanrou, Post-graduate student of the Department of GeneraL and Comparative Linguistics of the MSLU;e-maiL: [email protected]
REPRESENTATION OF BASIC VALUES IN THE VILLAGE PROSE (an analysis of works by V. Astafyev and V. Belov)
In this articLe, the authors expLore the presentation of Russian basic vaLues in village prose and regard them as an important component of the national mentality. It is proved that any national culture is characterized by its own specific system of basic values and their hierarchy, which is fixed by various means of language. Research relies on the concept in which language is understood as a cultural phenomenon that represents and manifests popular mentality. The article examines the basic values that are part of the national archetype, rooted in the Russian mentality, and represent the core of the mentality of memebers of Russian linguistic culture. The content of the studied values is established as a result of analysis of key female images, as the heroines V. Astafyev and V. Belov are regarded as bearers of the main features of the Russian national character, implement the moral principles and worldview typical of the entire Russian people. Ethnic values influence the formation of motives of behavior, determine the preferred modes of action and the criteria of dominant meanings that constitute the core of the consciousness of an ethnos. The article analyzes the lexical means of the language, which make it possible to reveal in poetic texts the content of the basic values of the Russian people and to model a fragment of its mentality.
Key words: ethnic culture; basic values; mentality; means of representation; faith; moral strength; female image.
Введение
В современной лингвистической науке активно эксплуатируется актуализированный еще В. фон Гумбольдтом тезис о том, что в языке представляются национальные особенности менталитета каждого народа: «Язык есть как бы внешнее проявление духа народов: язык народа есть его дух, и дух народа есть его язык, и трудно представить себе что-либо более тождественное» [Гумбольдт 1984, с. 68]; «Интеллектуальная деятельность, совершенно духовная, глубоко внутренняя и проходящая в известном смысле бесследно, посредством звука материализуется в речи и становится доступной для чувственного восприятия» [там же, с. 75].
Базовые ценности выражаются с помощью языка, поэтому, чтобы исследовать специфику национальной культуры, национального менталитета, необходимо осуществить анализ его средств, использованных в данной лингвокультуре для репрезентации ее способов осмысления, а следовательно, и представления действительности. Вслед за
этнопсихологами, социологами и лингвистами (см., например: [Рокич 1973; Сухарев 1997; Лебедева 1999; Леонтьев 2003; Прохоров 2013] и др.), мы исходим из того, что любая национальная культура обладает своей системой базовых ценностей, содержание которых специфически представлено в национальном языке.
«Язык и культура - вот что характеризует любой этнос, на какой бы стадии эволюции он ни находился. Они объединяют и роднят членов этноса перед силами природы и перед другими этносами. Язык и культура отличают один этнос от другого, и вместе с тем через них открываются способы общения и даже сближения разных этносов» [Смирнов 1994, с. 99]; Е. Ф. Тарасов отмечает, что «язык включен в культуру, так как "тело знака (означающее) является культурным предметом, в форме которого опредмечена языковая и коммуникативная способность человека, значение знака - это также культурное образование, которое возникает только в человеческой деятельности. Также и культура включена в язык, поскольку вся она смоделирована в тексте"» [Тарасов 1994, с. 105]. Н. И. Толстой отмечал: «...эта связь признается всеми; во многих случаях она даже подчеркивается, но вместе с тем мало изучается из-за разного понимания слова "менталитет" и сущности этого явления» [Толстой 1995, с. 38].
И действительно, понятие менталитета неоднозначно и часто си-нонимизируется с ментальностью, по-разному понимаемым национальным характером, трудно определимым или поэтому часто вообще не определяемым духом народа и не менее содержательно размытой душой народа. Слово менталитет, восходящее к латинскому mens 'ум, мышление, рассудок', может быть соотнесено с миропониманием, культурными стереотипами, совокупностью ценностных ориента-ций, критериями поведения и т. д., которые свойственны народу и которые исторически формируются в деятельности этноса / социума. Как отмечает В. Н. Телия, язык в его функционировании несет сведения о совокупной идентичности культурно-языкового самосознания как части общекультурного менталитета социума [Телия 1999]. Наиболее детальное и точное изучение менталитета возможно только посредством языка, поскольку именно в языке в системе значений и грамматических категорий фиксируется ментальный и материальный опыт людей.
Исследование
Ценности, формирующиеся веками, в жизни человека занимают значительное место, определяют его социальное поведение и способы действования, в том числе и ментальные, одобряемые обществом. «Под базовыми ценностями подразумеваются либо достаточно абстрактно выраженные представления о том, что наиболее желательно и эмоционально привлекательно (способно соответствовать идеальному состоянию бытия людей), либо столь же эмоционально привлекательный - и как раз в силу этого предпочитаемый - модус поведения или способ действий ...» [Рябов, Курбангалеева 2003, с. 19]. Базовые ценности -это практически неосознаваемая общепризнанная норма жизни, характеризующая определенную культуру, поэтому она рассматривается как структурообразующее ядро менталитета.
Чтобы понять русскую культуру, нужно разобраться в исторически сложившихся, традиционных ценностях русского народа, с помощью которых можно судить о менталитете русского человека. К базовым ценностям русского народа исследователи относят веру, милосердие, трудолюбие [Рябов, Курбангалеева 2003]. При этом важно, что доминирование ценностей в рамках одного социума может варьироваться по гендерному признаку. Так, в число «мужских» ценностей, по результатам проекта «Томская инициатива», попали законность, могущество, независимость, природа, профессионализм, равенство, родина, свобода, сотрудничество, труд, убеждения и удовольствие. К «женским» же оказалось возможным отнести веру, внимание к людям, здоровье, милосердие, мир, надежду, образование, покой, порядочность и семью» [Рябов, Курбангалеева 2003, с. 186].
Исследователи предполагают, что основа различий в восприятии универсальных (базовых) ценностей - неодинаковые мотивы деятельности людей [Шварц Бутенко, Седова 2012].
Н. М. Лебедева экспериментально выявила наиболее предпочитаемые ценности, протестировав 244 студента и 180 учителей и специалистов из Пензы, Москвы, Санкт-Петербурга и Ярославля: «В обеих группах можно выделить блок повторяющихся, неизменных, ценностей (защита семьи, здоровье, настоящая дружба, верность, интеллект, смысл жизни, внутренняя гармония). Эти ценности можно отнести к базовым ценностям русской культуры, транслирующимся из поколения в поколение» [Лебедева 2000, с. 85].
Исследуя базовые ценности россиян и динамику их социальной детерминации, В. С. Магун и М. Г. Руднев установили, какие изменения в базовых ценностях россиян произошли под влиянием социальных изменении, связанных с переходом от советского к современному российскому обществу. Они выделили семь общих базовых ценностей российской молодежи, пожилых людей и жителей ряда стран Европы, включая самостоятельность, риск-новизну, гедонизм, безопасность, конформность, традицию, заботу о людях и природе, самоутверждение [Магун, Руднев 2010].
И. Г. Сенин предлагает опросник терминальных ценностей (далее - ОТеЦ) для измерения ценностей; в нем респондентам предлагается вопросы, выявляющие желаниям и стремления индивидов с просьбой оценить их по пятибалльной шкале. ОТеЦ основывается на теории структуры ценностей М. Рокича [Сенин 1991, с. 17]. С помощью опросника ОТеЦ получены терминальные ценности человека, в которые входит «собственный престиж, высокое материальное положение, креативность, активные социальные контакты, развитие себя, достижения, духовное удовлетворение, сохранение собственной индивидуальности» [Сенин 1991].
Рассмотрим репрезентацию некоторых ценностей русского народа в русской деревенской прозе - значительном явлении русского литературного процесса, которая является уникальной в аспекте отображения деревенского обыденного существования людей. Представители деревенской прозы этого периода - В. Астафьев, В. Белов, А. Солженицын, В. Распутин, Ф. Абрамов, В. Шукшин, В. Крупин, Н. Кочин, С. Залыгин и др.
Наша цель - на основании языковых средств репрезентации компонентов базовых ценностей в русской деревенской прозе смоделировать их содержание и определить их важность для реализации авторской концепции. Предполагается проанализировать содержание ключевых женских образов, в структуре которых реализуются некоторые базовые ценности.
А. Большакова отмечает, что художественный мир деревни представляет собой «национальный литературный архетип, укорененный в российском менталитете» [Большакова 2000] - «явление не тематического, а сущностного порядка», и «эта сущность выявляется не столько на уровне образа героя или повествователя, сколько на уровне
эстетического идеала и связанного с самой широкой мировой культурой» [Большакова 2000, с. 33].
В творчестве В. Астафьева и В. Белова реализуются представления о нравственных ценностях деревенских жителей. В их произведениях доминантой человека являются духовные ценности, дающие героям духовную силу, подчас преодолевающую целесообразность. Как отметил Ю. Борев: «.нравственные опоры человека утверждаются ими как высшая нравственная ценность и идеал. Центральная идея крестьянского лада - идея непреходящей ценности идеалов народной культуры, животворности ее традиций как генетически культурно-нравственных, духовных основ общества - определяет деревенскую прозу в целом» [Борев 2002, с. 188] (выделено нами. - Ч. В.). Эта идея, наиболее очевидно проявляющаяся в деревенской прозе, позволяет предполагать важность базовых ценностей в духовно-нравственной жизни русского народа в целом.
Согласно исследованию А. В. Рябова и Е. Ш. Курбангалеевой, в систему духовных ценностей россиян входят вера, счастье, милосердие, терпимость, трудолюбие. Сознание и поведение героев в творчестве В. Астафьева и В. Белова обусловлено ими: перечисленные ценности составляют их мировоззрения на жизнь, представляют народные архетипы, воплощающие нравственные критерии и мировоззрение этноса. Так, в повести В. Белова «Привычное дело», которую часто называют энциклопедией деревенской жизни, показана тяжелая жизнь, нищенский быт людей, но это не мешает им демонстрировать высокие нравственные качества, определяющие их жизнь, помогающие выжить в трудные моменты, дающие надежду на будущее. По мнению С. Залыгина, Катерина из повести «Привычное дело» - это «человек большои силы, большои души и душевнои ясности; человек, обладающий негромким, даже невнятным, и все-таки героизмом, которыи можно, наверное, назвать героизмом повседневным, житеиским» [Залыгин 1991, с. 45].
Героиня повести В. Белова «Привычное дело» Катерина обладает необыкновеннои душевнои щедростью, милосердием и добротои, которые проявляются в повседневных заботах: «Пошлю Танюшке-то хоть в письме пятерочку. За самовар сосновская крестная сулила принести двадцать рублей, да бригадир сорок принесет, надо послать. Анатошке, тому тоже трешник на неделю вынь да положь,
хоть и кормят там в интернате, а подавай. Да и валенки вон уже все измолол, ведь в худой обутке в школу не пошлешь, надо ему новые валенки, а Гришке с Васькой по рубахе, уж давно сулила, надо купить, больно рубашки-то добры в лавку привезли, да Марусе сапожки резиновые, весна скоро, а дома вон тоже уже не сидит, бегает. Ой, много всего надо!» [Белов 2005, с. 42]. Характерно, что для себя у Катерины в этом перечне места нет: она всегда испытывает чувство глубокой ответственности за семью, упорно пытается найти выход из любого трудного положения. Ее самопожертвование ради семьи не знает границ: она живет ради детей, и писатель неоднократно акцентирует на материнском начале, любви к своим детям: «Катерина все прижимала ребенка. Поправила волосенки, ладонью осушила Марусины слезы и говорила, говорила ласковые тихие слова: - Вот, Маруся, я тебе и пряничков принесла, и домой-то мы сейчас с тобой пойдем, доченька, есть кто дома-то? Нету? Сквозь пелену давнишней недетской тоски в глазах девочки блеснуло что-то мимолетное, радостное, она уже не плакала и не вздрагивала плечами» [Белов 2005, с. 48]. И дети отвечают матери большой любовью: узнав, что мать выписалась из больницы, все дети бегут ей навстречу: «Остановилась: от реки с визгом бежал Гришка, за ним, не поспевая, размахивая ручонками, торопились двойники Васька с Мишкой, а из поля, с другого конца, бежала голенастая Катя, все радостные, родимые... Визжат, кричат, вон один запнулся за что-то, шлепнулся на траву - невелика беда, - вспрыгнул на ноги, побежал опять, ближе, ближе, с обеих сторон. Прибежали, уткнулись в подол, обхватили ручонками ослабевшие ноги...» [Белов В.И. 2005, с. 50]. Но бессознательно проявляемая материнская любовь Катерины всегда сродни инстинкту защиты не просто потомства и продолжения жизни, а ее нравственной опоры, которая и создает вечную духовную связь поколений, без которой бытие немыслимо.
Это определяет любую повседневную работу Катерины. После рождения девятого ребенка она возвращается домой, «слабая после болезни». Хотя два дня назад она только что выписалась из больницы, Катерина уже «пошла в телятник. Телятишки, как ребятишки, тыкались мокрыми рылами в ее ладони. Ревели, трубили, и Катерина начала делить оставленное для сосунков молоко. Чуть не до дневной дойки бегала, чистила стайки, солому стелила» [Белов 2005, с. 43]. Необходимость заботиться о слабых - инстинкт ее души, потому
и «телятишки» воспринимаются Катериной как ребятишки, от милосердного отношения к которым зависит нравственная устойчивость ее существования, пусть неосознаваемая, но всегда необходимая для героини. Это подчеркивается автором: Катерина работает до изнеможения, потому что иначе не может, ведь живые беззащитные существа нуждаются в ее заботе: «Только что это? Она присела на приступок: вдруг не стало хватать воздуха, тошнота подступила к горлу. Не бывало еще так никогда... Нет, не бывать... И вдруг опять будто кто зажал Катерине рот и начал душить, ослабела враз и ничком опустилась на сухую теплую соломенную подстилку» [Белов 2005, с. 51]. Ранняя смерть Катерины обнаруживает, что именно она со своей самоотверженностью и милосердием, ровным душевным теплом, всегда пребывающая в «мелких» хозяйственных заботах о семье, была ее незаметной, но надежной опорой. Это осознает и Иван Африканович: «С того дня, как ее увезли в больницу, он похудел и оброс, брился всего один раз, на заговенье. В руках ничего не держится, глаза ни на что не глядят. Катерину увезли на машине еле живую. Врачи говорят: гипертония какая-то, первый удар был. Четыре дня лежала еще дома -колесом пошла вся жизнь. В доме сразу как не топлено стало» [Белов 2005, с. 408]. Без Катерины исчезает тот нравственный стержень семьи, «дома», на котором держалась жизнь: не случаино после смерти жены Иван Африканович «заметно ссутулился за две эти недели», «глубже стала тройная морщина на лысеющем крутобоком лбу, пальцы на руках все время чуть подрагивали» [Белов 2005, с. 467] и вполне осознает, что он «без Катерины хуже всякой сироты» [Белов 2005, с. 468]: без нее из семьи ушла душевная опора. И когда человек уходит из жизни, окружающие вдруг понимают, что его присутствие в этой жизни определяло цель и их бытия. Иван Африканович приходит на могилу жены и разговаривает с нею, впервые размышляет о «высоких материях» - о жизни и смерти, о бессмертии души, о том, что незримо присутствовало в его жизни в простых словах и делах его жены: «...а ведь дурак был, худо тебя берег, знаешь сама... Вот один теперь... Как по огню ступаю, по тебе хожу, прости... Худо мне без тебя, вздоху нет, Катя. Уж так худо, думал за тобой следом... А вот оклемался... А твой голос помню. И всю тебя, Катерина, так помню, что... Да. Ты, значит, за робят не думай ничего. Поднимутся. Вон уж самый младший, Ванюшка-то, слова говорит... такой парень толковый и
глазами весь в тебя. Я уж... да. Это буду к тебе ходить-то, а ты меня и жди иногда... Катя... Ты, Катя, где есть-то? Милая, светлая моя, мне-то... Мне-то чего... Ну... тепере-че... вон рябины тебе принес... Катя, голубушка» [Белов 2005, с. 151]. Свет души Катерины коснулся и его: при жизни «худо берегший» жену, Иван Африканович понимает, что ничего «милее и светлее» этой женщины у него не было; раньше даже не помышлявший о проявлении нежности к жене, теперь «вон рябины...принес», и для него счастье, что сынишка похож на мать. И важно, что человек говорит об этом не в обыденной беседе, а там, где пересекаются бытие и небытие, наедине с образом жены. Он даже не осознал - ощутил важность женщины-хранительницы семейного очага, которая утешит, обогреет, защитит. Он почувствовал милосердное величие женщины как нравственного начала бытия, одно присутствие которой создает духовную опору существования.
В образе Катерины и других селян реализуется одновременно и другая базовая ценность - трудолюбие. Приехавший из Заполярья брат заметил, что дома хозяев уже нет: «Он приехал ночью, уже под утро... В избу заходить не стал, а поднялся на поветь. Постель под пологом оказалась пустая...» [Белов 2005, с. 74]. Катерина встает с первыми петухами, управляется с домашним хозяйством и бежит на работу, и при всей тяжести жизни она сохраняет жизнелюбие: «... встанет-то в третьем часу, да и придет уж вечером в одиннадцатом, каждой-то божий день эдак, ни выходного, ни отпуску много годов подряд.а она как родит, так сразу и бежит на работу, никогда-то не отдохнет ни денька...» [Белов 2005, с. 131]. Именно трудолюбие и самоотверженность женщины спасают семью в условиях тяжелой деревенской жизни.
Еще одна Катерина - бабушка из «Последнего поклона» В. Астафьева - биографической повести о нелегком детстве писателя. Бабушка Катерина - хранитель народных (этнических) ценностей, обычаев и традиций деревенской жизни, порядка мироустройства: «Все вокруг должно стоять и лежать на определенном месте: и дом, и пашня, и огороды, и лес, и горы вокруг, хозяйство и деяния человека в нем должны знать границу, должны быть очерчены жердями, заплотом, межой, дорогой, распадком, речкой, за которую не хожено и незачем ходить, стало быть, и думать, что там дальше, - незачем, всей земли не охватишь, вся она в боговом распоряжении, только ему и
досягаемо всю ее озреть с небесной высоты, ему и заботиться о ней, страдать большими страданиями, потому как один за всех. Человек должен трудиться и не роптать» [Астафьев 1989, с. 187]. Труд - великая ценность и нравственная опора, определяющая жизнеспособность русского народа: «В любом деле не слово, а руки всему голова. Рук жалеть не надо. Руки, они всему скус и вид делают. Болят ночами рученьки мои, потому как не жалела я их никогда» [Астафьев 1989, с. 36].
Исследователь русских ценностей этнограф М.А. Антоновский еще в XVIII в. отмечал, что русские женщины «трудятся через меру», «больше всех других европейских поселянок», ибо «сверх работ своих во весь почти год отправляют на дому и в поле те же работы, что и мужчины» (цит. по: [Семенова 1982, с. 116]). Но этот постоянный, часто очень тяжелый труд воспринимается как единственно возможный способ существования человека, основа крестьянской жизни, не уничтожающая в женщине милосердие, заботу об окружающих: «Машинка хотя и была бабушкина, но в то же время как бы принадлежала и многим другим людям. Бабушка обшивала на ней почти полсела...» [Астафьев. 1989, с. 301]. Достаточно вспомнить, как помогает односельчанам бабушка Катерина в голод 1933 г., проявляя инстинктивное милосердие. Одобряемое социумом поведение настолько прочно вошло в сознание женщины, что стало уже неосознаваемым, внутренним свойством ее.
С особой душевной теплотой бабушка Катерина растила внука Витьку, самоотверженно спасала от болезней и голода, что повлияло на всю его жизнь и стало его нравственной опорой в жизни и внушило веру в людей. В рассказе «Деревья растут для всех» автор описывает, что во время половодья Витька заболел малярией, и «бабушка шептала молитву от всех скорбей и недугов, брызгала меня святой водой, травами пользовала до того, что меня начало рвать, из города порошки привозили - не помогло. Тогда бабушка увела меня вверх по Фокинской речке, до сухой россохи, нашла там толстую осину, поклонилась ей и стала молиться, а я три раза повторил заученный от нее наговор: «Осина, осина, возьми мою дрожалку - трясину, дай мне леготу», - и перевязал осину своим пояском» [Астафьев 1989, с. 19]. Кроме того, вместо наказания за обман она преподносила бесценные уроки доброты внуку. Витька не собрал землянику, наградой за
которую должен был стать пряник от бабушки, заигрался и, по совету друзей, обманывает свою бабушку: «Ничего не подозревая, бабушка продает в городе туесок, лишь сверху заполненный ягодами, а внизу - травой» [Астафьев 1989, с. 50]. Обман был раскрыт. «Я думал, сейчас бабушка обнаружит мое мошенничество, даст мне что полагается, и уже приготовился к каре за содеянное злодейство... Но обошлось. Все обошлось. Бабушка унесла туесок в подвал, еще раз похвалила меня, дала есть» [Астафьев 1989, с. 51]. Бабушка поступила мудро и преподнесла ему настоящий урок доброты и честности. «Грозой гремит бабушка, даже порой в сердцах "наподдает" внуку, но сколько же любви, тепла, заботы на него изливается под эти громы небесные! Даже когда он самым настоящим образом проштрафился и подвел ее, Катерина Петровна все же привезла ему из города пряничного коня с розовой гривой, а ещё толком не поднявшись на ноги после тяжёлой болезни, принялась кроить и шить Витьке долгожданные штаны с настоящим карманом» [Астафьев 1989, с. 233]. В этом поведении бабушки Катерины - суть русского национального характера, умеющего прощать, ярче всего проявляющегося в женском милосердии, заботливости, умении взять на себя самый нелегкий труд, а потому служащего и для других опорой бытия: «Не убило меня на войне, и я к бабушке иду, к Катерине Петровне. Только через порог переступлю, непременно гаркну: «Здравия желаю, товарищ генерал!» - она аж присядет и с испугу уронит чего-нибудь. «О, штоб тя, окаянного, приподняло да шлепнуло!» - скажет. Так и скажет. Я-то уж знаю свою бабушку!» [Астафьев 1989, с. 318].
Бабушка стала для внука воплощением нравственной силы народа, символом неразрывной связи с родной землей, веры в себя и в Бога, что дает русскому народу стойкость и определяет его легендарную способность к выживанию.
Выводы
Особое звучание приобретают в русской деревенской прозе традиционные ценности - милосердие, трудолюбие и вера, определяющие ядро ментальности представителя русской лингвокультуры и становящиеся ориентирами обыденного существования. Герои В. Астафьева и В. Белова выражают эти духовные ценности в своем повседневном поведении, актуализируя основные черты русского национального характера.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Астафьев В. П. Последний поклон: Повести. М. : Молодая гвардия, 1989. 335 с.
Белов В. И. Привычное дело. М.: Эксмо, 2005. 864 с.
Бердяев Н. А., Лосский Н. О. Русский народ. Богоносец или хам? М. : Алгоритм-издат ООО, 2014. 240 с.
Бердяев Н. А. Философия свободы. Смысл творчества. М. : Правда, 1989. 244 с.
Большакова А. Ю. Деревня как архетип. От Пушкина до Солженицына // Пушкин и теоретико-литературная мысль. М. : Комитет по телекоммуникациям и СМИ правительства Москвы, 1999. С. 369-395.
Большакова А. Ю. Нация и менталитет: Феномен «деревенской прозы» XX века. М.: Комитет по телекоммуникациям и СМИ правительства Москвы, 2000. 132 с.
Борев Ю. Эстетика : учебник. М. : Высшая школа, 2002. 511 с.
Богданов А. В. Почвенничество. Политическая философия А. А. Григорьева, Ф. М. Достоевского, Н. Н. Страхова. М. : Воробьев, 2001. 143 с.
Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М. : Прогресс, 1984. 452 с.
Достоевский Ф. М. Дневник писателя. 1876 / Достоевский Ф. М. Мысли. Высказывания. Афоризмы. Париж: Пять континентов, 1975. 112 с.
Достоевский Ф. М. Бесы / Федор Достоевский. М. : Эксмо, 2008. 603 с.
Залыгин С. П. О творчестве Василия Белова // Залыгин С. П. Рассказы. 19811989. Литературно-критические статьи : в 6 т. М. : Художественная литература, 1991. С. 401-416.
Калугин А. Ю. Психометрический анализ двух «ценностных» методик-аналогов: «Опросник терминальных ценностей» И. Г. Сенина и опросник «Аксиологическая направленность личности» А. В. Капцова, Л. В. Карпушиной // Современные исследования социальных проблем. 2015. № 1 (45). С. 62-79.
Лосский Н. О. Бог и мировое зло. М. : Республика, 1994. 436 с.
ЛебедеваН. М. Введение в этническую и кросс-культурную психологию: уч. пос. М. : Ключ-С, 1999. 224 с.
Лебедева Н. М. Базовые ценности русских на рубеже XXI века // Психологический журнал. 2000. № 3. С. 73-87.
Леонтьев А. А. Основы психолингвистики. М. : Смысл, 2003. 287 с.
Магун В. С., Руднев М. Г. Базовые ценности двух поколений россиян и динамика их социальной детерминации // Общественные науки и современность. 2010. № 3. С. 87-97.
Прохоров М. М. Смыслы и ценность модели отношения человека с миром // Философская мысль. 2013. № 7. С. 136-240.
Рокич М. Природа человеческих ценностей. N.Y. : Свободная пресса, 1973. 153 с.
Рябов А. В., Курбангалеева Е. Ш. Базовые ценности россиян: Социальные установки. Жизненные стратегии. Символы. Мифы. М. : Дом интеллектуальной книги, 2003. 448 с.
Семенова Л. Н. Очерки истории быта и культурной жизни России: первая половина XVIII века. Ленинград : Наука, 1982. 279 с.
Сенин И. Г. Опросник терминальных ценностей. Руководство. Ярославль : Содействие, 1991. 19 с.
Смирнов Ю. И. Язык, фольклор и культура. Язык - культура - этнос / С. А. Арутюнова, А. Р. Багдасаров, В. Н. Белоусов и др. М. : Наука, 1994. 240 с.
Соловьев В. С. Русская идея. М. : Путь, 1911. 51 с.
Сухарев В., Сухарев М. Психология народов и наций. Донецк : Сталкер, 1997. 400 с.
Тарасов Е. Ф. Язык и культура: методологические проблемы // Язык. Культура. Этнос. М. : Наука, 1994. С. 105-113.
Телия В. Н. Первоочередные задачи и методологические проблемы исследования фразеологического состава языка в контексте культуры // Фразеология в контексте культуры. М. : Языки русской культуры, 1999. 333 с.
Толстой Н. И. Язык и народная культура: Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М. : Индрик, 1995. 509 с.
Шварц Ш., Бутенко Т. П., Седова Д. С. Уточненная теория базовых индивидуальных ценностей: применение в России // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2012. № 2. С. 24-43.
