CC BY
39
, дискуссия
журнал научных публикаций
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Лоренц И.
Университет им. Адама
Мицкевича,
г. Познань, Польша
ПОЛЬСКОЕ ВОСПРИЯТИЕ ТВОРЧЕСТВА ВИКТОРА АСТАФЬЕВА
Уже начиная от эпохи возрождения в течение всего XIX и начала ХХ века вопросы деревни занимали писателей и поэтов [1]. В дальнейшем они в большей или меньшей степени появлялись также в русской литературе. Русская деревня и ее проблемы общественно-хозяйственного и культурного характера часто описывались в русской литературе. Однако, самую большую популярность данная тема получила благодаря тематически-идейному течению «деревенская» проза, которое развилось в 50-80-е годы прошлого столетия. В это время она являлась самым оригинальным проявлением в официальной советской литературе [2]. В русской литературе советского периода представители «деревенской» прозы критически относились к коммунистической действительности. Творчество этих писателей стало глубоким, фундаментальным выражением протеста и неприятия системы, уничтожающей крестьянина, так же оно представляло собой «корневую» духовную оппозицию к власти. Писатели «деревенщики» пытались защитить крестьянина от государства, которое десятилетиями давило его и смотрели не только в прошлое, пытаясь предотвратить коллективизацию - от этого защищать было уже поздно, но и от новых бед и напастей, которые навалились на деревню в хрущевские и брежневские времена.
Прошлое и настоящее русской деревни всегда привлекали писателя Виктора
Астафьева. С начала 60-х годов, с появлением первых рассказов Страницы детства (1964-1965) и повести Где-то гремит война (1967) все более очевидным становится родство Астафьева с данным направлением. Большое значение, которое «деревенская» проза имела в литературном процессе 2-ой половины ХХ века, она получила и под влиянием писателя Астафьева, о творчестве которого писал в своих работах литературовед Александр Вавжиньчак [3]. Автор в своей работе отмечает, что дебют Астафьева как раз совпадает с периодом, так называемой хрущевской «оттепели». Вообще, западная русистика, справедливо отдавая должное «деревенской» прозе, как наиболее значительному направлению в русской литературе послесталиновского периода, обнаруживает в ней однотипные мотивы возвращения. Это возвращение к родному дому, традициям, родной почве, говоря словами Бердяева, к «духовной географии» России, которая вошла в культурный код вместе с духовно-философскими взглядами мыслителей. Называя писателей «деревенщиков» также традиционалистами, их представляют способными сохранять культурную идентичность, которая несет в себе духовную силу противопоставления идеологической догме и способствует нравственному исцелению человека.
В момент появления «деревенской» прозы, Астафьев обращается к духовно-философскому исследованию нравствен-
№9 НОЯБРЬ-ДЕКАБРЬ 2010
дискуссия ,
журнал научных публикаций X
ных основ жизни крестьян, которые являются важным слагаемым бытия. Его произведения отличаются вниманием к выработанным веками и запечатленным в духовной жизни традиционным аспектам жизни крестьян. Идеализируя образ жителей деревни в своих произведениях Астафьев показывает нам такие черты крестьянина, как доброта, совестливость, душевность, религиозность, соборность, которая на данном историческом этапе трансформировалась в разобщенность и отчужденность.
Полный расцвет «деревенской» прозы приходится на первую половину 60-х годов ХХ-го века. Важную роль в ее создании играет раннее творчество Александра Солженицына, а особенно его рассказ Ма-тренин двор (1963). В этом произведении автор правдиво описал одинокую деревенскую женщину с ее тяжелыми жизненными переживаниями. Именно она была представлена как духовный идеал, человека из народа, который хранит универсальные ценности, ее Астафьев называет «отправной точкой» [4]. Намного позже автор отметил: «Все мы вышли из Матре-ниного двора» [5].
Можно сказать, что на творчество Астафьева имело большое влияние почвенничество, представители которого выросли на православных традициях и имели критическое отношение к тем переменам, которые наступили в России в Х1Х-ом веке. Почвенники говорили о необходимости сближения интеллигенции и простых людей, которые являлись носителями народных ценностей и русских традиций. Позже, уже в советской действительности, цензура, не допускала никаких религиозных подтекстов в литературе. Культ природы, который занимал важное место в «деревенской» прозе, стал заменителем духовности под знаком почвенничества. Это была своего рода маска, под которой писатели - «деревенщики» могли культивировать верность народным
В. Астафьев
традициям православия. Новое почвенничество и новое славянофильство является идейным фундаментом представителей «деревенской» прозы. В 50-х годах нельзя было говорить открыто о многих вещах, поэтому в произведениях Астафьева трагические судьбы русской деревни ХХ века были представлены в завуалированной форме. Именно такую литературу ученый Анджей Дравич назвал «литературой-маской» [6].
Проблема человека в поисках духовной опоры была очень важной, так как атеистическая направленность советской эпохи и привела к тому, что вера постепенно утратила свою роль духовности на жизненном пути человека, порождая появление ложных ориентиров. Принцип справедливости, свободы, уважения к личности - все это нуждалось в восстановлении и обновлении. Через заглавия произведений, имена, композиционную организацию, художественные детали, образную систему, автор мог апеллировать к библейским нравственным категориям, мотивам и сюжетам, создавая свой художественный вариант современного Апокалипсиса. Забота о духовном здоровье
№
дискуссия
журнал научных публикаций
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
В. Астафьев
общества, а также конкретного человека имела большое влияние на «деревенскую» прозу, поэтому писатель сконцентрировался на описании и диагнозе современного мира. По мнению Астафьева, самой большой угрозой было то, что человек отходит от природы и часто идет против нее.
Рассказы о деревенском детстве мальчика Витьки Потылицына получили название Последний поклон (1968) и вошли в состав единой книги. Название повести совпадает с названием ключевой главы, в которой идет речь о не отданном вовремя последнем поклоне бабушке Катерине Петровне. Последний поклон сильно связан с философией «деревенской» прозы. Литературовед Сергей Максимов замечает, что «особенное отношение народа к матери -сырой земле выражается в так называемых земных поклонах» [7]. Земля, родная земля связывается у Астафьева с образом родоначальницы, праматери, сливается с ней в синтетический мифопоэтический образ земли-матери. В проблемно-тематическом и идеологическом плане Последний поклон является ярким примером «деревенской» прозы с четко сложившимися этническими связями и традициями крестьянского бытия: семейные устои, впечатления детства в деревне, процесс приобщения к крестьянской этике, размеренный, одухотворенный близостью к
природе труд крестьянина. В русской литературе часто можно увидеть произведения, в которых представляется семейная хроника с описанием родственных связей и традиции, об этом пишет свою статью Данута Шымоняк [8]. И здесь наблюдается отголосок православной традиции, в которой наиважнейшей ценностью в земной жизни является семья, а исключительная фигура в этом ряду - мать. Образ матери, замещенный у Астафьева образом бабушки - один из центральных во всей «деревенской» прозе, напрямую связан тут с мотивом сиротства. Этот аспект можно поставить на первое место, в системе нравственных ценностей, новых почвенников, к которым можно отнести Астафьева. По мнению прозаика, сиротство - нравственное понятие. Он имеет в виду не только формальное отсутствие родителей, но и духовное одиночество человека, которое ощущается как в детстве, так и на протяжении всей оставшейся жизни. Бабушка Катерина Петровна и внук Витя в Последнем поклоне достойно продолжают духовно-нравственную традицию изображения старого и малого, тут прослеживается жизненно-архетипиче-ский ряд - родовая линия, которая своим продолжением обещает бессмертие. Астафьев пишет о детстве, куда не могут проникнуть фальшь соцреализма и ложный пафос. Этот мир представлен автором, как необходимая регенерация чувств, совести, красоты, веры и духовного в целом. А образ памяти с его неиссякаемым художественным ресурсом, позволяет не сбиться с курса правды, источником которой является дом и детство.
Последний поклон - весьма полемическое произведение, потому что Астафьев изображает в нем гибель крестьянской деревни, которая чувствуется через отнесение наиболее светлых эпизодов к прошлому. Писатели-деревенщики показывают гармонию и лад в традиционном укладе русской деревни, а в тех, кто этот уклад
№9 НОЯБРЬ-ДЕКАБРЬ 2010
дискуссия ,
журнал научных публикаций
разрушил, они увидели недоброжелателей русской деревни и русского человека. О том, что в творчестве Астафьева упорно показывается превосходство культуры села над современными достижениями цивилизации, и тем самым пропагандируется деревенская проза, в своей работе пишет литературовед Валенты Пилат [9].
В польской печати появились почти все произведения, созданные известным русским писателем Виктором Астафьевым. Издаются переводы его художественных текстов, печатаются критико-биографиче-ские заметки, статьи и оценки отдельных его произведений. В своих исследовательских работах польские ученые подчеркивают углубленный психологизм во многих произведениях писателя, наличие в них религиозных и автобиографических элементов [10].
Творчество Астафьева по-прежнему остается актуальным, оно не заменимо, потому что понятие культуры предполагает культ предков, следование их вере и заветам, их традициям. Быть в культуре - значит удерживать преемство национальных ценностей, святынь, идеалов, не столько старого, архаичного, сколько Вечного. Вечность же без подлинно духовного, по нашему мнению, не су-
ществует. В современной ситуации, характеризующейся для многих глубоким кризисом духовного самосознания, неизбежно представление и обращение к проблемам духовного бытия. В связи с этим, вопрос о соотнесении литературы и духовности, которое является своеобразным зеркалом, отражающим этот процесс, является очень важным. Астафьев, как представитель «деревенской» прозы в своем творчестве стремился к адекватному воспроизведению духовного самосознания, включая в созданную им картину бытия элементы христианского мировидения. I
1. А.Ю. Большакова, Судьбы крестьянства в русской литературе, Москва 2002,с.13-14.
2. Б. Бялокозович, К осмыслению литературной жизни // История советской литературы: Новый взгляд: Материалы Всесоюзной научно-творческой конференции. 11-12 мая 1989. Москва. Часть 2. М.: Наука, 1990, с. 127.
3. Т A.Wawrzynczak, Naród i Panstwo w twórczosci pisarzy rosyjskich nurtu „wiejskiego", Kraków 2005,с.14.
4. В.П..Астафьев, Собрание сочинений: в 15 томах, Красноярск 1997, т.12, с.53.
5. Там же с.578.
6. Historia literatury rosyjskiej XX wieku, pod red. A.Drawicza, Warszawa 1997.
7. С.В.Максимов, Куль хлеба. Нечистая, неведомая и крестная сила, Смоленск 1995,с.449.
8. D.Szymoniak, Rosyjska powiesc rodowa lat dziesiqtych XX wieku w kontekscie narratologii, [w:] Ze studiów nad literature rosyjskq XIX i XX wieku, tom II, Lublin 1997,с.155.
9. W.Pilat, Na progu XXI wieku, Szkice o wspólczesnej dramaturgii rosyjskiej, Olsztyn 2000,с.132.
10. W. Olbrych, Zagadnienie motywacji we wspólczesnej rosyjskiej powiesci psychologicznej nurtu ludowego, „Slavia Orientalis" 1985, nr 3-4;
В. Астафьев
