CC BY
0
УДК 130.31:124.2+124.5 ББК 87.5
DOI: 10.53315/1995-0713-2024-62-2-82-88
В.В. Габеев
Горский государственный аграрный университет», Владикавказ
РЕЛИГИОЗНОЕ ТРАНСЦЕНДИРОВАНИЕ И ЦЕННОСТНО-СМЫСЛОВАЯ ПОЗИЦИЯ ЛИЧНОСТИ: ДИСКУРС РУССКОЙ РЕЛИГИОЗНОЙ ФИЛОСОФИИ
Статья посвящена исследованию ценностно-смысловых характеристик религиозного трансцендирования на материале русской религиозной философии первой половины ХХ в. В статье определена специфика религиозного трансцендирования - оно направлено на сознательную трансформацию личности для обретения качественно иного уровня бытия, чем наличное земное бытие, и в силу этого она неразрывно связана с дискурсом об абсолютном бытии как высшем благе и высшей ценности. Показано, как в дискурсе русской религиозной философии обосновывается высший смысл религиозной жизни и цель религиозного трансцендирования - достижение Абсолютного бытия. В качестве вывода отмечается, что русская религиозная философия предостерегает от поиска высшей ценности среди благ повседневной жизни: если на вершину ценностной иерархии возводится какая-то конечная форма блага, то возникает угроза фетишизма.
Ключевые слова: абсолютное бытие, благо, религия, русская религиозная философия, смысл, трансцендирование, целеполагание, цель, ценностная иерархия, ценность.
V.V. Gabeev
Gorsky State Agrarian University
RELIGIOUS TRANSCENDENCE AND THE VALUE POSITION OF PERSONALITY: THE DISCOURSE OF RUSSIAN RELIGIOUS PHILOSOPHY
The article is devoted to the study of the value-semantic characteristics of religious transcendence based on the material of Russian religious philosophy of the first half of the 20th century. It defines religious transcendence as a conscious process ofpersonal transformation with the aim of achieving a qualitatively superior level of existence beyond the earthly realm. This process is intrinsically linked to the discourse on absolute being, which is considered the highest good and highest value. The article demonstrates how Russian religious thinkers justify the supreme significance of religious life through the goal of achieving the Absolute being. Finally, it warns against seeking the highest good in everyday life, as the construction of a final form of goodness at the top of a value hierarchy risks leading to fetishism.
Key words: absolute being, good, religion, Russian religious philosophy, meaning, transcendence, goal-setting, goal, value hierarchy, value.
Тема трансцендирования вошла в дискурс отечественной философии в 90-е гг. ХХ в. вместе с переводной западной литературой и обращением общественного сознания к религии. «Трансцендентное», «трансцендирование», «трансценденция» -эти термины стойко связываются с религиозной философией, несмотря на то что в философской литературе их понимание не ограничивается религиозными смыслами. Например, у таких мыслителей, как Э. Гуссерль, А. Шюц, Т. Лукман, понятие «трансценденция» свободно от религиозных коннотаций. Среди отечественных авторов самое широкое понимание трансцендирования даёт Н.С. Полева: «...это любой
выход за пределы непосредственной ситуации «здесь и сейчас», способ отстранения от реальности повседневной жизни» [10, с. 10]. Также весьма широкое определение трансцендирования предлагает Ж.В. Латышева: «Трансцендирование - это реализация человеком мирооткрытости, эксцентричности и других его "антропологических констант", выражающаяся в преодолении границ имманентно-замкнутого, биологического существования и создании многообразия форм духовной и материальной культуры» [6, с. 45].
Объяснение, почему трансцендирование в большинстве случаев связывается с религией, имеется (см. [4]). Более актуальным является вопрос о связи трансцендирования со смыслом человеческого существования и личностными ценностными ориентаци-ями, то есть с ценностно-смысловой позицией современного человека. Этот вопрос получает особое звучание в связи с происходящим сейчас поворотом отечественных социальных и гуманитарных наук, и прежде всего философии, к проблеме ценностей. Целью данной статьи автор видит определение ценностно-смысловых характеристик религиозного трансцендирования, что имеет немаловажное значение для понимания роли высших ценностей религиозного (прежде всего, теистического) сознания в системе ценностных ориентаций современных российских граждан. Решение этой задачи производится на материале русской религиозной философии первой половины ХХ в., представлявшей собой философскую рефлексию русских мыслителей над содержанием религиозного опыта: как личного, так и опыта всей традиции.
Главная особенность религиозного трансцендирования заключается в том, что оно направлено на сознательную трансформацию личности для обретения качественно иного уровня бытия, чем наличное земное бытие. В силу этого она неразрывно связана с дискурсом об абсолютном бытии как высшем благе и высшей ценности. Достижение уровня абсолютного бытия выступает целью трансцендирования и высшим смыслом религиозной жизни. Сама постановка вопроса о смысле жизни является началом транс-цендирования в религиозном или нерелигиозном понимании последнего.
Если полагать, что индивид приходит к вопросу о смысле своего существования случайно, в силу сложившейся жизненной ситуации, то придётся признать, что он в течение жизни движется от осмысления одной ситуации к другой и проектирует свою деятельность исключительно в зависимости от этих ситуаций и имеющегося опыта, применяемого по аналогии с предыдущими ситуациями. Иначе говоря, поиск смысла с такой точки зрения представляется переносом целеполагания из одной ситуации в другую. При этом вся жизнь человека представляет собой совокупность ситуаций, каждую из которых человек, возможно, наделяет определённым смыслом, но ни один из них не является смыслом всей жизни. Жизнь в целом оказывается бессмысленной.
Этому рассуждению, на первый взгляд, противостоит известное заявление В. Франк-ла: «С точки зрения экзистенциального анализа жизненной задачи «вообще» не существует, сам вопрос о задаче «вообще» или о смысле жизни «вообще» — бессмыслен. Он подобен вопросу репортера, который спросил гроссмейстера: "Ну а теперь, маэстро, скажите мне, какой самый лучший ход в шахматах?" Ни на один из подобных вопросов нельзя ответить в общем виде; мы всегда должны учитывать конкретную ситуацию и конкретного человека» [14, с. 189-190]. Но необходимо понимать, что Франкл описывает особое положение дел - когда индивид находится в фрустрации или другом негативном психическом состоянии из-за того, что его стремление обрести общий смысл своей жизни оказывается нереализованным. Его задача, как психотерапевта, -показать, что человек в любых обстоятельствах может найти смысл своей жизни, и обратить внимание на то, что его глубокие переживания, связанные с утратой смысла
жизни, являются свидетельствами взятой на себя непомерной задачи: человек сам обрёк себя на неудачу, решив постичь наивысший смысл бытия. Из рассуждения Франкла не следует, что общего смысла нет - он есть, но он трансцендентен. По Франклу, обретение смыслов - это и есть трансцендирование: «Люди трансцендируют себя в направлении смыслов, и эти смыслы суть нечто иное, чем сами эти люди» [14, с. 292].
В отличие от В. Франкла, Е.Н. Трубецкой увидел в понимании бессмысленности круговерти повседневной жизни позитивный момент - начало поиска смысла жизни: «Первое, в чём проявляется присущее человеку искание смысла-цели жизни, есть жестокое страдание об окружающей нас бессмыслице. Тот смысл, который мы ищем, в повседневном опыте нам не дан и нам не явлен; весь это будничный опыт свидетельствует о противоположном - о бессмыслице» [12, с. 46]. Трубецкой пишет, что в отношении всего мира эта бессмысленность воспринимается как бесцельный круговорот, но, поскольку в жизни человека всё целесообразно, этот круговорот воспринимается как невозможность достижения той цели, которую человек поставил сам себе, а не той, которая вытекает из сложившейся ситуации. Поэтому, сознавая бессмысленность и бесцельность круговорота жизни, человек поднимается над этим круговоротом, то есть трансцендирует из него.
Из рассуждений русского философа следует, что признание жизни человека не просто совокупностью ситуационных решений требует и признания единой цели всей его жизни. Она представляет собой, в самом общем виде, проектирование такого результата, который сохранит своё существование и тогда, когда жизнь человека, как субъекта деятельности, завершится. Если сферой бытия этого результата полагать нечто преходящее, то следует согласиться с тем, что ценность такого результата немногим отличается от ситуативных результатов, ведь его конечность отличается от конечности человеческого существования лишь количественно - более или менее продолжительным отстоянием от последнего во времени. Неудовлетворительность такого решения приводит к мысли о вечности и, в конечном счёте, об абсолютном бытии.
Русская религиозная философия даёт понимание Абсолютного бытия как абсолютной ценности. Так, Н.О. Лосский считает, что аксиологическое и онтологическое измерение любого феномена неразрывно связаны друг с другом: «Ценность есть нечто всепроникающее, определяющее смысл и всего мира в целом, и каждой личности, и каждого события, и каждого поступка. Всякое малейшее изменение, вносимое в мир каким бы то ни было деятелем, имеет ценностную сторону и предпринимается не иначе как на основе каких-либо ценностных моментов и ради них. Всё сущее или могущее быть и вообще как-либо принадлежать к составу мира таково, что оно не только есть, но ещё и содержит в себе оправдание или осуждение своего бытия: обо всём можно сказать, что оно хорошо или дурно, что должно или не должно, следует или не следует, чтобы оно было...» [8, с. 250].
Анализ ценностных систем различных социальных групп позволяет говорить о том, что во всех них присутствуют, наряду с прочими, некие инвариантные ценности. Они, в зависимости от социокультурных факторов, могут занимать разное место в иерархии ценностей, по-разному осмысливаться и находиться в различных связях с другими ценностями. Эти инвариантные ценности получили название базовых ценностей. Их немного. В 70-е гг. ХХ в. М. Рокич посредством социологических опросов установил 36 базовых ценностей, половина из которых терминальные, а другая половина - инструментальные ценности [16]. В 1985 г. В. Брэйтуэйт и Х. Ло выделили 19 базовых ценностей, причём в большинстве своём это были ценности из списка Рокича [15]. Ценностей Абсолютного бытия или Абсолютного Блага среди них не
оказалось. Это объясняется тем, что Рокич понимал ценности как «стабильную уверенность в том, что личной и общественной точкой зрения определен тип поведения или конечная цель бытия человека, превалирующие над противоположным типом поведения или конечной целью бытия человека» [9, с. 150], то есть мыслил как социолог, без метафизических предпосылок, без апелляции к трансцендентному, хотя отмечал надситуативность ценностей, обусловливающую выбор индивида.
Для социологии место ценностей - в повседневных отношениях, а не за их пределами. Современная социология определяет ценности как «обобщенные цели и средства их достижения, выполняющие роль фундаментальных норм. Они обеспечивают интеграцию общества, помогая индивидам осуществлять социально одобряемый выбор своего поведения в жизненно значимых ситуациях» [5, с. 5]. С данной точки зрения, ценности рассматриваются в качестве регулятивов общественной деятельности индивидов и включенности в общественные отношения, систему общественных потребностей и интересов, формирующим у индивидов определенные ориентации и мотивы к действиям.
В социологии и социальной психологии существует специальный термин - ценностные ориентации, которым обозначают некую основу целеполагания, целесообразности поведения и смыслообразования. Ценностные ориентации служат регуляторами поведения, так как, руководствуясь ими, индивид выбирает предпочтительный для него образ действий. Именно поэтому ценности в названных науках часто отождествляются с нормами, хотя в философии, начиная с Г. Риккерта, нормы понимаются как формы выражения ценностей в отношениях индивида к другим индивидам и не только к ним, но и к любым элементам окружающей среды. Если нормы относятся к поведению, то ценности обусловливают также и процессы целеполагания, как в содержательном аспекте целей, так и в конкретной форме их реализации. Ценности могут проявляться не только в форме норм, но и в форме оценок, так как они формируют у индивида определённую мировоззренческую позицию, и позволяют придавать смысл всем явлениям окружающей действительности.
Таким образом, оказывается, что ценностные ориентации - это те ценности, которые индивид или социальная группа непосредственно реализует в процессе жизнедеятельности. Как и любые ценности, они образуют под влиянием жизненного опыта сложную иерархичную систему, которая выстраивается в зависимости от личностной значимости той или иной ценности. Самыми высшими в этой системе являются идеалы, определяющие смысл жизни индивида, а сами по себе, обозначающие то, что для индивида важнее его собственной жизни.
Абсолютное бытие выступает высшей ценностью потому, что не нуждается ни в каком обосновании: ни из жизненного опыта, ни из какой-либо теории. Это происходит по той причине, что всё, кроме него, ценностью становится, то есть приобретает положительный и важный для личности смысл на протяжении какого-то времени. Но бытие не приобретает характер ценности, оно является условием любого приобретения: чтобы кто-то что-то приобрёл, нужно чтобы приобретающий и приобретаемое существовали, то есть обладали бытием. Поэтому хотя бы на уровне регулятивных для сознания человека идей бытие нужно мыслить абсолютным условием всех ценностей, Абсолютное бытие - условием полагания идеалов, а трансцендирование к Абсолютному бытию - условием осуществления жизненных проектов на основе стремления достичь этих идеалов.
Любой человек осознаёт или чувствует, что в творчестве он преодолевает свою зависимость от внешних обстоятельств. Если он вынужден совершать действия,
предопределённые извне, то он не свободен. Если ситуация даёт ему возможность самому найти способ действий, представляющийся оптимальным, - это свобода выбора. Но ещё большая свобода - создать саму ситуацию, в которой можно было бы осуществить задуманные действия и достичь запланированных результатов. В этом и заключается творчество - мыслью опережать развитие ситуации, становиться выше объективных для ситуации обстоятельств, то есть трансцендировать из неё. Способность к такому творческому или проективному трансцендированию, реализованная в сотнях поколений, привела человечество к идее свободы личности, а в европейской культуре ещё и к осознанию безусловности «я». Как писал В.С. Соловьёв, «человек не хочет быть только фактом, только явлением, и это нехотение уже намекает, что он действительно не есть только факт, не есть только явление, а нечто большее» [11, с. 25-26]. Нежелание человека удовлетвориться тем, что есть, Соловьёв назвал стремлением к безусловному содержанию или к полноте бытия, то есть стремлением к Абсолюту. А Н.О. Лосский показал, как религиозное сознание понимает эту полноту бытия: «Осуществленная полнота бытия есть Ens realissimum, Всереальнейшее Существо, т. е. Бог. Отсюда следует, что человек, стремясь к абсолютной полноте бытия, задается целью ни более ни менее как подняться на ступень Божественного бытия; не будучи Богом от века, он всё же хочет быть богом в становлении» [7, с. 48].
Но не является ли утверждение о реальности Абсолютного бытия логической ошибкой, которую описал в «Критике чистого разума» И. Кант, критикуя онтологическое доказательство бытия Бога, выдвинутое рациональной теологией? По Канту, эта ошибка состояла в логическом выведении существования из предиката, в то время как существование не предикативно, оно не входит в содержание понятия, не выводится логически из этого содержания, а получается эмпирически, опытным путём. Однако, как показал С.Л. Франк в работе «Онтологическое доказательство бытия Бога» [13], критика Канта несостоятельна в отношении понятия Абсолютное бытие или Абсолютная реальность, потому что в этом понятии выражен не какой-либо предмет, доступный сознанию через идею, а всеобщность, которая в силу своей вездесущности обнаруживается непосредственно и предельно очевидно: чтобы быть чем-то, прежде нужно быть. Тотальность бытия, по Франку, служит основой интуиции и веры, которые, в свою очередь, являются предпосылками любого познания. Это безусловное, а значит абсолютное, бытие сверхлогично. Так как сверхлогичные интуиция и вера лежат в основе любого познавательного акта, сверхлогичное следует признать основой логической мысли. Выход из логического к этому сверхлогическому является транс-цендированием. Впрочем, исследователи творчества С.Л. Франка обращают внимание на особенность рассуждений русского философа об онтологическом доказательстве: «Франк объясняет, что существование Абсолютного бытия не доказывается, а открывается или обнаруживается, и онтологическое доказательство бытия Бога лишь средство для такого обнаружения. Непосредственная очевидность некоторых истин указывает на тождество мыслимости и существования, при этом любая истина всегда есть выражение необходимости: либо эмпирической - факта, либо логической - невозможности помыслить иное. В понятии бытия обе истины совпадают, так как невозможно мыслить бытие без существования: бытие - это бесконечное существование. Бесконечное существование первее конечного и является его условием, само выступая безусловным или Абсолютным бытием» [1, с. 388].
Другой вариант обоснования реальности Абсолютного бытия предлагает Б.П. Вышеславцев. Он считает, что утверждение об Абсолютном бытии не нуждается в доказательстве и не может быть опровергнуто, потому что оно - следствие «эвидентной
интуиции Абсолютного» [3, с. 134]. Под эвидентной интуицией Вышеславцев здесь понимает очевидное и отчётливое знание в духе декартовского «я мыслю, следовательно, я существую», в котором существование «я мыслящего» не требует доказательств. Согласно Вышеславцеву, по причине своей неизменности, полноты и совершенства, Абсолютное находится за пределами всего изменчивого сущего, то есть трансцен-дентно. Но человек стремится стать положительно безусловной личностью - в этом цель и смысл его свободной деятельности. Это означает трансцендирование человека: потенциальная безусловность личности человека стремится к положительной безусловности Абсолюта как к своей цели.
Религиоведы фиксируют, что «во-первых, в современном обществе ни у какой религиозной организации нет монополии на веру, а во-вторых, что для современного человека более важными являются ценности, связанные больше с личностным самовыражением, чем с существованием как таковым» [2, с.107]. Эта ситуация затрудняет актуализацию традиционных религиозных ценностей и, вместе с тем, требует их философской интерпретации. Следует обратить внимание на то, что русская религиозная философия предостерегает от поиска высшей ценности среди благ повседневной жизни. Если на вершине ценностной иерархии находится что-то конечное, какая-то форма блага, то, прежде всего, возникает угроза фетишизма - возведения конечного качества или состояния в ранг абсолютного с неизбежным затем поклонением ему. Даже если поклонения не возникнет, в любом случае, когда на место безусловного возводится нечто условное, то всё остальное, не менее, может быть, значимое для человека, ставится в подчинённое по отношению к нему положение, то есть принижается. Поскольку конечных благ, а точнее говоря, представлений о благополучии намного больше одного, возникает релятивизация смыслов и ценностей, их иерархии объявляются зависящими от конкретно-исторических характеристик социума - так происходит сдвиг от автономного целеполагания личности к «диалектике свободы и необходимости», а от неё - к какой-либо форме социального детерминизма. Кроме того, помещением высшей ценности в интервал жизни конкретного человека - «земной жизни» - обесценивается смысл его жизни, она превращается в цепь поставленных целей, часть которых достигнута, а часть нет - в ту бессмыслицу, о которой писал Е.Н. Трубецкой. Поэтому вернее будет полагать, что смысл жизни принадлежит только трансцендирующему субъекту, причём трансцендирующему в религиозном смысле - к Абсолютному бытию.
Список литературы
1. Астапов С.Н. Доказательства бытия Бога: дискурс русской религиозной философии // Вестник Санкт-Петербургского университета. Философия и конфликтология. 2023. Т. 39. Вып. 2. - С. 381-392.
2. Астапов С.Н., Краснова А.Г. Религиозные ценности в постсекулярном российском обществе // Религия и постсекулярное мышление: российский контекст. -Ростов-на-Дону; Таганрог: Издательство ЮФУ, 2021. - 170 с.
3. Вышеславцев Б.П. Этика преображённого Эроса. - М.: Республика, 1994. - 368 с.
4. Габеев В.В. Религиозный смысл трансцендирования // Известия вузов. СевероКавказский регион. Общественные науки. 2023. № 4. С. 6-13.
5. Лапин Н.И. Модернизация базовых ценностей россиян // Социологические исследования. 1996. № 5. - C. 3-23.
6. Латышева Ж.В. К вопросу о дефиниции и типологии трансцендирования // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. 2012. № 2. - С. 45-48.
7. Лосский Н.О. Условия абсолютного добра: Основы этики. - М.: Политиздат, 1991. - 368 с.
8. Лосский Н.О. Ценность и бытие // Лосский Н.О. Бог и мировое зло. - М.: Республика, 1994. - С. 250-315.
9. Макаев Х.А.-А. Генезис представлений о духовно-нравственных ценностях в истории социально-философской мысли // Вестник Калмыцкого университета. 2018. № 1 (37). - С. 148-154.
10. Полева Н.С. Трансценденция и «разрывы» повседневности // Новые психологические исследования. 2022. № 3. - С. 8-22.
11. Соловьёв В.С. Чтения о богочеловечестве. - М.: Академический проект, 2011. - 293 с.
12. Трубецкой Е.Н. Смысл жизни // Трубецкой Е.Н. Избранные произведения. -Ростов-на-Дону: Феникс, 1998. - С.17-337.
13. Франк С. Л. Онтологическое доказательство бытия Бога. М.: Директ-Медиа, 2017. - 54 c. URL: https://www.directmedia.ru/book-466624-ontologicheskoe-dokazatelstvo-byitiya-boga/?ysclid=lv0ts586t7710687314 (дата обращения: 11.04.2024).
14. Франкл В. Человек в поисках смысла. - М.: Прогресс, 1990. - 368 с.
15. Braithwaite V.A., Law H.G. Structure of human values: Testing the adequacy of the Rokeach Value Survey // Journal of Personality and Social Psychology. 1985. Vol. 49. P. 250-263.
16. Rokeach M. The nature of human values. New York: Free Press. 1973. - P. 438.
