CC BY
32
УДК 7.011.2
Л. П. Сараева
канд. филос. наук,
Белгородский государственный институт искусств и культуры
E-mail: Saraeva.Lubov@yandex.ru
Т. А. Уварова
канд. пед. наук,
Белгородский государственный институт искусств и культуры
E-mail: uvarova-bgiki@mail.ru
РЕГУЛЯТИВНО-АДАПТИВНЫЕ ПРОЦЕССЫ НАРОДНОЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ В АСПЕКТЕ ЕЕ ЦЕННОСТНО-СОДЕРЖАТЕЛЬНОГО БАЗИСА
Раскрытие регулятивно-адаптивного аспекта народной художественной культуры актуализирует исследования ее ценностно-содержательного базиса.
Одной из целей является рассмотрение социально-психологического контекста групповых явлений и процессов, поведенческих практик, таких как, например, обряд, который, с точки зрения «всеобщего» опыта, играет функцию «групповой защиты». Поиск ответов на то, чего пытаются достичь люди с его помощью, какой здесь психологический, духовный или иной выигрыш, какие силы они хотели бы привести в действие, определяет методологические подходы исследования. Для этого привлекается философская, фольклористическая, феноменологическая разработка реальной фольклорной практики, воспроизводящей в той или иной степени явления, воспринятые из «прошлого» этнического коллектива, представляющая процессы мифотворчества способами освоения мира.
Исследование показало, что регулятивно-адаптивный аспект народной художественной культуры заключается в гуманитарной содержательности «социозащитной» ее функции. В ней отражаются поведенческие практики «биоединицы» (индивидуума, группы, сообществ) в эволюции от состояния нерасчлененности, синкретизма процессов познавательных и духовных до возникновения исторического сознания в проецировании на понятие целостности социокультурного коллектива (топологической, динамической, структурной, этнической и т. д.).
Очевидно, что народная художественная культура предстает в аспекте ценностной организации жизнедеятельности, где, собственно, ее адаптивно-регулятивное начало (в наиболее древних формах) раскрывается через социально-психологическую компоненту, в единстве биологически унаследованного и культурно-исторического в жизни народов, в отражении национально-психологических особенностей развития их культуры.
Ключевые слова: архетипы коллективного бессознательного, народная художественная культура, мифологические формы бытия мыслительных категорий, регулятивно-адаптивный аспект, культурологический аспект
Для цитирования: Сараева, Л. П. Регулятивно-адаптивные процессы народной художественной культуры в аспекте ее ценностно-содержательного базиса / Л. П. Сараева, Т. А. Уварова // Вестник Челябинской государственной академии культуры и искусств. - 2016. - № 2 (46). - С. 90-94.
Как особая область и духовной культуры, торые несут в себе ту или иную форму вос-
и культуры в целом, и самой действительно- принятых из этнической памяти явлений.
сти, народная художественная культура вы- Ее ценностно-содержательный базис, детер-
ступает в синкретическом единстве бытового минированный мифологическими формами
и обрядово-магического элементов (в том бытия мыслительных категорий, менталите-
числе пантомимы, слова, музыки, танца), ко- том, своеобразной картиной мира, архетипами
90
коллективного бессознательного архаичного коллектива, опосредован эволюцией познания.
В социально-психологическом контексте эволюция познания выражается через групповые явления и процессы, такие как ценностная организация жизнедеятельности в мотивации витальных, ролевых или зоосоциальных потребностей, потребностей саморазвития, что связывается с регулятивно-организующей функцией всевозможных поведенческих практик. Стратегию и тактику поведения живой системы определяет оперирование идеальными представлениями, образующими когнитивное пространство регуляции поведения, так как коллективное бессознательное, обладая свойством «овнешняться», т. е. проявляться в типичных образах фольклора, в устойчивых мотивах, идеях (темах), улавливается сознанием субъекта, что говорит о концентрации психологического опыта, в частности, в мифосимволах (архетипах) - персонифицированном языке психических процессов [1, с. 24-25, 137, 150-159]. Факторами концентрирования психической энергии становятся социальные архетипы, сущность которых проявляется в «стандартах восприятия» как независящая от сознания и мышления людей их готовность реагировать определенным образом на определенные ситуации. Подчеркнем, что коллективное бессознательное формируется как врожденным путем, прежде всего с помощью инстинктов и потребностей, так и через социальные механизмы, в том числе мифологию. Выступая формирующей мифологической единицей, архетипы в повествовании мифа отражают опыт не одиночный, а групповой и даже всеобщий. Как на стержни бессознательного, на них нанизываются образы и представления магии, религии, политики и художественной культуры, а сами они закрепляются в легендах, сказках, символах, которые суть методы приспособления и освоения образов и моделей бытия [1, с. 29-31]. Очевидно, что регулятивно-орга-низующую функцию осуществляют в традиционном обществе все обряды, в их контексте происходит становление и зрелищных, и устных форм народной художественной культуры.
С точки зрения «всеобщего» опыта, обряд играет функцию «групповой защиты», обусловленной представлениями о том, чего пытаются достичь люди с его помощью, какой здесь психологический, духовный или иной выигрыш, какие силы они хотели бы привести в действие. Как явление «единичного» опыта, он детерминирует ритуальное взаимодействие с социальными стереотипами межгруппового восприятия и проявляет такие стороны поведенческой активности, как поведенческие шаблоны, стереотипная последовательность действий, историческое преемство (В. О. Ключевский); стереотип поведения, стандарты поведения (Л. Н. Гумилёв); «стандарты поведения, содержащие ментальные особенности» (А. В. Бабаева). Передаваясь от поколения к поколению, они осуществляют внутри группы функцию социального контроля, упорядочивают социальную поведенческую активность в топологическом («только для своих»), динамическом («пока мы выполняем этот ритуал, мы сохраняем себя как единую общность»), структурном («у нас все в порядке, а значит, все хорошо») аспектах, сохраняя социальную общность, и представляют систему психологической защиты этнической группы в необходимости поддержания единства, снятия социальной напряженности, преодоления конфликтности межгруппового общения и т. д. [9, с. 12]. К примеру, у В. А. Штроо в числе феноменов групповой динамики рассматриваются групповое табу (запрет на обсуждение «опасных» тем групповой жизни), групповой дух (качество группового решения оценивается с точки зрения сохранности единомыслия в группе), групповой ритуал как обязательное воспроизведение какой-то групповой процедуры, придание этому самостоятельного символического смысла [9, с. 10].
Кажущиеся случайными детали обряда могут сигнализировать и о глубинных ментальных особенностях общества. С этой точки зрения, в научных работах нового поколения выделяется аспект исследования ментальности как определяющей характер мотивации в поведении людей. На уровне человека впервые становится возможной ментальная регуляция гло-
91
бальных жизненных стратегий в актуализации таких вопросов, как выбор жизненного пути, проблема смысла жизни и т. п. [5, с. 165].
Регулятивно-адаптивное начало присуще народной смеховой культуре как способу преодоления/нейтрализации в традиционном обществе суггестивных состояний, формирования оппозиционного настроя [4, с. 62-72]. С этим связаны исследования эволюции психики от начальных ее форм до развитого сознания. Так, Д. В. Колесов находит, что смех1, выполняющий социально-регулятивную функцию, тонко соответствует оценке ситуации и обладает способностью к контрсуггестии.
А. С. Каргиным и Н. А. Хреновым выделяются фольклорные методы эмоциональной активизации (общение, подражание, внушение и т. д.) с целью введения личности в приемлемое для культуры русло, придания эмоциональной стихии форм, необходимых для психологического равновесия [4]. Обозначенный фольклорный тип коммуникации, по мнению ученых, способствует выживанию общества, подавляя врожденные инстинктивные предрасположенности и реакции человека (природу)2 или организуя ее проявления в таких формах, чтобы они не были разрушительными для культуры. Поэтому в качестве главного назначения обряда выделяется его способность давать уже готовое русло для проявления теснящихся в душе чувств, избавляя человека от необходимости искать в минуту сильной эмоции пути для их проявления (В. В. Вересаев). В контексте обрядов происходит становление зрелищных и устных форм фольклора, в которых в игровых формах закрепилась возможность выхода эмоций. Напомним некоторые приемы своеобразного фольклорного моделирования и изживания конфликтов:
1) в разделении играющих на «мы - они», «свои - чужие» («а мы просо сеяли» - «а мы
1 В психофизиологии существует разделение смеха как нейрофизиологического явления (защитная разрядочная реакция мотивационного поля) и смеха, реализующего социально-регулятивную функцию (Д. Колесов).
2 Что возможно лишь отчасти. - Прим. А. С. Каргина,
Н. А. Хренова.
просо вытопчем», «бояре, а мы к вам пришли», «гуси-гуси» - «га-га-га» и т. д.);
2) в наделении каждой территориальной общности ее фольклорным образом.
В частности, И. Снегирев описывает, как малороссияне дразнили русских москалями, бурлаками и кацапами, те же называли их ма-зепинцами, мазепиным духом, крепаками, хохлами, чубами. Такие присловья3 (И. Сахаров) содержали немалый контрсуггестивный потенциал и, как громоотводы, разряжали возможные эмоциональные эпидемии. Не случайно теория конфликта стала одной из парадигм общей социологической теории, в которой конфликтность демонстрируется не только с разрушительной, но и с положительной стороны, так как стабилизирует общественный организм, устраняя внутригрупповую и межгрупповую напряженность и тем самым противостоя суггестии. Данная оппозиционность заложена и в чередовании будней и народных праздников как «серьезного и игрового». В праздничной атмосфере оппозиционность выражена «состязательностью» как одной из эмоциональных его доминант. В частности, рассмотрение фольклорного праздника с его отменой запретов, проявлением агрессивных инстинктов, выходом из границ обычного существования, нарушением повседневных норм поведения, когда освобождаются подавленные культурой психологические влечения человека, преподносит его как разрядку, способ регулирования природного и социального начал в укреплении социальности, единения и сплоченности [4, с. 85-90].
Очевидно, что народная художественная культура предстает в аспекте ценностной организации жизнедеятельности, где, собственно, ее адаптивно-регулятивное начало (в наиболее древних формах) раскрывается через социально-психологическую компоненту, в единстве биологически унаследованного и культурно-исторического в жизни народов, в отражении национально-психологических особенностей развития их культуры.
3 Сказания русского народа. Т. 1. Кн. 2. СПб., 1841. С. 106.
92
1. Антонян, Ю. М. Миф и вечность / Ю. М. Антонян. - Москва: Логос, 2001. - 464 с.
2. Бабаева, А. В. Поведение как реализация культуры / А. В. Бабаева // Человек, познание, культура: сб. работ преподавателей и сотр. фак. философии и психологии Воронеж. гос. ун-та / отв. ред. И. И. Борисов. - Воронеж: ВГУ, 2000. - Вып. 1. - 266 с.
3. Жиров, М. С. Феномен музыкального фольклора (философско-культурологические аспекты): моногр. / М. С. Жиров, Л. П. Сараева. - Белгород: Изд-во БелГУ, 2008. - 152 с.
4. Каргин, А. С. Фольклор и кризис общества / А. С. Каргин, Н. А. Хренов. - Москва: Государственный центр русского фольклора, 1993. - 164 с.
5. Римский, В. П. Миф и религия: К проблеме культурно-исторической специфики архаических религий: моногр. / В. П. Римский. - Белгород: Крестьянское дело, 2003. - 184 с.
6. Снегирёв, И. М. Русские простонародные праздники и суеверные обряды / И. М. Снегирёв. - Москва: Советская Россия, 1990. - Ч. 1. В помощь клубному работнику. - № 11. Русская мифология. -Вып. 2. - 160 с.
7. Степанов, Ю. С. Константы: Словарь русской культуры / Ю. С. Степанов. - Изд. 2-е, испр. и доп. - Москва: Академический проект, 2001. - 990 с.
8. Тайлор, Э. Б. Миф и обряд в первобытной культуре / Э. Б. Тайлор; пер. с англ. Д. А. Коропчевского. -Смоленск: Русич, 2000. - 624 с.
9. Штроо, В. А. Исследование групповых защитных механизмов / В. А. Штроо // Психологический журнал. -2001. - № 1. - С. 5-15.
Получено 12.09.2015
L. Saraeva
Candidate of Philosophical Sciences, Belgorod State Institute of Culture and Arts E-mail: Saraeva.Lubov@yandex.ru
T. Uvarova
Candidate of Pedagogic Sciences, Belgorod State Institute of Culture and Aits E-mail: uvarova-bgiki@mail.ru
REGULATORY AND ADAPTIVE PROCESS OF NATIONAL ART CULTURE IN THE ASPECTS OF ITS SUBSTANTIAL VALUE BASIS
Abstract. Disclosure of regulatory and adaptive aspect of national art culture staticizes researches of its valuable and substantial basis.
One of the purposes is consideration of a social and psychological context of the group phenomena and processes, behavioural the practician, as, for example, here "ceremony" which, from the point of view of "general" experience, plays function of "group protection ". Search of answers to what people with its help what here psychological, spiritual or other prize, what forces they would like to put in action try to reach - defines methodological approaches of research. For this purpose philosophical, folkloristic, phenomenological development of the real folklore practice reproducing in a varying degree the phenomena apprehended from "last" ethnic collective in recognition ofprocesses of a formation of myths in the ways of development of the world is attracted.
Research showed that the regulatory and adaptive aspect of national art culture consists in humanitarian pithiness of its "social and safety " function. In it behavioural practicians of "biounit" (an individual, group, communities) are reflected in evolution from a condition of a indivisibility, syncretism of processes informative and spir-
93
itual before emergence of historical consciousness in projection on concept of integrity of sociocultural collective (topological, dynamic, structural, ethnic, etc.).
It is obvious that the national art culture appears in aspect of the valuable organization of activity where, actually, its adaptive and regulatory beginning (in the most ancient forms) reveals through social and psychological to a component, in unity of biologically inherited and cultural and historical people in life, in reflection of national and psychological features of development of their culture.
Keywords: archetypes collective unconscious, national art culture, mythological forms of life of cogitative categories, regulatory and adaptive aspect, culturological aspect
For citing: Saraeva L., Uvarova T. 2016. Regulatory and adaptive process of national art culture in the aspects of its substantial value basis. Herald of the Chelyabinsk State Academy of Culture and Arts. No 2 (46): 90-94.
References
1. Antonian IU. 2001. Mif i vechnost' [Myth and eternity]. Moscow: Logos. 464 p. (In Russ.).
2. Babaeva A. 2000. Behavior as realization of culture. Chelovek, poznanie, kul'tura [Person, knowledge, culture]. Voronezh: Voronezh State University. Vol. 1. 266 p. (In Russ.).
3. Zhirov M., Saraeva L. 2008. Fenomen muzykal'nogo fol'klora (filosofsko-kul'turologicheskie aspekty) [Phenomenon of musical folklore (philosophical and culturological aspects)]. Belgorod: Publishing house of Belgorod National Research University. 152 p. (In Russ.).
4. Kargin A., Khrenov N. 1993. Fol'klor i krizis obshchestva [Folklore and crisis of society]. Moscow: State Center of Russian Folklore. 164 p. (In Russ.).
5. Rimskii V. 2003. Mif i religiya: K probleme kul'turno-istoricheskoy spetsifiki arkhaicheskikh religiy [Myth and religion: To a problem of cultural and historical specifics of archaic religions]. Belgorod: Krest'yanskoe delo. 184 p. (In Russ.).
6. Snegirev I. 1990. Russkie prostonarodnye prazdniki i suevernye obryady [Russian demotic holidays and superstitious ceremonies]. Moscow: Sovetskaya Rossiya. 160 p. (In Russ.).
7. Stepanov IU. 2001. Konstanty: Slovar' russkoy kul'tury [Constants: Dictionary of the Russian culture]. Edition 2, revised. Moscow: Akademicheskiy Proekt. 990 p. (In Russ.).
8. Tailor E. 2000. Mif i obryad v pervobytnoy kul'ture [The myth and a ceremony in primitive culture]. Translated from Eng. by D. Koropchevskii. Smolensk: Rusich. 624 p. (In Russ.).
9. Shtroo V. 2001. Research of the group protective mechanisms. Psikhologicheskiy zhurnal [Psychological magazine]. No 1: 5-15. (In Russ.).
Received 12.09.2015
94
