CC BY
233
А.О. Ласария
РЕГУЛИРОВАНИЯ ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИХ КОНФЛИКТОВ НА СЕВЕРНОМ И ЮЖНОМ КАВКАЗЕ: СУЩНОСТЬ И СПЕЦИФИКА
Аннотация
Статья посвящена сравнительному исследованию концептуальных и прикладных аспектов урегулирования эт-нополитических конфликтов на Северном и Южном Кавказе. В исследовании представляются особенности, черты и специфические свойства этнополити-ческих противоречий в отдельно взятых регионах Кавказа. Особое внимание уделяется выявлению сходств и существенных отличий конфликтных явлениях, а также предпринимаемых способах их урегулирования. Актуальность исследования обуславливается первостепенной политологической задачей, заключенной в необходимости раскрытия значимости и влияния этно-политических конфликтов, протекающих на Северном Кавказе и в Закавказье, на геополитическую структуру всего исследуемого пространства, в том числе оказываемого ими воздействия на сферу региональной безопасности и стабильности сопредельных государств региона.
Кавказ играет особую роль в геостратегическом отношении для современного мирополитического устройства. В его границах существует многосложная этно-конфессиональная дифференциация, в условиях которой развиваются разнообразные по содержанию и характеру историко-культурные, политико-идеологические и социально-экономические процессы, выступающие основополагающими факторами эскалации этнополитического напряжения в кавказской общественной среде, как на территории Северного Кавказа, так и в постсоветских государст-
A. Lasariya
REGULATION OF ETHNOPOLITICAL CONFLICTS IN THE NORTH AND SOUTH CAUCASUS: ESSENCE AND SPECIFICITY
Abstract
The article is devoted to a comparative study of the conceptual and applied aspects of the settlement of ethnopolitical conflicts in the North and South Caucasus. The study presents the features, features and specific properties of ethnopolitical contradictions in individual regions of the Caucasus. Particular attention is paid to the identification of similarities and significant differences in conflict phenomena, as well as the ways in which they are being resolved. The urgency of the research is determined by the parametri-cal political task, which is the need to reveal the significance and influence of ethnopolitical conflicts taking place in the North Caucasus and Transcaucasia, the geopolitical structure of the whole study space, including their impact on the regional security and stability of the neighboring states of the region. The Caucasus plays a special role in geo-strategic relations for the modern world-political system. Within its borders there is a multisyllabic ethno-confessional differentiation, under the conditions of which historical, cultural, political, ideological and socio-economic processes that are diverse in content and character develop, which are the basic factors of the escalation of ethnopolitical tension in the Caucasian public environment, both in the North Caucasus and And in the postSoviet states of Transcaucasia. Any, without exception, ethnopolitical conflict in the vast multi-faceted Caucasus has unique uniqueness and distinctive forms of formation. It is important that ethnopolitical conflicts in the North and South Caucasus have a different level of
вах Закавказья.
Всякий, без исключения, этнополити-ческий конфликт на просторах многопланового Кавказа обладает уникальной неповторимостью и отличительными формами становления. Важно, что этнополитические конфликты на Северном и Южном Кавказе, имеют разнопорядковый уровень проявления (статус субъектов противостояния, масштабы, формы посреднической роли и др.), который обуславливает механизмы регулирования и перспективы разрешения кризиса.
manifestation (the status of opposing entities, the scale, the forms of intermediary role, etc.), which determines the mechanisms of regulation and the prospects for resolving the crisis.
Ключевые слова:
Северный Кавказ, Закавказье, этнополи-тический конфликт, этнические группы, переговорный процесс, посредническая роль, урегулирование, региональная безопасность.
Key words:
North Caucasus, Transcaucasia, ethnopoliti-cal conflict, ethnic groups, negotiation process, mediation role, settlement, regional security.
На протяжении многих веков, вплоть до сегодняшнего дня, кавказское политико-территориальное пространство в региональном обозрении носит основополагающую роль и фундаментальное значение в геостратегическом отношении для большинства территориально-сопряженных государств Кавказа, в том числе и для внерегиональных участников мировой политической арены [20, с. 58-64]. Об этом обстоятельстве, зачастую прямо, а порой косвенно свидетельствует, во многих случаях разнообразное, но несомненно, имеющее место быть явное целеустремление Западных стран существенно расширить степень вовлеченности и уровень влияния на политические, социально-экономические и культурные процессы в постсоветских республиках Закавказья [23]. Как справедливо отмечает П.А. Цыганков, подобные шаги англосаксонской дипломатии приводят к серьезному политико-идеологическому противоборству с ключевыми национальными интересами России и приоритетами ее региональной безопасности на южных рубежах страны, которые прежде всего ориентированы на поддержание стабильности и безопасности во всем Кавказском регионе [21, с. 433-448]. По утверждению В.И. Блищенко и М.М. Солнцевой, в условиях, когда для России Закавказье является достаточно важным геостратегическим пространством, внешние силы (имеются ввиду страны Запада) неумолимо действуют в направлении послабления ведущей и авторитетной
роли России среди закавказских республик, стремятся к ее политико-экономическому «вытеснению» из орбиты разноплановых процессов постсоветского пространства, что выражается одними из основных внешних вызовов и угроза для современного российского государства [3, с. 263].
Кавказ в научно-просветительских трудах зачастую представляется территорией в которой сосредоточен высокий конфликтный потенциал, подстегивающий к периодическим всплескам острых кризисов, проблем и вооруженных конфликтов, прежде всего на этнополитической почве [16, с. 7-15]. Основная веха беспрецедентного количественного прироста этно-политического напряжения в Кавказском регионе приходиться на период начала советской перестройки и распада ведущей социалистической державы второй половины XX века - СССР. Эпохальное событие пробудило серьезные межэтнические противоречия зиждившиеся в латентной форме. В различных постсоветских республиках инициировались процессы по ав-тономизации и суверенизации, по инерции активизировались ирредентистские движения. Знаковость и масштаб упомянутых явлений придали Кавказского региону ярлык особой конфликтной территории с ощутимым уровнем социально-политической несостоятельности, что стало одной из причин формирования в массовом сознании российского населения негативных стереотипов и предрассудков относительно Кавказа.
В контурах региона сосредоточена важная составляющая, которая неминуемо приводит к деструктивным формам эскалации этнополитических конфликтов - широкая этноконфессиональная дифференциация населения. Не упуская из фокуса внимания вышеупомянутое, стоит отметить, что в условиях этнического размежевания протекают специфичные исторические, политические, социально-экономические, миграционные, культурные и иные процессы [5, с. 70-76]. В совокупности своей, в зависимости от конкретных внутренних и внешних обстоятельств, указанные направления поступательного развития становятся отправной точкой в эскалации острых этнополитических противоречий.
К другим современным факторам стимулирующим развитие этнополи-тических конфликтов на территории современного Кавказа, стоит отнести: возросшую роль религиозного экстремизма на кавказское общество, в базовый инструментарий которого входят насилие и терроризм [11, с. 259]; длительное становление и укрепление общественно-политических институтов, социальной инфраструктуры [15, с. 3-12]; идеологические конфликты,
традиционалистское восприятие феномена этничности и самоидентичности [18]; последствия советской национальной политики первой половины ХХ века [19]; активность этнических элит, мобилизация этнических общностей, этнократичекие тенденции [14, с. 11-25]; дестабилизирующее влияние и воздействие внешних акторов на социально-политическую конъюнктуру Кавказского региона [4, с. 423-487]; и др.
Примечательно то, что отличительным признаком этнополитического конфликта от иных видов противостояния с этнической составляющей являются усилия действующих акторов конфликтного взаимодействия (ведущих представителей этнической общности) по приобретению, либо расширению властных ресурсов и политических полномочий, благоприятствующих эффективной реализации насущных потребностей и интересов как этнической группы, так и этнической элиты. Если рассматривать более детально, полагаясь на целеполагание и конечные установки субъектов и объектов этнополитического размежевания то, для этнических элит областью реализации становятся политическая и экономическая сфера, для этнических движений, как правило, культурная плоскость, а именно сохранение аутентичных атрибутов этничности: языка, культуры, традиций и обычаев [17, с. 30-34].
Преобладающее количество современных конфликтов в исследуемом регионе имеют в основании схожие базовые черты, к которым уместно отнести: этническую мобилизацию; актуализация и манипуляция этническим самосознанием; требования по пересмотру и корректированию политического статуса территории, местности, области; желание или стремление установить принципы этнического плюрализма и равного представительства в органах государственного и местного самоуправления; и другое. Однако, любые этнополитические конфликты зарождаются и обостряются в лоне субъективных предпосылок и причин. Эти обстоятельства придают конфликтам особую, в плане беспрецедентности, динамичную конфигурацию, влияющую на вариативный ряд потенциальных моделей и подходов решения возникшей проблемы этнополитического характера.
Конфликты на Северном Кавказе и в Закавказье необходимо рассматривать как противоречия разного порядка, в силу разности степени, масштаба и формата их проявления. Таким образом, северокавказские и закавказские этнополитические конфликты значительно дифференцированы по таким основополагающим критериям различия, как: локальные и
региональные; внутригосударственные и межгосударственные; внутрирос-сийское урегулирование и международное посредничество.
Регулирование этнополитических конфликтов в республиках Северного Кавказа относится к исключительной компетенции властей Российской Федерации, в ходе которого реализуется отечественная практика урегулирования конфликтов на этнической и политической почве. Основной упор в этом процессе делается на принципе невмешательства во внутренние дела суеверного государства (внешних сил - международных государств). Соответственно, конфликты протекающие в субъектах Российской Федерации находятся в поле российского политико-правового пространства, что исключает легальную возможность воздействия на динамику конфликта и его разрешения посторонних сил. Отличительными особенностями отечественной модели регулирования конфликтов являются: политические шаги федерального центра по исчерпанию сепаратистских тенденций путем косвенного противодействия этническим элитам в их стремлении суверенизации административно-территориальной единицы; поощрении разделения власти в полиэтнических субъектах государства по принципу паритетного национального представительства; а также усиление и развитие межкультурного сотрудничества [2]. Тем не менее, как отмечает Е.С. Карсанова для Северного Кавказа свойственно этнокультурное обособление, вопреки общепризнанным интегративным тенденциям формирования общероссийской гражданской идентичности [8, с. 28].
Наиболее примечательным в отечественной практике урегулирования этнополитических конфликтов является разрешение осетино-ингушского противостояния, в контексте военно-политической стратегии Российской Федерации на Кавказе, где в патронаж основного средства урегулирования было включено: нормативно-правовое закрепление мира и разграничение сферы интересов субъектов столкновения, позволившие придать противостоянию инертный характер. Но, как отмечал А.Г. Здравомыслов, намеченные и реализованные планы оказались не способными всецело исчерпать конфликт [6, с. 117-122]. В частности, в 2010 году федеральным центром было инспирировано подписание «Программы совместных действий по развитию добрососедских отношений между Республикой Северная Осетия - Алания и Республикой Ингушетия» главами субъектов. Документ был нацелен на поддержание и развитие дружественных контактов между субъектами Российской Федерации.
Мониторинг и разрешение этнополитического напряжения на территории Северного Кавказа является исключительным ведением Российской Федерации. Принципиальная задача представительных органов власти заключается в стимулировании развития социально-экономической и этнокультурной жизни региона, в том числе в поддержании безопасности во всем Кавказском регионе. В подобных условиях, в приоритеты государственной власти входят - соблюдение прав и свобод граждан, поддержание мира и согласия между представителями разных этнических общностей, религиозных объединений и конфессиональных сообществ [7].
Этнополитические конфликты в Закавказье раскрываются для научного анализа в наиболее резонансном ракурсе. Прежде всего, в силу статуса участвующих в конфликте субъектов. Допустим, нагорно-карабахский конфликт, острая фаза которого пришлась на 1991-1994 гг. Столкновение преподнесло региону открытую вооруженную конфронтацию фактически между двумя суверенными государствами Южного Кавказа. Изначально, конфликт позиционировался как внутригосударственный, предсказуемой оказалось модификация предмета и структуры конфликта. Субъектами противостояния выступили: с одной стороны Армения, активно отстаивавшая интересы численно доминирующего армянского населения Нагорно-Карабахской Республики (далее НКР) в их стремлении суверенизации территории; и с другой стороны властей Азербайджана, сфокусировавших свое внимание на силовом методе поддержания территориальной целостности государства в границах бывшей Азербайджанской ССР.
На базе Хельсинкской сессии Совета СБСЕ 24 марта 1992 года была создана Минская группа СБСЕ (позже ОБСЕ) по вопросам урегулирования конфликта вокруг Нагорного Карабаха, в состав рабочей группы были включены Россия, Беларусь, некоторые страны ЕС, США, Турция, представители армянской и азербайджанской общин НКР [3, с. 247].
Антагонизмом в разрешении конфликта явился политико-правовой статус самопровозглашенной НКР как участника переговорного процесса. До 1998 года представители республики являлись полноправными субъектами переговорного процесса, однако ситуация претерпела кардинальные изменения, по той причине, что официальные власти Армении трансформировали проблему Нагорного Карабаха в территориальный спор с Азербайджаном. Однако, представляется достаточно несостоятельной риторика, уповающая на попытку Армении аннексировать НКР, по той простой при-
чине, что ключевая позиция Еревана сосредоточена на требовании и продвижение широкого междугородного признания правосубъектности Нагор-но-Карабахской Республики [9].
Функционирование Минской группы ОБСЕ являющейся международной переговорной площадкой по вопросам мирного разрешения конфликта свидетельствует о глубокой вовлеченности многих ведущих региональных и мировых «игроков». Международные посредники во главе с Россией оказывают серьезное содействие на пути достижения взаимно удовлетворяющих позиций по центральным и дискуссионным вопросам переговорного процесса. Одним из ощутимых достижений международной площадке по урегулированию карабахского конфликта было подписание декларации от 2 ноября 2008 года («Майендорфская декларация», Московская область, замок Майендорф).
Однако, не безынициативными представляются действия внерегио-нальных государств, нацеленных на тесное сотрудничество со странами Закавказья, для которых возможность влиять на политические процессы и решения постсоветских стран является несомненным укреплением персонального политического положения в исконно российской сфере влияния, геополитическом бастионе - Южном Кавказе.
Не менее острыми конфликтными линиями на карте Закавказья являются грузино-абхазский и грузино-осетинский конфликты. Острые фазы этих столкновений пришлись на два периода; первый, начало 1990 гг., это вооруженные конфликты в Абхазии и Южной Осетии, по итогам которых Грузия де-факто потеряла контроль над территориями и возможность воздействовать на внутренние процессы самопровозглашенных республик; второй период, события августа 2008 года, всецело изменившие обстановку во всем Закавказье. Признание субъектами международного права Республики Абхазия и Республики Южная Осетия Российской Федерацией послужило определяющим импульсом в трансформации процесса урегулирования. Сегодня, действует международная площадка - Женевские дискуссии по безопасности и стабильности в Закавказье. В рабочую группу входят официальные представители Абхазии, Южной Осетии, России, Грузии, США, ЕС, спецпредставители ООН и ОБСЕ. Раунды этих переговоров призваны рационально содействовать мирному диалогу между сторонами противостояния [13]. Зачастую, посредническая роль внерегиональных медиаторов привносит деструктивное свойство, их участие подкрепляется глубо-
кими геостратегическими мотивами и амбициями по военному и политическому присутствию в Южном Кавказе, максимальной близости к российской границе. По ряду очевидных причин наличие этнополитической конфронтации в регионе придает дополнительные преференции для возможности нерегиональных государств укреплять собственные позиции в регионе, участвуя в международной посреднической деятельности. В этих условиях, происходит неминуемое столкновение интересов Запада и России, где последняя действует исключительно с позиции целесообразности, защищая национальные интересы, стремясь поддержать миропорядок и стабильность на Кавказе.
На пути достижения мира и согласия между кавказскими конфликтующими сторонами имеются значительные трудности и проблемы, которые выражается в существенном объеме взаимных претензий и «обид», подпитывающие деструктивное взаимовосприятие. Как на Северном Кавказе, так и в Закавказье субъекты конфронтации вынуждены привлекать в качестве беспристрастных и объективных посредников внешние силы («локомотивы» мирового политического процесса) или центральные власти государства (если этнополитическое противостояние разворачивается внутри государства). Практическим результатом многих площадок по урегулированию этнополитических конфликтов и кризисов, среди которых российское участие определяло исход и направление, было пресечение вооруженных акций. Что характерно, как для северокавказской действительности в контексте регулирования осетино-ингушского конфликта путем предотвращения военных действий и актов массового межэтнического насилия; так и для закавказского пространства, «включение» в обеспечение безопасности новопризнанных государств - Абхазии и Южной Осетии, а также разъединении вооруженных сил вокруг Нагорного Карабаха [12, с. 136-142].
Современное прогнозирование и регулирование этнополитических противоречий в Кавказском регионе должно всецело полагаться на системный анализ ранее предпринятых способов урегулирования конфликтов, которые в сложившихся обстоятельствах не привнесли весомых положительных результатов. Также, всем участникам мирного процесса необходимо подбирать «приближенные» и адаптивные к реальной обстановке политико-правовые подходы, не предполагающие «одноразового» или единовременного разрешения конфликтного действия, что в принципе недостижимо для постсоветского пространства, а комплекс мер социально-
политической, экономической и культурной направленности. Как отмечает С.М. Маркедонов, необходимы многоступенчатые попытки по укреплению доверительных отношений между оппонирующими субъектами. Регулирования этнополитических конфликтов в этом случае, выражается в проработке имеющихся вопросов касательно безопасности и гуманитарного взаимодействия [14, с. 126-128]. Особое внимание сторон переговорного процесса должно быть сфокусировано на принятии промежуточных обязывающих в нормативно-правовом отношении документов, а не монументальной декларации. Процесс регулирования этнополитического конфликта должен выстраиваться на череде согласований базовых позиций и систематизации интересов субъектов противостояния, где центральным звеном является сам процесс, в условиях которого стороны активно взаимодействуют, а не получают «готовый» результат извне.
Перспективы урегулирования этнополитических конфликтов в Кавказском регионе упираются в гибкость и конструктивность политической воли субъектов противостояния [1, с. 11-14]. В том числе, разрешение противоречий зависит от геополитических, военно-тактических и социально-экономических целей задействованных в мирном процессе международно-государственных структур.
Литература
1. Аванесян А.А. Межэтнические конфликты на постсоветском пространстве и методы их урегулирования (на примере Южного Кавказа) // Ав-тореф. дисс... канд. ист. наук: 07.00.02. Краснодар, 2013.
2. Амелин В.В. Этническое многообразие и власть в российском регионе. М.: УОП ИЭА РАН, 2004.
3. Блищенко В.И., Солнцева М.М. Кризисы и конфликты на постсоветском пространстве. М.: ЗАО Издательство «Аспект Пресс», 2014.
4. Гаджиев К.С. Кавказский узел в геополитических приоритетах России. М.: Логос, 2010.
5. Гаджиев К.С. Кавказ: между единством и фрагментацией // Власть, 2009. №10.
6. Здравомыслов А.Г. Осетино-ингушский конфликт. Перспективы выхода из тупиковой ситуации. М.: РОССПЭН, 1998.
7. Зорин В.Ю., Аствацатурова М.А. Стратегия государственной национальной политики Российской Федерации (три года спустя) / Исследования по прикладной и неотложной этнологии. М.: ИЭА РАН. Вып. №253, 2016.
8. Карсанова Е.С. Этнополитические конфликты в полиэтнических федерациях: природа и практика решения в условиях глобализации // Авто-реф. Дис. ... докт. полит. наук. М., 2012.
9. Крылов А.Б. Нагорный Карабах в геополитическом контексте XXI века. М.: Академия гуманитарных исследований, 2006.
10. Ландабасо Ангуло А.И., Коновалов А.М. Терроризм и этнополитические конфликты. Кн. 1. Из истории басков. М.: Огни, 2004.
11. Манойло А.В. Технологии несилового разрешения современных конфликтов. М.: Горячая линия - Телеком, 2015.
12. Мансуров Т.З. Южный Кавказ в системе национальной безопасности Российской Федерации // Казанский педагогический журнал. 2015. №1(18).
13. Маркедонов С.М. Де-факто образования постсоветского пространства: двадцать лет государственного строительства. Ереван: Институт Кавказа, 2012.
14. Маркедонов С.М. Турбулентная Евразия: Межэтнические, гражданские конфликты, ксенофобия в новых независимых государствах постсоветского пространства. М.: Academia, 2010.
15. Матвеевой А.Г., Скакова А.Ю., Савина И.С. Северный Кавказ: Взгляд изнутри. Вызовы и проблемы социально-политического развития. М.: ИВ РАН, 2012.
16. Стародубровская И.В., Соколов Д.В. Истоки конфликтов на Северном Кавказе: монография. М.: Издательский дом «Дело», 2013.
17. Султыгов А.-Х.А. Этнополитические противоречия и формы их разрешения: исторический опыт и современные реалии. М.: МАКС Пресс, 2006.
18. Тишков В.А. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной антропологии. М.: Наука, 2003.
19. Тишкова В.А. Очерки теории и политики этничности в России. М.: Русский мир, 1997.
20. Христофоров В.С. К истории геополитического противостояния на Северном Кавказе // Вестник Российской нации, 2014. №1.
21. Цыганков П.А. Политическая динамика современного мира: теория и практика. М.: Изд-во Московского ун-та, 2014.
22. Jafarova E. Conflict Resolution in South Caucasus: Challenges to International Efforts. Lexington Books, 2014.
23. Ohanyan A. Networked Regionalism as Conflict Management. Stanford: Stanford University Press. 2015.
24. Stewart S. The Role of the United Nations in the Georgian-Abkhazian Conflict / Journal of Ethnopolitics and Minority Issues in Europe. 2003. №2.
25. Sambanis N., Shayo M. Social Identification and Ethnic Conflict // American Political Science Review. 2013. №2. Vol. 107.
26. Slider D. Crisis and Reponse in Soviet Nationality Policy: The Case of Abkhazia // Central Asian Survay. 1985. Vol. 4. №4.
References
1. Avanesyan A.A. Mezhetnicheskie konflikty na postsovetskom prostran-stve i metody ikh uregulirovaniya (na primere Yuzhnogo Kavkaza). Avtoref. diss... kand. ist. nauk: 07.00.02. Krasnodar, 2013.
2. Amelin V.V. Etnicheskoe mnogoobrazie i vlast' v rossiiskom regione. M.: UOP IEA RAN, 2004.
3. Blishchenko V.I., Solntseva M.M. Krizisy i konflikty na postsovetskom prostranstve. M.: ZAO Izdatel'stvo «Aspekt Press», 2014.
4. Gadzhiev K.S. Kavkazskii uzel v geopoliticheskikh prioritetakh Rossii. M.: Logos, 2010.
5. Gadzhiev K.S. Kavkaz: mezhdu edinstvom i fragmentatsiei. Vlast', 2009. №10.
6. Zdravomyslov A.G. Osetino-ingushskii konflikt. Perspektivy vykhoda iz tupikovoi situatsii. M.: ROSSPEN, 1998.
7. Zorin V.Yu., Astvatsaturova M.A. Strategiya gosudarstvennoi natsion-al'noi politiki Rossiiskoi Federatsii (tri goda spustya) / Issledovaniya po priklad-noi i neotlozhnoi etnologii. M.: IEA RAN. Vyp. №253, 2016.
8. Karsanova E.S. Etnopoliticheskie konflikty v polietnicheskikh federatsi-yakh: priroda i praktika resheniya v usloviyakh globalizatsii. Avto-ref. dis. ... dokt. polit. nauk. M., 2012.
9. Krylov A.B. Nagornyi Karabakh v geopoliticheskom kontekste XXI veka. M.: Akademiya gumanitarnykh issledovanii, 2006.
10. Landabaso Angulo A.I., Konovalov A.M. Terrorizm i etnopoliticheskie konflikty. Kn. 1. Iz istorii baskov. M.: Ogni, 2004.
11. Manoilo A.V. Tekhnologii nesilovogo razresheniya sovremennykh kon-fliktov. M.: Goryachaya liniya - Telekom, 2015.
12. Mansurov T.Z. Yuzhnyi Kavkaz v sisteme natsional'noi bezopasnosti Rossiiskoi Federatsii. Kazanskii pedagogicheskii zhurnal. 2015. №1(18).
13. Markedonov S.M. De-fakto obrazovaniya postsovetskogo prostranstva: dvadtsat' let gosudarstvennogo stroitel'stva. Erevan: Institut Kavkaza, 2012.
14. Markedonov S.M. Turbulentnaya Evraziya: Mezhetnicheskie, grazh-danskie konflikty, ksenofobiya v novykh nezavisimykh gosudarstvakh postsovetskogo prostranstva. M.: Academia, 2010.
15. Matveevoi A.G., Skakova A.Yu., Savina I.S. Severnyi Kavkaz: Vzglyad iznutri. Vyzovy i problemy sotsial'no-politicheskogo razvitiya. M.: IV RAN, 2012.
16. Starodubrovskaya I.V., Sokolov D.V. Istoki konfliktov na Severnom Kavkaze: monografiya. M.: Izdatel'skii dom «Delo», 2013.
17. Sultygov A.-Kh.A. Etnopoliticheskie protivorechiya i formy ikh razresheniya: istoricheskii opyt i sovremennye realii. M.: MAKS Press, 2006.
18. Tishkov V.A. Rekviem po etnosu: Issledovaniya po sotsial'no-kul'turnoi antropologii. M.: Nauka, 2003.
19. Tishkova V.A. Ocherki teorii i politiki etnichnosti v Rossii. M.: Russkii mir, 1997.
20. Khristoforov V.S. K istorii geopoliticheskogo protivostoyaniya na Severnom Kavkaze. Vestnik Rossiiskoi natsii, 2014. №1.
21. Tsygankov P.A. Politicheskaya dinamika sovremennogo mira: teoriya i praktika. M.: Izd-vo Moskovskogo un-ta, 2014.
22. Jafarova E. Conflict Resolution in South Caucasus: Challenges to International Efforts. Lexington Books, 2014.
23. Ohanyan A. Networked Regionalism as Conflict Management. Stanford: Stanford University Press. 2015.
24. Stewart S. The Role of the United Nations in the Georgian-Abkhazian Conflict / Journal of Ethnopolitics and Minority Issues in Europe. 2003. №2.
25. Sambanis N., Shayo M. Social Identification and Ethnic Conflict. American Political Science Review. 2013. №2. Vol. 107.
26. Slider D. Crisis and Reponse in Soviet Nationality Policy: The Case of Abkhazia. Central Asian Survay. 1985. Vol. 4. №4.
