CC BY
0УДК 368.1 DOI: 10.24412/2411-2275-2024-2-62-68
ШУЛЬГА М.В., ШКОЛИК О.А. РЕГУЛИРОВАНИЕ ЕВРОПЕЙСКОГО СТРАХОВОГО БИЗНЕСА В РАМКАХ НАЦИОНАЛЬНОГО И МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА
Ключевые слова: страхование; финансовые рынки; государственное регулирование; страховая деятельность; страховой надзор.
В статье изложены результаты исследования практики публично-правового регулирования страховой деятельности на территории государств Центральной Европы - Швейцарии, Австрии и Германии. Авторами раскрываются сущностные аспекты регулирования, анализируются секторальные и общие требования, предъявляемые к финансовым организациям, осуществляющим страховую деятельность в Европе. Исследуются фундаментальные вопросы оптимальной организации и эффективности публичного регулирования, конкретизируются базовые принципы регулирования.
SHULGA, M.V., SHKOLIK, O.A.
REGULATION OF THE EUROPEAN INSURANCE BUSINESS WITHIN THE FRAMEWORK OF NATIONAL AND
INTERNATIONAL LAW
Key words: insurance; financial markets; government regulation; insurance activities; insurance supervision.
The article reflects the results of a study of the practice of public law regulation of insurance activities in the territory of the Central European states - Switzerland, Austria and Germany. The authors reveal the essential aspects of regulation, analyze the sectoral and general requirements for financial institutions engaged in insurance activities in Europe. The fundamental issues of optimal organization and effectiveness of public regulation are investigated, and the basic principles of regulation are specified.
На протяжении временного отрезка. равного веку, можно наблюдать, как мировая финансовая система развивалась и с каждым новым десятилетием становилась все более сложной. По мере ее развития, естественно, развивалось и усложнялось публично-правовое регулирование деятельности на мировых финансовых рынках. Это проявлялось как в развитии фундаментальных аспектов — введения финансовых нормативов, установления требований и обязательных процедур, формирования и применения административных санкций и т.д., так и в элементарных физических аспектах. Взять, к примеру Закон Гласса-Стиголла (Banking Act), который был принят в США в 1933 году и на протяжении 66 лет регулировал обособленное функционирование коммерческого банкинга и инвестиционного сервиса, препятствуя консолидации рисков, свойственных совмещению классической банковской деятельности с оказанием инвестиционных услуг. При этом физический объем данного правового акта ограничивался всего 37 страницами. Напротив, федеральный закон Додда-Франка о реформе Уолл-стрит и защите прав потребителей (Dodd-Frank Act), принятый в 2010 году и призванный обеспечить финансовую стабильность в национальной финансовой системе США, вместе со всеми дополнениями и приложениями содержит более 8000 страниц.
Аналогичная ситуация наблюдается и в развитых государствах Европы, где только за период 2008-2018 годов были разработаны и внедрены в публично-правовое регулирование финансовых рынков нормативные акты, насчитывающие более 5000 страниц. Многие из этих актов содержат положения о создании специальных надзорных органов, о требованиях к капиталу финансовых организаций, а также о внедрении методов и нормативов обеспечения их финансовой стабильности. Примерами здесь могут служить акты, в соответствии с которыми осуществлено создание Европейского совета по системным рискам и трех надзорных органов - Европейского банковского управления (EBA), Европейского управления по ценным бумагам и рынкам (ESMA) и Европейского управления по страхованию и пенсионному обеспечению (EIOPA), внедрены Постановления о регулировании рыночной инфраструктуры, Директива о требованиях к капиталу в рамках Базеля Ш, Европейские Директивы о регулировании рынка финансовых инструментов (MiFID I, MiFID II).
Активное нормотворчество, вызвало множество споров по поводу эффекта от объема, интенсивности и сложности регулирования для европейских финансовых рынков в целом, и страхового бизнеса в частности. Например, в рамках нескольких отраслевых исследований было установлено, что публично-правовое регулирование рассматривается как самый значимый риск для страхового бизнеса [1, 2]. Так в рамках опросных исследований было установлено, что 95% всех респондентов, из числа высшего менеджмента европейских страховых компаний, отмечают зарегулированность страховой деятельности в своей национальной юрисдикции [3]. Более того,
29% из опрошенных относят изменения в публично-правовом регулировании к числу основных факторов риска, при том имеющих наиболее разрушительное воздействие на стабильность и перспективы страхового сектора [4].
Учитывая преимущественно негативное восприятие вектора развития публично-правового регулирования финансовых рынков, сформировавшееся среди представителей профессионального сообщества, одним из наиболее актуальных становятся исследования о том насколько верным ответом на усложнение финансовых рынков является усложнение их регулирования. При этом, некоторые исследования, проведенные в данном направлении, показывают, что подобное реакционное развитие не является адекватным с точки зрения эффективности. Например, результаты исследования американских профессоров из Университета Джорджии (США) - Стивена Потье и Дэвида Соммера, демонстрируют это наиболее наглядно. В частности, компаративный анализ введения в США регулятивных стандартов, устанавливающих императивное правовое требование по соблюдению страховыми компаниями финансовых нормативов, базирующихся на сложной методике оценки капитала, основанного на риске (risk-based-capital - RBC), показал, что регулятивный критерий, базирующийся на расчете простого коэффициента собственного капитала (equity-to-assets ratio), является более эффективным [5].
Рассмотрим текущую ситуацию в части регулирования коммерческой деятельности страховых организаций на примере реального субъекта европейского страхового рынка. В качестве исследуемого объекта мы возьмем страховую компанию — Generali Switzerland, зарегистрированную в Швейцарии и осуществляющую свою профессиональную деятельность преимущественно на территории Центральной Европы, но не ограничиваясь ею. Основными территориальными направлениями реализации своих страховых продуктов, для указанной компании являются Швейцария, Германия и Австрия. Напомним, что Швейцария, в отличие от Германии и Австрии, не является государством-членом Европейского Союза (ЕС). Данное обстоятельство предполагает то, что при ведении страхового бизнеса на территории указанных стран и межгосударственного объединения, коим является ЕС, ей необходимо соблюдать не только национальное финансовое законодательство каждой из указанных стран, но руководствоваться едиными нормами европейских директив и постановлений (Табл.1).
Таблица 1.
Нормативные акты, регулирующие деятельность страховых компаний
п/п ТРЕБОВАНИЯ ШВЕЙЦАРИЯ АВСТРИЯ ГЕРМАНИЯ
1. Секторальные требования к риск-менеджменту и актуарной оценке обязательств AVO, RS 2017/04, RS 2017/02, RS 2013/5, VA VU-ARKtBY, Директива 2002/87 /EC, kV -EEV, VUGBV, GPV, HZV,R FEA 2004, R GR 2006, R IMEG 2003, KAV, PZV-ZRV, RUL 2005, SWRV, VAG, LV-VMGV AnlV, AktuarV, DeckRV, Директива 2002 /87/EC /R4/2018, FinkVV, EAGB, KEVAYV, MaRisk BA/R, M2017, MindZv /R 9/2020, R 12/2008, VAG
2. Секторальные требования к организации системы корпоративного управления и внутреннего контроля RS 2008/32, VAG BorseG, R CRB 2017 /2018, SCC, VAG DCGK, TransPuG, VAG
3. Секторальные требования к организации и реализации дистрибуции страховых продуктов VVG InfoV, RRVV 2012, VAG, VersVG AltZetG, FinVermV, KfzPflVV, KWGVermV, R 10/2014, VersVermV, VVG, VVG-InfoV, SStellV-VVG
4. Секторальные требования к капиталу в целях обеспечения платежеспособности AVO, RS 2016/03, RS 2017/03, RS 2012/1, VA Директива 2002/87/EC, Директива 2008/138/EC, Директива 2014/51/EU Директива 2002/87/EC, R 4/2018, Директива 2009/138/EC, Директива 2014/5 1/EU, KapAusstV, FinRVV, R 4/2005, R 4/2009
Продолжение табл. 1
5. Секторальные требования по раскрытию информации перед регулятором и RS 2008/15, RS 2008/25, RS 2016/03, RS VU-AKtBY, Директива 2002/87/EC, FK-QUAB-V, VUMV, VAG, SFT- BerVersV, Директива 2002/87/EC, R 4/2018, FKAG, R 1/2004,
предоставлению 2016/04, VAG Vollzugsgesetz EAKAV, InhKontrollV,
специализированной PFAV,
отчетности специализированная надзорная отчетность
6. Секторальные требования по публичному раскрытию информации VAG VU-ARtBV, BEV -InfoV, EKV, InfoV, FK-QUAB-V, PRIIP нормы о документальном раскрытии ключевой информации, VAG PrufV, RechPensV, RechVersV, TransPuG
7. Секторальные требования по соблюдению правовых норм о борьбе с дискриминацией Отсутствует / не регулируется Директива 2006/54/EC, Директива 2004/113/EC, RUE. 2012 Директива 2006/54/EC, Директива 2004/113/EC
8. Квалификацио нные требования к руководству и AVO, RS 2017/02, VAG VAG MaRisk BA, VAG
персоналу страховой
организации
9. Секторальные требования по формированию гарантийных (обеспечительных) фондов VAG VAG, FinStaG, 10 FinStabG, FMStFG
10. Общие требования для GwG, GwV GTV, SoV, циркулярные GwG, циркулярные
финансовых компаний по соблюдению правовых норм предписания и запросы предписания и запросы
антиотмывочного
законодательства
11. Общие требования для финансовых компаний по возмещению материального вреда VAG, RS 2010/1 R 1/2018, VU-TGV VersVergV, FinDAGKostV
12. Общие требования для финансовых компаний по обеспечению конфиденциальности и защите данных DSG DSG, DSGVO BDSG, DSGVO
13. Общие требования для финансовых компаний по соблюдению антимонопольного законодательства К^ UWG TFEU, UWG TFEU, UWG
Представленная таблица достаточно четко иллюстрирует то огромное количество правил, содержащихся в национальном финансовом законодательстве и в единых европейских директивах, которым должна следовать финансовая компания, осуществляющая страховую деятельность на территории государств Центральной Европы. При этом необходимо отметить, что данная таблица не учитывает регулятивные новации, которые расширяют охват публично-правового регулирования европейских финансовых рынков в целом, а также страховой деятельности в частности. Например, новые направления разработки нормативных актов в Европейском Союзе включают в себя распространение регулирования на вопросы налогообложения финансовых компаний и их операций с финансовыми инструментами, расширение надзорных полномочий регуляторов, увеличение требований по предоставлению отчетности и раскрытию информации, а также по активной публичной защите прав потребителей финансовых услуг, в т.ч. страховых.
Здесь стоит отметить наличие некоторых разнонаправленных тенденций в регулировании финансовых рынков. Прежде всего, нужно обратить внимание на естественную тенденцию к
глобализации нормативно-правового регулирования, которая выражается во внедрении в трансграничное регулирование единых международных и европейских стандартов. В частности, это касается, например, установления требований к капиталу и обеспечению платежеспособности (Solvency II) или внедрения глобального стандарта страхового капитала (Insurance Capital Standard
- ICS). В тоже время, нужно обратить внимание на обратную тенденцию, в рамках которой национальные регулирующие органы не только сохраняют применимость старых национальных правил, но и дополняют их новыми национальными нормами и стандартами, а также практикуют ограниченное (избирательное) применение международных правил. Таким образом, принятие международных и европейских стандартов в теории должно снижать уровень сложности в регулировании финансовых рынков, в силу унификации норм и гармонизации методов их публично-правового регулирования, а на практическом уровне имеют обратный эффект, наоборот усложняя юридический комплаенс для финансовых компаний, деятельность которых не ограничивается одной территориальной юрисдикцией в границах Европы.
Однако, в данном случае нельзя все объяснить позицией национальных правотворческих органов и профильных регуляторов, поскольку межнациональная унификация несет с собой и некоторые регулятивные недостатки. Например, переход к межотраслевому регулированию финансовых рынков, определение системно важных финансовых институтов (SIFI) и рынков в Директивах о финансовых инструментах (MiFID I и MiFID II) являются примерами, в которых унифицируются банкинг и страховая деятельность, т.е. они рассматриваются как сопоставимые объекты для регулирования в рамках единой нормативно-правовой базы. Иными словами, регулятивная унификация является не всегда уместной в дифференцированных секторах финансовых рынков, где необходимо учитывать специфические особенности финансовых институтов и их профильного сектора.
Более того, недостатки в публично-правовом регулировании экономических отношений, складывающихся в данном случае между финансовыми организациями и потребителями финансовых услуг, имеют не только правовые материальные и процессуальные последствия, но и приводят к непредвиденным экономическим эффектам негативного свойства. Причем с точки зрения сути и назначения публично-правового регулирования, такие негативные экономические эффекты делают бессмысленным само регулирование. Классическим примером этого являются требования о формировании гарантийных фондов на финансовых рынках или их разновидности
— гарантийных обязательств по доходности финансовых продуктов. Предполагаемый эффект от такого регулятивного института заключается в защите интересов и имущества клиентов финансовых организаций в случае ее неплатежеспособности. Однако вместо достижения этой цели такие регулятивные новации препятствуют развитию и формируют повышенные риски в финансовой системе. Например, данный тезис был доказан в рамках научных исследований, проведенных еще в конце прошлого века, результаты которых ясно демонстрируют стабильно проявляемый негативный экономический эффект от стремления направить публично-правовое регулирование на императивную защиту финансовых интересов частных лиц, которым свойственен рыночный (свободный/диспозитивный) характер [6, 7]. В российской практике также имеются свидетельства, подтверждающие закономерность данного негативного эффекта [8]. Так, введение института гарантированной доходности финансовых продуктов пенсионного страхования привело к ущемлению инвестиционных интересов потребителей данных финансовых услуг и к финансовой стагнации всего сектора негосударственных пенсионных фондов.
Итак, попробуем систематизировать негативные эффекты и последствия от текущего публично-правового регулирования страховой деятельности на территории государств Центральной Европы.
Первая категория эффектов и последствий связана с такими последствиями как сдерживание инвестиционной активности и концентрация рисков. В частности, для участников страхового рынка стало очевидным, что новые правила оценки активов и обязательств «по рынку», оказывают существенное влияние на распределение активов между инвестиционными инструментами. Например, принятая Директива Solvency II, в части устанавливаемых ею требований к оценке стоимости и учету рисков активов и обязательств, поощряет компании к формированию относительно недиверсифицированного портфеля суверенных облигаций,
поскольку необходимый капитал для этих облигаций очень низок. Это противодействует использованию макропруденциальных инструментов, направленных на предотвращение накопления рисков среди участников рынка. Привлекательность иных инвестиционных инструментов, как секьюритизированных, так и не секьюритизированных, например инструментов категории real estate (недвижимости) также снижается. Таким образом, абсолютно очевидно, что Директива Solvency II способствует принятию неэффективных инвестиционных решений.
Вторая категория эффектов и последствий связана с такими последствиями как непреднамеренное давление и ограничение доступности и дистрибуции финансовых продуктов. Реализация текущих тенденций в публично-правовом регулировании, направленных на защиту потребителей финансовых услуг, могут эффективно защитить потребителей от недобросовестных финансовых компаний, однако они также негативно влияют на условия ведения бизнеса в финансовой отрасли, вплоть до того, что компании пересматривают продуктовые линейки в сторону их сокращения или переориентации на иные продуктовые сегменты. Иными словами, излишнее публично-правовое регулирование способно делать условия бизнеса настолько непривлекательными, что финансовые компании не смогут получать доход, адекватный комплаенс-рискам.
Третья категория эффектов и последствий связана с такими последствиями, которые именуются как регулятивный арбитраж, т.е. получение экономических выгод от дифференцированных условий нормативного регулирования в разных юрисдикциях. Новации в публично-правовом регулировании, приводящие к существенному усложнению условий жизнедеятельности субъекта, находящегося под регулятивным давлением, особенно если комплаенс становится дорогостоящим и сложным, повышают вероятность использования таким участником рынка регулятивного арбитража. В последнее время регулятивный арбитраж становится весьма актуальным направлением как в области научных исследований, так и в области практической деятельности. Это обусловлено тем, что количество практических примеров постоянно нарастает, из которых наиболее наглядным является теневое перестрахование, при котором зарегулированные американские страховщики, реализующие услуги в сфере страхования жизни передают риски менее регулируемым страховщикам из других юрисдикций. Аксиома регуляторного арбитража на финансовых рынках сводится к тому, что если предприятие в сфере финансовых услуг регулируется в соответствии с жесткими принципами и требованиями, то учреждения, регулируемые с меньшими ограничениями, имеют конкурентное преимущество именно в том, что дает им возможность работать в условиях наименее жесткой нормативно-правовой базы.
Базисом проблемы поиска оптимальной и эффективной системы публично-правового регулирования финансовых рынков в целом и страховой деятельности в частности, является абсолютное отсутствие каких-либо фундаментальных регулятивных методов, параметров и инструментов. Из выше приведенного очевидно, что вектор развития регулирования пролегает в основном через такие точки как регулирование вопросов о контроле и обеспечении платежеспособности финансовых компаний, а также регулирование взаимоотношений финансовых компаний с клиентами. Однако большое количество исследований по данным направлениям подтверждают отсутствие здесь каких-либо фундаментальных положений, обеспечивающих оптимальность и эффективность регулирования.
Например, как уже было сказано ранее, императивное регулирование и обеспечение платежеспособности финансовых компаний в большинстве случаев является сложным, а потому традиционно приводит к нежелательным экономическим эффектам. Так результаты исследований показывают, что использование простых финансовых показателей либо сопоставимо по своему результату с использованием сложных показателей, либо даже превосходит результаты от использования сложных показателей [9]. Тем более, как показывает практика сложные модели приводят к чрезмерной параметризации и менее надежным результатам [10].
В сфере регулирования взаимоотношений финансовых компаний с клиентами ситуация аналогичная. Например, регулирование порядка и процедур продажи финансовых продуктов и борьба с гендерной дискриминацией в страховании повысили требования к документации и
раскрытию информации для страховщиков и их агентов при отсутствии ощутимого положительного эффекта для их клиентов. При этом, проявился нежелательный побочный эффект от такого регулирования, проявившийся в фактах неблагоприятного отбора потенциальных клиентов и повышении цен на страховые продукты. В части информирования клиентов и публичного раскрытия информации для заинтересованных лиц из числа потенциальных потребителей наблюдается схожая ситуация. Ведь кажется очевидным, что повышение прозрачности и информированности приведет к принятию потребителями более эффективных решений. Однако социологические исследования финансовых рынков показывают, что потребители по-разному реагируют на информацию в зависимости от того, как она представлена — избыток информации приводит к информационной перегрузке, которая для принятия решений побуждает потребителей погружаться с теорию вопроса, в то время как большая часть потребительской массы, наоборот, переходят к принятию интуитивных решений [11].
Основываясь на приведенных доводах, в условиях отсутствия фундаментальных регулятивных методов, параметров и инструментов, представляется очевидным то, что в основу оптимальной и эффективной системы публично-правового регулирования финансовых рынков в целом и страховой деятельности в частности, прежде всего должны быть положены фундаментальные принципы.
На наш взгляд, первым принципом является простота методов, инструментов и параметров регулирования. Будем считать доказанным тезис о том, что простое регулирование есть лучшее регулирование, потому что сложное менее эффективно и влечет за собой негативные эффекты. Важным шагом на пути к упрощению регулирования было бы согласование и стандартизация различных подходов к моделированию. В этой связи упрощение методики расчета рискового капитала может оказаться полезным. С другой стороны, здесь также нужно отметить и то, что простое регулирование также имеет свои недостатки, поскольку простыми мерами невозможно учесть всю сложность реального мира. Однако концепция регулирования, основанного на принципах, может сыграть здесь важную роль. Если использовать менее сложное регулирование в сочетании с принципом, согласно которому все соответствующие риски должны быть признаны и задокументированы, то, например стимулы для регулятивного арбитража сократятся.
Следующим принципом должно стать поддержание прозрачности финансового рынка на едином регулятивном уровне — стандартизированный формализованный набор обязательной информации, раскрываемой или предоставляемой клиентам или неограниченному кругу лиц. При этом должно быть обеспечено отсутствие нормативных ограничений на добровольное раскрытие финансовыми компаниями информации, за исключением информации являющейся проявлением недобросовестной конкуренции или иного недобросовестного поведения.
Финальным принципом регулирования должно стать системное обоснование регулятивных новел с позиции анализа затрат и выгод от их внедрения. В этом смысле, например, отечественная система правового регулирования публичных финансовых отношений — в сфере бюджета и налогов, имеет большой опыт и наработанную практику, что обусловлено наличием базового процессуального принципа законодательных новаций — это расчет и анализ финансового эффекта и последующее его обоснование.
Литература и источники
1. Цыганов А.А. Перспективы и последствия современных технологий страхования: постановка проблемы // ЭТАП. 2020. N»1. С.126-135.
2. Insurance Trends 2019. Part of PwC' s 22nd Annual Global CEO Survey trends Series.
3. PwC's 21st CEO Survey. Maintaining Optimism while Grappling with Transformational Changes.
4. The Future of Talent in Insurance. Deloitte, 2018 // https://www.deloitte.com/ie/en/Industries/financial-services/research/the-fu1:ure-of-talent-in-insurance.html
5. Pottier, S., Sommer, D. The Effectiveness of Public and Private Sector Summary Risk Measures in Predicting Insurer Insolvencies // Journal of Financial Services Research, 2002. №21(1). Р. 101-116.
6. Joskow, P.L. Cartels, Competition and Regulation in the Property-Liability Insurance Industry // The Bell Journal of Economics and Management Science. 1973. № 4(2). Р. 375-427.
7. Hill, R.D. Profit Regulation in Property-Liability Insurance // The Bell Journal of Economics. 1979. №10(1). Р. 172-191.
8. Файзрахманова Л.М. Особенности осуществления надзора на рынке страховых услуг // Актуальные проблемы российского права. 2019. №10 (107). С.47-55.
9. Haldane, A.G. The Dog and the Frisbee // Speech, Bank of England accessed at 2012. http://www.bankofengland. co.uk/publications/Pages/ speeches/2012/596.aspx.
10. Eder, A., Keiler, S., Pichl, H. Interest Rate Risk and the Swiss Solvency Test. 2014. // European Actuarial Journal. DOI: 10.1007/s13385-014-0085-0.
11. Glenzer, F., Gründl, H., Wilde, C. And Lead Us Not Into Temptation 2013. // Presentation Formats and the Choice of Risky Alternatives, Working Paper.
References and Sources
1. Cyganov A.A. Perspektivy i posledstviya sovremennyh tekhnologij strahovaniya: postanovka problemy // ETAP. 2020. №1. S.126-135.
2. Insurance Trends 2019. Part of PwC's 22nd Annual Global CEO Survey trends Series.
3. PwC's 21st CEO Survey. Maintaining Optimism while Grappling with Transformational Changes.
4. The Future of Talent in Insurance. Deloitte, 2018 // https://www.deloitte.com/ie/en/Industries/financial-services/research/the-future-of-talent-in-insurance.html
5. Pottier, S., Sommer, D. The Effectiveness of Public and Private Sector Summary Risk Measures in Predicting Insurer Insolvencies // Journal of Financial Services Research, 2002. №>21(1). P. 101-116.
6. Joskow, P.L. Cartels, Competition and Regulation in the Property-Liability Insurance Industry // The Bell Journal of Economics and Management Science. 1973. № 4(2). P. 375-427.
7. Hill, R.D. Profit Regulation in Property-Liability Insurance // The Bell Journal of Economics. 1979. №10(1). P. 172-191.
8. Fajzrahmanova L.M. Osobennosti osushchestvleniya nadzora na rynke strahovyh uslug // Aktual'nye problemy rossijskogo prava. 2019. №°10 (107). S.47-55.
9. Haldane, A.G. The Dog and the Frisbee // Speech, Bank of England accessed at 2012. http://www.bankofengland.co.uk/publications/Pages/speeches/2012/596.aspx.
10. Eder, A., Keiler, S., Pichl, H. Interest Rate Risk and the Swiss Solvency Test. 2014. // European Actuarial Journal. DOI: 10.1007/s13385-014-0085-0.
11. Glenzer, F., Gründl, H., Wilde, C. And Lead Us Not Into Temptation 2013. // Presentation Formats and the Choice of Risky Alternatives, Working Paper.
ШУЛЬГА МАРИЯ ВИКТОРОВНА - преподаватель, кафедра социально-экономических дисциплин, Уральский юридический институт МВД России, лейтенант полиции (Smashav2017@yandex.ru).
ШКОЛИК ОЛЕГ АЛЕКСАНДРОВИЧ - кандидат экономических наук, доцент, кафедра социально-экономических дисциплин, Уральский юридический институт МВД России (o.shkolik@mail.ru).
SHULGA, MARIA V. - Lecturer, Department of socio-economic disciplines of the Ural Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Police Lieutenant (Smashav2017@yandex.ru)
SHKOLIK, OLEG A. - Ph.D. in Economics, Associate Professor, Department of socio-economic disciplines of the Ural Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia (o.shkolik@mail.ru)
УДК 346.6 DOI: 10.24412/2411-2275-2024-2-68-73
ЗАВЕРТЯЕВ А.А.
ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ОБОРОТА ЦИФРОВЫХ ФИНАНСОВЫХ АКТИВОВ В
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Ключевые слова: правовое регулирование, цифровые финансовые активы, утилитарные цифровые права, цифровая валюта, инвестиционная платформа, оператор инвестиционной платформы, технология распределенного реестра, налоговый агент, цессия.
Появление в обороте ценностей в цифровой форме обусловило потребность в разработке надлежащего правового регулирования этой сферы. В статье рассматривается несколько основных направлений развития правового регулирования таких цифровых ценностей, как цифровые финансовые активы. Особое внимание уделено недостаткам существующего регулирования в этой сфере. Автором сформулирован ряд предложений по их устранению путем внесения соответствующих поправок в федеральное законодательство и Налоговый кодекс Российской Федерации. Обращено внимание на то, что расширение практики использования технологии блокчейн и всеобщая цифровизация открывают для органов законодательной власти новые направления и сферы регулирования. В завершение автором сформулированы общие выводы по исследованию. Проведенное исследование позволило выделить основные направления совершенствования регулирования оборота таких цифровых ценностей, как цифровые финансовые активы. По итогам исследования сделан вывод, что совершенствование правового регулирования оборота цифровых активов -объективная необходимость. И дальше этот вопрос будет становиться только более актуальным.
ZAVERTYAEV, A.A.
THE MAIN DIRECTIONS FOR IMPROVING THE LEGAL REGULATION OF THE TURNOVER OF DIGITAL FINANCIAL
ASSETS IN THE RUSSIAN FEDERATION
Key words: legal regulation, digital financial assets, utilitarian digital rights, digital currency, investment platform, investment platform operator, distributed registry technology, tax agent, assignment.
The emergence of valuables in digital form in circulation has led to the need to develop appropriate legal regulation in this area. The article examines several main directions in the development of legal regulation of such digital values as digital financial assets. Particular attention is paid to the shortcomings of existing regulation in this area. The author has formulated a number of proposals to eliminate them by introducing appropriate amendments to federal legislation and the Tax Code of the Russian Federation. Attention is drawn to the fact that the expansion of the practice of using blockchain technology and universal digitalization opens up new directions and areas of regulation for legislative authorities. In conclusion, the author formulated general conclusions about the study. The study made it possible to identify the main directions for improving the regulation of the circulation of such digital values as digital financial assets. Based on the results of the study, it was concluded that improving the legal regulation of the circulation of digital assets is an objective necessity. And this question will only become more relevant in the future.
