CC BY
45
УДК 347.787
Р.Ю. Федоров, Л.А. Аболина*
региональные особенности народной архитектуры ольгинского и чугуевского районов приморского края**
Статья посвящена исследованию особенностей народной архитектуры в деревнях, основанных разными группами восточнославянских переселенцев на территории Ольгинского и Чугуевского районов Приморского края во второй половине XIX - начале ХХ вв. Опираясь на материалы экспедиционных исследований, авторы рассматривают различные аспекты сохранения, трансформаций и синтеза региональных особенностей строительной культуры, привнесенных переселенцами из мест выхода на территорию Приморского края.
Ключевые слова: народная архитектура, деревянное зодчество, восточные славяне, крестьянские переселения, этнокультурные взаимодействия, Дальний Восток, Приморский край
Regional features of folk architecture of Olginsky and Chuguyevsky districts of Primorsky Krai. ROMAN Yu. FEDOROV (Institute of the Earth Cryosphere, Siberian Branch, Russian Academy of Sciences), LARISA A. ABOLINA (Institute of Northern development studies, Siberian Branch, Russian Academy of Sciences)
The article is devoted to the study of the characteristics of folk architecture of the villages founded by different groups of East Slavic settlers that moved to the territory of Olginsky and Chuguyevsky districts of Primorsky Krai in the second half of XIXth - the beginning of XXth centuries. Basing on the collected ethnographic fieldwork data the authors explore various aspects of preservation, transformation and synthesis of the regional characteristics of construction traditions that peasant settlers brought to Primorsky Krai from their native regions.
Keywords: folk architecture, wooden architecture, East Slavs, peasant resettlements, ethnocultural interactions, Russian Far East, Primorsky Krai
В большинстве научных работ, посвященных народной архитектуре восточных славян, наиболее часто объектом исследования становятся ее незаурядные образцы, обладающие высоким эстетическим или историческим значением. К последним можно отнести культовые постройки и жилые дома с выдающимися образцами планировочных решений или декора, а также здания, связанные со значимыми историческими событиями
или личностями. Намного реже в поле исследований попадает рядовая деревенская жилая и хозяйственная застройка. Однако именно ее можно рассматривать в качестве важного, но часто недооцененного источника информации, по которому можно судить о широком круге этнокультурных процессов, которые разворачивались на территории определенного района или поселения. В частности, «ординарная» застройка деревни может
* ФЕДОРОВ Роман Юрьевич, кандидат философских наук, старший научный сотрудник Лаборатории методологии наук о криосфере Института криосферы Земли Сибирского отделения РАН. E-mail: [email protected]
АБОЛИНА Лариса Александровна, научный сотрудник Лаборатории антропологии и этнологии Института проблем освоения Севера Сибирского отделения РАН. E-mail: [email protected] © Федоров Р.Ю., Аболина Л.А., 2015
** Работа выполнена при финансовой поддержке гранта РГНФ. Проект № 15-21-01002.
АРХЕОЛОГИЯ, АНТРОПОЛОГИЯ И ЭТНОЛОГИЯ В CIRCUM-PACIFIC
многое поведать исследователю о традициях родины заселявших ее людей, а также о процессах их адаптации к новым природно-климатическим условиям и этническому окружению. Данный подход вызывает особый интерес применительно к изучению строительной культуры крестьян-переселенцев, осваивавших территорию Дальнего Востока в конце XIX - начале ХХ вв. Это связано как с колоссальными расстояниями, которые пришлось преодолеть выходцам из Европейской России, Украины и Белоруссии, так и c разнообразием региональных особенностей традиционной культуры, привнесенной переселенцами из разных мест выхода.
Различные аспекты изучения народной архитектуры восточных славян можно встретить в работах Е.А. Ащепкова, Р.М. Грабе, П.Г. Юрченко,
A.В. Ополовникова, А.К. Байбурина, В.В. Ланце-ва, И В. Маковецкого, В.И. Белова, О Н. Шелеги-ной, А.И. Локотко, С.А. Милюченкова, А.В. Долгова, Ю.А. Барашкова и целого ряда других авторов. Несмотря на это, данная тема так и не получила своего последовательного развития в этнографических исследованиях традиционной культуры восточных славян, проживающих на территории Дальнего Востока. Исключение из этого составляют лишь несколько публикаций, в которых народная архитектура рассматривалась в комплексе с другими проявлениями традиционной культуры крестьян, переселившихся на территорию этого региона. Так, в отдельных главах монографий Ю.В. Аргудяевой «Старообрядцы на Дальнем Востоке» [3, с. 143-157] и
B.В. Кобко «Старообрядцы Приморья: история, традиции (сер. XIX в. - 30 гг. ХХ в.) [10, с. 146161] рассмотрены выявленные в ходе полевых исследований наиболее распространенные приемы строительства в деревнях старообрядцев, проживающих на территории Приморского края. Несмотря на это, народная архитектура других обширных групп восточнославянского населения Приморского края (выходцы из Украины, Белоруссии, южных губерний Европейской России, Урала, Сибири и др.) так и не была подробно освещена в монографических изданиях. Систематическому изучению архитектуры Дальнего Востока посвящены работы Н.П. Крадина, но в них, как правило, первостепенное внимание было уделено ее урбанистическим образцам. Несмотря на это, в работах автора можно встретить ряд представляющих большой интерес описаний сельских жилых домов и хозяйственных построек разных групп восточнославянского населения, преимущественно проживавшего на территории
севера Дальнего Востока [6; 17 и др.]. В научном наследии А.В. Ополовникова был сделан весомый вклад в изучение северорусских традиций народной архитектуры и их распространения на территории Сибири и Дальнего Востока. При этом южнорусские, украинские и белорусские строительные традиции, получившие свое широкое развитие на территории большинства районов Приморского края, остались вне поля исследовательских интересов автора [14; 15; 16 и др.]. Несмотря на наличие этих публикаций, проблема комплексных исследований народной архитектуры восточных славян, проживающих в аграрной среде Дальнего Востока, остается открытой. Ее актуальность с каждым годом все возрастает ввиду недолговечности деревянных строений и сокращения численности населения небольших, удаленных от районных центров деревень, которое, в свою очередь еще больше уменьшает «срок жизни» наиболее старых построек.
Для того, чтобы успеть хотя бы отчасти заполнить эти существующие пробелы, в июле 2015 г. нами была осуществлена этнографическая экспедиция1 на территории Ольгинского и Чугуевского районов Приморского края с целью исследования строительных традиций ряда деревень, основанных здесь русскими первопоселенцами во второй половине XIX в., а также во время массовых крестьянских переселений, осуществлявшихся в результате аграрной реформы П.А. Столыпина. Во время экспедиции было обследовано 60 построек в девяти населенных пунктах. Помимо визуального осмотра жилых и хозяйственных строений нами фиксировались устные рассказы старожилов, отражающие народную память о бытовавших в этих местах приемах строительства. В ходе исследования нами был также рассмотрен ряд этнографических, историко-краеведческих и родословных исследований, осуществлявшихся за последние десятилетия на территории Приморского края, которые дали ценную информацию о местах выхода населения осмотренных деревень и удельном весе в нем уроженцев тех или иных регионов [3; 4; 7; 8; 9; 10 и др.]. Выбор районов для проведения экспедиций был обусловлен тем, что в период начала русского освоения Южно-Ус-
1 Авторы статьи выражают свою благодарность за помощь в проведении экспедиции главе Ольгинского муниципального района Приморского края С.С. Баску и исследователям истории района Е.В. Назаровой, В.П. Хохлову и Г.И. Ковалеву, а также главе Чугуевского муниципального района Приморского края А.А. Баскакову и начальнику отдела культуры, спорта и туризма Чугуевского района Е.В. Смирновой.
Р.Ю. ФЕДОРОВ, Л.А. АБОЛИНА
сурийского края, они заселялись в числе первых, а уже к концу первого десятилетия ХХ в. на их территории было основано большое количество деревень, население которых формировалось за счет выходцев из разных регионов Европейской России, Украины и Белоруссии.
Началом административному центру Ольгин-ского района, поселку городского типа Ольга, послужил военный пост, основанный в 1858 г. в заливе Святой Ольги. Довольно быстро помимо военно-оборонительных функций поселение стало приобретать аграрные черты. Уже в 1864 г. недалеко от Ольги, в долине реки Аввакумовка, было основано село Пермское. Ранее, с 1860 г. часть его первопоселенцев жила в построенной ими деревне Новинки, расположенной вблизи бухты Святой Ольги, однако вскоре они были вынуждены переехать на новое место из-за сильных туманов и высокой влажности, препятствовавшей традиционным видам земледелия, которые привезли с собой переселенцы. Первоначальное население села составили уроженцы Пермской губернии, однако сегодня в нем проживают выходцы из многих других регионов.
Несмотря на достаточно разнообразные строительные решения, которые можно встретить на территории села, их основу составляют небольшие дома, стоящие вдоль улицы и соединенные из двух половин: избы и прируба. Углы зашиты вертикальными досками, пазы замазаны глиной, стены побелены. Обмазка деревянного сруба снаружи глиной являлась повсеместно распространенным приемом, используемым во многих деревнях Ольгинского и Чугуевского районов. Наиболее часто он применялся на территории регионов, расположенных на северо-востоке Украины и Полесья, где строительство домов осуществлялось из лиственных пород деревьев [21, с. 38]. Будучи недостаточно прямоствольными, они, как правило, требуют плотной подгонки друг к другу и дополнительного утепления. Примечательно, что представители компактно проживающего на территории Ольгинского района коренного малочисленного народа - тазов утепляли свои дома аналогичным способом [18, с. 76]. Интересен декор и конструкция наличников, встречающихся в с. Пермском. Фасадные наличники домов имеют более поздние филенчатые ставни, которых нет на окне, выходящем во двор. Верх наличников украшен двумя рядами простого орнамента, наложенными друг на друга. Все наличники имеют по два отверстия на боковых досках, расположенных по диагонали, относительно друг друга. Вероятно, что раньше окна закрывались снаружи
щитами-вставнями и крепились металлической полосой с болтами.
По воспоминаниям старожилов, первопоселенцы Пермского и большинства других обследованных деревень клали русские печи, однако довольно быстро они были вытеснены другими отопительными конструкциями, имевшими распространение не только у восточных славян, но и у коренных народов Дальнего Востока (китайцев, удэгейцев, тазов и др.). Характерный вариант такой действующей печи был выявлен нами в одном из домов с. Пермского (Рис. 1). По своей конструкции она является «отопительным щитком с плитой», однако имеет такие особенности, как высокий, до самого потолка щиток и наличие второй плиты с вмазанным котлом для нагревания воды, что придает ей сходство с печами, которые клали в своих домах проживающие на территории Ольгинского района тазы. Прототипом их печей являлся традиционный для китайцев и корейцев кан. Однако в данном случае горизонтальная лежанка кана трансформировалась в вертикальный обогревательный щиток, разделяющий вместо стены два помещения [18, с. 79, 85-86].
Рис. 1. Печь: щиток с плитой и вмазанным котлом (с. Пермское). 2015 г. Фото Р.Ю. Федорова
Похожую ситуацию в плане строительных традиций можно наблюдать в расположенном в пяти километрах от Пермского селе Ветка (первоначальное название - Фудин), которое было основано в 1861 г. и вместе с деревней Новинки являлось одним из первых крестьянских земледельческих поселений в Южно-Уссурийском крае. Его название может натолкнуть на ошибочное умозаключение о том, что деревня была основана выходцами с территории современного Ветковского района Гомельской области Беларуси, известного как место выхода большого количества столыпинских переселенцев, а также семейских - русских старообрядцев, высланных оттуда в ХУШ в. в Забайкалье [1]. Однако на самом деле название деревни происходит от искаженного слова Вятка и его первопоселенцы были выходцами из Вятской губернии [7, с. 63].
На старых фотографиях села Ветка запечатлены двухкамерные оштукатуренные дома с вальмовыми или двускатными крышами. Расположение домов относительно улицы различное: длинной стороной вдоль и перпендикулярно. Окна домов не имеют ставень. Еще на одной фотографии, сделанной в 1950-е гг., изображен высокий, довольно больших размеров жилой дом, построенный в первой четверти XX в. Дом стоит длинной стороной вдоль улицы, что характерно для южнорусских строительных традиций. Крыша двускатная с верхними полувальмами по бокам. Фронтоны зашиты шалевкой, на фронтоне над входной дверью, расположен вход на чердак. Многочисленные окна вытянутой (в два квадрата) формы, оформлены наличниками без ставней, со скромным декором, состоящим из треугольных сандриков. Трехчастное завершение оконных рам распространено на территории Ольгинского района и помимо восточнославянского населения встречается у тазов [18, с. 82]. Дом огорожен плетнем, характерным для большинства переселенческих поселков того времени. В архитектуре этого дома чувствуется не только южнорусские черты, к которым можно отнести расположение длинным фасадом вдоль улицы, оштукатуривание и побелку стен. В нем также наблюдается влияние типовой железнодорожной архитектуры, распространившейся по всей стране вдоль Транссибирской магистрали, выраженное в размерах построек, их высоте, форме крыш и величине оконных проемов.
Начиная с морских переселений крестьян в Приморье в 1880-е гг., осуществлявшихся из Одессы во Владивосток через Суэцкий канал, и во времена столыпинской реформы на территории района начал преобладать «южный вектор» мест выхода переселенцев, в котором самую заметную роль играли уроженцы левобережной Украины. По дан-
ным Ю.В. Аргудяевой, в составе прибывших в Южно-Уссурийский край за период с 1858 г. по 1914 г. крестьян (22 122 семьи) преобладали выходцы из разных губерний Украины (69,95% от общего числа переселенцев)» [4, с. 27]. При этом, среди выходцев из Украины (15 475 семей) доминировали уроженцы Черниговской губернии (40,8% от общего числа выходцев с Украины) [4, с. 27]. Следует отметить, что давшая Южно-Уссурийскому краю большинство переселенцев Черниговская губерния обладала значительной этнической неоднородностью, и нередко даже в ее соседних уездах можно было проследить существенные различия прототипов традиционной культуры. Особую сложность для изучения представляют распространенные на территории Приморского края локальные группы переселенцев из Суражского, Мглинского, Новозыбковского и Стародубского уездов, в которых проживало много этнических белорусов, а также русских, включая старообрядцев, бежавших туда из разных регионов Европейской России в тот период, когда эти районы входили в состав Речи Посполитой [1; 4, с. 28; 19].
Одним из типичных примеров поселений, построенных на территории Приморского края выходцами из Черниговской губернии, является расположенная в 18 километрах от Ольги деревня Серафимовка, основанная в 1906 г. Ряд ценных сведений об особенностях строительной культуры Се-рафимовки нам поведал исследователь ее истории и внук одного из ее основателей - Геральд Иванович Ковалев (1934 г.р.). Дед Геральда Ивановича -Пимен Минович Ковалев (ок. 1868 - 1925), являвшийся старостой Серафимовки с 1907 г. по 1911 г., был уроженцем д. Новоселье Уношевской волости Суражского уезда Черниговской губернии (в настоящее время - территория Красногорского района Брянской области). По рассказу Г.И. Ковалева, наиболее зажиточные первопоселенцы Серафимовки, имевшие тягловую силу, привозили для строительства домов лиственницу, которая не росла в окрестностях деревни. Также из строительных материалов были распространены дуб и кедр. Однако наиболее бедные крестьяне строили свои дома из менее пригодных для строительства пород деревьев, включая тополь и осину. Крыши домов чаще всего покрывались дранкой, но некоторые жители Серафимовки могли себе позволить их крыть оцинкованным железом, которое привозилось из китайского города Циндао, бывшего до 1914 г. немецкой колонией. Первоначально в домах клали русские печи, не сохранившиеся на сегодняшний день. Многие жители Серафимовки белили свои дома снаружи и изнутри. Известь чаще всего покупали в Ольге, окружающие деревню горы также были богаты известняком.
Сохранившиеся в Серафимовке старые дома, часть из которых была построена еще первопоселенцами, отличаются разнообразием строительных приемов и деталей, иллюстрируя неоднородность этнического состава населения деревни. Один из обследованных нами старейших домов (Рис. 2) представлял собой характерный для этой деревни пример избы с прирубом, рубленой в лапу (чистый прямой угол) из грубо окантованных бревен. Раньше дом был обмазан глиной и побелен. Крыша двускатная, полустропильная, покрыта тонкой (не более 2 см) и короткой (не более 1 м) дранкой. Подобная кровля была распространена на севере Украины и в Белоруссии вплоть до второй половины ХХ в.
Рис. 2. Один из старейших домов д. Серафимовка. 2015 г. Фото Р.Ю. Федорова
Другая жилая постройка (Рис. 3) содержит множество элементов, характерных для домов столыпинских переселенцев. Дом рублен из окантованных бревен в косой чистый угол. Раньше он также был обмазан и побелен. Окна закрывались дощатыми щитами, которые удерживались четырьмя вертушками на каждом наличнике. Дом имел завалину и с продольной стороны сени или подсобное помещение без дощатого пола.
Еще один дом, предположительно построенный в 1930-е гг., имеет полустропильную крышу, козырек на фронтоне и оконные рамы с шестью окончи-нами. Сени забраны досками, прибитыми к тонким перемычкам. Необычной деталью является то, что вход отвернут от ворот в сторону просторного двора, на котором расположена хозяйственная постройка с двустворчатыми воротинами, напоминающая белорусские завозни для телег и другой техники, рядом - навес-дровяник, характерный для тех же районов [12]. Интересна и сама жилая постройка: ее передняя, лицевая сторона рублена из ровного бруса в лапу, а задняя половина сруба выполнена в обло с остатком из неровных бревен. Рубка углов очень плотная и напоминает шестигранный «шведский угол». Дом отапливался двумя печами: щитком с плитой и голландкой или грубкой.
Рис. 3. Один из старейших домов д. Серафимовка. 2015 г. Фото Р.Ю. Федорова
Другой дом построен из кругляка с окантованными для обшивки доской углами, рубленными в косую лапу. Конструкция его окон с трехчастным верхом рамы имела широкое распространение в конце XIX в. в центральных районах Украины.
Характерными чертами еще одного небольшого дома являются выступающий вперед тамбур перед входом, а также высокие треугольные завершения наличников без ставней. Верх наличников богато и со вкусом украшен орнаментами накладной пропильной резьбы в несколько ярусов, создающих объем. Выступающий вперед фасада тамбур или застекленная часть веранды - прием, распространенный сегодня в отдельных районах Черниговской области, а также центральной и северо-западной Беларуси. Подобный пример иллюстрирует, как строительно-архитектурные предпочтения переселенцев на разных территориях (и в метрополии, и в местах переселения) развивались в одном направлении и через 100 лет выглядят идентично.
Распространенный во многих усадьбах жителей Серафимовки, как и в ряде других обследованных деревень, открытый, просторный двор усадьбы с одной-двумя постройками не только является примером свободной планировки, но и свидетельствует об отсутствии в хозяйстве животных и птиц. Обшитые трехрядной шалевкой дома преимущественно окрашены в желтый цвет и его оттенки. Перечисленные выше особенности сегодня можно нередко встретить в народной архитектуре ряда регионов северо-востока Украины, а также Беларуси.
В деревне Соколовка Чугуевского района Приморского края, основанной в 1906 г., несмотря на неоднородность этнического состава также можно проследить целый ряд характерных особенностей строительной культуры, привнесенных на Дальний Восток переселенцами из Украины. Во
многих деревянных домах стены покрывались снаружи обмазкой, состоящей из глины, соломы и конского навоза, которая сверху белилась известкой. В усадьбах первопоселенцев Соколовки стояли уличные печи, над которыми строились навесы, состоящие из четырех столбов и крыши. Летом в них готовили пищу, сушили тыкву, делали домашние дрожжи, медовуху и квас. Зимой готовили в печи, находящейся в доме. Как и во многих других деревнях, в Соколовке до 1950-х гг. в домах зимой держали новорожденных овец, телят, поросят и другую живность. Из-за более сурового по сравнению с Украиной климата животных в доме оставляли на более длительное время. Нововведением стало использование переселенцами в качестве строительного материала кедрового бруса. Полы в домах тоже чаще всего делались из кедра. Как правило, их не красили. В рассказах старожилов, как и в описаниях, сделанных во время экспедиционных исследований Ю.В. Аргудяевой, отмечается, что уборку полов чаще всего делали голяком (старым банным веником, с которого осыпались листья), либо лесным хвощем, который специально для этого сушили впрок [4, с. 72].
Несмотря на заметное преобладание традиций народной архитектуры, привнесенных из Украины, на территории исследованных нами районов можно выделить отдельные поселения, в которых присутствуют достаточно пестрые наслоения различных региональных влияний. Данная ситуация характерна для районных центров - поселков Ольга и Чугуевка, обладающих достаточно неоднородным этническим составом. В этих поселениях были случаи, когда приехавшие в них жить из других регионов люди строили уникальные дома, воспроизводившие архитектурные традиции своей родины. Ярким примером является дом, построенный в поселке Ольга на улице Комсомольской Л.Ф. Пилики-ным. Леонид Федорович Пиликин (1918-1982) был приглашен в 1948 г. на работу в Ольгинский райисполком, заведующим отделом культпросве-тработы, позднее работал художником. В 1951 г. он начал строить дом, в котором воспроизвел декор купеческих особняков, увиденных в детстве в Архангельской области.
Село Чугуевка, являющееся административным центром одноименного района, было основано в 1903 г. и названо в честь города Чугуев и Чугуевской волости Харьковской губернии. Помимо выходцев с левобережной Украины, значительное число первопоселенцев Чугуевки составляли крестьяне из Томской и Енисейской губерний, среди которых были русские старообрядцы.
В экспозиции Литературно-мемориального музея А.А. Фадеева в с. Чугуевка представлены фотографии довольно разнообразных домов, построенных первопоселенцами села. На одной из фотографий, сделанных в 1920-е гг., изображена улица, на которой хорошо просматриваются два дома, стоящих перпендикулярно дороге: один со стропильной двускатной крышей, второй - с валь-мовой. Оба дома не имеют ставней, побелены и оштукатурены, по своему внешнему облику напоминают аналогичные постройки, распространенные в конце XIX в. в центральных регионах Украины. На другой фотографии изображен построенный в этот же период дом Якова Неретина, более характерный для русских традиций. Пятистенок, рублен в обло из сосны, с выпусками, крыша стропильная. Окна с филенчатыми ставнями, сени пристроены с торца сруба, а не вдоль, как у украинских и южнорусских переселенцев.
Дом Шабановых в с. Заветном, 1914 г. постройки, имеет неординарную конструкцию и внешний вид. Большой, высоко стоящий пятистенок рублен в обло, с выпусками. Над большей частью объема построен второй этаж, продолжающийся в сторону меньшей части открытым мезонином, со стороны которого внизу находится высокое крыльцо под щипцовой крышей со входом в дом. Вверху над мезонином на фронтоне двускатной стропильной крыше расположен выступающий вперед довольно большой балкон. На крыше сбоку сделано световое окно. Окна дома с наличниками, без ставней.
В селе Чугуевка статус музея имеет дом, в котором с 1912 г. по 1920 г. проживала семья писателя А.А. Фадеева, переехавшая в Южно-Уссурийский край из Тверской губернии. Дом был восстановлен в 1960 г. с сохранением внешнего облика и некоторых оригинальных деталей.
В обследованных деревнях Чугуевского района, в которых проживают старообрядцы, также можно отметить большое разнообразие строительных традиций. Их ярким примером является село Тополевое, при осмотре которого «на глаза нам не попалось ни одного дома-близнеца» [10, с. 164]. Село было основано в 1917 г., преимущественно выходцами из Томской губернии, и до 1972 г. носило китайское название Янмудагоуцзы, которое переводилось как «тополевая долина». Сохранившийся в этой деревне домик-зимовье имеет рубку углов, по-белорусски называющихся «в каню». Обычно такую рубку, похожую на крепление «в лапу», только с выступающими расширяющимися концами бревен, использовали при строительстве домов из полубревен или плах-пластин, - она луч-
ше удерживала их в вертикальном положении. На фронтоне дома установлен козырек, поддерживаемый палочками-укосинами. Другой обследованный нами дом (Рис. 4), был рублен из кругляка в лапу, а три верхних венца «в охряпку». Подобный прием часто использовался семейскими Забайкалья. Вдоль продольной стены по всей длине - сени с кладовкой и выступающее вперед крыльцо со входом в форме навеса. Пристрой вдоль длинной стены в домах переселенцев изменил свое положение: если на их родине его делали вдоль задней стены, как подсобное помещение или загон для скота, то в обследованных деревнях его стали располагать вдоль входной стены, создавая «тамбур» для холодного воздуха и используя оставшуюся часть в качестве кладовой. Подобные планировки были ранее зафиксированы в переселенческих деревнях Тарского района Омской области [2].
Рис. 4. Дом, стоящий в сторону улицы задним фасадом, в с. Тополевом. 2015 г. Фото Р.Ю. Федорова
Расположенная неподалеку от с. Тополевого деревня Архиповка была основана в 1908 г. выходцами из Томской и Вятской губерний. Позднее она заселялась представителями разных восточнославянских этнических групп, включая русских старообрядцев, украинцев и белорусов. Интересными строительными решениями отличаются сохранившиеся в деревне пятистенки, стоящие длинным фасадом вдоль улицы. Первый из них рублен из окантованных бревен деревьев хвойных пород. Бревна плотно подогнаны и имеют своеобразную рубку углов: в лапу с зубом. Снаружи дом никогда не обмазывался и не белился. Оконные рамы дома имеют трехчастный верх. Наличники не окрашены, с оригинальным декором поверху, на двух из них - одностворчатые ставни. Крыша двускатная, стропильная. Другой дом построен вдоль дороги из таких же бревен, сени и веранда расположены со стороны дороги, вход - с торца. Крыша полу-
стропильная, фронтон без козырька, но зашит вертикальными досками, закрывающими и верхние бревна. Еще один дом, стоящий вдоль дороги, имеет пять видимых нижних венцов, до уровня окон из кругляка, а затем выше до крыши из бруса рублен в лапу. Наличники имеют филенчатые ставни и своеобразный декор из тонких планок, составляющих симметричный рисунок. Снаружи дом обмазан и побелен.
Опираясь на материалы проведенной экспедиции, попробуем рассмотреть некоторые основные принципы сохранения, трансформаций и синтеза отдельных строительных приемов разных групп восточнославянских переселенцев, проживающих на территории Приморского края.
Первые поколения переселенцев, как правило, стремились воспроизвести приемы строительства, привнесенные из мест выхода, однако далеко не все из них оказывались жизнеспособными на новом месте. К примеру, в этнографических описаниях конца XIX - начала ХХ вв. можно встретить неоднократные упоминания о строительстве крестьянами, переселившимися из разных регионов Украины, глинобитных хат. Вот как описывали в 1905 г. село Никольское, положившее начало городу Уссурийску: «Это большое малорусское село. Главная и самая старая улица — Никольская. Вдоль всей улицы, по обеим сторонам, вытянулись белые мазанки, местами и теперь еще крытые соломой» [13]. Однако на территории Приморского края большинство переселенцев довольно быстро отказались от строительства глинобитных домов в пользу деревянных срубов: «Переселенцы, в основном, были с Украины, и многие ставили сначала хаты-мазанки. Однако вскоре стало ясно, что легкие украинские мазанки, которые так живописно выглядели на родине, мало пригодны для суровых условий Дальнего Востока. Переселенцы отказались от глиняных мазанок и стали строить срубные избы» [6].
В описании жизни первопоселенцев деревни Кавалерово Ольгинского уезда, сделанном И.С. Масленниковым в 1913 г., упоминаются разные типы домов, построенных прибывшими в него крестьянами (мазанки, дома из жердей, домики в столбы, пятистенки и др.) [20]. В настоящее время в обследованных деревнях не сохранилось глинобитных домов, однако в свое время в местах выхода значительной части переселенцев господствовали два основных конструктивных приема: рубленные и мазанковые здания. Первые были более характерны для районов, богатых лесом, вторые - для степной зоны. В книге «Народное жилище Украины» П.Г. Юрченко отмечал,
что «народный зодчий охотнее всего применяет в постройке дерево благодаря его сравнительной легкости и малой теплопроводности» [21, с. 36]. Далее автор пишет, что «все народы, живущие в окружении леса, всегда строили только из дерева» [21, с. 36]. Опираясь на это заключение, можно сделать вывод о том, что результатом адаптации переселенцев к природно-климатическим условиям Приморского края стал отказ от строительства глинобитных домов в пользу деревянных срубов. Несмотря на это, многие переселенцы, жившие у себя на родине в мазанках, меняя конструкцию жилища, старались сохранить его привычный «визуальный образ» (пропорции, выравнивание и побелка стен, вход, расположенный в середине длинной, южной стороны дома и т.д.). Для следующих поколений жителей деревни эти детали становились все менее значимыми и понятными. Потребность в привычном визуальном образе жилища уступала место новым эстетическим и практическим запросам, поэтому сегодня о нем напоминают лишь отдельные сохранившиеся фрагменты. Среди них хотелось бы отметить такие особенности, как расположение построек и печей относительно движения солнца. В селах Чугуевка и Тополевое при направлении улицы «восток - запад», многие дома, расположенные с южной, теневой стороны, выходят на улицу задними фасадами (чаще пристройками и сенями), и не имеют окон. Фасады с окнами направлены на восток и юг, способствуя максимальному освещению и согреванию в утреннее время дома солнечными лучами. Подобная традиция наиболее характерна для народного жилища украинцев и белорусов. С ней связано и расположение печи в доме, которая всегда была направлена в сторону восточных окон, освещаемых во время выпечки хлеба утренним солнцем. Для Ольгинского и Чугуевского районов характерно стойкое сохранение формы оконных рам с трехчастным завершением, распространенное в центральных районах Украины в конце XIX в. Можно предположить, что подобный прием был завезен и распространен одним или несколькими мастерами, а затем стал пользоваться предпочтением большинства жителей.
На фоне адаптации к новым жизненным условиям прослеживаются общие эволюционные изменения принципов строительства в исследованных нами районах. К ним можно отнести отказ от русских печей, которые были быстро вытеснены такими более практичными конструкциями, как щиток с плитой. Характерной особенностью развития жилища переселенцев стало увеличение его площади методом прируба, а также использо-
вание больших по размеру окон. В связи с этими тенденциями необходимо отметить роль личности строителя. Проезжая тысячи километров по недавно построенной Транссибирской магистрали и видя замечательные типовые образцы деревянной жилой архитектуры, прибыв на новое место, плотники не могли не использовать понравившиеся им приемы: высокие вытянутые вертикально окна, новые элементы украшения наличников, трех-частная «шалевка» стен и т.д. Отсутствие возможности восстановить сегодня имена и места выхода большинства ушедших мастеров-плотников создает невосполнимый пробел в исследовании народной архитектуры Дальнего Востока. Лишь повторяющиеся детали и приемы говорят нам о безымянных строителях, формировавших облик первых поселений.
Начиная с 1960-х гг. все большая доступность фабричных материалов способствовала вытеснению из строительной культуры местных жителей ее традиционных приемов. К примеру, распространенный вид фундамента из камней был вытеснен бетонным ленточным фундаментом. В некоторых случаях близость деревень к промышленным и военным поселениям оказывала влияние на выбор материалов, применяемых в строительстве. До Великой Отечественной войны рядом с д. Серафимовка стоял 140-й стрелковый полк, который был впоследствии доукомплектован местными жителями. В годы войны рядом с деревней был построен военный аэродром, на котором дислоцировались 100 и 101 эскадрильи 1 Авиационной группы ВВС ТОФ. Однако уже в начале 1950-х гг. эти эскадрильи были передислоцированы в другое место. Некоторое время аэродром использовался для гражданских целей, а затем прекратил функционировать. Сегодня во многих усадьбах жителей Серафимовки в качестве заборов и для устилки дворов используются железные арматурные плиты, некогда служившие аэродрому.
Подвергая анализу результаты исследования, можно сделать вывод о том, что особенности народной архитектуры в аграрной среде Приморского края достаточно полно отражают характер этнокультурных влияний и взаимодействий, имевших место в процессе крестьянских переселений конца XIX - начала ХХ вв. При этом доминирующая в количественном отношении группа переселенцев из северо-восточных губерний Украины не только определила наиболее распространенные приемы строительства, но и оказала определенное влияние на строительную культуру выходцев из других регионов. Сегодня можно проследить такие схожие черты народной архитектуры, сохра-
нившейся в современной Черниговской области Украины и в обследованных районах Приморского края, как одинаковые размеры домов и оконных проемов, скромное оформление наличников и отсутствие ставней, полустропильная конструкция крыши и полувальмовая кровля, позволяющие максимально закрыть фронтон и стену от осадков. Используемый в строительстве неровный лес лиственных пород провоцировал замазывание пазов глиной, а затем и полное оштукатуривание стен изнутри и снаружи, с последующей побелкой. Чтобы глина лучше держалась в пазах, иногда внизу паза набивались тонкие хворостины.
По всей видимости, имевшая широкое распространение, как в Черниговской губернии, так и на Дальнем Востоке, рубка углов без остатка также была более предпочтительна при неровном лесе. По предположению В.В. Кобко, такой прием рубки оказался наиболее практичным для районов с морским влажным климатом, поскольку он предохранял углы от гниения, давая возможность зашивать их досками [10, с. 151].
В формировании и развитии народной архитектуры на территории Приморского края можно проследить своеобразный эволюционный процесс «естественного отбора», во время которого сохранялись и претерпевали модернизацию лишь те строительные приемы, привнесенные из мест выхода переселенцев, которые не утратили своей практической значимости в новых условиях, тогда как неприспособленные для них элементы за короткий отрезок времени переставали воспроизводиться в народном строительстве. Таким образом, строительная культура разных групп переселенцев проходила через своеобразный «фильтр», сохранявший все полезное и отбрасывавший ненужное для жизни на новом месте. После первоначальной адаптации развитие строительной культуры потомков разных групп переселенцев чаще всего шло в русле синтеза различных региональных традиций. Данная особенность была отчасти связана с тем, что в отличие от Сибири, где отдельные группы восточнославянских переселенцев длительное время могли проживать почти изолированно друг от друга, на Дальнем Востоке по ряду причин процессы этнокультурной консолидации между крестьянами, прибывшими из разных мест выхода, происходили значительно быстрее [5, с. 102-103]. Еще одним немаловажным фактором, оказавшим влияние на синтез разных региональных строительных традиций, являлась специфика тех мест выхода, из которых пребывала большая часть переселенцев. Как уже отмечалось выше, для территории северо-востока Украины и
Полесья характерно тесное переплетение многих украинских, белорусских и южнорусских строительных традиций, во многом определивших облик сельской застройки Приморского края.
К сожалению, следует констатировать, что эволюционный характер развития народной архитектуры не только на Дальнем Востоке, но и в других регионах России, на протяжении ХХ в. неоднократно сменялся целым рядом «революционных» потрясений, повлекших за собой утрату многих самобытных строительных традиций. Учитывая растущее сокращение численности населения многих деревень, уход из жизни последних поколений носителей самобытных традиций народного зодчества, а также недолговечность деревянных построек, можно предположить, что многие дошедшие до наших дней образцы народной архитектуры Приморского края вскоре будут утрачены безвозвратно. Поэтому столь важно их своевременное систематическое изучение, которое может дать хотя бы небольшие шансы для осознания широкой общественностью их историко-культурного значения и создания региональной базы по их сохранению.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Аболина Л.А., Федоров Р.Ю. Особенности традиционной культуры семейских Забайкалья // Вестник археологии, антропологии и этнографии. 2015. № 2 (29). С. 159-167.
2. Аболина Л.А. Некоторые особенности и детали строительной культуры Белорусских переселенцев в Тарском районе (по результатам экспедиции 2013 г.) // Материалы VII региональной научно-практической конференции «Вагановские чтения», посвященной 420-летию со дня основания г. Тара. Омск, 2014. С. 6-12.
3. Аргудяева Ю.В. Старообрядцы на Дальнем Востоке России. М.: Ин-т этнологии и антропологии РАН, 2000.
4. Аргудяева Ю.В. Восточные славяне на юге Дальнего Востока. Владивосток: Изд-во. ДВГУ, 2006.
5. Багашев А.Н., Федоров Р.Ю. Историко-эт-нографические аспекты жизни белорусских крестьян-переселенцев на Дальнем Востоке // Вестник археологии, антропологии и этнографии. 2014. № 2(25). С. 99-106.
6. История села Иннокентьевка [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.bankgorodov. ги/р1асе^е1о_1ппокеП;еука
7. Ковальков А.П., Хохлов В.П., Колягин В.В., Назарова Е.В., Колесников Н.В., Соболивская Е.В. Ольгинско-Шкотовский родословец. Т. 1. Владивосток, 2005.
8. Ковальков А.П., Хохлов В.П., Аргудяева Ю.В., Горчаков А.А., Колягин В.В. Ольгинско-Шкотов-ский родословец. Т. 2. Владивосток, 2006.
9. Ковальков А.П., Хохлов В.П., Назарова Е.В., Колягин В.В., Конфедератова Г.В. Ольгинско-Шко-товский родословец. Т. 3. Владивосток, 2008.
10. Кобко В.В. Старообрядцы Приморья: история, традиции (сер. XIX в. - 30 гг. ХХ в.). Владивосток, 2004.
11. Крадин Н.П. Конные мельницы // Архитектурное наследство. 2006. № 46. С. 136-149.
12. Локотко А.И. Белорусское народное зодчество, середина XIX-XX в. Минск: Навука i тэх-шка, 1991.
13. Мамай А. За Сибирью, где солнце всходит, или почему не состоялась в Зеленом Клине вторая Украина // «Зеркало недели». № 42(263). 23-29 октября 1999. C. 7.
14. Ополовников А.В. Деревянное зодчество Якутии. Якутск, 1983.
15. Ополовников А.В. Избяная литургия. М.: Ополо, 2002.
16. Ополовников А.В. Земля Иркутская, деревянная... М.: Ополо, 2004.
17. Рыбаченко С.А., Крадин Н.П., Горнова М.И. Селение Раковка // Новые идеи нового века: Материалы международной научной конференции ФАД ТОГУ. Т. 1. Хабаровск, 2014. С. 328-333.
18. Сем Ю.А., Сем Л.И. Тазы: этническая история, хозяйство и материальная культура (XIX-XX вв.). Владивосток: Дальнаука, 2001.
19. Фетисова Л.Е. Белорусские традиции в народно-бытовой культуре Приморья. Владивосток, 2002.
20. Хохлов В.П. Кавалерово в 1913 году // Авангард. №43. 6 апреля 1985. С. 4.
21. Юрченко П.Г. Народное жилище Украины. М.: Государственное архитектурное издательство Академии архитектуры СССР, 1941.
REFERENCES
1. Abolina, L.A. and Fedorov, R.Yu., 2015. Osobennosti traditsionnoi kul'tury semeiskih Zabaikal'ya [Features of traditional culture of Semeiskie Old Believers of Transbaikal], Vestnik arkheologii, antropologii i ehtnografii, no. 2, pp. 159167. (in Russ.)
2. Abolina, L.A., 2014. Nekotorye osobennosti i detali stroitel'noi kul'tury Belorusskih pereselentsev v Tarskom raione (po rezul'tatam ekspeditsii 2013 g.) [Specifics and details of construction traditions of the Belarusian settlers in the Tarsky district (the results of 2013 expedition]. In: Materialy VII regional'noi nauchno-prakticheskoi konferentsii «Vaganovskie
chteniya», posvyashchennoi 420-letiyu so dnya osnovaniya g. Tara. Omsk, pp. 6-12. (in Russ.)
3. Argudyaeva, Yu.V., 2000. Staroobryadtsy na Dal'nem Vostoke Rossii [Old Believers in the Russian Far East]. Moskva: Institut etnologii i antropologii RAN. (in Russ.)
4. Argudyaeva, Yu.V., 2006. Vostochnye slavyane na yuge Dal'nego Vostoka [East Slavs in the South of the Russian Far East]. Vladivostok: Izd-vo. DVGU. (in Russ.)
5. Bagashev, A.N. and Fedorov R.Yu., 2014. Istoriko-etnograficheskie aspekty zhizni belorusskikh krest'yan-pereselentsev na Dal'nem Vostoke [Historical and ethnographical aspects of the life of Belarusian peasant settlers in the Russian Far East], Vestnik arkheologii, antropologii i etnografii, no. 2, pp. 99-106. (in Russ.)
6. Istoriya sela Innokent'evka [History of Innokentevka]. URL: http://www.bankgorodov.ru/ place/Selo_Innokentevka (in Russ.)
7. Koval'kov, A.P., Khokhlov, V.P., Kolyagin, V.V., Nazarova, E.V., Kolesnikov, N.V. and Sobolivskaya, E.V., 2005. Ol'ginsko-Shkotovskii rodoslovets [Family tree of Olginsky and Shkotovsky districts]. Vol. 1. Vladivostok. (in Russ.)
8. Koval'kov, A.P., Khokhlov, V.P., Argudyaeva, Yu.V., Gorchakov, A.A. and Kolyagin, V.V., 2006. Ol'ginsko-Shkotovskii rodoslovets [Family tree of Olginsky and Shkotovsky districts]. Vol. 2. Vladivostok. (in Russ.)
9. Koval'kov, A.P., Khokhlov, V.P., Nazarova, E.V., Kolyagin, V.V. and Konfederatova, G.V., 2008. Ol'ginsko-Shkotovskii rodoslovets [Family tree of Olginsky and Shkotovsky districts]. Vol. 3. Vladivostok. (in Russ.)
10. Kobko, V.V., 2004. Staroobryadtsi Primor'ya: istoriya, traditsii (ser. XIX v. - 30 gg. XX v.) [Old Believers of Primorye: history, traditions (mid. XIX -1930s)]. Vladivostok. (in Russ.)
11. Kradin, N.P., 2006. Konnye mel'nitsy [Horse mills], Arkhitekturnoe nasledstvo, no. 46, pp. 136149. (in Russ.)
12. Lokotko, A.I., 1991. Belorusskoe narodnoe zodchestvo, seredina XIX-XX vv. [Belarusian national architecture, mid. XIX - XX]. Minsk: Navuka i tekhnika. (in Russ.)
13. Mamai, A., 1999. Za Sibir'yu, gde solntse vskhodit, ili pochemu ne sostoyalas' v Zelenom Kline vtoraya Ukraina [Beyond Siberia, where the sun rises, or why the second Ukraine didn't take place in Zelenii Klin], Zerkalo nedeli, no. 42(263), October, 23-29, p. 7. (in Russ.)
14. Opolovnikov, A.V., 1983. Derevyannoe zodchestvo Yakutii [Wooden architecture of Yakutia]. Yakutsk. (in Russ.)
15. Opolovnikov, A.V., 2002. Izbyanaya liturgiya [Peasant house liturgy]. Moskva: Opolo. (in Russ.)
16. Opolovnikov, A.V., 2004. Zemlya Irkutskaya, derevyannaya... [Irkutsk wooden landscape...]. Moskva: Opolo. (in Russ.)
17. Rybachenko, S.A., Kradin, N.P. and Gornova, M.I., 2014. Selenie Rakovka [Settlement of Rakovka]. In: Novye idei novogo veka: materialy mezhdunarodnoi nauchnoi konferentsii FAD TOGU. Vol. 1. Khabarovsk, pp. 328-333. (in Russ.)
18. Sem, Yu.A. and Sem, L.I., 2001. Tazy: etnicheskaya istoriya, hozyaistvo i material'naya kul'tura (XIX-XX vv.) [Taz people: ethnic history,
economy and material culture (XIX-XX cc.)]. Vladivostok: Dal'nauka. (in Russ.)
19. Fetisova, L.E., 2002. Belorusskie traditsii v narodno-bytovoi kul'ture Primor'ya [Belarusian traditions in folk culture of Primorye]. Vladivostok. (in Russ.)
20. Khokhlov, V.P., 1985. Kavalerovo v 1913 godu [Kavalerovo in 1913], Avangard, no. 43, April, 6, p. 4. (in Russ.)
21. Yurchenko, P.G., 1941. Narodnoe zhilishche Ukrainy [Folk architecture of Ukraine]. Moskva: Gosudarstvennoe arkhitekturnoe izdatel'stvo Akademii arkhitektury SSSR. (in Russ.)
