CC BY
91
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2016. № 2 (10). С. 56-65.
УДК 94(571)
М. К. Чуркин
РЕГИОН-«ДОНОР» - РЕГИОН-«РЕЦИПИЕНТ»: ПРИРОДНО-ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ ФАКТОР И ЕГО ВЛИЯНИЕ НА КРЕСТЬЯНСКОЕ ХОЗЯЙСТВО В МЕСТАХ ВЫХОДА И ВОДВОРЕНИЯ ПЕРЕСЕЛЕНЦЕВ ЧЕРНОЗЕМНОГО ЦЕНТРА РОССИИ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XIX - НАЧАЛО XX в.)
С опорой на опубликованные и неопубликованные источники делопроизводственного и спра-вочно-статистического характера выявляется роль природно-географического фактора в организации крестьянской производственной деятельности в типично земледельческих губерниях Европейской России, ставших основным источником формирования миграционных потоков на восточные окраины империи. Устанавливаются причины аграрно-экологического кризиса в регионе-«доноре» с учетом совокупности действия климатических и антропогенных составляющих природно-географического фактора. Выявляется зависимость результатов адаптации переселенцев в принимающем регионе от условий природно-географического порядка. Фиксируется факт, сообразно с которым влияние природно-географического фактора ощущалось выходцами из Европейской России на всех отрезках и стадиях переселенческого движения, что настраивало мигрантов на выбор адекватных стратегий поведения в регионе-«реципиенте».
Ключевые слова: регион-«донор»; регион-«реципиент»; переселения; природно-географи-ческий фактор.
M. K. Churkin
REGION-"DONOR" - REGION- RECIPIENT": NATURAL GEOGRAPHIC FACTOR AND ITS IMPACT ON PEASANT FARMING IN PLACES OUT AND SETTLEMENT OF IMMIGRANTS CHERNOZEM CENTRE OF RUSSIA (SECOND HALF OF XIX - START XX CENTURY)
The article based on published and unpublished sources and record keeping reference statistics role of natural and geographical factors in the organization of peasant production activities in typical agricultural regions of European Russia, which became the main source of migration flows on the Eastern outskirts of the Empire. Determining the causes of agro-ecological crisis in the region, "the donor", considering the totality of the action of climatic and anthropogenic components of natural and geographical factors. It also reveals the dependence of the results of adaptation of immigrants in the host region from natural conditions and geographical order. During the study it was recorded that the influence of natural-geographical factor was felt by the immigrants from European Russia on all segments and stages of resettlement target for migrants to choose adequate strategies in the region "the recipient".
Keywords: region "donor"; region "recipient"; resettlement; natural geographic factor.
Период второй половины XIX - начала XX в. характеризовался значительными изменениями в социально-экономическом и общественно-политическом строе Российской империи. Отмена крепостного права в 1861 г. и серия либеральных реформ 18601870-х гг. способствовали росту переселенческой активности сельского населения, формированию и актуализации миграционной парадигмы.
В земледельческой отрасли экономики Черноземного Центра Европейской России во второй половине XIX - начале XX в. произошло оформление аграрно-экологического кризиса, ограниченного территориальными рамками исследуемого региона, вследствие экстенсивной эксплуатации земельных угодий, регулярного вовлечения в производственный оборот дополнительных площадей лесного и лугово-пастбищного комплекса.
© Чуркин М. К., 2016 56
Эскалация аграрного кризиса в регионе стала результатом действия природно-геогра-фического фактора, влияние которого на производственные процессы в деревне существенно корректировало и усиливало значение экономической компоненты в организации хозяйственной деятельности крестьянства.
Симптоматично, что в климатическом отношении Центральное Черноземье как регион, наиболее активно вовлеченный в земледельческий производственный процесс, отличалось выгодными характеристиками. К их числу относился умеренно-континентальный климат со средними значениями температур: для зимы - от -8,2 до -7,2 °С, весны - от -4,0 до +4,7 °С, лета - от +14,8 до +18,3 °С, осени - от +4,2 до +6,5 °С, а также достаточная годовая сумма осадков: 450500 мм [1]. По почвенным условиям рассматриваемый регион принадлежал к черноземному типу и характеризовался однородностью проявлений почвенного климата [2].
Формально благоприятные природные условия региона в контексте сельскохозяйственной деятельности обладали рядом особенностей, отрицательно сказывающихся на земледельческой практике. К числу таковых следует отнести: спорадически повторяющиеся засухи, наводнения, бури и ураганы, градобития, весенне-летние возвраты холодов, ранние осенние заморозки, бесснежные зимы.
В оценке губительных последствий для сельского хозяйства засух среди географов, метеорологов, экономистов единого мнения не существовало. М. А. Боголепов, исследуя причины неурожаев и голода в России в историческое время, настаивал на том, что наибольшую опасность для земледелия всегда представляли наводнения, так как засухи редко поражали в один год и яровые, и озимые посевы [3]. Выводы ученого основывались главным образом на метеорологических наблюдениях, зафиксированных в летописях, составленных в период Х1-ХУШ столетий [4].
Критическому анализу выводы М. А. Боголепова были подвергнуты экономистом К. Вернером на страницах журнала «Вестник Европы» в 1893 г. К. Вернер, ссылаясь на немецкого климатолога Э. Брикнера, утверждал, что умозаключения М. А. Бого-лепова в целом верны, но не имеют универ-
сального значения, так как климаты вообще и применительно к России в частности испытывают частые колебания [5]. Так, для России Э. Брикнер выделял группы климатических циклов: влажные и холодные (16911715, 1730-1750, 1760-1775, 1806-1820, 1836-1855, 1871-1885), сухие и теплые (1716-1729, 1751-1765, 1776-1805, 18211835, 1856-1870, 1890-189?) [6].
Насколько согласуются выводы Э. Брик-нера и К. Вернера о вступлении европейской части России в 1890-е гг. в засушливый период и каковы были последствия засух для сельского хозяйства черноземной полосы, можно выяснить, опираясь на многолетние наблюдения за погодой и ее проявлениями в исследуемом регионе.
Обзоры погоды в Российской империи за 10-летний период с 1891-го по 1900 г., показывают, что в течение 10 лет засухи в черноземных областях случались систематически, исключение составил лишь 1899 г., отличавшийся небывалым количеством оттепелей в зимний период, почти повсеместными в регионе высокими весенними половодьями и обилием ливневых осадков. Засушливые явления, охватившие регион, распространялись на весь вегетационный период, с относительно равной повторяемостью проявляясь в период с апреля по октябрь. Так, за исследуемый отрезок проявление засух, оказывавших влияние на фенологический потенциал культурных растений, случалось: в апреле - 4 раза; в мае - 5 раз; в июне - 5 раз; в июле - 5 раз; в августе - 6 раз; сентябре -5 раз; октябре - 3 раза [7].
Наибольшую опасность для земледелия засухи представляли в весенние и летние месяцы, то есть на начальном этапе вегетационного периода, когда зерновые вступают в фазу укрепления корней и развития трубки, нуждаясь в оптимальном количестве влаги, и в период всходов злаковых растений. По обобщенным автором свидетельствам «Метеорологического вестника», весенние засухи на рубеже Х1Х-ХХ вв. были зафиксированы в Курской губернии - в 1892, 1894, 1895, 1898 гг.; в Воронежской губернии -в 1895, 1896 гг.; в Орловской и Тамбовской губерниях - в 1900, 1901 гг. [8].
Что же касается летних засух, то, согласно систематическим наблюдениям, в
июне 1891 г. дефицит влаги негативно сказался на всходах посевов в Тамбовской губернии. Отсутствие дождей в этот же период спровоцировало лесные пожары в Орловской губернии [9]; в августе того же года в Курской губернии от стабильной жары оказались попорченными гречиха, просо и конопля [10]; в июле 1892 г. «в Воронежской губернии имела место засуха, частично уничтожившая яровые посевы» [11]; в августе 1893 г. в Курской губернии от засухи пострадали хлеба, которые вышли «зерном щуплы и с захватом» [12]; буквально через год, в августе 1894 и в июле 1895 г., в Курской губернии засуха повторилась с идентичными последствиями [13]; в 1896 г. сильнейшее бездождье постигло в летний период уезды Орловской губернии, где «большая часть июньских осадков пришлась на 3 последних дня (32 мм), а с 1-го по 27 июня выпало лишь 2,1 мм, что приостановило рост яровых» [14]. Последствия засушливых периодов менее всего ощущались в Центральном Черноземье в осенний период (8 случаев за 10 лет), поскольку возникала ситуация, благоприятствующая уборке хлебов. Особенно ощутимыми являлись преимущества сухой осени в связи с широким распространением в черноземной полосе озимых культур, не приспособленных к избытку влаги. В частности, корреспонденты метеорологической станции в г. Павловске Воронежской губернии отмечали прекрасное состояние озимей в октябре в засушливом 1897 г. [15]. Тем не менее длительное отсутствие осадков, особенно в летние месяцы, наносило существенный вред сельскому хозяйству. Так, в октябре 1891 г. «Метеорологический вестник» сообщал о высыхании кормов и о выгоревшей конопле в Курской губернии; гибели озимых в Острогожском, Богучарском, Павловском уездах Воронежской губернии по причине отсутствия дождей с апреля; катастрофических последствиях засушливого лета в Воронежской губернии, усугубившихся сухостью второй половины сентября и начала октября, когда «растительность на полях исчезла, скот кормить нечем, садовые деревья погибли» [16].
Немалый ущерб земледельческому производству, наряду с часто повторяющимися засухами, наносили и избытки влаги, проявлявшиеся в Черноземном Центре в виде ве-
сенних разливов рек и при ливневых осадках, приходящихся, как было показано выше, преимущественно на летние месяцы. Так, в 1892 г. во время апрельского разлива реки Воронеж в Козловском уезде Тамбовской губернии было затоплено множество строений, снесены мосты и плотины, уничтожены водяные мельницы [17]; в 1894 г. разлив Сейма, Тускари и Кривеца привел к наводнению в Курской и Орловской губерниях [18]; в апреле 1895 г. повторилось наводнение в Орловской губернии, последствия его зафиксировали корреспонденты «Метеорологического вестника»: «Жители были вынуждены прорывать канавы, чтобы не затопило жилья; погреба наполнены водой, скот терпит голодуху, сено вздорожало» [19]; в 1899 г. произошел разлив реки Цны в округе с. Борки Тамбовской губернии [20]; в 1900 г. - наводнение в Курской губернии [21].
Существенное корректирующее влияние на произрастание сельскохозяйственных культур в черноземной полосе Европейской России оказывало не столько общее количество осадков, сколько их распределение по сезонам, месяцам года и собственно внутри текущего месяца.
Корреспонденции метеорологических станций черноземного района упоминают о случаях избытка осадков применительно к периоду с января по ноябрь включительно. Анализ этих свидетельств приводит к выводу, что в массе своей осадки в четырех губерниях Черноземного Центра абсолютно преобладали в весенне-летний период (23 эпизода из 35 годовых) - решающий для вегетации растений.
Существенным фактором, ставящим под сомнения результаты крестьянского земледелия, являлась специфика термического режима в исследуемом регионе, выраженная в частых весенних возвратах холодов и ранних осенних заморозках. По расчетам А. А. Каминского, в черноземной полосе в среднем возвраты холодов приходились на конец апреля - первую декаду мая, а первые осенние заморозки - на начало второй декады сентября [22]. Тем не менее в отдельные годы возвраты холодов случались и в первой декаде июня (1891, 1898 гг.), а ранние осенние заморозки - в августе (1897 г.). По многолетним наблюдениям, ночные заморозки в Ор-
ловской губернии прекращались: после 28 апреля - в 20 % случаев; после 6 мая - в 33 %; 18 мая - 50 %; 22 мая - 83 %; 3 июня -97 % [23].
Ранние осенние заморозки в черноземных губерниях России, приходящиеся на сентябрь, октябрь, также были зафиксированы метеостанциями: в октябре 1894 г. (Орловская губерния), в октябре 1895 г. (Тамбовская губерния), в сентябре 1896 г. (Орловская, Воронежская губернии), в августе 1897 г. (Воронежская, Тамбовская губернии), в июле 1898 г. (Курская губерния), в сентябре 1898 г. (Воронежская губерния), в октябре 1899 г. (Воронежская губерния), в 1900 г. (Воронежская губерния) [24].
Влияние весенних возвратов холодов и осенних заморозков на транспирацию культурных растений было разнообразным и далеко не в каждом из описанных эпизодов приводило к их полной гибели: наибольшую опасность для зерновых культур представляли майские и в особенности июньские возвраты холодов после стабильно теплых периодов, когда происходило формирование корневой системы растений; холода в марте и начале апреля носили чаще всего не возвратный характер, а являли собой завершение холодного периода, поэтому меньше всего воздействовали на фенологические характеристики; различные зерновые культуры, соответственно, с разной результативностью переносили межсезонные заморозки; наименьшей морозостойкостью отличались некоторые огородные растения и фруктовые деревья, чаще всего страдавшие от заморозков.
Реальную угрозу для зерновых культур Черноземья представляли комбинационные сочетания неблагоприятных явлений, таких как, например, обилие воды на полях после половодья, совпавшее с весенним возвратом холодов, а также резкие температурные колебания. Для зерновых и огородных культур определяющее значение имел не столько заморозок, сколько последующий период нагревания. Если температура воздуха резко поднималась, то растение гибло, так как частые перепады температур приводили к сильному испарению влаги.
Печальные последствия для растений при перепадах температур, объяснялись и
специфическими почвенными особенностями черноземного региона России, а именно рыхлостью почвенной структуры и незначительной теплопроводностью, что определяло медленный (7-8 часов на 10 см) отогрев почвенного покрова [25]. В этой связи к числу экстремальных относились: июнь 1891 г., апрель, май, август и октябрь 1893 г., май 1894 г., май и сентябрь 1895 г., сентябрь 1896 г., июль, сентябрь и октябрь 1898 г., май 1900 г.
К разряду природных явлений, существенно влияющих на результаты земледелия в черноземных губерниях, необходимо отнести характер залегания и распространения снежного покрова. Специальным исследованиям данная проблема была подвергнута в трудах А. И. Воейкова, который отмечал, что «нигде влияние снежного покрова так не велико, как в России, так как нигде нет равнины настолько обширной, отдаленной от морей и покрытой снегом зимой» [26]. Корреспонденты «Метеорологического вестника» в своих сообщениях отмечали подобные явления в апреле 1892 г. в Тимском уезде Курской губернии, в феврале 1894 г. в Коро-чанском уезде Орловской губернии [27], в феврале 1897 г. в Курской губернии [28], в январе 1899 г. в Орловской губернии [29], в апреле 1900 г. в Курской и Воронежской губерниях [30].
Крайнюю степень опасности для культурного растениеводства представляло в черноземной полосе отсутствие (или недостаток) снежного покрова в бесснежные и малоснежные зимы. Именно в этот продолжительный (от 3 до 3,5 месяцев) период с частыми морозами и оттепелями озимые нуждались в снежном покрове, способном защитить поля от промерзания.
По свидетельствам корреспондентов «Метеорологического вестника», в период с 1891-го по 1900 г. дефицит снежного покрова и его частые колебания в связи с зимними термическими аномалиями наблюдался в феврале 1894 г. в Курской губернии, где сошедший, вследствие оттепелей, снежный покров оголил поля, подвергнувшиеся двухсуточным заморозкам; в Орловской губернии до 19 февраля того же года снежный покров еще не сформировался на высоких местах, а в Курской и Тамбовской губерниях залегал
неравномерно [31]; в марте 1894 г. из-за отсутствия снега вымерзли многие растения в селе Хотькове Орловской губернии [32].
Колоссальные убытки земледельческому сектору экономики черноземного региона наносили систематические градобития. Особенно часто это стихийное бедствие случалось в степной полосе Тамбовской, западной части Воронежской и центральных районах Орловской губерний, где градовые тучи распространялись либо полосами, либо интенсивность выпадения града определялась особенностями экспозиции местности - повышением отметок поверхности. Сильнейшие градобития были отмечены в черноземной полосе России в пореформенную эпоху: в Воронежской (1861, 1883, 1884, 1885, 1889 гг.), Курской (1861 г.) и Тамбовской (1868 г.) губерниях [33]. По данным статистического исследования Ф. Щербины, в 80-е гг. Х1Х столетия в Воронежской губернии градобития происходили регулярно, а число засеянных десятин, выбитых градом, было следующим: 1883 г. - 24 224 десятины, 1884 г. - 18 551, 1885 г. - 18 657, 1886 г. -20 686, 1887 г. - 7 534, 1888 г. - 6 021, 1889 г. -41 395, 1890 г. - 52 497 [34]. В Орловской губернии только в 1882 г. оказалось выбито градом 23 770 десятин посева, а причиненный ущерб составил 1 203 668 рублей [35].
Частые градобития в губерниях черноземного центра, влекущие за собой неизбежные материальные убытки, заставляли сельское население региона искать разнообразные способы противодействия стихии вплоть до изменения конфигурации пахотных угодий. По наблюдениям С. Я. Капустина, исследовавшего материальное состояние переселенческих хозяйств в местах выхода крестьян, земледельцы Тамбовской губернии отличались стремлением разбрасывать пашенные участки в разных местах общинных владений, дробить полосы для того, чтобы не все посеянные хлеба подверглись уничтожению [36].
Таким образом, производительность крестьянских хозяйств во второй половине Х1Х - начале ХХ в. самым тесным образом была поставлена в зависимость от природно-климатических условий (температур, стихийных бедствий, количества и распределения осадков) и природно-географических
факторов (почв, состояния путей сообщения, орографических особенностей местности). В этой связи среднестатистических показателей, на которых базируются выводы ряда дореволюционных и современных авторов о якобы благоприятных условиях для земледелия, становится недостаточно в решении вопроса об истинной обстановке в сельскохозяйственном секторе Центрального Черноземья. В качестве главного аргумента сторонниками сдержанного подхода был выдвинут тезис о достаточности в целом по России суммы эффективных температур воздуха (от 1 200 до 2 000 °С), необходимых для успешной вегетации растений. При этом, как правило, сбрасывается со счетов то обстоятельство, что сам ход вегетационного периода мог сопровождаться целым спектром неблагоприятных явлений: наводнениями, засухами, суховеями, градобитиями, возвратами холодов, ранними осенними заморозками, существенно корректирующими процесс произрастания и вызревания колосовых культур, огородных растений и фруктовых садов.
Крупнейший экономист второй половины Х1Х - начала ХХ в. Бер Давидович Бруц-кус в работе «О природе русского аграрного кризиса» справедливо отмечал, что земледельческие работы в аграрном секторе Европейской России осуществляются крайне неравномерно не только по временам года, но даже в течение месяца, а то и дня. И это обусловлено не только агротехническими, процедурными особенностями производственных процессов, но и различными случайностями, вызванными изменением метеоусловий [37].
Анализ неблагоприятных явлений, содержащийся в обзорах погоды за десятилетний период, показывает, что метеорологические отклонения от нормальных величин случались регулярно, но наибольшую опасность представляли тогда, когда выступали совокупно. По информации статистического отдела Воронежской губернии, причины неурожаев и голода в 1891-1892 гг. определились накоплением неблагоприятных метеоусловий: «Сухая с резкими переходами от тепла к холоду погода при полном отсутствии дождей не дала обсеяться крестьянам с осени, а частью помешала всходам и росту
озимых. Суровая и бесснежная зима еще более ухудшила произведенные посевы. Начавшиеся затем с весны бездождье и несвоевременные морозы окончательно предрешили неурожай, и после майской и июньской засухи в большинстве местностей не оказалось ни хлеба, ни трав» [38]. Неурожай в Тамбовской губернии в 1891/92 г. также был вызван накоплением последствий негативных воздействий на посевы метеорологических процессов в предшествовавшем 1890 г., когда трехмесячная засуха, приведшая к несвоевременному севу озимых, была усугублена сильными морозами в конце октября, малоснежной и суровой зимой, ранней холодной весной при минимуме дождей, а также частыми градобитиями [39].
Становится очевидным, что девиант-ность и непредсказуемость климатических отклонений от нормы на территории черноземной зоны Европейской России, обусловленных факторами циркуляции атмосферы, а также орогеографическими особенностями ландшафта региона, способствовали консервации экономических стереотипов поведения основной массы ее крестьянского населения. Теоретические рекомендации специалистов-агрономов, касающиеся опытов искусственного накопления снега или увеличения глубины вспашки с целью защиты плодородного почвенного слоя от размывания ливневыми дождями, не укладывались в канву традиционных агрономических представлений крестьянства. Строгие границы вегетационного периода (по разным свидетельствам, от 180 до 225 дней), а также высокая вероятность в этот короткий промежуток экстремальных явлений ориентировала среднестатистического крестьянина на использование главным образом апробированных и прошедших проверку временем земледельческих технологий со строгой приверженностью трехпольной модели севооборота.
В сложившейся обстановке, наряду с имманентно присущими региону особенностями природно-географической среды, выдающуюся роль стали играть антропогенные факторы воздействия человека на природу и в первую очередь на земледелие как приоритетную отрасль экономики в исследуемых губерниях. В агрономической науке и современном ландшафтоведении существует не-
преложный закон, гласящий, что максимальные изменения в природных ландшафтах под воздействием хозяйственной деятельности человека наблюдаются при освоении земельного фонда в сельскохозяйственных целях. Характерно и то, что наибольший вред ландшафту наносило нарушение оптимально-равновесного состояния основных его компонентов: пашни, пастбищ, сенокосов, населенных пунктов и т. д.
В пореформенное время в сферу активно используемых сельскохозяйственных угодий вовлекались имевшиеся в наделах неудоби, нераспаханные, целинные и заброшенные земли, луга, пастбища, лесные массивы. Агроном А. Советов, посетив летом 1876 г. губернии Центрально-Черноземной полосы России, в своем отчете писал: «Теперь здесь самая интенсивная в известном смысле культура, то есть нет ни клочка нераспаханного. Всюду и везде поля с всевозможными красными и серыми хлебами» [40].
По данным Комиссии (16 ноября 1901 г.), в 1900 г. пашня составляла: 82 % удобных надельных земель в Воронежской губернии, 84 % - в Орловской и Тамбовской, 89 % - в Курской [41]. По отдельным местностям в этом отношении первенствовали: Тимский уезд Курской губернии - 92,3 % и Ливенский уезд Орловской губернии - 88,4 % [42]. В этот же период почвоведы и экономисты ставили вопрос о допустимом пределе распашки земель, за которым дальнейшее увеличение пашни могло отрицательно сказаться на развитии крестьянского хозяйства. По утверждению Н. П. Огановского, «в районе черноземной полосы предел дальнейшему распространению пашни кладется тогда, когда она достигает круглым счетом 80 % удобной безлесной территории» [43]. А. Е. Воскресенский, ссылаясь на расчеты экономиста П. Лохтина, утверждал, что при трехпольном зерновом хозяйстве одни луга должны составлять не менее 100 % пахотной площади, а в центрально-черноземных губерниях луга, выгоны, леса, усадебные и приусадебные земли составляли лишь 25 % всех угодий [44].
Интенсивная распашка земли, предпринятая в Центральном Черноземье в конце XIX - начале XX в., помимо сиюминутного разрешения земельного вопроса, имела гораз-
до более существенные отрицательные последствия аграрно-экологического характера.
Произведенные в 1880-х гг. земствами черноземных губерний опросы местного населения относительно экономического и хозяйственного положения земледельцев показали, что «урожаи за последние годы понизились, степей и лугов стало меньше, леса подвергаются истреблениям под влиянием непомерных запашек, погода изменилась к худшему: ветры стали дуть чаще и порывистее, дожди выпадают внезапно, участились сухие туманы, реки обмелели и засорились» [45]. В одном из докладов Орловской губернской земской управы указывалось: «Нельзя не обратить внимания на значительные изменения в последнее время климата средней черноземной полосы. Постоянные ветры, иссушающие почву, скудность дождя, суровая зима, резкие переходы от морозов к жарам вредно влияют на земледелие» [46]. В ответ на запрос МВД о причинах «переселенческой лихорадки» в Воронежской губернии в 18801882 гг. местный губернатор, наряду с традиционными сообщениями о недостатке земельных наделов у крестьян, сетовал на недоброкачественность сельскохозяйственных угодий, а также на дефицит выгонов и пастбищных мест [47]. В Тамбовской губернии практически все крестьянские прошения о переселении в Сибирь содержали жалобы крестьян на отсутствие выгонов и пастбищ, недостаток кормов для крупного скота [48].
Рассмотрение универсальных и специфических черт влияния природно-географи-ческого фактора на сельское хозяйство центрально-черноземной части Российской империи позволяет сделать ряд существенных выводов.
Природно-географическая среда черноземной полосы Европейской России, благодаря умеренно-континентальному климату, являлась в целом благоприятной для жизни земледельцев и, согласно комплексной оценке природных условий России [49], относилась к территориям климатического комфорта.
В то же время отдельные особенности климата Черноземного Центра России, характеризующиеся низкими зимними температурами, их частыми колебаниями на протяжении всего сельскохозяйственного периода, неравномерным распределением осадков
по сезонам и внутри сезонов, спорадическими стихийными бедствиями, выступали в качестве главных лимитирующих факторов с точки зрения надежности и эффективности ведения земледельческих работ.
Неравномерное распределение энергетических затрат лицами крестьянского сословия по сезонам года на хозяйственные работы, импульсивный характер земледельческого труда, прекращаемого и возобновляемого с оглядкой на погодные «причуды», формировали в сознании крестьянства убеждение в низкой эффективности личных трудовых усилий («Три года урожай, на четвертый - не будет»), заставляя придерживаться земледельцев наиболее примитивных технологий в обработке пашенных угодий.
Господство экстенсивных методов в земледелии, предопределенное регулярными климатическими экстремумами, способствовало активизации пагубных антропогенных воздействий на окружающий ландшафт. В результате в черноземной полосе Европейской России ускоренными темпами шли процессы деструктуризации ландшафта, формировались антропогенные комплексы низкого бонитета - «антропогенный бедленд» (эродированные и заболоченные почвы, подвижные пески, овраги и т. д.) - как следствие нерационального ведения хозяйства. В условиях кризисных изменений ландшафта и его составляющих климат, средние значения которого объективно не являлись препятствиями для сельскохозяйственного производителя, постепенно превращался в реально действующего агента, оказывая опосредованное влияние на рост миграционных настроений в крестьянской среде. Во многом поэтому неудивительно, что именно представители Черноземного Центра Европейской России наиболее выраженно были представлены в миграционном потоке пореформенного времени, составив «остов» переселенческого движения в Сибирь.
Следует также отметить, что проблема адаптации переселенцев из земледельческого центра страны (Курской, Тамбовской, Орловской, Воронежской губерний) к природным условиям региона-реципиента (Западной Сибири) ранее не была включена в поле специальных исторических исследований. Авторы по преимуществу ограничивались
констатацией численного состава мигрантов и траекторий их движения, а также апелляциями к экономической несостоятельности данной категории переселенцев, связывая ее исключительно с аграрным кризисом в местах выхода миграционного контингента.
Процесс и результаты адаптации мигрантов из Черноземного Центра европейской части России, в особенности на начальной стадии водворения и обустройства, всецело зависели от того, насколько быстро удавалось переселенцам освоиться в естественно-географических контекстных условиях избранного региона.
Первое непосредственное соприкосновение с природой Западной и Средней Сибири происходило в период собственно переселения из районов проживания. Именно в пути переселенческое хозяйство, потенции которого значительно уменьшались из-за непомерных материальных и моральных затрат на переезд, начинало остро чувствовать воздействие природно-климатических факторов. Многим переселенческим семьям из-за превратностей дороги приходилось обустраиваться в осенне-зимний период (поселки Покровский и Дмитриевский Боготольской волости Мариинского округа Томской губернии, Николаевский - Лузинской и Покровский - Серебрянской волостей Тюкалинского округа Тобольской губернии) [50].
В качестве факторов, лимитирующих адаптационные возможности переселенцев, выступали и метеорологические условия, при которых совершалось переселение. По сообщениям чиновника, командированного для заведывания переселенческим делом в Тобольскую губернию, впервые серьезные затруднения на пути в Сибирь возникли у мигрантов в 1890 г., когда, вследствие холодной весны и позднего освобождения Иртыша ото льда (29 мая), произошло скопление людей в границах Тюменского округа, приведшее к развитию инфекционных болезней и высокой смертности [51].
Последствия долгой и изматывающей дороги в комбинации с неблагоприятными метеорологическими условиями остро ощущались переселенцами в период водворения и обустройства на новом месте. В тех случаях, когда переселенческие партии основывали самостоятельное поселение, отсутствие
представлений о климатических и почвенных особенностях местности приводило к неправильному определению хронологических границ хлебопашества и неверному выбору сельскохозяйственных культур, пригодных для выращивания.
Выходцы из Фатежского и Дмитриевского уездов Курской губернии, обустраивавшиеся во вновь созданном поселке Алек-сеевский Боготольской волости Мариинского округа Томской губернии в начале 90-х годов XIX в., признавали тот факт, что хозяйственному развитию препятствовал недостаток знакомства с условиями местного земледелия: «Не знали, когда сеять, когда пахать, какую землю поднимать» [52]. Подобным же образом характеризовали начальный этап земледелия в Сибири и переселенцы поселка Ильинского: «Трудно соблюдать меру при хлебопашестве, не угодишь: много пахать землю - хлеб поляжет, мало пахать - ничего не уродится» [53].
Не менее сложно начинался процесс хозяйственной адаптации к природно-геогра-фическим и климатическим условиям Западной Сибири и для тех переселенцев, которые водворялись в старожильческие села. Традиционно принято считать, что агротехнические приемы возделывания сельскохозяйственных культур и формы взаимоотношений сибиряков с природной средой, знавших ее особенности, были экологосообразными. Однако само по себе это знание еще не означало умения учитывать вероятность наступления критического периода в жизни растений и умение преодолевать невзгоды: повреждения культурных растений засухой, инеем, заморозком или сельскохозяйственными вредителями были в равной мере неподконтрольны ни переселенцу, ни старожилу. Старожильческое хозяйство традиционно функционировало за счет жесткой эксплуатации природных ресурсов, развивалось по экстенсивному пути; соответственно, и переселенцы в местах водворения очень быстро воспринимали методы хозяйственной деятельности старожилов, определяемые А. А. Кауфманом как хищнические [54].
Влияние природных условий на процесс адаптации крестьян к специфике земледелия в Западной Сибири заметным было на всех этапах организации земледельческого хозяй-
ства. Эволюция систем земледелия в Сибири определялась формами крестьянского землепользования, которые, в свою очередь, зависели от воздействия природных условий и включения в сибирскую жизнь переселенческого элемента.
Переселенцев из Черноземного Центра Европейской России отличало скептическое отношение к сибирской земле. Столкнувшись на практике с особенностями местных почвенных условий, они постепенно избавлялись от иллюзий, сформированных под влиянием неформальных источников информации, в которых часто давались преувеличенные оценки качественным свойствам сибирских земель. Называя землю черной, большинство переселенцев при этом добавляло: «В Сибири настоящего чернозема нет» [55]. Вообще характерной чертой сибирских черноземов была их «тяжесть» при обработке и склонность к быстрому зарастанию сорной травой. Самым значительным недостатком почв Западной Сибири, по мнению переселенцев, было обилие сорных трав, заглушавших культурную растительность. Мигранты из Фатежского уезда Курской губернии, хозяйствуя на землях Серебряковского поселка Боготольской волости Мариинского округа Томской губернии, отмечали, что «земля хороша, хотя и жирна, требует много труда на обработку» [56]. Подобная оценка свойств почв Западной Сибири повсеместно встречалась в ответах крестьян Мариинского округа Томской губернии на вопросы добровольных корреспондентов. Переселенцы различных местностей региона жаловались на отсутствие в Сибири толоки, прибавляя при этом, что им приходится не столько пахать, сколько «гоить» (очищать от сорняков) землю [57].
При всей важности учета почвенных свойств и форм организации земледельческого хозяйства главным фактором, лимитирующим земледелие в Западной Сибири, являлись климатические условия региона. Исследователи единодушно относили к разряду отрицательно воздействующих на хлебопашество свойств сибирского климата периодически случавшиеся засухи, весенние утренники, летний иней, ранние осенние заморозки, нашествия сельскохозяйственных вредителей [58].
Таким образом, детальный анализ естественно-географических обстоятельств в местах выхода и водворения мигрантов продемонстрировал, что фактическим выражением природно-географической компоненты аграрно-экологического кризиса в Центрально-Черноземном районе, проявившего себя еще в первые пореформенные годы и достигшего критического уровня в 1880-1890-х гг., стали качественные трансформации экономического состояния крестьянских хозяйств, снижение уровня жизни земледельческого населения, рост переселенческой активности крестьянства. Процесс водворения и обустройства мигрантов Черноземного Центра Европейской России в Западной Сибири во второй половине Х1Х - начале ХХ в. показал в целом существование жесткой зависимости между природными условиями региона водворения и организацией переселенцами земледельческого хозяйства, результаты функционирования которого являлись основным критерием качественных сторон процесса адаптации.
ЛИТЕРАТУРА
1. См.: Чуркин М. К. Переселения крестьян Черноземного Центра Европейской России в Западную Сибирь во второй половине XIX - начале XX в.: детерминирующие факторы миграционной мобильности и адаптации. -Омск: Изд-во ОмГПУ, 2006. - С. 59-62.
2. Воейков А. И. Избранные сочинения. - М. ; Л. : Изд-во Академии Наук, 1948. - С. 386.
3. Боголепов М. А. Причины неурожаев и голода в России в историческое время. - М. : Изд-во Наркомзема, 1922. - С. 10-19.
4. Там же. - С. 19.
5. Вернер К. Неурожаи и наше сельское хозяйство // Вестник Европы. - 1893. - Кн. 1. -С.118-120.
6. Там же.
7. Метеорологический вестник. 1891-1900.
8. Там же.
9. Там же. - 1891. - № 7. - С. 312.
10. Там же. - № 9. - С. 449.
11. Там же. - 1892. - № 9. - С. 340.
12. Там же. - 1893. - № 9. - С. 390-391.
13. Там же. - 1895. - № 9. - С. 373.
14. Там же. - 1896. - № 7. - С. 216, 217.
15. Там же. - 1897. - № 11. - С. 511.
16. Там же. - 1891. - № 12. - С. 590.
17. Там же. - № 10. - С. 414-415.
18. Там же. - 1892. - № 5. - С. 213.
19. Там же. - 1894. - № 5. - С. 207.
20. Там же. - 1895. - № 5. - С. 205.
21. Там же. - 1899. - № 6. - С. 420.
22. Каминский А. А. Климат и погода в равнинной местности. - Л., 1925. - С. 130-131.
23. Метеорологический вестник. 1891-1900.
24. Метеорологический вестник. - 1892. - № 6. -С. 237-241.
25. Максимов С. А. Метеорология и сельское хозяйство. - Л.: Гидрометеоиздат, 1955. - С. 38.
26. Воейков А. И. Указ. соч. - С. 269.
27. Метеорологический вестник. - 1894. - № 3. -С. 112.
28. Там же. - 1897. - № 4. - С. 204.
29. Там же. - 1899. - № 12. - С. 247.
30. Там же. - 1900. - № 5. - С. 216.
31. Там же. - 1894. - № 3. - С. 117.
32. Там же. - С. 118.
33. Там же. - 1895. - № 2. - С. 73.
34. Там же. - 1897. - № 1. - С. 45.
35. Там же. - 1899. - № 2. - С. 59.
36. Капустин С. Я. Очерки порядков поземельной общины в Тобольской губернии // Литературный сборник / под ред. Н. М. Ядринцева. -СПб. : Тип. И. Н. Скороходова, 1885. - С. 391.
37. Бруцкус Б. Д. О природе русского аграрного кризиса // Социалистическое хозяйство. - М., 1926. - С. 115.
38. Памятная книжка Воронежской губернии за 1894 год. - Воронеж : Тип. губернского правления, 1894. - С. 3.
39. Обзор Тамбовской губернии за 1891 г. - Тамбов : Тип. губернского правления, 1892. -С. 6.
40. Советов А. Краткий очерк агрономического путешествия по некоторым губерниям черноземной полосы России в течение лета 1876 года. - СПб., 1876. - С. 30.
41. Материалы Высочайше учрежденной 16 ноября 1901 года Комиссии по исследованию вопроса о движении с 1861-го по 1900 г. благосостояния сельского населения среднеземле-дельческих губерний сравнительно с другими местностями России. - СПб. : Изд-во ЦСК МВД, 1903. - Ч. 1. - С. 60-63.
42. Российский государственный исторический архив. Ф. 1273. Оп. 1. Д. 437. Л. 365.
43. Огановский Н. П. Народное хозяйство Сибири. - Омск : Изд. Центросоюза, 1921. - С. 30.
44. Воскресенский А. Е. Общинное землевладение и крестьянское малоземелье. - СПб. : Издание т-ва «Литература и наука», 1903. - С. 64.
45. Щербина Ф. А. Крестьянское хозяйство по Острогожскому уезду. - Воронеж : Тип.
B. И. Исаева, 1887. - С. 4.
46. Государственный архив Орловской области. Ф. 525. Оп. 1. Д. 51. Л. 23 об.
47. Государственный архив Воронежской области. Ф. 26. Оп. 22. Д. 80. Л. 1-15.
48. Государственный архив Тамбовской области. Ф. 3. Оп. 44. Д. 290. Л. 1-11 об.
49. Гладкий Ю. Н., Доброскок В. А., Семенов С. П. Социально-экономическая география России : учебник для вузов. - М. : Гардарики, 2001. -
C. 107.
50. Материалы для изучения быта переселенцев, водворенных в Тобольской губернии за 15 лет (с конца 70-х гг. XIX века по 1893 год). - М., 1895. - С. 511.
51. Кауфман А. А. Хозяйственное положение переселенцев, водворенных на казенных землях Томской губернии. - Т. 2. - Ч. 1. - СПб. : Тип.
B. Безобразова, 1896. - С. 97.
52. Там же. - С. 86-87.
53. Кауфман А. А. Материалы для изучения экономического быта государственных крестьян и инородцев Западной Сибири. - СПб. : Изд-во «Книга по требованию», 1889. - С. 20.
54. Там же. - С. 135.
55. Сведения о земледельческой полосе Сибири. -Вып. 7. - СПб. : Изд-во ПУ МВД, 1914. - С. 16.
56. Чарушин А. А. Крестьянские переселения в бытовом их освещении. - Архангельск, 1911. -
C. 22.
57. Государственный архив Томской области. Ф. 234. Оп. 1. Д. 143. Л. 1-1 об.
58. Скалозубов Н. Л. Из поездок по Тобольской губернии в 1895 году. - Тобольск : Тип. Тобольской епархии, 1896. - С. 12.
