CC BY
144
УДК 34 (09)
РЕФОРМИРОВАНИЕ МЕХАНИЗМА ФОРМИРОВАНИЯ СУДЕЙСКОГО КОРПУСА В РОССИИ В 1864 ГОДУ: ПРИЧИНЫ, СОДЕРЖАНИЕ, РЕЗУЛЬТАТЫ
© 2010 М. А. Савельева
ассистент каф. теории и истории государства и права, e-mail: nosovam.a@mail. ru
Курский государственный университет
Статья посвящена вопросам формирования судейского корпуса в России после принятия Судебных уставов 1864 года. Выявлены причины реформирования системы требований, предъявляемых к кандидатам на судебную должность. Дана характеристика порядка наделения полномочиями.
Ключевые слова: судебная реформа, судейский корпус, цензовая система, порядок определения к должности.
Реалии отечественного судоустройства обусловливают необходимость поиска эффективных способов преобразования законодательства. На сегодняшний день важно осмыслить деятельность судов с точки зрения ее эффективности, способности реализовывать те цели и задачи, которые ставятся законодателем. Бесспорным является тот факт, что институты, в том числе и правовые, сами по себе не работают, за ними всегда стоят конкретные люди, от профессионализма и работы которых зависит выполнение возложенных на данные органы функций. В связи с этим особая роль в данном процессе принадлежит лицам судейского корпуса, наделенным особым правовым статусом.
Судебная реформа 1864 года и современная реформа имеют ряд общих черт: одинаковы цели реформ, совпадает ряд требований к кандидатам на судебную должность, вводятся схожие судебные институты (мировой суд, суд присяжных и др.). Обратимся к историческому опыту функционирования судейского корпуса.
В середине XIX столетия неудовлетворительное состояние правосудия по гражданским и уголовным делам, изменения в социальной и экономической жизни России обусловили необходимость подготовки и проведения судебной реформы. Анализ исторической ситуации позволяет сделать вывод о существовании целого ряда проблем в дореформенном судоустройстве и судопроизводстве, определивших необходимость коренных преобразований. Большинство исследователей, характеризуя причины судебной реформы, указывают социальные, экономические, политические и другие предпосылки [Ерошкин 1983; Ефремова 1993; Развитие русского права... 1994]. Применительно к реформированию механизма формирования судейского корпуса, на наш взгляд, целесообразной является классификация с выделением внешних и внутренних факторов, в основу которой положено отношение данных предпосылок к судебной службе. К внешним, тесно взаимосвязанным между собой причинам относятся, во-первых, поражение России в Крымской войне 1853-1856 годов, подтвердившее экономическую, политическую и военную «несостоятельность царизма, обнажившее пороки и язвы социально-экономической системы»[Коротких 1994: 51], и,
во-вторых, существовавшее в России крепостное право, необходимость отмены которого обострилась с новой силой после 1856 года.
Неудача Крымской кампании стала своего рода импульсом, пробудившим общественное сознание России. Фрейлина императрицы А. Ю. Тютчева писала: «В публике один общий крик негодования против правительства, ибо никто не ожидал того, что случилось. Все так привыкли беспрекословно верить в могущество, в силу, в непобедимость России! Говорили себе, что, если существующий строй настолько тягостен и удушлив дома, он, по крайней мере, обеспечивает за нами во внешних отношениях и по отношению к Европе престиж могущества и бесспорного политического и военного превосходства. Достаточно было дуновения событий, чтобы рушилась все эта иллюзионная постройка» [Никитенко 1955: 304]. Таким образом, кризисное состояние государственного механизма стало очевидным для всех.
К. Кавелин отмечал, что все общественные и частные отношения «заражены у нас влиянием крепостного права: у чиновников нет чувства права и справедливости, поскольку они большей частью из господ, отсутствует честность в гражданских сделках, потому что вследствие крепостного права два главных сословия в России, владельцы и крепостные, с малолетства привыкают к обманам и не считают своих слов и обещаний обязательными» [Джаншиев 1888: 61].
Следовательно, поражение в Крымской войне указало существовавшему правительству на необходимость сближения с народом, отмена крепостного права неизбежно привела к изменениям государственного механизма, пересмотру значительной части имевшегося законодательства и, как следствие, - к изменению судебной системы и механизма формирования судейского корпуса.
Среди внутренних предпосылок, направленных на преобразование судебной части в России, можно выделить несостоятельность судов, не способных разрешить задачи правосудия, обусловленную инквизиционным процессом; отсутствие в судебной системе квалифицированных юристов. Как отмечал К. П. Победоносцев, Сенат и тот заполнялся «людьми темными, невежественными, не имеющими никакого понятия о законе, правителями министерских канцелярий, неспособными губернаторами, дивизионными генералами, окончившими свою служебную карьеру» (цит. по [Коротких 1994: 36]). Еще одной причиной является распространение среди судейского корпуса взяточничества. «Добродетельных чиновников не было, они были
невозможны, и если появлялся редкий экземпляр чиновника, который пытался действовать по закону, то его выживали со службы и были случаи официальных распоряжений не слушаться такого еретика-чиновника» [Доброе старое время 1892: 80]. Следовательно, назревшие преобразования были призваны «обновить и оздоровить прогнившее здание старого суда» [Джаншиев 1990: 369].
Особенно стоит отметить, что до судебной реформы в России не существовало специального законодательства, регламентировавшего формирование судейского корпуса. Это было связано с тем, что не проводилось различие между судебными и несудебными должностными лицами. Судьи рассматривались всего лишь как разновидность чиновников, а потому основные правила были изложены в законах, которые регулировали прохождение гражданской службы. До 1832 года данные нормы излагались в жалованных грамотах, учреждениях для управления губерний, а также массе плохо связанных между собой правовых актов, различавшихся по времени принятия, сфере действия и адресатам [Захаров 2008: 75], что приводило низкому уровню реализации норм законов. В 1832 году был составлен Свод уставов о службе гражданской, определивший ряд требований к судьям, а также закрепивший порядок определения к должности. Однако до судебной реформы 1864 года юридическая профессия еще не являлась особой областью деятельности. Законодатель считал, что
личностные качества судей, и прежде всего нравственные, в первую очередь способствуют утверждению в обществе уверенности в справедливости, беспристрастности и независимости суда [Захаров 2008: 70-113]. По этой причине было отдано преимущество нравственному, сословному и имущественному цензам.
Во второй половине XIX в. ситуация изменилась. В результате Судебной реформы 1864 года право окончательно определилось как самостоятельная и достаточно специфическая сфера социальной практики. Вследствие этого важной составляющей реформы стало реформирование организационно-правового механизма отбора кандидатов в судьи и наделения их судейскими полномочиями.
Надо заметить, что подходы к отбору кандидатов на должность судей различались в зависимости от вида суда. Как известно, Судебная реформа 1864 года учредила два вида суда: коронный (окружной суд и судебная палата), а также мировой суд (мировые судьи и съезды мировых судей), образовывавший вместе с крестьянским судом систему местных судов. Исходя из этого и была сконструирована цензовая система, установленная Учреждением судебных установлений (далее - УСУ). Для мировых судей она предусматривала, прежде всего, ценз оседлости. Некоторые исследователи называют данный ценз территориальным [Щедрина 2007: 22-23], что, на наш взгляд, не совсем верно, поскольку не отражает всей специфики ситуации. В ст. 19 УСУ прямо указывалось, что мировые судьи должны избираться из числа «местных жителей» [Полный свод судебных уставов...]. Предусматривался также и возрастной ценз. Для кандидатов на должности как коронных, так и мировых судей он фиксировался четко и составлял не менее 25 лет. В отличие от современного законодательства, устанавливающего возрастной предел для занятия судебной должности - достижение 70-летнего возраста, в дореволюционном законодательстве такое ограничение устанавливалось только для присяжных заседателей.
Следующим цензом стал служебно-образовательный. Составители судебных уставов сделали данный ценз практически главным условием для желающих занять судебную должность. Но для мировых судей, по сравнению с требованиями к судьям коронных судов, он был менее жестким. Для последних требовалось юридическое образование или наличие знаний «по судебной части» (ст. 202 УСУ); мировыми судьями могли избираться только лица, которые имели высшее или среднее образование (не обязательно юридическое) или сдали экзамен, подтверждавший соответствующий уровень образования.
Допускались к выборам лица, которые не имели указанного образования, но прослужили не менее трех лет на должностях, позволявших приобрести практические знания, умения и навыки в сфере правосудия (ст. 19 УСУ). Это исключение (о «доказавших на службе свои познания по судебной части») было связано, скорее всего, с опасениями не найти должного количества людей на соответствующие должности. Но имело значение не только это. Для мирового судьи было важно знание местных обычаев, условий местной жизни, и в особенности, как отмечалось составителями уставов, «здравый ум» [Судебные уставы 1864: 24]. Неслучайно закон предусматривал возможность разрешения некоторых дел не только на основе закона, но и «по совести» (ст. 129 Устава гражданского судопроизводства [Судебные уставы 1864]), что дало основание рассматривать мировой суд преемником совестного суда [Барац 1893: 23].
Гарантией знакомства с местной жизнью и обычаями выступал и имущественный ценз. Его наличие в структуре цензовой системы является особенностью правового статуса мировых судей, поскольку аналогичное требование не вводилось для судей окружного суда, судебной палаты и Сената. Анализ норм ст. 19 УСУ указывает, что кандидат на должность мирового судьи мог быть избранным, только если он, его родители или жена владели земельным наделом (в разных регионах
действовали различные минимальные нормативы) или недвижимым имуществом стоимостью не менее 15 тыс. руб. для сельской местности, а в городах - не менее 6 тыс. руб. для столиц, не менее 3 тыс. руб. для остальных городов.
Заметим, что с имущественным цензом были связаны и ожидания лояльности к существующему правопорядку, поскольку владение собственностью и заинтересованность в поддержании общего порядка и спокойствия взаимосвязаны. Наличие собственности, которая приносила доход, позволила законодателю выплачивать мировым судьям жалование в два-три раза меньше чем у судей коронных судов1. Из этого вытекает, что владение собственностью позволило обеспечить действительную независимость судей.
Большое внимание в законе уделялось регламентации нравственного ценза, который был значительно строже, чем к представителям других гражданских ведомств. Авторы судебных уставов считали, что судья должен быть честным и иметь безукоризненную репутацию [Судебные уставы 1864: 24]. Согласно Учреждению судебных установлений, должности судьи не могли занимать лица, «исключенные из службы по суду, или из духовного ведомства за пороки, или же из среды обществ и дворянских собраний по приговорам тех сословий, к которым они принадлежат», объявленные несостоятельными должниками, состоящие под опекой за расточительность. Права быть избранным судьей лишались и лица, привлеченные к уголовной ответственности, а также осужденные за преступления, караемые заключением в тюрьму или иным более строгим наказанием (ст. 21 УСУ).
Запрещалось избирать в судьи священно- и церковнослужителей. Таким путем, с одной стороны, уходили от коллизии между светскими и церковными органами власти, с другой стороны, обеспечивалось, соблюдение запрета указанным лицам «принимать на себя мирские дела или должности» [РГИА].
Одним из требований к кандидату выступал и ценз подданства, что подтверждает систематическое толкование норм ст. 19-21, 200 УСУ, а также правоприменительной практики, недвусмысленно указывающей на его существование (судьями могли быть только русские подданные [Решения общего собрания.]2). Российская традиция исключала возможность замещения судейской должности женщинами, что дает основание говорить и о цензе пола. В правоохранительной сфере «царствовали» мужчины, при этом сила традиций была так велика, что в Судебных уставах 1864 года даже не упоминается, к какому полу должны принадлежать кандидаты на должности судей, прокуроров, следователей, присяжных поверенных, присяжных заседателей. Закон ограничивался простым термином «лица», предъявляя к этим лицам требования ценза образованности и опытности, однако естественно, что в силу традиции «лица» должны были быть только мужского пола, да и условиям, которые ставились, у женщин не было возможности соответствовать: получить высшее юридическое образование они не могли, приобрести опыт службы в государственных учреждениях тоже - на эту службу брали только мужчин [Попова 2007: 100].
В прежнем процессуальном законодательстве формирование судейского корпуса регламентировалось разными правилами в зависимости не только от способа образования должности (назначение или избрание), но и от разновидности службы по выборам: дворянские, городские, сельские [Захаров 2008: 76]. Судебные уставы закрепили следующий порядок определения к должности: выборный - для мировых судей и назначение - для всех остальных судебных должностей.
1 Следует помнить, что участковый мировой судья не мог совмещать свою должность с какой-либо другой.
2 См.: Решения общего собрания кассационных департаментов Сената за 1881 г. № 2.
Порядок определения к должности мировых судей. Выборы на должность мирового судьи проводились в уездных земских собраниях, однако в том случае, если на собрание приходило менее 20 гласных, выборы переносились на губернское земское собрание (ст. 25 УСУ).
В соответствии с законодательством, за три месяца до выборов в каждом мировом округе уездным предводителем дворянства составлялся список лиц, имеющих право быть избранными в мировые судьи. В этот список вносились: все лица состоящие в должности участковых и почетных мировых судей, а также все прочие жители уезда, имеющие право на основании закона занимать должность мировых судей.
Составленный список передавался для ознакомления губернатору и публиковался для всеобщего сведения в местной печати. Губернатор мог сообщать уездному собранию о своих замечаниях относительно неправильности составления списка, то же самое мог делать любой житель уезда. Собранию подавались также замечания, жалобы и заявления о неправильном внесении в список или нежелании баллотироваться самих мировых судей (ст. 29-31 УСУ).
Земское собрание должно было рассмотреть эти замечания и жалобы прежде, чем приступит к выборам судей. После разрешения всех спорных вопросов председатель представлял собранию сведения «о числе участковых мировых судей, которые должны быть избраны на следующее трехлетие». Эта формулировка в законе лишний раз свидетельствовала о том, что число участков, равно как и число судей, зависит не от земского собрания, а от центральной власти.
Затем зачитывался список лиц, имеющих право на занятие должности мирового судьи. Выборы осуществлялись простым большинством. В случае если голосов, поданных «против» кандидатов, оказывалось больше, чем голосов, поданных «за», выборы переносились в губернское земское собрание.
При этом собрание могло избрать и таких лиц, которые не соответствовали предъявленным требованиям, но «приобрели общественное доверие и уважение своими заслугами и полезной деятельностью» (ст. 34). Данные кандидаты могли быть избраны только в случае единогласно утвержденного решения общим числом гласных, определенного законом.
Особенно отметим, что кандидатуры участковых и почетных судей проводились отдельными списками. При разработке Судебных уставов высказывалась мысль об общем списке, судьям самим предлагалось определиться, какую должность они будут занимать - участкового или почетного судьи. Но впоследствии это предложение было отвергнуто [Фойницкий 1912: 308].
По окончании выборов между участковыми мировыми судьями распределяли участки; как участковые, так и почетные судьи избирали председателя мирового съезда, определяли очередь для исполнения обязанностей участковых мировых судей в случае их отрешения от должности, болезни, смерти и т.д., после чего председателем земского собрания объявлялись имена лиц, избранных на следующее трехлетие почетными и участковыми мировыми судьями. Избранные принимали присягу.
Списки избранных в мировые судьи лиц представлялись председателем земского собрания на утверждение Первого департамента Сената. Туда же могли быть обжалованы действия земского собрания. Жалобы подавались в двухнедельный срок, считая со дня окончания выборов, председательствующему в земском собрании во время выборов. Тот, в свою очередь, должен был передать жалобу со своими объяснениями в Первый департамент Сената (ст. 39 УСУ), который утверждал или не утверждал в должности мировых судей. Именно на Сенат возлагалась функция наблюдения и контроля за тем, чтобы в состав мировых судей не вошли лица, не соответствующие предъявляемым требованиям.
В 1879 году в эту процедуру были внесены существенные изменения. По положению комитета министров от 26 октября, земские собрания обязаны были извещать губернатора о результатах выборов. Губернаторам давалось право в виде временной меры представлять Первому департаменту Сената свои замечания о нравственных качествах и благонадежности лиц, избираемых в мировые судьи.
Лицо, не утвержденное Сенатом, юридически мировым судьей не являлось. Но поскольку такого утверждения приходилось ждать подолгу, то к исполнению обязанностей мирового судьи избранный приступал практически сразу, о чем свидетельствует норма статьи 36 УСУ, в соответствии с которой после объявления председателем съезда имен избранных «вновь избранные лица принимают присягу по форме. и допускаются к исполнению своих должностей».
Таков был порядок определения к должности мировых и почетных судей по реформе 1864 года. Реформирование местного суда, начавшееся в 1900-х годах, опиралось на выявленные в ходе работы мирового суда недостатки. В частности, большая загруженность мировых судей обусловила необходимость введения должности добавочного мирового судьи, основной функцией которого являлась помощь при отправлении правосудия участковым мировым судьям. В ходе реформирования мирового института в 1912 году высказывалось мнение об изменении порядка определения к должности. Так, 30 ноября 1910 года особая комиссия начала обсуждение проекта мировой юстиции, в ходе которого было высказано мнение о замене выборного порядка определения судей к должности смешанным (правительство назначает мирового судью из числа кандидатов, рекомендованных земскими собраниями) либо институтом назначения мировых судей правительством. Большинство членов комиссии проголосовало за восстановление выборного института. Нововведением стало учреждение правила о том, что в ряде случаев Сенат имел право самостоятельно назначать участковых мировых судей. Кроме этого, «высшей властью» по представлению министра юстиции назначался председатель съезда.
Порядок определения к должности коронных судей. Приняв выборный порядок для мировых судей, составители уставов не имели единого мнения о порядке замещения должностей в общих судебных местах. Первоначально право избрания кандидатов предполагалось предоставить общим собраниям судей. Список кандидатов должен был поступать к министру юстиции, который мог дополнить его и своими кандидатами с обязательной аргументацией, почему тех или иных кандидатов он считает не соответствующими должности, и представить данный список верховной власти. Но эти предложения не были восприняты, и порядок наделения полномочиями был установлен следующий. Согласно ст. 212 УСУ председатели, их товарищи, члены судебных палат и окружных судов, в том числе судебные следователи, назначались императором по представлению министра юстиции. В том случае, если открывались вакансии на эти должности, должно было состояться общее собрание суда, на котором кандидатура на должность выбиралась из лиц, удовлетворяющих всем требованиям. Затем министр представлял избранную кандидатуру императору, при этом он имел право представлять и других лиц. При выборах учитывались образование, стаж, нравственные и деловые качества. Для выявления последних проводилась обязательная переписка, среди которой особая роль отводилась запросам на прежнее место работы. Вся переписка занимала два-три месяца и шла исключительно под грифом «конфиденциально» [Попова 2007: 102]. Анализ архивных материалов позволяет сделать вывод о том, что данные запросы не носили формального характера, в них подробно и полно характеризовался кандидат. Встречались отказы выдать отзыв по причине «слишком недавнего служения» [ЦГИА].
Вступление в должность для всех видов судебных инстанций сопровождалось принятием присяги, что также подразумевает и современное законодательство. Тексты присяги, несомненно, отличаются, но в сути своей совпадают: беспристрастно, не взирая на лица, служить только закону. Вот как звучала присяга судьи в XIX столетии: «Обещаюсь и клянусь всемогущим Богом перед Святым Его Евангелием и животворящим крестом Господним хранить верность Его императорскому Величеству Государю Императору, самодержцу Всероссийскому, исполнять свято законы империи, творить суд по чистой совести, без всякой в чью-либо пользу лицеприятия и поступать во всем соответственно званию мною принимаемому, памятуя, что я во всем этом должен буду дать ответ перед законом и перед Богом на Страшном суде Его. В удостоверении чего целую крест Спасителя моего».
Судебная реформа 1864 года создала в Российской империи новую систему правосудия, в которой заметно возросла роль судьи и, как следствие, возросли требования, предъявляемые к ним. Именно Судебные уставы заложили принцип профессионализма в отправлении правосудия. Особый правовой статус судей позволял им выполнять свои обязанности «не за страх, а за совесть» и успешно реализовывать проекты, начатые Судебной реформой.
Библиографический список
Барац Г. Очерк происхождения и постепенного затем упразднения. в России совестных судов и суда по совести // Журнал гражданского и уголовного права. 1893.
№ 3. С. 1-40.
Джаншиев Г. А. Сергей Иванович Зарудный // Русская старина. 1888. № 9.
С. 611-616.
Джаншиев Г. А. Эпоха великих реформ: исторические справки. М.:
Типолитография товарищества И. Кушнерев и Ко, 1900. 876 с.
Доброе старое время // Русская старина. 1892. С. 480-484.
ЕфремоваН. Н. Судоустройство России в XVIII - первой половине XIX вв. М.: Наука, 1993. 192 с.
Захаров В. В. Суд и институт исполнения судебных решений по гражданским делам в Российской империи первой половины XIX столетия: законодательные основы и проблемы их практической реализации (историко-правовое исследование). Курск: Курск. гос. ун-т, 2008. 344 с.
Коротких М. Г. Судебная реформа 1864 года в России. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1994. 240 с.
Никитенко А. В. Дневник: в 3 т. Т. I. М.: Захаров, 2005. 640с.
Полный свод Судебных уставов, высочайше утвержденных 20 ноября 1864 г. М., 1868. Ч. III.
Попова А. Д. Формирование правового статуса судей: история и современность // Журнал российского права. №9. С. 97-104.
Развитие русского права в первой половине XIX в. / под ред. Е. А. Скрипелева. М.: Наука, 1994. 314 с.
Решения общего собрания кассационных департаментов Сената за 1881 г. № 2.
Судебные уставы 20 ноября 1864 года, с изложением рассуждений, на коих они основаны. Ч.1. СПб.: Изд-во Гос. канцелярии, 1886. 237 с.
Судебные уставы 20 ноября 1864 года, с изложением рассуждений, ни коих они основаны. Ч. III. СПб.: Изд-во Гос. канцелярии, 1867. 567 с.
Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 797. Оп. 87. Д. 227. Л. 11об.
Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. Т.Г СПб.: типография товарищества «Общественная польза», 1912. 577 с.
Центральный государственный архив г. Москвы (ЦГИА). Ф. 131. Оп. 24. Д. 271а. Л. 77.
Щедрина Ю. В. Суды российской провинции во второй половине XIX - начале XX вв. (на примере Курской губернии). Курск: Изд-во РОСИ, 2007. 160 с.
