CC BY
77
УДК 34 ББК 67
DOI 10.24412/2414-3995-2021-4-29-34
NIION: 2015-0066-4/21-005 MOSURED: 77/27-011-2021-04-204
© Матиенко Т.Л., 2021
Научная специальность 12.00.01 - теория и история права и государства; история учений о праве и государстве
РЕФОРМА ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО СЛЕДСТВИЯ И СТАНОВЛЕНИЕ ИНСТИТУТА ДОЗНАНИЯ В РОССИИ:
1860-1864 ГГ.
Татьяна Львовна Матиенко,
профессор кафедры истории государства и права, доктор юридических наук, доцент
Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя (117997, Москва, ул. Академика Волгина, д. 12)
E-mail: [email protected]
Аннотация. Рассматриваются особенности формирования института дознания в юридической теории и практике в условиях переходного периода развития российского общества в середине XIX в. Раскрываются достоинства и недостатки проектов и правовых основ реформы предварительного следствия 1860 г. как важнейшей составной части судебной реформы 1864 г. Подчеркивается, что идейной платформой реформ выступало учение о разделении властей, конкретизированное в организации и правовом регулировании российского уголовного процесса во второй половине XIX в. путем разделения его досудебного производства на предварительное следствие, переданное в судебное ведомство, и дознание, сохраненное в компетенции полиции и приобретшее самостоятельность в качестве уголовно-процессуального института.
Ключевые слова: предварительное расследование, предварительное следствие, дознание, досудебное производство, судебный следователь, полиция, функции полиции, компетенция полиции, уголовный процесс, Российская империя, Россия
THE REFORM OF THE PRELIMINARY INVESTIGATION AND THE FORMATION OF THE INSTITUTE OF INQUIRY IN RUSSIA:
1860-1864
Tat'yana L. Matiyenko,
Professor of the Department of History of State and Law, Doctor of Legal Sciences, Associate Professor Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named alter V.Ya. Kikot' (117997, Moscow, ul. Akademika Volgina, d. 12)
Abstract. The article examines the peculiarities of the formation of the institute of inquiry in legal theory and practice in the conditions of the transitional period of development of Russian society in the middle of the XIX century. The advantages and disadvantages of the projects and legal foundations of the reform of the preliminary investigation of 1860 as the most important component of the judicial reform of 1864 are revealed. It is emphasized that the ideological platform of the reforms was the doctrine of the separation of powers, concretized in the organization and legal regulation of the Russian criminal process in the second half of the XIX century. by dividing its pre-trial proceedings into a preliminary investigation, transferred to the judicial department, and an inquiry, retained in the competence of the police and acquired independence as a criminal procedure institution.
Keywords: preliminary investigation, preliminary investigation, inquiry, pre-trial proceedings, judicial investigator, police, police functions, police competence, criminal procedure, Russian Empire, Russia
Для цитирования: Матиенко Т.Л. Реформа предварительного следствия и становление института дознания в России: 1860-1864 гг. Вестник экономической безопасности. 2021;(4):29-34.
Российское государство и право на текущем историческом этапе все еще находится в поисках парадигмы правопонимания, в связи с чем сохраняется актуальность историко-правовых исследований. Особую значимость для российской правовой истории имеет период второй половины XIX - начала XX вв., что многократно было отмечено и подчеркнуто в историко-юридической литературе. Важнейшим событием этого исторического периода стали буржуазные реформы, центральное место
в которых занимают крестьянская и судебная реформы. Судебная реформа готовилась в течение нескольких десятилетий и имела одним из важнейших направлений становление в российском уголовном судопроизводстве института предварительного следствия, что привело к существенным изменениям всего досудебного производства по уголовным делам. Институт досудебного производства самый важный в правовой организации уголовного процесса и является системообразующим для всей
системы уголовного преследования. Досудебное производство предшествует судопроизводству, которое решает основной вопрос уголовного дела - о применении или неприменении уголовно-правовой нормы.
Институциональная реформа досудебного производства по уголовным делам имела своим следствием порождение института дознания и проблему определения его роли на назначения в предварительном расследовании. Со второй половины XVIII в. единственным субъектом предварительного расследования являлась полиция. Однако только с проведением реформы предварительного следствия 1860 г. перед научным юридическим сообществом и практическими работниками правоохранительной системы стали вставать вопросы о предназначении дознания, его функциональной принадлежности и уголовно-процессуальной значимости. Вопрос о понятии «дознание» и его правовых пределах в досудебном производстве, а вслед за ним и проблема полномочий полиции в предварительном расследовании оказались «камнем преткновения» российского уголовного процесса во второй половине XIX в., и сегодня остаются дискуссионными.
Видный русский историк права и теоретик полицейского права В. И. Лешков, анализируя состояние полиции накануне реформ отмечал, что «по действующим законам, почти нет мер предупреждающих преступления, а потому не может быть полиции, не только предупредительной, но и предупреждающей преступления, которые имеют возможность беспрепятственно возрастать, умножаться и рано или поздно могут затруднить самую полицию пресечения до невозможности» [1, с. 14]. Это высказывание примечательно не только оценкой действующего на том момент законодательства и эффективности деятельности полиции, но и тем, что в нем отражается общая на тот период времени тенденция в российской юридической науке. Речь идет о различении «полиции административной» (благочиния), задачей которой является предупреждение и пресечение преступлений (В.И. Лешков назвал ее «полицией предупредительной») и «полиции судебной», занимающейся непосредственно предварительным расследованием преступлений (по В.И. Лешкову - «полиция пресечения»).
Идея разграничения полиции административной и полиции судебной имела в своей основе учение о разделении властей и формировалась в российской юридической науке под влиянием французского и германского уголовно-процессуального права, выраженных соответственно в Уголовно-процессуальном кодексе Франции 1808 г. и Уголовно-процессуальном кодексе Германской империи 1877 г. Во Франции и Германии уголовный процесс приобрел следственно-обвинительный, или смешанный, характер. Наиболее последовательно он был представлен во французской модели, где предварительное расследование вверялось следственному судье как представителю судебной власти и судебной полиции. Следственный судья наделялся полномочиями субъекта предварительного следствия, а судебная полиция имела единственной своей задачей исследование обстоятельств преступления, поиск подозреваемого в его совершении, обнаружение и сохранение улик. Таким образом, французская модель организации предварительного расследования строилась (по крайней мере в юридической теории) на разделении предварительного расследования на стадии предварительного следствия и дознания, что являлось отражением принципа разделения административной и судебной функций власти. В германской модели предварительного расследования предварительное следствие также было отдано в руки следственного судьи, а дознание поручалось прокурору и полиции. Причем в отличие от французской модели, где административная полиция и судебная полиция были организационно автономны, в Германии предварительное расследование было сильно ограничено в пользу полицейского дознания. Руководство дознанием находилось в руках прокурора, который мог провести его лично или поручить полиции, полностью ему подчиненной. Однако обе модели предполагали, что дознание производится негласно, а розыск со всей его атрибутикой специальных методов является средством дознания в достижении его целей - установить факт преступления, собрать доказательства этого факта, установить подозреваемого в совершении преступления.
Западноевропейская концепция состязательно-обвинительного уголовного процесса и предварительного следствия как функции судебной власти оказалась привлекательной для российских правя-
щих кругов в поисках повышения эффективности в организации российского уголовного преследования и приведения его в соответствии с требованиями быстро и неуклонно меняющихся экономических и социальных отношений по капиталистическому вектору. Воплощением признания этой концепции в России еще в начале XIX в. стали «Записка об устройстве судебных и правительственных учреждений в России» М.М. Сперанского (1803 г.), проект М.А. Балутьянского «Об учреждении управления в губерниях (Рассуждения об управлении губерний)», поставивших и пытавшихся теоретически разрешить проблему организации и правового регулирования предварительного расследования. И, наконец, «Проект о следствии» Д.Н. Блудова (1837 г.), идеи которого об изъятии предварительного следствия из компетенции полиции и учреждения для его производства в составе общих судов специальных субъектов - следственных судей, получили второе дыхание в ходе разработки концепции реформы предварительного следствия 1860 г. и судебной реформы 1864 г. и нашли на этот раз воплощение в букве закона.
В 1850 г. Д.Н. Блудовым был разработан и представлен в Государственный Совет «Устав судопроизводства по преступлениям и проступкам». В нем, как и в аналогичных проектах первой половины XIX в., была сформулирована мысль о том, что предварительное расследование должно проводится судебными органами, что и стало основой для разработки и проведения реформы предварительного следствия.
В марте 1859 г. была образована специальная Комиссия о губернских и уездных учреждениях под председательством Д.А. Милюкова для разработки проекта реформы полиции. Благодаря трудам именно этой Комиссии в России появились институт судебных следователей и новое устройство полиции в лице уездной полиции. Изучив состояние полиции (труды Комиссии представлены в нескольких увесистых томах), Комиссия высказалась за изъятие у полиции функции предварительного расследования и создание специального органа для его производства. Аргументация передачи функции предварительного расследования от полиции судебному ведомству сводилась к двум тезисам: необходимость разделения исполнительной и судебной власти и
обремененность полиции разнообразными функциями. Учитывая, что эта идея уже давно витала в воздухе, как под влиянием западноевропейской юридической науки и практики, так и под давлением собственно российских проблем предварительного расследования и функционирования судебной системы проект реформы предварительного расследования появился в июле того же 1859 г.
Первый проект реформы - «Положение о следственных приставах» (июль 1859 г.) - предполагал изъятие у полиции функции предварительного расследования и передачу ее следственным приставам, учреждаемым при уездных судах и уголовных палатах. В ноябре 1859 г. член Комиссии Н.И. Стоянов-ский подготовил записку «Учреждение следственных приставов», основная мысль которой вновь сводилась к передаче функции предварительного расследования в судебное ведомство: «Власть следственная есть часть судебной власти». Н.И. Сто-яновский сформулировал положения о независимости и несменяемости следственного пристава, придания ему статуса судей (по проекту являлись членами суда), запрещение кому-либо вмешиваться в его деятельность, возложение контроля над ней на судебные органы. Нетрудно заметить, что авторы проектов последовательно отстаивали позицию, что предварительное следствие функционально и организационно должно принадлежать судебному ведомству.
Таким образом, центральное место в подготовке судебной реформы заняло определение места и назначения в уголовном процессе предварительного следствия, и побочным, но закономерным следствием которого явился вопрос о роли и назначении дознания и его субъектах.
В итоге, в 1860 г. Комиссия выработала три основополагающих проекта реформы предварительного расследования - «Учреждение следственных судей», «Наказ судебным следователям» и «Наказ полиции о порядке первоначального исследования преступлений и проступков». Согласно их общему смыслу предварительное следствие возлагалось на учреждаемых в составе судов следственных судей, а в компетенции полиции было оставлено так называемое «первоначальное исследование». При этом правовой дефиниции ни предварительного следствия, ни «первоначального исследования» в про-
ектах не было. Однако между ними была проведена граница по целям и задачам в досудебном производстве. Цель предварительного следствия состояла в анализе события преступления с изысканием и оценкой всех доказательств по делу со строгим соблюдением уголовно-процессуальной формы, а «первоначального исследования» - «в первоначальном исследовании, по горячим следам, происшествий, проступков и преступлений» (ст. 3 проекта Наказа), чтобы определить «заключается или не заключается в них преступление или проступок» (ст. 1 проекта Наказа). При этом подчеркивалось, что «первоначальное исследование ... ограничивается приведением в известность обстоятельств, необходимых: 1) для удостоверения в том, действительно ли совершилось происшествие, заключающее в себе преступление или проступок, и 2) для определения, подлежит ли совершившееся преступление или проступок, рассмотрению уголовных судебных мест» (ст. 4 проекта Наказа). Таким образом, авторы проекта с одной стороны, всячески подчеркивали, что «предварительное исследование» является неотъемлемой частью предварительного расследования, от которого зависит исход уголовного дела, а с другой, - пытались установить его правовые границы исключительно установлением факта преступления.
В мае 1860 г. проекты рассмотрел Государственный Совет, который в целом согласился с поступившими предложениями, но все же высказался против названия будущих следователей «следственными судьями» и ввел наименование «судебные следователи». Вероятно, тогда же произошло изменение формулировки названия проекта «Наказа полиции» с «первоначального исследования» на «дознание», что было вполне своевременно. Новая формулировка внесла терминологическую ясность в обозначение досудебных стадий уголовного процесса.
Однако редакция формулировки названия проекта «Наказа полиции», столь существенная для развития языка закона и юридических понятий, не сопровождалась редакцией его текста. «Наказ полиции о производстве дознания» 1860 г. в своей материальной части восходил к нормам XV тома Свода законов, регламентирующим деятельность полиции по выяснению информации о факте происшествия или проступка.
8 июня 1860 г. все три проекта по императорскому Указу «Об отделении следственной части от полиции» приобрели статус закона и составили правовую основу реформы предварительного следствия, суть которой состояла в изъятии из компетенции полиции предварительного следствия и передачи его производства учрежденным специально для этой цели судебным следователям в составе суда.
Решение о необходимости передачи предварительного следствия в судебное ведомство стало не просто итогом развития российской правовой мысли в первой половине XIX в., а судьбоносным для всей российской правоохранительной системы. Позже, в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г. дознание («первоначальное исследование» по Наказу полиции 1860 г.) понималось как первая стадия следствия [3, с. 371] и действия полиции, осуществляемые в целях удостоверения «действительно ли происшествие то случилось и точно ли в нем заключаются признаки преступления или проступка» (ст. 253), не отклоняясь ни на йоту от первоначального замысла реформы предварительного следствия. Отсюда, предварительное расследование было разделено на две стадии: дознание - первую стадию, предварительное следствие - вторую стадию, сохранив этот облик вплоть до краха породившей его царской имперской правоохранительной системы и на долгие десятилетия уже в советский период российского права, неоднократно будируя дискуссии о сущности, назначении в уголовном процессе, месте в правоохранительной системе, субъектах и их полномочиях и того, и другого уголовно-процессуального института.
Безусловно, требует разъяснения вопрос об оставлении «первоначального исследования», то есть дознания, в компетенции полиции. Позиция Комиссии сводилась к тому, что полиция тесно связана с повседневной жизнью населения, и поэтому имеет больше возможностей «усматривать и настигать преступление». В объяснительной записке к проекту Устава уголовного судопроизводства, составленной Комиссией для начертания проектов законоположений о преобразовании судебной части, учрежденной в 1862 г., этот аргумент прозвучал повторно: полиция «по самому существу своих обязанностей, поставлена в постоянное и непосредственное соприкосновение с народонаселением»
[2, с. 147]. Кроме того, проект «Наказа полиции о порядке первоначального исследования» исходил из того объема обязанностей полиции по расследованию преступлений, который был возложен на нее еще с петровских времен. Статья 1 Наказа прямо указывала: «Полиция обязана обнаруживать преступления и проступки, совершающиеся в подведомственной ей местности».
По «Наказу полиции о производстве дознания...» 1860 г. дознание заключалось в сборе сведений, необходимых для удостоверения в том, что «действительно ли совершилось происшествие, заключающее в себе преступление и проступок», и определить, «подлежит ли совершившееся преступление или проступок, рассмотрению уголовных мест» (п. 4 Наказа). Видно, что дознание не имело процессуального характера, и его ограниченность исследованием обстоятельств происшествия указывает на то, что дознание еще понимается как вид и форма административной деятельности полиции в части предупреждения и «открытия» преступлений и проступков.
Полиция приступала к дознанию по своему решению или по сведениям о происшествиях, полученных от разных лиц и организаций. Производство следственных действий полиции не разрешалось, за исключением случаев, связанных с их неотложным характером, а именно: когда имелись опасения, что доказательства преступления могли быть уничтожены по причинам несвоевременного их сбора; когда преступник задержан на месте и в момент совершения преступления (п. 21 Наказа). В таких случаях полиции разрешалось: производить экспертизы, обыски, выемки, очные ставки, допрашивать свидетелей с соблюдением всех уголовно-процессуальных форм (п.п. 22-25, 28-29 Наказа); арестовать или задержать преступника; отдать его на поруки или взять с него расписку о «неотлучке» с места жительства и обязать явкой к следствию (п.п. 34-37 Наказа). Кроме того, полиция могла принять на себя полномочия органа следствия (судебного следователя) в случаях, когда очевидцы преступления прямо указали на преступника, если на подозреваемом или в его жилище были найдены следы преступления или вещественные доказательства, если подозреваемый пытался бежать, и был пойман после побега (п.п. 10, 14, 15 Наказа).
В течении суток с момента ареста или личного задержания подозреваемого в преступлении все материалы по делу должны быть переданы судебному следователю (п.п. 38-39 Наказа). Принципиально новым в этой части было положение о том, что даже если подозреваемый не обнаружен, полиция должна была передать судебному следователю все материалы «немедленно» по окончании дознания (п.п. 42, 51 Наказа).
«Наказ полиции о производстве дознания.» ввел также неизвестное ранее уголовно-процессуальной практике положение о том, что судебный следователь выступает руководителем дознания, и «все законные требования следователей должны быть исполняемы полицейскими чиновниками с возможною скоростью и точностью» (п. 47). Отсюда, прекращение дознания не было полномочием полиции, это решение закон предоставил судебному следователю, а позже, по Уставу уголовного судопроизводства также прокурору окружного суда или судебной палаты.
Оценивая результаты реформы предварительного следствия и качество правового регулирования дознания, уголовное отделение Комиссии для начертания проектов законоположений о преобразовании судебной части, отметило: «Не совсем точное определение дознания и широкое право, предоставленное полиции, вчинать дела по непосредственному ее усмотрению, много повредили успеху учреждения судебных следователей. Отовсюду слышались жалобы, что полиция или сообщала судебной власти о всяком происшествии в том только предположении, что оно может заключать в себе преступление, от чего судебные следователи теряли много времени на бесполезные розыски, или переходила границы дознания, приступая к исследования обнаруженного преступного деяния, и производя для сего формальные допросы обвиняемым и свидетелям, вместо того, чтобы сообщить о преступлении, ею усмотренном, судебному следователю, или же, наконец, передав собранные ею сведения несвоевременно, так что следователь брался за дело тогда, когда следы преступления уже были скрыты» [2, с. 130].
Данное замечание Комиссии показательно и существенно. Показательно тем, что она лукавит, указывая на «не совсем точное определение дозна-
ния», так как в законе оно отсутствовало, а равно как в «Объяснительной записке к проекту Устава уголовного судопроизводства», где определено, что дознание - это «собрание сведений о том, что происшествие было и что оно соединено с преступлением или проступком». Существенно тем, что приоткрывает недостатки практики производства дознания по новому законодательству, а именно то, что в ряде случав розыск в целях предварительного расследования вынуждены были проводить судебные следователи, поскольку полиция проигнорировала производство дознания. Тем не менее, общим положительным итогом реформы предварительного расследования следует признать законо-
дательное оформление уголовно-процессуальных институтов предварительного следствия и дознания как организационно обособленных и самостоятельных.
Литература
1. Лешков В.И. О мерах против воровства, грабежа и других нарушений имущественной и личной безопасности. М., 1861.
2. Объяснительная записка к проекту Устава уголовного судопроизводства // Материалы по судебной реформе в России 1864 г. Т. 52. СПб., 1857.
3. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства Т. 2. СПб., 1996.
В.П. Малахов
Методологическое мышление
в ПОЗНАНИИ И ПОНИМАНИИ ПРАВА
Методологическое мышление в познании и понимании права.
Монография. Малахов В.П. 239 с. Гриф НИИ образования и науки. Гриф МУМЦ «Профессиональный учебник».
Рассматриваются существо и содержание методологического мышления как мышления о самом мышлении и его форме в применении к правопониманию.
Раскрывается природа понимания как одного из способов соприкосновения ученого с реальностью, в отличие от познания. Определяются существо, структура и содержание ряда методологий, которые могут успешно применяться как в общеправовой теории, так и в отраслевых юридических науках. На уровне концептуальных идей и принципов демонстрируется построение методологии исследования права как социального, культурного и цивилизационного феномена и методологии исследования типов права.
Для научных работников, преподавателей и аспирантов юридических вузов, правоведов, а также читателей, интересующихся проблемами организации философско-правового и теоретико-правового исследования широкого круга проблем, связанных с выявлением существа и особенностей различных сторон и элементов действующего права, правовой жизни общества и личности.
