CC BY
64
М.В. ИВАНОВА
РЕФОРМА ИЗБИРАТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ И РЕГИОНАЛЬНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ВЫБОРОВ В ГОСУДАРСТВЕННУЮ ДУМУ 2007 г.
Эффекты смены конфигурации избирательной системы в России исследовались многократно, однако вопросы, связанные с изучением влияния системы конверсии голосов и механизма формирования списков политических партий, рассматривались на примере смешанной избирательной системы. На примере анализа результатов выборов депутатов Государственной думы 2003 г. было доказано, что одной из наиболее серьезных проблем, искажающих при конверсии голосов выбор избирателей, является высокий уровень партийной фрагментации, вызванный нестабильностью партийной системы [Яргомская Н.Б., 1999, с. 128; Голосов Г.В., 2005, с. 118; Анохина Н.В., Мелешкина Н.Ю., 2007, с. 21]. Другим не менее важным фактором, как показано Г. В. Голосовым, является высокий уровень протестного голосования в ситуации его институционализации в виде графы «против всех» [Голосов Г.В., 2005, с. 109]. Однако наибольшие дивиденды от конверсии голосов «Единая Россия» получала в одномандатных округах, а не по партийным спискам [Голосов Г.В., 2005, с. 117].
В период между избирательными кампаниями по выборам депутатов Государственной думы четвертого (2003) и пятого созывов (2007) в избирательное законодательство были внесены изменения, меняющие систему конверсии голосов и механизм формирования списков политических партий. Данные изменения, безусловно, вписаны в контекст политических реформ в России в 2001-2007 гг.
Политические партии в России с конца 80-х - начала 90-х годов находились в процессах постоянных трансформаций. Однако в 2001 г. начали происходить трансформации, совершенно отличные от прежних. Новации, введенные в 2001-2007 гг., являются проявлением политического курса, проводимого федеральными властями. Этот курс может быть назван «партийной реформой», которая, однако, не отделима от всего комплекса преобразований, который происходил с политической системой России в 2001-2007 гг. Именно в этот период были реализованы несколько важных тенденций. Во-первых, произошло ужесточение регламентации деятельности партий через введение многочисленных «ограничительных» норм и требований. Во-вторых, выделение политических партий по типу их деятельности из общего состава общественных организаций и предоставление им одним права на участие в политической жизни. В-третьих, предоставление дополнительных преимуществ политическим партиям по отношению к другим акторам политического процесса в целом. В-четвертых, стимулирование политических элит, в том числе региональных для вступления в ряды партий и развития своей деятельности в их рамках. В-пятых, создание неравных условий деятельности и возможностей политических партий, в зависимости от размеров их электоральной поддержки.
Проведенная в 2001-2007 гг. партийная реформа включала в себя, во-первых, комплекс изменений, введения новых норм и правил в федеральное законодательство о политических партиях. Во-вторых, помимо федерального законодательства были введены изменения в ряд подзаконных актов, регламентирующих деятельность политических партий. В-третьих, в период партийной реформы были существенным образом скорректированы практики и стратегии партий, сложившиеся в 1990-е годы. Прежде всего это касается взаимодействия политических партий с административными структурами, бизнес-структурами, а также практик, связанных с участием политических партий в выборах. В широком смысле партийная реформа может пониматься как процесс трансформации партийно-политической системы страны, встроенный в контекст политических реформ 2000-х годов, вызвавший изменение роли института политических партий в России.
Именно институт политических партий по результатам реформ В. В. Путина получил наибольшее число институциональных возможностей и претерпел очень серьезные трансформации.
Благодаря партийной реформе роль института партий в российской политической системе, безусловно, возросла. Однако расширение возможностей для партий сопровождалось значительным повышением требований к ним и созданием жесткой системы регламентации их деятельности. Для партий актуализировалась проблема формирования профессионального менеджмента, выстраивания собственных бюрократических систем. Потребовалось значительное увеличение затрат на содержание структуры политических партий. Это происходило на фоне сохранявшегося у населения низкого уровня доверия к институту партий как таковому. В результате у большинства существовавших партий не оказалось необходимых ресурсов для развития: ни организационных, ни финансовых, ни административных. В особенно тяжелом положении оказались малые партии. Только в период с 2003 по 2006 г. число зарегистрированных в России партий сократилось более чем вдвое. Вместе с тем произошел рост числа партийных кандидатов на выборах различного уровня, расширение представительства партий в органах власти, значительное увеличение численности оставшихся партий, усилилась их востребованность в современной российской политической реальности. Создавались условия, при которых благодаря сокращению числа партий и увеличению роли партий в процессах рекрутирования политический элиты, агрегации и артикуляции интересов, участия в выборах и в конечном счете в процессе борьбы за власть должна была создаться ситуация, когда российские политики в подавляющем большинстве уже не смогут строить свою деятельность вне партийных рамок.
Политические партии должны были стать своеобразным посредником во взаимоотношениях между элитами и массами, избирателями и кандидатами, властью и обществом. При этом политические партии получили возможность вытеснить те институты, которые ранее осуществляли эти функции посредников в политической системе страны. Прежде всего это происходило через предоставление партиям исключительного положения по отношению к остальным политическим акторам.
В данном исследовании предпринята попытка выявить те аспекты партийной реформы, которые изменили для политических партий «условия игры» перед избирательной кампанией 2007 г.
Непосредственно изменениям в российском избирательном и партийном законодательстве в последние годы посвящено боль-
шое число работ российских исследователей, причем предметом изучения становятся как эффекты системы конверсии голосов, так и собственно воздействие избирательной системы на процессы выборов в Российской Федерации. Процесс принятия и содержание поправок в законодательство, касающихся формирования партийных списков и правил конверсии голосов избирателей в места, достаточно подробно рассмотрен А.Е. Любаревым [Любарев А.Е., 2007, с. 4-20; Любарев А.Е., 2007, с. 37-42].
Одной из наиболее значимых новаций в избирательном законодательстве 2007 г. стало предоставленное партиям право формирования региональных групп в своих избирательных списках в регионах, где проживает не менее 3 млн. избирателей. Общее число региональных групп должно составлять не менее 80, а общее число кандидатов в списке не может превышать 600 человек [ФЗ-51 «О выборах депутатов Государственной думы... Ст. 83]. При этом за политическими партиями сохранялось право формировать одну территориальную группу для регионов с численностью избирателей более 1,3 млн. человек. Эти изменения поменяли условия игры для уже ранее прописанной системы конверсии голосов. Правом определять границы групп внутри списка партии и на федеральных выборах, и на региональных наделены избирательные комиссии (в то время как их общее число определено соответственно федеральным или региональным законодателем). Таким образом, политические партии часто не могут воспользоваться более высоким уровнем своей поддержки на отдельных территориях.
Наличие даже небольшого числа территориальных групп в списке значительно снижает степень предсказуемости по получению мандата для политических акторов, поскольку предполагает дополнительный уровень перераспределения мандатов внутри территориальных групп. Причем чем более высоко число территориальных групп, тем более сложным оказывалось прогнозировать, по какой из групп пройдет кандидат. Кроме того, именно эта система предполагала зависимость получения или неполучения мандата от незначительного числа голосов, что увеличивало возможность воздействия на окончательные результаты выборов «вбросами» бюллетеней, искусственным повышением числа недействительных бюллетеней и иными технологиями манипуляций.
Собственно данные изменения в числе прочих на федеральных выборах привели к тому, что регионы с малым числом изби-
рателей и «размытым» характером голосования за партии имеют меньшие шансы для получения мандатов. В то время как таким крупным регионам, как Москва и Санкт-Петербург предоставлена возможность сформировать общие территориальные группы [ФЗ-51 «О выборах депутатов Государственной думы... Ст. 3, п. 11].
В зависимости от числа территориальных групп и общего числа мандатов, распределяемых на выборах в регионах, разные места в территориальной группе могут считаться «проходными» и «полупроходными». Власти региона, принимая решение о присутствии или увеличении территориальных групп в списках партий, фактически идут по пути сокращения «гарантированных» мандатов и увеличения числа «полупроходных» мест. Тем самым повышается неопределенность для региональных политических элит и бизнес-элит на получение депутатских мандатов. Если же список не делится на территориальные группы, предсказуемость для региональных политических элит и бизнес-элит получения мандатов оказывается значительно выше.
Необходимо принять во внимание, что именно региональные элиты обладают максимальной степенью информации об электоральных возможностях партий. Соответственно, их представителям в целом всегда до выборов известно примерное число «проходных» и «полупроходных» мест. Нет смысла использовать личные политические ресурсы как для кандидатов на «проходных» местах, так и для тех, кто обладает призрачными перспективами на мандаты. Таким образом, в целом наличие территориальных групп в списках «Единой России» не отвечает интересам региональных элит, зато соответствует требованиям федерального центра и руководства партии.
Кроме того, в 2007 г. формирование федеральной части списка партий было ограничено тремя кандидатами. Данный пункт серьезно ограничил для всех политических партий, за исключением «Единой России», возможности по привлечению в списки сильных кандидатов, обладающих общефедеральной известностью или значительными административными и финансовыми ресурсами. С одной стороны, данная норма ограничивала партии в возможностях по торговле мандатами, с другой - ограничила ресурсы «малых» политических партий, одновременно способствуя включению сильных фигур, заинтересованных в избрании, в состав списка «Единой России».
Региональные элиты и бизнес-элиты, отстраненные законодателем и уставами партий от процесса согласования списков или
играющие в этом процессе вторичную роль, зависят при формировании региональных групп от «федералов». Кандидаты в группах получают мандаты в прямой зависимости от того, сколько голосов избирателей (в абсолютном отношении) набирает список партии в регионах. Иными словами, получение мандата у конкретной региональной группы зависит от численности избирателей в регионе и уровня голосования за конкретную политическую партию [Кы-нев А.В., 2007]. Однако в сочетании с практикой составления списков, которая предполагает включение на ключевые позиции так называемых «паровозов»1 и доминирование федеральных структур в процессах составления всех партийных списков, это приводит к тому, что непосредственное распределение депутатских мест становится для региональных элит и бизнес-элит совершенно непредсказуемым. Более того, ни одна политическая партия, кроме крупнейшей, не в состоянии гарантировать региональным элитам и бизнес-элитам «проходные места», попадание в парламент. Таким образом, только при влиянии на формирование списка «Единой России» региональные элиты (как правило, та их часть, что связана с региональной исполнительной властью) и бизнес-элиты могут обеспечить себе депутатские места в Государственной думе, а локальные элиты - в региональном парламенте. В результате региональные элиты и бизнес-элиты оказываются при проведении кампании в незавидном положении. Уровень их затрат на кампанию не соизмерим с получаемыми в итоге мандатами.
Для решения задач нашего исследования выделены следующие типы элит: федеральные политические элиты, региональные политические элиты, бизнес-элиты, локальные политические элиты.
При анализе состава депутатов, прошедших по спискам политических партий на выборах в Государственную думу Федерального собрания РФ (за основу брались сведения, предоставленные партиями в Центральную избирательную комиссию), к федеральной политической элите нами были отнесены те из них, кто на момент выборов проживал в городе Москве и работал в федеральных политических структурах (включая представительные органы власти и партии). Аналогичным образом к представителям
1 Под «паровозом» понимается политик, возглавляющий список или группу списка политической партии на выборах, чей личный рейтинг превышает рейтинг политической партии на территории, от которой список выдвигается.
региональной политической элиты были отнесены те депутаты, кто на момент выборов проживал в административных центрах субъектов РФ и работал на высших должностях в политических структурах регионального уровня. К локальной политической элите были отнесены те депутаты, которые проживали не в столичных населенных пунктах и работали на высоких должностях в органах местного самоуправления. Принадлежность к бизнес-элите также устанавливалась по месту работы прошедшего в парламент кандидата. В том случае, если депутат попадал в более чем один тип, он учитывался в категории «не ясно» и исключался из анализа.
При анализе за основу взяты списки политических партий, поданные в Центральную избирательную комиссию. В сведениях о кандидате в депутаты согласно требованиям ЦИК указывается место жительства и постоянной работы. Предположительно все кандидаты, указавшие в сведениях о себе место работы и место жительства в регионе, соответствующем региональной группе списка, являются представителями региональных элит. Принадлежность к бизнес-элитам также устанавливалась по месту работы кандидатов. При этом если кандидат в депутаты указывал место работы в крупной региональной бизнес-структуре, он одновременно попадал в список как представитель региональной элиты и как представитель финансово-промышленной группы. При этом необходимо отметить, что анализировались непосредственно списки депутатов парламентских фракций.
Основной целью нашего исследования была попытка определить, каким образом новый механизм формирования списков партийных кандидатов и система конверсии голосов повлияли на итоги выборов депутатов Государственной думы Федерального собрания Российской Федерации пятого созыва с точки зрения представительства различных типов политических акторов.
С учетом полученных данных сравним изменения в соотношении представителей элит, прошедших в Государственную думу по спискам парламентских политических партий «Единой России», ЛДПР и КПРФ в 2003 и 2007 гг. Сравнение итогов выборов для избирательного блока «Родина» и для партии «Справедливая Россия», с нашей точки зрения, в данном случае будет некорректно1.
1 «Справедливая Россия» и избирательный блок «Родина» исключены из анализа, поскольку были представлены только в одном созыве Государственной думы.
Таблица 1
Представительство элит в Государственной думе Российской Федерации по итогам выборов декабря 2003 г.1
Всего мандатов Федеральные политические элиты Региональные политические элиты Бизнес-элиты Локальные политические элиты Не ясно
«Единая Россия» 224 121 43 46 5 9
Самовыдвижение 66 32 17 13 3 1
КПРФ 51 37 3 7 0 5
ЛДПР 36 16 12 7 0 1
Народная партия РФ 17 17 0 0 0 0
Аграрная партия России 2 2 0 0 0 0
Союз правых сил 3 2 0 1 0 0
«Яблоко» 4 3 1 0 0 0
«Родина» 37 27 5 4 0 1
Избирательный блок Партия Возрождения России -Российская партия жизни 6 4 0 2 0 0
Избирательный блок Новый курс - Автомобильная Россия 1 1 0 0 0 0
Всего 447 262 81 80 8 17
1 Данные таблицы взяты с официального сайта ЦИК РФ, из материалов, собранных Г.В. Голосовым (см.: Голосов Г.В. Сводная российская электоральная статистика, декабрь 2003 - апрель 2007 гг. // Российское электоральное обозрение. - СПб., 2007. - № 1. - С. 66-33), а также из базы данных «Российская электоральная статистика» [Электронный документ]. - Режим доступа: http://www.irena.org.ru/index.php?option=com_content&task=blogcategory&id=47&It emid=101 (Дата посещения: 12.06.2009.) и экспертной группы во главе с А.В. Иванченко. (См.: Мониторинг региональных избирательных кампаний / Независимый институт выборов. - М., 2007. - Бюллетень № 3, 11 марта 2007 г. - 232 с.)
Таблица 2
Представительство элит в Государственной думе Российской Федерации по итогам выборов декабря 2007 г.1
Всего мандатов Федеральная политические элиты Региональные политические элиты Бизнес-элиты Локальные политические элиты Не ясно
«Единая Россия» 315 185 70 26 5 9
КПРФ 57 29 12 4 0 11
ЛДПР 40 17 6 13 0 4
«Справедливая Россия» 38 20 8 4 0 6
Всего 450 251 96 47 5 30
Сравнение числа представителей основных типов политических элит показывает, что в наименьшей степени изменилось представительство федеральных и региональных политических элит. Представительство федеральных элит незначительно сократилось, региональных незначительно увеличилось. Более серьезные изменения произошли с численностью представительства «бизнес-элит» - их число в составе депутатского корпуса Государственной думы 2007 г. сократилось вдвое в сравнении с 2003 г. Кроме того, незначительное представительство локальных политических элит еще более сократилось.
Внутри состава депутатов, избранных от конкретного партийного списка или выдвинутых партией в одномандатных окру-
1 Данные таблицы взяты с официального сайта ЦИК РФ, из материалов собранных Г.В. Голосовым (см.: Голосов Г.В. Сводная российская электоральная статистика, декабрь 2003 - апрель 2007 гг. см. Российское электоральное обозрение. - СПб., 2007. - № 1. - С. 66-133), а также из базы данных «Российская электоральная статистика» [Электронный документ]. - Режим доступа: http:// www.irena.org.ru/index.php?option=com_content&task=blogcategory&id=47&Itemid=101 (Дата посещения: 12.06.2009.) и экспертной группы во главе с А.В. Иванченко. (См.: Мониторинг региональных избирательных кампаний / Независимый институт выборов. - М., 2007. - Бюллетень № 3, 11 марта 2007 г. - 232 с.)
гах, ситуация выглядит более разнообразно. Федеральные политические элиты консолидировались внутри списка «Единой России», в то время как представительство федеральных политических элит в списках КПРФ и ЛДПР существенно не изменилось. Региональные политические элиты также были консолидированы в списках «Единой России», в КПРФ их представительство выросло более чем в два раза, в то время как в списках ЛДПР сократилось в два раза. Представительство бизнес-элит в списках «Единой России» и КПРФ сократилось чуть менее чем в два раза, а в списках ЛДПР, наоборот, выросло.
Если анализировать состав депутатов, избранных от политических партий, то можно сделать вывод о том, что в составе фракции «Единой России» несколько увеличилась доля представительства федеральных и региональных политических элит, сократилось представительство бизнес-элит. В КПРФ сократилась доля представительства федеральных политических элит и бизнес-элит, в то время как представительство региональных политических элит значительно выросло. Доля «бизнес-элит» во фракции ЛДПР возросла, сохранилась доля федеральных политических элит, а доля региональных политических элит сократилась.
Таким образом, изменения избирательного законодательства привели к сокращению «бизнес-элит» в общем составе Государственной думы, но также оказали влияние на процессы внутри региональных и федеральных элит, изменив их представительство внутри фракций политических партий.
Логика от замены избирательной системы со смешанной на пропорциональную должна вести к сокращению представительства региональных элит в общем составе депутатского корпуса. Именно представительство от одномандатных округов по избирательной системе простого большинства благоприятствует региональным политическим элитам. Однако фактически представительство региональных элит не только не сократилось, но и было увеличено с 81 до 96 депутатов. В составе фракции «Единой России» - с 43 до 70, а у КПРФ - с 3 до 12, только у ЛДПР оно сократилось.
В то время как представительство федеральных политических элит должно было увеличиться в списках всех партий, в списках «Единой России» представительство увеличилось, а в списках КПРФ сократилось. В списках ЛДПР не наблюдается по данному поводу никакой динамики.
Кроме того, вместо этого сильную динамику показали «бизнес-элиты», представительство которых сильно упало во фракциях КПРФ и «Единой России», но увеличилось в ЛДПР.
В чем причины подобного поведения элит?
Рост представительства «бизнес-элит» в списках ЛДПР можно объяснить тем, что эта партия традиционно показывает на региональных выборах меньшие результаты, чем на федеральных' Вследствие чего она еще в меньшей степени, чем другие, ориентирована на взаимодействие с региональными политическими элитами. Еще одной причиной является то обстоятельство, что ЛДПР оказалась в новых условиях наиболее «удобной» партией для крупных бизнесменов, желающих получить депутатский мандат.
Можно предположить, что причина столь разного воздействия, которое было оказано партийной реформой на состав партийных фракций в Государственной думе, заключается в структуре избирательных списков политических партий, в особенностях конверсии голосов и механизме формирования списков.
Анализ процесса выборов в Государственную думу в 2007 г. показывает, что в субъектах РФ местную региональную группу избирательного списка «Единой России» часто возглавляли явные «паровозы», обладавшие необходимым электоральным рейтингом. Затем шла группа «федералов» и только за ними представители региональной элиты. Кандидаты, получившие мандаты депутатов Государственной думы по спискам КПРФ, ЛДПР и «Справедливой России», за редким исключением занимали первые места в своих региональных группах. Тогда как в отношении прошедших по списку «Единой России» ситуация принципиально иная: только 13 из всех прошедших в Думу кандидатов в депутаты возглавляли свои региональные группы. За исключением А.И. Лисицына, губернатора Ярославской области, ни один из руководителей регионов, возглавивших региональный список партии, не согласился стать депутатом нижней палаты федерального парламента. Есть основания считать, что стратегия «Единой России» предполагала последовательное заключение соглашений с региональной исполнительной властью по поводу формирования списков партии и распределения мандатов депутатов Государственной думы.
В 2003 г. депутаты, получившие мандат через список «Единой России», с большей степенью вероятности могли занимать места ниже четвертого в территориальных группах списка пар-
тии. В 2007 г. большая часть избранных депутатов была сосредоточена в начале территориальных групп партии. Прежде всего, это связано с увеличением числа таких групп. Если в 2003 г. «Единая Россия» могла себе позволить формирование только 27 региональных групп, то законодательство о выборах депутатов Государственной думы в 2007 г. предусматривало формирование как минимум 80 региональных групп в списке партии.
В 2003 г. представители федеральных политических элит, получившие в итоге депутатские мандаты, находились в самых разных частях региональных групп избирательного списка наряду с представителями иных типов элит. В 2007 г. они доминируют не только численно, но и занимают наиболее выгодные (в частности, по отношению к представителям региональных элит и бизнес-элит) места в начале региональных групп партийного списка.
Таким образом, риски при проведении кампании в регионе перекладывались на местную элиту. Именно региональные элиты были напрямую заинтересованы в росте числа голосов, подаваемых на их территории, за список «Единой России» и, соответственно, становились основными участниками избирательной кампании на местах. С этой точки зрения процент полученных «Единой Россией» в регионе голосов действительно можно считать своего рода рейтингом влияния региональных лидеров - чем выше уровень голосования за партию власти, тем больше влияние, прежде всего, исполнительной власти в регионе.
Значительно меньшее число депутатов, избранных от КПРФ и ЛДПР, обусловливает меньшее число возможных проходных позиций в территориальных группах их избирательных списков. В 2003 г. политические партии имели возможность формировать любое число региональных групп и не были ограничены числом кандидатов, которых необходимо было включить в общефедеральную группу. Поэтому подавляющая часть депутатов, избранных по спискам КПРФ и ЛДПР, либо занимали места в общефедеральной группе, либо находились на первых местах региональных групп.
Несмотря на тот факт, что в наибольшей степени от изменения избирательной системы выиграли представители федеральных политических элит, именно в Государственной думе пятого созыва потенциально создались возможности для появления неформальных группировок депутатов, создаваемых по региональному прин-
ципу, в том числе на межпартийной основе. Федеральное законодательство стимулирует к активному заключению различного рода соглашений между представителями региональных исполнительных властей и партийной бюрократии. Крупнейшие по численности населения регионы с консолидированным голосованием и низким уровнем протестного голосования в таких условиях получают преимущество над остальными. Например, в составе региональной группы Башкортостана списка «Единой России» в Государственную думу прошли 14 депутатов, среди них восемь непосредственных представителей региона, от региональной группы Свердловской области - девять, среди них четыре «регионала», от региональной группы Татарстана - 14, из них восемь имеют непосредственное отношение к этой республике. Подобная ситуация характерна для всех крупнейших по численности избирателей субъектов РФ.
Таким образом, несмотря на то что институционально была закреплена ключевая роль федеральных органов партии в определении списков кандидатов и, более того, результатом реализации этой роли стало включение на очевидно проходные места в региональных группах представителей федеральной элиты, тем не менее значительное число представителей региональных политических элит в списки все-таки попали и стали депутатами Государственной думы. Именно региональные элиты и бизнес-элиты являются держателями реальных политических ресурсов, прежде всего административного, организационного и финансового. Таким образом, мы видим, что модель игнорирования реальных политических акторов, принятая в рамках федерального законодательства, на практике не работает. Партии вынуждены обменивать собственные институциональные возможности на реальные политические ресурсы, коих они лишены. Именно слабость партий предопределяет их зависимость от групп интересов, действительно обладающих реальными ресурсами. И несмотря на искусственное выстраивание однопартийной системы, представительство региональных элит и бизнес-элит, прежде всего региональных, представляет собой результат, которого оказывается невозможно избежать в российской политической практике, какие бы законодательные нормы ни были введены.
Кроме того, именно новации, введенные в федеральное законодательство, привели к тому, что политические партии, обладающие меньшими шансами при получении мест в Государствен-
ной думе, в отличие от «Единой России», не смогли увеличить там свое представительство после изменения избирательной системы. Отказ от формирования центральной части списка из более чем трех кандидатов и введение необходимости формировать более 80 территориальных групп привели к тому, что «малые» партии не смогли привлечь в свои списки сильных кандидатов, прежде всего представителей региональных политических элит. И это привело к тому, что их списки оказались в меньшей степени привлекательны для бизнес-элит и федеральных политических элит.
Еще в большей степени на уход из состава Государственной думы бизнес-элит повлияло сокращение численности общенациональной центральной группы списка партий. «Малые партии» потеряли возможность гарантировать получение мандатов «сильным» кандидатам, в частности представителям «бизнес-элит». Если представители «региональных политических элит» еще могли оказывать влияние на результат партии на конкретной территории, то «бизнес-элиты» были лишены такой возможности.
Новый механизм формирования списков партийных кандидатов и система конверсии голосов на выборах в Государственную думу в 2007 г. привели к формированию более позитивных условий для прохождения в ее состав представителей федеральных политических элит. Механизмы регламентации деятельности политических партий позволили федеральным политическим элитам контролировать процесс формирования списков на федеральных выборах. Таким образом, представители федеральных элит получили возможность попадать в партийные списки на более выгодные места, нежели представители региональных или бизнес-элит. В конечном итоге именно непрозрачный характер формирования списков привел к тому, что бизнес-элиты почти покинули состав нижней палаты парламента в период пятого созыва. Региональные элиты сохранили свое положение в списках политических партий и, более того, укрепили его, несмотря на изменение избирательной системы. Собственно, именно это является косвенным показателем того, что для попадания в парламент определяющее значение имеют ресурсы, которыми обладают политические акторы, а не формально закрепленные в законодательстве регламентации.
«Единая Россия», являясь крупнейшей политической партией, и на региональных и на федеральных выборах смогла привлечь значительные дополнительные ресурсы благодаря различным
преференциям, зафиксированным в законодательстве, и своему статусу крупнейшей политической партии как на региональных, так и на федеральных выборах.
Формирование в России системы с доминирующей партией является закономерным следствием норм, введенных в избирательное законодательство, и их сочетания с особенностями электорального поведения избирателей и элит. Вряд ли можно предполагать, что в ближайшие годы без значительных изменений в законодательстве о выборах доминирующая партия потеряет влияние и будет трансформирована, например, в двухпартийную систему.
Система конверсии голосов наряду с изменениями порядка формирования списков политических партий привела к получению «Единой Россией» дополнительных бонусов, консолидировав усилия региональных элит вокруг результата «Единой России» на выборах депутатов Государственной думы пятого созыва.
Таким образом, во многом электоральный исход избирательной кампании 2007 г. по выборам депутатов Государственной думы Российской Федерации имел институциональный характер и отнюдь не должен объясняться только политической культурой российских граждан, «недоразвитостью» гражданского общества. Подобная стратегия, как представляется, может быть реализована доминирующей партией в других странах, с иными культурными традициями, с иными типами политических режимов.
Список литературы
Анохина Н.В., Мелешкина Е.Ю. Пропорциональная избирательная система и опасности президенциализма: Российский случай // Политические исследования. - М., 2007. - № 5. - C. 45-78. Голосов Г.В. Сфабрикованное большинство: Конверсия голосов в места на думских выборах 2003 г. // Политические исследования. - М., 2005. - № 1. -C. 108-119.
Кынев А.В. Госдума в преддверии дерегионализации [Электронный документ]. -2007. - Режим доступа: www.apn.ru/publications/article17631.htm (Дата посещения: 12.09.2009.)
Кынев А.В. Особенности межпартийной борьбы в российских регионах: Борьба групп влияния и имитация партийности // Вестник общественного мнения. -М., 2009. - № 4. - С. 24-37.
Любарев А.Е. Изменения избирательного законодательства в 2004-2007 гг. // Российское электоральное обозрение. - СПб., 2007. - № 1. - С. 4-20.
Любарев А.Е. Разбиение партийного списка на региональные группы: Проблемы территориального представительства // Журнал о выборах. - М., 2007. - № 5. -С. 37-42.
Федеральный список кандидатов в депутаты Государственной думы Федерального собрания Российской Федерации пятого созыва, выдвинутый Всероссийской политической партией «Единая Россия» [Электронный документ]. - Режим доступа: http://cikrf.ru/postancik/Zp07p285.doc (Дата посещения: 26.03.2009.)
ФЗ-51 «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации», в редакции от 24.07.2007 [Электронный документ]. -Режим доступа: http://base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=LAW;n= 52146;fld= 134;dst=100113
Яргомская Н.Б. Избирательная система и уровень партийной фрагментации в России // Политические исследования. - М., 1999. - № 4. - С. 122-129.
Colton T.J., Hale H.E. The Putin vote: Presidential electorates in a hybrid regime // Slavic review. - Seattle, 2009. - Vol. 68, N 3. - P. 473-503.
Reuter O.J., Remington T.F. Dominant party regimes and the commitment problem: the case of united Russia // Comparative political studies. - Beverly Hills, Calif., 2009. - Vol. 42, N 4. - P. 501-526.
Rose R., Mishler W. A supply-demand model of party-system institutionalization: The Russian case // Party рolitics. - L., 2010. - Vol. 16, N 6. - P. 801-821.
