CC BY
8
ЭСТЕТИКА
Реф. ст. : ЛА ПОРТА Ф. ДАНТЕ У ПРИМО ЛЕВИ И МАРИИ САМБРАНО.
LA PORTA F. Dante fra Primo Levi e María Zambrano // Vita e pensi-ero. - Milano, 2020. - A. 103, N 5. - P. 91-95.
Ключевые слова: Арендт Х.; Вейль С.; власть; гуманизм; Данте Алигьери; кеносис; классика; культура; Примо Леви; Сам-брано М.
Для цитирования: Цибизова И.М. [Реф.] // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 3: Философия. - 2022. - № 1. - С. 204-207. - Реф. ст.: La Porta F. Dante fra Primo Levi e María Zambrano // Vita e pensiero. - Milano, 2020. - A. 103, N 5. -P. 91-95.
Итальянский эссеист Ф. Ла Порта в семисотлетнюю годовщину смерти Великого поэта рефлексирует об образовании, цивилизации, смысле прошлого, использовании классики фашистскими и нацистскими властями, а также о судьбе и творчестве испанской мыслительницы Марии Самбрано и узника Аушвица Примо Леви.
Перечитывание «Божественной комедии» и прослеживание линии любви, движущей солнцем и другими светилами, обращает автора к «бессмертной философии» преследовавшейся франкистами М. Самбрано. Для нее Данте, прочтенный в мистико-эзотерическом ключе, - зеркало, объединяющее все существующее: высокое и низкое, божественное и человеческое, видимое и невидимое. Оно указывает курс влюбчивому сознанию, основанному на алхимической трансформации «эго». Это изучение «условия человеческого» бытия (Х. Арендт) в его протяженности и полноте, предложение «выхода» из преисподней, в отличие от катабасиса1
1 Сошествие в ад.
исламских путешествий, указание света, способного озарить тьму и стать «источником света в сердце». Распространению мысли Самбрано в Италии помешала ее принадлежность к женскому полу, представительниц которого в то время считали «дилетантами» в философии, равно как и Ханну Арендт, столь же преданную идее «жить, думая». Итальянцев отличает местечковый культ среднеевропейской изысканности, игнорируемый кузенами-испанцами (с. 91). Мыслительница восстановила философское достоинство пассивности, рассматривая ее не как инертность и квиетизм, но как открытие. В реляции с другим необходимо «отступить», иначе для нее не найдется места. Это относится к кеносису, опустошению или низвержению Богом - Посланию Святого Павла к Филиппинцам (наррации об Иисусе, лишенном божественности) и мистической традиции Каббалы И. Лурии. Мир рождается из противоречия Бога, отказа от всемогущества для создания отличного от себя. Ему соответствует отказ от самости, заключающемся в бытии человека, реверс для дарования реальности другому. Это не гностическое побуждение (отрицание бытия в мире, прозрачное в катар-ских аллюзиях С. Вейль), но уменьшение всемогущества субъекта, претензии на господство. В «Рае» Данте Бог представлен не силой, а светом: Он ограничен в возможности проявляться в мире. Творец создал этот мир, но призвал человека для именования вещей, отказавшись при этом от власти. Болезнь и ссылка не уничтожили у Самбрано ощущения счастья, назначенного человеку. Свет зари открывает возможность. Это не сияние полуденного солнца, одобрительно фиксирующего вещи, но откровенный свет сумерек, деликатно приближающийся к ним. Жестокость желает, «очарование ничего не хочет, оно совершенно отстранено от желания». Данте «ищет» спасения, счастья вечной жизни, но головокружительный подъем в Рай осуществляется без усилий, подобно толчку, принимаемому «пассивно» и сопровождаемому ливнем света. Добродетель влияет на человека как ритм, песня, яркое живое сияние. Музыка требует следовать ей. Ассоциировать суровую этику с фривольной песней способна лишь жительница Юга, где испанцы смешались с арабами и цыганами. Отец Самбрано дружил с А. Мачадо, автором строк из сборника «Одиночества»: «Пели наивные дети песенки тех, кто проходит и никогда не приходит» (с. 92-93). В основе сознания Самбрано видит внимание. Оно
Цибизова И.М.
определяется как «восприимчивость, доведенная до крайности», обращенная внутрь и вовне. Познание состоит в активности, пассивность его приветствует. «Не обращать внимания означает не жить». Внимание, открытость другому - упражнение, имплицирующее обучение разума и чувств, развитое на Востоке. Оно подобно требующей неподвижности открытой ране, живой полости, приспособленной для принятия реальности. Средневековое образование мыслительница относит к наслаждению, подобному узнаванию нюансов цвета розы, оттенков заката, видов улыбок, льющихся ручьем слов, красоты диадем и браслетов. Внимание, культивируемое терпением, - сердце цивилизации.
Примо Леви читает терцины из песни XXI «Ада» вплоть до самой последней из них, в которой море поглотило Улисса со спутниками. Воспоминание рождается из экстремального опыта, открывающего пылающее ядро истины. Литература отражает жизнь лишь в контакте с ней. Леви «среди катастрофы европейской цивилизации» добился совпадения доблести и сознания язычника с образом созданного по образцу и подобию Бога - человека до грехопадения. Декламируя, он обретает связь со своей традиционной культурой, истинной родиной. Однако В. Бенджамин предупреждал: прошлое не спасает (с. 93-94). XX век геноцида и двух мировых войн зафиксировал упадок культуры, не обуздавшей, но легитимизировавшей варварство и ставшей его соучастницей. Гитлер в галерее Уффици перед шедеврами итальянской живописи обратился к Муссолини: «Счастье, что нам выпало спасать это культурное наследие; большевики, победив, уничтожили бы его». Читая на ночь книгу с непременной чашкой чая, он планировал сожжение «подрывной» литературы. В духе «Диалектики просвещения» М. Хоркхаймера и Т. Адорно нетрудно видеть в Улиссе доминирующего, рационального героя, колеблющегося между выбором эмансипационной перспективы и тоталитарным моментом. Мучители Леви согласились бы с тем, что «не созданы для животной доли»1. Во время Эфиопской войны Муссолини с гордостью напоминал, что итальянцы - народ поэтов, святых и мореплавателей. Дуче, знавший многие песни «Божественной комедии», подарил иллюстрированное А. Наттини издание Гитлеру
1 Строфа Данте, цитируемая Леви.
206
для демонстрации итальянской гениальности. На обложке фашистского журнала «Защита расы» помещалась строфа из «Рая» «Смешение людей в едином лоне бывало городам всего вредней». Для Леви вспомнить отрывок об Улиссе означает восстановить связь с традиционной культурой и обрести идентичность, но традиция ничего не гарантирует, являясь почвой конфликтов. Культура - критическая сила договора, заключаемого с опытом. Книги эмансипируют, если воспринимаются их проблемы и тревоги (Гитлер читал для самоутверждения). Цитируемые Леви строфы отличаются от тех же, декламируемых в риторическом доказательстве фашистским иерархом, оглашая иную истину. В основании гуманизма лежит обещание счастья. Возникают вопросы: как возродить его вопреки трактовке с позиций силы, и кто прав в интерпретации Данте (с. 94-95). В конфликтном плюрализме интерпретаций последнее слово принадлежит не филологам и другим профессиональным ученым, но читателю, который объединяет поэзию с собственным моральным опытом, превращая ее идеи в конкретные достижения (с. 95).
И.М. Цибизова*
* Цибизова Ирина Михайловна, кандидат исторических наук, научный сотрудник отдела философии Института научной информации по общественным наукам РАН, itsibizova@mail.ru
