CC BY
79
УДК 94(47)083
Вестник СПбГУ. Сер. 2. 2013. Вып. 4
М. В. Федоров
РЕДАКТОРЫ «ИЗВЕСТИЙ ПЕТРОГРАДСКОГО СОВЕТА РАБОЧИХ И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ» В 1917 г.
Бурные события, переживаемые Россией между февралем и октябрем 1917 г., отразились на главном печатном издании Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов — газете «Известия». Эта газета выходила значительным для того времени тиражом, в марте-апреле он достигал 200 тыс. экз., но к июлю сократился до 100 тыс. «Известия» пользовались авторитетом среди революционных масс не только Петрограда, но и действующей армии Северо-Запада России. Кроме того, рассылка газеты осуществлялась и по всей стране [1, с. 18-25].
Как свидетельствуют документы советских органов, воспоминания участников событий, газетные материалы становились предметом обсуждения издателя лишь в экстраординарных случаях. Следует отметить, что в основном рассматривались организационные и хозяйственные вопросы. Редакционная же политика «Известий» на заседаниях Исполкомов обсуждалась считанные разы. Очень редкими были случаи, когда Исполком принимал решения опубликовать информацию или статью по конкретному поводу. Лишь однажды было принято решение развернуть газетную кампанию в поддержку Займа Свободы, которая была проведена, мягко говоря, формально.
Формирование политической линии газеты становилось делом редакционного коллектива. Его роль была особенно велика еще и потому, что главные редакторы помимо работы в газете играли активную роль в руководящих органах Советов и просто не имели возможности полностью контролировать работу редакции. Особенно ярко влияние отдельных членов редколлегии на редакционную политику издания проявилось в марте-апреле 1917 г. во время работы первого состава редакции во главе с Ю. М. Стекловым, когда в «Известиях» регулярно появлялись публикации, идущие вразрез с политической линией Исполкома Петроградского Совета.
В соответствии с порядком, установленным в «Известиях», все корреспонденции, опубликованные на ее страницах, не имели подписи, вероятно для того, чтобы подчеркнуть единую позицию авторского коллектива многопартийного органа. Это обстоятельство значительно затрудняет определение авторства той или иной публикации. Достоверно установить авторскую принадлежность публикации позволяют черновики, сохранившиеся в редакции, как представляется, в далеко не полном виде, поскольку постановление Бюро ВЦИК о хранении документов и разработке проекта создания постоянного архива было принято лишь 14 августа [2, л. 102].
Первым официальным руководителем редакционного коллектива «Известий» стал Ю. М. Стеклов, который занимал этот пост до 12 мая 1917 г. К Февральской революции он был известен как активный участник российского и международного революционного движения. С момента создания Петроградского Совета рабочих и солдат-
Федоров Михаил Владимирович — кандидат исторических наук, доцент, Санкт-Петербургский государственный университет; e-mail: [email protected] © М. В. Федоров, 2013
ских депутатов 27 февраля 1917 г. Стеклов принимал в его работе активное участие. После образования Исполкома Петроградского Совета он вошел в его состав, в котором в марте-апреле 1917 г. пользовался большим авторитетом. В соответствии с решением Исполкома Петроградского Совета Стеклов был включен в состав литературной и издательско-типографской комиссий [3, т. 1, с. 82]. Кроме того, в марте он выступал с важнейшими докладами на общих собраниях Петроградского Совета, был членом контактной комиссии Исполкома с Временным правительством.
Даже явный недоброжелатель Стеклова член Исполкома, трудовик В. Б. Станкевич отмечал его особое место в Исполнительном комитете в начальный период существования Совета. «Первый период был периодом, полным случайности, колебаний и неопределенности, когда всякий кто хотел, пользовался именем и организацией комитета, и более всего это удавалось Стеклову, наиболее талантливому, усидчивому и солидному члену комитета. Это период сумбура, когда возможны случаи, что заседания комитета, правда, по маловажным вопросам, происходили в составе одних интернационалистов и большевиков под председательством Стеклова», — свидетельствовал В. Б. Станкевич [4, с. 43]. С приездом группы известных социалистов во главе с И. Г. Церетели его влияние в Совете ослабевает [5, с. 36].
Из трех главных редакторов, работавших в «Известиях» с февраля по октябрь 1917 г., деятельность Стеклова получила наибольшее отражение в документальных источниках и мемуарной литературе. Очень подробно о нем написал Н. Н. Суханов. Оба публициста были хорошо знакомы еще в 1914-1915 гг., когда работали в журнале «Современник» [6, т. 1, кн. 1-2, с. 22, 26]. Однако эти обстоятельства мало повлияли на характеристики, данные мемуаристом первому редактору «Известий». Суханов запомнился как резкий и ехидный мемуарист, меньшевик Б. И. Николаевский уже в эмиграции упрекал его в том, что он написал озлобленный памфлет против тогдашних руководителей Совета [7, с. XXII].
Резко Н. Н. Суханов отозвался и о Стеклове. Главным недостатком этого политика он считал тяготение к большинству, что делало его ненадежным единомышленником, от которого всего можно было ожидать. В этом проявлялось не только его личное тщеславие, по мнению Суханова, у него отсутствовали твердые принципы и широкие горизонты. Стеклов не имел никаких взглядов, в лучшем случае — «направление». Его политика почти исчерпывалась полицейским умонастроением: «тащить и не пущать», запретить, ущемить [6, т. 1, кн. 1-2, с. 182]. Н. Н. Суханов упрекал редактора «Известий» в том, что он выступил в Совете как противник свободы печати [6, т. 1, кн. 1-2, с. 236]. Особенно болезненно он отнесся к попытке интернационалиста Стеклова в апреле 1917 г. «примазаться» к оборонческому большинству Совета при обсуждении вопроса о мире, когда тот поддержал резолюцию Церетели [6, т. 1, кн. 1-2, с. 310].
Суханов характеризовал Стеклова как плохого редактора, признавая, однако, что тот не имел времени полностью посвятить себя газете. Он считал, что, не занимаясь руководством газетой в полной мере, Стеклов связывал руки другим членам редакции. «...У Стеклова были какие-то недоразумения с техникой, с типографией и ее администрацией. Его обвинили в самоуправных, дезорганизаторских действиях и в превышении власти. Приходили с жалобами. Дело "Известий" разбиралось в Исполнительном Комитете. Была назначена комиссия для расследования», — писал Н. Н. Суханов, перечисляя список прегрешений редактора [6, т, кн. 1-2, с. 243].
Наряду с критикой Н. Н. Суханов находил в личности редактора и положительные
стороны. Он назвал Ю. М. Стеклова весьма выдающейся фигурой революции, который вынес на своих плечах огромный объем работы. К его положительным качествам Суханов относил достаточную образованность, литературный и ораторский опыт, очень большое российское и европейское революционно-политическое прошлое, огромную энергию и активность [6, т, кн. 1-2, с. 182]. Эти же качества Стеклова неприятно поражали его недоброжелателей. Большая часть воспоминаний о Ю. М. Стеклове, относящихся к весне 1917 г., написаны его политическими противниками, причем с некоторыми из них он успел испортить и личные отношения, что, естественно, не могло не сказаться на тоне мемуаристов.
Б. В. Станкевич в своих воспоминаниях отмечает роль, которою Стеклов играл в Совете, его изумлявшую работоспособность, умение пересиживать всех на заседаниях и, конечно, редактировать советские «Известия». Мемуарист отмечал целеустремленность Стеклова, упорно гнувшего крайне левую, непримиримую линию, которую он назвал «трусливо-революционной» [4, с. 41]. Весьма негативно оценивал Станкевич и его позицию в военном вопросе. Стеклов часто сидел до конца совещаний и, дождавшись момента, когда расходились компетентные, с точки зрения Станкевича, депутаты, давал неправомерные рекомендации делегатам с фронта. «Он же постоянно выступал на солдатских митингах, непрерывно происходивших в Екатерининском зале в дни февральской революции. Он же задавал тон "Известиям". И формально против него нельзя было выставить возражений, так как комитет вообще никакой позиции по военному вопросу не имел», — сетовал Станкевич [4, с. 50]. В то время как большинство мемуаристов сходится в том, что редактор недостаточно времени уделял руководству газетой, Станкевичу, например, везде мерещился «злокозненный» редактор — Стеклов. То, что всеми воспринималось как небрежность, недоработки, простая неразбериха, им оценивалось совершенно по-другому. «В общем тоне статей, в подборе хроники, в том, что помещалось и не помещалось, в опечатках, наконец, — везде чувствовалась рука редактора и его помощников, проводящих свои взгляды, но отнюдь не взгляды комитета», — утверждал Станкевич [4, с. 44].
Свидетельства о кознях Стеклова-редактора оставил и Н. Н. Суханов, который столкнулся с его противодействием еще в начале марта 1917 г., когда попытался опубликовать в «Известиях» опровержение на заявление П. Н. Милюкова, сделанного по радио для Европы, грубо исказившего характер Февральской революции. Идея опубликовать в печати такое опровержение не была личной инициативой Суханова, сделать это ему предложил член Исполкома Н. Д. Соколов. Стеклов принял текст, вместе с объяснениями о том, как важно его срочно обнародовать и обещал опубликовать опровержение в ближайшем номере. Однако ни на следующий день, ни позднее опровержение в газете не появилось. Не отказывая Суханову по существу, Стеклов тянул время, давал путанные неопределенные пояснения. «Снова нечленораздельные объяснения, которые ничего не объясняли, и снова обещания, которые препятствовали мне в формальном порядке апеллировать к Исполнительному Комитету. <...> — так объяснял тактику редактора Н. Н. Суханов. — Объяснения и обещания продолжались до тех пор, пока печатное опровержение устарелой телеграммы не стало уже нелепым анахронизмом» [6, т. 1, кн. 1-2, с. 219].
Аналогичная ситуация сложилась в отношениях Стеклова с И. Г. Церетели. По свидетельству Н. Н. Суханова, он встретил возмущенного Церетели, который жаловался на редактора, задержавшего на несколько дней публикацию его речи по вопросам
войны и мира, искаженную буржуазной печатью. «Его надо отставить — Стеклова. Он совершенно не может исполнять дело. Вот уже три дня я от него требую, и он все не выполняет», — жаловался он. В отличие от Суханова Церетели не оставил дело без последствий, а перенес разбирательство инцидента в Исполком [6, т. 2, кн. 3-4, с. 66]. В ходе обсуждения вопроса Стеклов удовлетворительных объяснений дать не смог. Кроме того, выяснилось, что «Известия» в эти дни напечатали на 17 столбцах доклад самого редактора, произнесенный позже речи Церетели [3, т. 2, с. 40].
С точки зрения соглашательских лидеров Петроградского Совета главным недостатком Ю. М. Стеклова были его левые политические взгляды и неуемное стремление бороться с контрреволюций. По воспоминаниям В. С. Войтинского, он еще в поезде по дороге в Петроград был неприятно поражен статьей в «Известиях», в которой предлагалось объявить вне закона «мятежных генералов» с тем, чтобы «каждый честный гражданин не только имел право, но был обязан при встрече убить любого из них» [8, с. 27]. Войтинский расценил этот призыв как грубую подделку «под образцы Великой французской революции, и притом не под лучшие, а под худшие образцы» [8, с. 27]. Позднее он узнал, что Ю. М. Стеклов поместил свою статью самовольно к большому неудовольствию большинства членов Исполнительного комитета.
И. Г. Церетели разделял точку зрения В. С. Войтинского и В. Б. Станкевича на деятельность Стеклова на посту редактора «Известий» и, так же как и они, считал ее вредной. «Он был очень деятелен, принимал самое активное участие в приемах делегаций, в прениях, в Исп. Комитете, и тут же писал статьи для "Известий". Он был из тех, кто наиболее желчно говорил о Временном Правительстве. В нем нетрудно было узнать автора статей: "Ставка — центр контрреволюции", "Генералы-мятежники — вне закона"», — писал Церетели [7, с. 39]. Он не разделял стремления Стеклова окончательно истребить контрреволюцию. «Им владела идея, что контрреволюция приютилась всюду — и в штабах армий, и во Временном Правительстве, и в подполье, — и любимая фраза его была: "Совет не сложит оружия, пока не добьет контрреволюцию"», — язвительно заметил И. Г. Церетели [7, с. 39].
10 апреля 1917 г. была предпринята попытка подорвать позиции Ю. М. Стеклова в Петроградском Совете. При создании нового центра власти — Бюро Исполкома Петроградского Совета — Стеклов не был включен в список кандидатов, хотя при кон-ституировании нового органа предполагалось, что заведующие отделами Исполкома войдут в состав Бюро по должности. Н. Н. Суханов отметил, что правое большинство в президиуме Исполкома пыталось запутать вопрос. И. Г. Церетели заявил, что группа президиума «считает невозможным выдвигать Стеклова на высшие, ответственные, руководящие посты» [6, т. 2, кн. 3-4, с. 65]. Затем он был вынужден объяснить причину такого решения. Она выглядела совершенно не убедительно: Стеклова обвиняли в том, что «он переменил фамилию — с еврейской на русскую, и официально подавал об этом прошение Керенскому, который удовлетворил просьбу Стеклова» [6, т. 2, кн. 3-4, с. 65].
Абсурдность претензии была настолько очевидной, что Стеклова демонстративно подавляющим числом голосов избрали в состав Бюро. Позднее В. С. Войтинский назвал истинную причину, по которой группа президиума не хотела вводить Стеклова в Бюро. Они считали, что «тот своим присутствием в этом органе не увеличил бы ни его работоспособности, ни его общественного веса. В конце концов, наше предложение провалилось: бюро было образовано, но в составе, делавшем его неспособным к проведению ясной политической линии» [8, с. 68].
Карьера Ю. М. Стеклова закончилась 12 мая 1917 г. после заседания Исполкома Петроградского Совета. В. Б. Станкевич приписал заслугу в удалении Стеклова из редакции себе: «когда я составил формальное заявление с протестом против всего направления "Известий", то под ним подписались сразу все лидеры комитета до Суханова включительно, и Стеклов был без сожаления смещен» [4, с. 44]. Причину, по которой ему удалось так долго сохранить этот важный пост, Станкевич видел лишь в том, что «не кому было об этом подумать, и не кому было приискать какой-нибудь выход из положения» [4, с. 44]. Суханов в своей работе оценил смену редакции как торжество правого большинства, что не привело, однако, к повышению популярности газеты, [6, т. 1, кн. 1-2, с. 192], а уволенного редактора он пригласил в свою газету «Новая жизнь» [6, т. 2, кн. 3-4, с. 91-92].
Ф. И. Дан, один из лидеров меньшевиков, вернувшийся в конце марта 1917 г. из ссылки в Иркутске, вошел в состав редакции в апреле. Решение Исполкома Петроградского Совета о включении Ф. И. Дана стало неординарным событием. Как отметил Н. Н. Суханов, Дан был делегирован в редакцию для «усиления» Стеклова [6, т. 2, кн. 3-4, с. 62], таким образом началась подготовка к принципиальному обновлению редакции в интересах соглашательского большинства Совета.
После увольнения из редакции левых социалистов руководящую роль в «Известиях» стали играть меньшевистские публицисты Ф. И. Дан и В. С. Войтинский. Дан, один из авторитетнейших деятелей российской социал-демократии, один из руководителей Петербургского Союза борьбы за освобождение рабочего класса, весной 1917 г. становится одним из лидеров Петроградского и Центрального исполнительных комитетов Советов рабочих и солдатских депутатов. Именно он определял лицо «Известий» с середины мая до октября 1917 г. Не склонный к преувеличению чьих-либо достоинств, Н. Н. Суханов писал о нем: «Дан — выдающийся представитель "высшей школы" политики и социализма в современном Интернационале». Он охарактеризовал Ф. И. Дана как неблестящего, но незаменимого делового писателя, что в устах Суханова звучало несомненной похвалой [6, т. 2, кн. 3-4, с. 53].
Новый главный редактор обладал значительным опытом публициста, редактора и организатора печати. Политические взгляды Ф. И. Дана весной 1917 г. соответствовали позиции советского большинства. В очерке политической биографии этого политика Б. Сапир отмечает, что с июля 1914 по конец 1915 г. Дан оказался в ссылке в Восточной Сибири. «Годы, проведенные в Сибири, сблизили его с И. Г. Церетели и В. С. Войтинским... Тогда же и там же он сошелся с А. Р. Гоцем, который, в качестве лидера П. С.-Р., вместе с.-д. Церетели, Либером и Даном возглавили советское большинство во время февральской революции» [9, с. XLII]. Определенное влияние на политические взгляды Дана оказывал меньшевик-интернационалист Ю. О. Мартов, брат его жены, поселившийся в их квартире после возвращения из эмиграции 9 мая [10, с. 70]. Ф. И. Дан оказался в сложном положении в связи в приездом Ю. О. Мартова и его соратников из эмиграции через Германию, поскольку правая печать объявила их, как и группу В. И. Ленина, германскими шпионами. Кроме того, группу Мартова сопровождал известный швейцарский социалист Р. Гримм, обвиненный в России в попытке посредничества организации сепаратного мира между Россией и Германией. По сведениям Лидии Осиповны Дан, Р. Гримм остановился в их квартире вместе с Мартовым, так как был растерян и не знал русского языка [10, с. 71], а в июне Ф. И. Дану пришлось в «Известиях» разворачивать кампанию по оправданию действий Временного
правительства, выславшего Р. Гримма из России как германского шпиона, с чем в корне был не согласен Мартов, выступавший в защиту Гримма на съезде Советов.
Оказавшись во главе редакции «Известий», Ф. И. Дан использовал влияние газеты для укрепления популярности Временного правительства. Его первой публикацией в качестве руководителя стала передовая статья «Дело мира», опубликованная 13 мая 1917 г. [11, л. 373]. В ней он оправдывал вступление социалистов в состав коалиционного Временного правительства, утверждая, что вступили они в него для продолжения борьбы за заключение немедленного демократического мира. В этой статье Ф. И. Дан уверял читателя, что министры-социалисты рассчитывают добиться мира не на полях сражений, активизируя военные действия и усиливая кровавую бойню, а результате пропаганды мирных инициатив российской демократии. В дальнейшем он не раз обращался к этой проблеме, опубликовав статьи «Борьба за мир» [11, л. 369], «Дело мира» [11, л. 373] и «П. Б. Аксельрод о борьбе за мир» [11, л. 346].
Вместе с В. С. Войтинским Ф. И. Дан участвовал в освещении деятельности И. Г. Церетели и руководимого им Министерства почт и телеграфа с самой выгодной стороны. В своем славословии на страницах газеты они дошли до того, что дважды с промежутком в две недели поместили одно и то же приветствие из почтового отделения Шуньга в адрес Церетели со слащавым текстом. Он гласил: «Приветствуя создание долгожданного министерства почт и телеграфа, вам как желанному представителю оного, душевно желаем сил и здоровья в предстоящей работе» [12; адрес печатался 8 и 21 мая]. Укреплению авторитета Церетели должны были способствовать и публикация Дана «В министерстве почт и телеграфов», и передовая статья «Десять лет», им написанная, посвященная годовщине 3-июньского государственного переворота 1907 г. и героическому поведению Церетели в те дни [12, л. 347, 319].
Ф. И. Дан был активным сторонником превращения «Известий» в боевой орган Петроградского Совета, пропагандирующий политическую линию большинства Исполкома. Эту позицию он занял еще до вхождения в редакцию газеты в апреле 1917 г. во время дискуссии о характере главного издания Петроградского Совета [6, т. 2, кн. 3-4, с. 62]. Он стал главным оппонентом Н. Н. Суханова, стремившегося превратить газету в беспристрастный источник информации. Лидер нефракционных социал-демократов справедливо опасался, что крепнущее соглашательское большинство Совета использует «Известия» как орудие борьбы с интернационалистами, что и произошло после 12 мая.
Следует признать, что некоторые политические кампании, проводившиеся «Известиями» под руководством Ф. И. Дана, завершились провалом. И падение интереса читательской аудитории к этому изданию летом 1917 г. было неслучайным. Соглашательский курс «Известий», проводимый меньшевистской редакцией и ее руководителем, не соответствовали изменившемуся настроению революционных масс Петрограда. Наиболее ярким примером подобного провала наряду с пропагандой июньского наступления стала сокрушительная неудача попытки организовать демонстрацию в поддержку политики коалиции, принятой I съездом Советов. С идеей провести такую демонстрацию 18 июня, после отмены демонстрации большевиков 10 июня, выступил сам Дан. Он же сделал все возможное, чтобы с помощью газеты привлечь максимальное количество демонстрантов под лозунги съезда Советов. «Известия» призывали участников шествия продемонстрировать единство демократических сил перед лицом контрреволюции и внешнего врага. Подробно расписывались меры по обеспечению
демонстрации всем необходимым, вплоть до размещения бочек с питьевой водой и пунктов оказания медицинской помощи по пути следования колонн. Результат оказался катастрофическим для соглашателей, подавляющее большинство демонстрантов вышло под большевистскими лозунгами. Тогда со страниц газеты (20 июня) было объявлено, что мнение Петрограда — это не мнение России, а истинными выразителями чаяний революционной России являются делегаты съезда Советов [12, 20 июня].
С июля 1917 г. современники отмечали некоторое полевение политической позиции Дана, который становится «левым крылом» в «звездной палате» — неофициальной группе лидеров советских организаций. Оставаясь сторонником коалиционного правительства, он вместе с тем в своих выступлениях и передовых статьях в «Известиях» протестовал против дальнейшей капитуляции перед «правыми» [6, т. 3, кн. 5-7, с. 26]. Н. Н. Суханов отметил, что в публичных выступлениях он был более сдержан, чем в печати. По словам Суханова, «официальный докладчик Дан ворчал с трибуны по адресу кадетов и громко рычал на них в "Известиях"» [6, т. 3, кн. 5-7, с. 42].
По политическим взглядам, положению в партии меньшевиков Ф. И. Дан был для руководства Совета, несомненно, более приемлемой фигурой на посту редактора официального советского органа, чем Стеклов. Однако этот факт не означал, что политическая линия «Известий» полностью совпадала с линией Исполкома и «звездной палаты». К концу августа позиция Дана трансформируется настолько, что «Известия» начали ежедневно критиковать не только кадетов, но и правительственные учреждения, которым еще в мае 1917 г. газета обещала полную поддержку. Буржуазная печать начала сокрушаться по поводу того, что центральный советский орган попал в руки большевиков. Дан так резко протестовал против закрытия Временным правительством газет «Новая жизнь» и «Рабочий», что А. Ф. Керенский назвал эту критику дерзкой и бестактной. По мнению Суханова, дополнительный вес курсу Дана придавал тот факт, что в его руках находились советские «Известия». Не отказываясь от идеи коалиции, в публикациях «Известий» Дан формально не касался этой темы, но фактически дискредитировал и разоблачал ее по мере сил [6, т. 3, кн. 5-7, с. 156].
Несмотря на то, что исполком Петроградского и Центрального комитета Советов рабочих и солдатских депутатов в основном составляли единомышленники Дана, издатель неоднократно выражал недовольство положением дел в редакции и общим состоянием газеты в период его редакторства. В июне 1917 г. Бюро Исполкома вынуждено было создать комиссию во главе с заведующим секретариатом Петроградского Совета и председателем фракции меньшевиков в Совете М. И. Бройдо, которая должна была уладить конфликт между «Известиями» и издательством «Копейка». Перед комиссией была поставлена задача в недельный срок представить отчет о состоянии дел в редакции. Вопрос стоял настолько остро, что членам комиссии было разрешено «привлечь бухгалтеров для приведения в порядок отчетности» [3, т. 3, с. 384].
Выводы комиссии были неутешительными. Отметив плохую постановку дела в конторе и экспедиции газеты, главную причину конфликта она увидела во враждебных отношениях, которые сложились между служащими и заведующим редакцией Г. Блюмен-фельдом. Они зашли настолько далеко, что 28 июня на заседание ЦИК А. Р. Гоцу было дано поручение «снестись со служащими конторы "Известий" и настоять, чтобы они свое заявление об уходе взяли обратно до рассмотрения доклада комиссии в Петро-градск. И. К.» [2, л. 16]. Блюменфельд стал заведовать редакцией после ухода В. Д. Бонч-Бруевича, который пользовался большим авторитетом у сотрудников. Появление
Блюменфельда в редакции не случайно, поскольку он в свое время участвовал в наборе «Искры» в Лондоне в тот период, когда там активно сотрудничал Ф. И. Дан [10, с. 70].
Хотя стороны заявили о том, что их дальнейшая совместная работа в издательстве невозможна, комиссия предложила принять компромиссное решение. Чтобы успокоить коллектив служащих, ввели их представителей в хозяйственную комиссию редакции и обещали выдать вознаграждение всем служащим за месяц вперед [3, т. 1, с. 384]. Блюменфельд был оставлен в редакции, а в переписке с отделами ЦИК для повышения собственного статуса использовал факсимиле «Уполномоченный Исполн. Комит. Сов. Раб. и Солдат. Депутатов» [13, л. 5]. Практически весь период, когда Дан возглавлял редакцию, газету сотрясали финансовые кризисы, почти непрерывно работали бухгалтерские комиссии [13, л. 111].
16 августа 1917 г. на заседание Временного Бюро ЦИК было принято беспрецедентное решение по своему центральному органу. Бюро выразило «свое недоумение по поводу помещения в № 144 "Известий" статьи с характеристикой выступления Чхеидзе и неудовлетворительным разъяснением, помещенным редакцией в № 145» [14, л. 103]. 23 августа вопрос «Об Известиях» стал темой специального разбирательства на заседании Бюро ЦИК. В постановлении было отмечено, что «в последние время информация в "Известиях" ведется неряшливо, небрежно и даже тенденциозно. В извращенном и недопустимом виде передаются отчеты о собраниях и заседаниях. В № 144 была помещена совершенно недопустимая статья с характеристикой выступления Чхеидзе на Московском совещании. В помещенном в №151 отчете о собрании Петр. И. К., Совета Проф. Союзов и Заводских Комитетов все речи оказались перепутанными» [13, л. 111]. Редакция обвинялась в том, что одному из участников собрания — Рязанцеву — приписывалось то, о чем он не говорил; речь Богданова была приведена без указания, что он не слышал выступлений предшествующих ораторов и после разъяснений председателя отказался от своих слов.
Причиной столь резкой характеристики послужила публикация 15 августа речи Н. С. Чхеидзе на московском государственном совещании. Текст его выступления был громко озаглавлен «Декларация революционной демократии». При публикации была допущена небольшая неточность: вместо слов «Как бы в противовес ген. Каледину выступает Н. С. Чхеидзе.» был напечатано: «Трибуну занимает Н. С. Чхеидзе.» [12, 15 авг.]. Эта редакция несколько искажала накал противостояния между правым и левым крылом на совещании. На следующий день, чтобы оправдаться, редакция напечатала уточнение, оно было помещено на первой странице под бросающимся в глаза, набранным крупным шрифтом заголовком. В уточнении вина за случившееся была возложена на выпускающего редактора. Однако вместо разъяснения эта публикация еще больше обострила ситуацию. В уточнении был допущен новый ляпсус. Вместо того чтобы показать, что было напечатано и что должно было быть, редакция дважды поместила правильный вариант. Кроме того, это короткое сообщение содержало орфографическую ошибку, искажавшую его смысл [12, 16 авг.].
Представляется, что реакция руководства ЦИК, выраженная в его Постановлении, была чрезмерной. Никакой статьи с характеристикой выступления Н. С. Чхеидзе на Государственном совещании опубликовано не было, тем более в «недопустимом виде». Скорее всего, это постановление явилось проявлением недовольства руководства ЦИК Ф. И. Даном, воспользовавшимся услугами буржуазного телефонно-теле-графного агентства «Петроград — Москва», которое и допустило искажение в отчете
о выступлении Чхеидзе. В пользу этой версии говорят факты: Дан отказался доплатить агентству 200 руб. за полученную информацию о Московском совещании по выставленному счету, начертав поверх него: «Я самым решительным образом протестую против вымогательства людей, которые имеют наглость требовать деньги в то время, как подкладывают свинью. Ничего не платить» [14, л. 104]. Под «свиньей» имелось в виду искажение информации, допущенной агентством. На заседании Бюро 23 августа при выяснении обстоятельств, приведших к искажению репортажа, члены Бюро потребовали выяснить, является ли это искажение собственной ошибкой «Известий», или они пользовались информацией буржуазной прессы [2, л. 111]. Кроме того, констатирующая часть постановления, с указанием на мифическую статью о Чхеидзе, свидетельствует о том, что его составляли люди, сами этот номер не читавшие. «Известия» под руководством Дана после созыва Демократического Совещания активно освещают его работу, при этом материалы о работе Советов отходят на второй план.
25 сентября по решению Бюро ЦК РСДРП (м) Дан становится редактором политического отдела ЦО «Рабочая газета». 26 сентября на заседании Бюро ЦИК в связи с уходом Дана был утвержден в качестве редактора «Известий» Розанов [14, л. 2]. 1 октября Ф. И. Дан, по словам Суханова «... отряхнул от ног своих прах советских "Известий"». Однако и выйдя из состава редакции «Известий», он не прерывал связи с ней. 8 октября газета поместила передовую, написанную им под заглавием «Смерть Государственной Думы», в которой он охарактеризовал это событие как закономерный финал реакционного учреждения, безуспешно пытавшегося взгромоздиться впереди революционной колесницы. Однако главная цель статьи состояла в том, чтобы призвать демократию успешно провести выборы в Учредительное Собрание и там решить основные проблемы, стоящие перед страной.
Итак, редакция перешла в руки В. И. Розанова, специалиста по иностранным делам, некогда чуть-чуть интернационалиста, даже немного писавшего в «Новой жизни», теперь «все больше кренившегося в сторону махрового шовинизма и реакции» [6, т. 3, кн. 5-7, с. 228]. Владимир Николаевич Розанов (1876-1939), возглавивший редакцию «Известий» меньше чем за месяц до свержения Временного правительства, был довольно известным деятелем революционного движения еще в самом начале ХХ в. Он участвовал в подготовке II съезда РСДРП, входил в руководящие органы меньшевиков в годы первой русской революции. Розанов состоял в переписке и тесно сотрудничал с Даном и Мартовым с 1904 г. Вместе с тем Дан отмечал у Розанова склонность к снобизму, упрекая его в письме к П. Б. Аксельроду, как, впрочем, и целый ряд руководителей революции, за бездействие в период роспуска I Думы. Узнав о том, что в этот момент несколько руководителей меньшевиков укрылись в Финляндии в Териоки, он решил их навестить. «Бегу к ним, застаю их за обедом. Говорю, что нам, меньшевикам, надо немедленно собраться, чтобы обсудить создавшееся положение, благо М. [Розанов] и К. даже в центр выбраны. Получаю в ответ ленивое замечание М.: нет уж, увольте: мы тут отдыхаем, а не делами занимаемся. Распущена Дума, а они "отдыхают"» [9, л. 183]. После Февральской революции Розанов в составе делегации Петроградского Совета был отправлен в Западную Европу.
В отличие от своих предшественников Розанов был меньше занят в советских и партийных структурах и мог больше внимания уделять работе в редакции. В архиве «Известий» сохранились черновики 18 статей [11, л. 210-313], написанных им в течение неполного октября 1917 г. На посту редактора он в целом продолжил политическую
линию своего предшественника. Как публицист В. Н. Розанов тяготел к проблемам внешней политики, международных отношений. В эти дни он публикует статьи «Восстание в германском флоте», «Реакция в Германии», «Гласность условий мира» [11, л. 297, 310, 232]. Ярый сторонник революционного оборончества, Розанов часто обращался к проблеме укрепления обороноспособности русской армии. Об этом он писал в одной из первых своих статей «Воюем мы или не воюем», [13, 3 окт.], «Военное положение», «На волосок» [10, л. 236, 278]. Особой темой редактора стало освещение работы Совета Республики нового органа с полномочиями, понятными далеко не всем. При редакторе Розанове значительная часть газетных полос в «Известиях» отводится под публикации стенограмм и отчетов о его заседаниях. Кроме того, сам редактор опубликовал серию передовых статей, посвященных рассмотрению наиболее животрепещущих проблем в Совете Республики. Из-под его пера вышли: «Пересмотр договоров и Совет Республики», «Внешняя политика в Совете Республики», «Вопросы обороны в Совете Республики» [10, л. 213, 245, 253] и другие. Еще не став сотрудником газеты, 9 апреля он опубликовал корреспонденцию об обращении МИД России к правительствам Великобритании и Франции с требованием о беспрепятственном пропуске через территорию этих стран политэмигрантов из России без различия их отношения к войне. Тем самым он оказал услугу ведомству П. Н. Милюкова, которого вся социалистическая печать и особенно «Известия» критиковали за бездействие в деле возвращения на родину интернационалистов.
В качестве публициста В. Н. Розанов участвовал в газетной полемике с изданиями в основном левого направления. В статье «Делегат демократии на Парижской конференции» [11, л. 266] он взял под защиту М. И. Скобелева, которого публицист «Новой жизни» Р. Григорьев обвинил в закулисных сделках при формировании российской делегации. От имени редакции «Известий» он протестовал против использования непроверенных слухов, повторяемых социалистической газетой [12, 4 окт.]. Обвинения в адрес и Р. Григорьева, и «Новой жизни» стали продолжением их предыдущей перепалки, когда Розанов, еще не будучи сотрудником «Известий», обвинил того в искажении своей речи о перспективах заключения мира [12, 25 июля].
Последней публикацией Розанова в «Известиях» стала передовая статья «К текущему моменту» [11, л. 268], в которой он констатировал успех большевистского переворота. Признавая этот факт, автор еще раз перечислил все негативные, с его точки зрения, последствия прихода к власти большевиков. Выход из сложившейся ситуации он видел в создании демократического правительства, признанного всеми демократическими слоями и партиями, «если бы большевики согласились такому правительству подчиниться» [12, 26 окт.]. Тем самым Розанов сделал большевикам очередное предложение начать переговоры об однородном социалистическом правительстве.
После перехода газеты под контроль ВЦИК II созыва В. Н. Розанов остался без редакторского кресла. Окончательный расчет как редактор и член ЦИК он получил в ноябре 1917 г. [16, л. 2]. Расчет с другими сотрудниками советских газет был задержан [16, л. 6].
Три редактора, возглавлявшие газету с февраля по октябрь 1917 г., имели разный опыт издателей и публицистов. Весьма различной была их политическая ориентация, Ю. М. Стеклов в октябре пришел к большевикам, Ф. И. Дан постепенно левел и накануне Октябрьского восстания отказался от политики коалиции, политическое лицо В. Н. Розанова осталось неизменным. Тем не менее общие проблемы издания сохраня-
лись: при всех редакторах продолжалась организационная неразбериха, не был решен вопрос о смене типографии или закупке собственной, газета не смогла перейти на самоокупаемость, неуклонно падал тираж издания, не был до конца решен вопрос с подпиской на него. Смена редакторов в главной газете Советов отражала внутреннюю борьбу в руководстве этой организации.
Источники и литература
1. Федоров М. В. Распространение «Известий Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов» в 1917 г. // Вестн. Санкт-Петерб. ун-та. Сер. 2. 2009. Вып. 3. С. 18-25.
2. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 6978. Оп. 1. Ед. хр. 145.
3. Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов в 1917 г.: в 4 т. Т. 1. Л.: Наука,1991. 663 с.; т. 2. М.: РОССПЭН, 1995. 492 с.; т. 3. М.: 2002. 398 с.; т. 4. М.: РОССПЭН, 2003. 613 с.
4. Станкевич В. Б. Воспоминания 1914-1919. М.: Изд-во РГГУ, 1994. 204 с.
5. Деннике Ю. Меньшевики в 1917 г. // Меньшевики: сб. воспоминаний и документов / сост. Ю. Г. Фельштинский. Вермонт: Benson, Chalidze Pablication, 1988. С. 34-54.
6. Суханов Н. Н. Записки о революции: в 3 т. Т. 1, кн. 1-3.М.: Политиздат, 1993. 382 с.; т. 2, кн. 4-5.М.: Политиздат, 1992. 495 с.; т. 3, кн. 6-7. М.: Республика, 1992. 415 с.
7. Церетели И. Г. Воспоминания о февральской революции. Париж: [s.t.], 1963. 493 с.
8. Войтинский В. С. 1917-й, год побед и поражений. [Вермонт]: Benson: Chalidze Pablication, 1990.
300 с.
9. Дан Федор Ильич. Письма 1899-1946 / отобрал, снабдил примеч. и очерком политической биографии Дана Борис Сапир. Амстердам: Stichting internat. inst. Voor Sociale Geschiedenis, 1985. 678 с.
10. Из архива Л. О. Дан / отобрал, снабдил примечаниями и очерком биографии Л. О. Дан Борис Сапир. Амстердам: Stichting internat. inst. Voor Sociale Geschiedenis, 1987. 209 с.
11. ГАРФ. Ф. 1244. Оп. 2. Ед. хр. 25.
12. Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. 1917 г.
13. ГАРФ. Ф. 6978. Оп.1. Ед. хр. 819.
14. ГАРФ. Ф. 6978. Оп. 1. Ед. хр. 189.
15. ГАРФ. Ф. 1244. Оп.2. Ед. хр. 43.
16. ГАРФ. Ф. 6978. Оп.1. Ед. хр.854.
Статья поступила в редакцию 22 апреля 2013 г.
