CC BY
241
УДК 81.37:398
Вестник СПбГУ. Сер. 9. 2010. Вып. 2
Е. Л. Вилинбахова
РЕЧЕВЫЕ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ СТЕРЕОТИПОВ
В настоящее время термин «стереотип», некогда заимствованный из языка печатников и обозначавший копию первоначальной типографской формы, активно используется в языкознании. Отечественные и зарубежные исследователи обращаются к стереотипу в работах, посвященных семантике пословиц и поговорок, анафоре, словообразованию, коннотациям, наивной картине мира, а также особенностям функционирования в речи конкретных языковых единиц или их групп. Существует даже «семантика стереотипа» (stereotype semantics) — «модель значения слова, в рамках которой значение языкового выражения Е (как правило, лексемы) представляет собой не строго определенный набор характеристик, присущих каждому денотату выражения Е, а скорее минимальный набор стереотипных фактов о типичном денотате» [7].
Впрочем, стереотип привлек к себе внимание лингвистов сравнительно недавно — во второй половине ХХ в. Впервые на отражение социального стереотипа в языке обратила внимание немецкая исследовательница У. Квастхофф. В своей работе «Социальные предрассудки и коммуникация. Лингвистический анализ стереотипов» (1973) она делает попытку классифицировать языковые структуры, которые используются для выражения стереотипных суждений. Еще через два года вышла статья американского исследователя Х. Патнэма «Возможна ли семантика?», в которой автор рассматривает стереотип как часть значения слова и показывает его присутствие практически во всем лексиконе языка, особенно разговорного. Семантическое понимание стереотипа как необходимой составляющей значения слова получило широкое распространение не только на родине ученого, но и за рубежом [1; 2; 3; 4; 5; 6; 8; 9; 10; 12; 13].
В России интерес к изучению стереотипа как предмета лингвистики возникает в середине 1990-х годов. Объектом исследования стали конкретные методы выявления и анализа стереотипов, а также отдельные стереотипы или их группы, как то: этнические стереотипы [14; 16; 18; 21; 24], стереотипы возраста [20], стереотипы, характеризующие представления людей о продуктах питания [23], и многие другие [19; 27]. Теоретические проблемы, связанные со стереотипами, обсуждались на конференциях «Речевые и ментальные стереотипы в синхронии и диахронии» (1995) и «Стереотипы в языке, коммуникации и культуре» (2007) [25; 28].
В целом, можно выделить два подхода к трактовке термина:
(1) Речевой стереотип — отрезок высказывания (или целое высказывание), включенный в контекст, представленный «свободными» компонентами высказывания;
(2) Ментальный стереотип — стандартное представление о предмете или ситуации, свойственное языковому коллективу.
Мы используем термин в рамках подхода (2), но с некоторыми оговорками и уточнениями. Во-первых, для реконструкции и описания стереотипа мы используем исключительно данные языкового материала, поэтому черты стереотипа, не зафиксированные в воспроизводимых текстах, остаются за рамками нашего исследования1. Во-вторых,
1 Соответствие стереотипа реальным свойствам объекта также не относится к рассматриваемым нами вопросам. Отметим, что стереотип не всегда совпадает с реальными фактами окружающей действительности. Например, стереотип выражения (ты у нас просто) Иван Сусанин —«человек, не © Е. Л. Вилинбахова, 2010
стереотип относится к плану содержания, поэтому клише, поговорки, метафорические выражения, сравнительные обороты и прочее могут выступать для него как форма, план выражения, но не отождествляются с ним. В-третьих, стереотип синхронен, т. е. принадлежит данному языку в определенный период времени; таким образом, некоторые языковые выражения отражают стереотипы, которые остались в прошлом2. Далее, стереотип предполагает пассивное понимание языкового выражения, но не подразумевает активного употребления данного выражения каждым носителем языка. Наконец, важным свойством стереотипа является его «естественность», «нормальность» для языкового коллектива, поэтому восприятие содержания языкового выражения на основе стереотипа происходит в первую очередь, следовательно, соответствие стереотипу далеко не всегда маркируется в речи, часто обнаруживаясь в противоречащих ему характеристиках. На наш взгляд, обращение к стереотипу позволяет объединить и интерпретировать ряд фактов в разных компонентах языка. В нашей работе мы анализируем некоторые из них.
Обращаясь к номинативному компоненту языка, прежде всего рассмотрим метафорическое употребление языковых выражений, обусловленное наличием стереотипа. Возьмем пример М.Блэка «Человек — это волк», где «эффект (метафорического) использования слова "волк" применительно к человеку состоит в актуализации соответствующей системы общепринятых ассоциаций (т. е. стереотипа. — Е. В.). Если человек — волк, то он охотится на остальных живых существ, свиреп, постоянно голоден, вовлечен в вечную борьбу и т.д.» [15].
Понимание метафорического выражения «Мой хирург просто мясник» также возможно только на фоне стереотипа мясника, выступающего как источник метафоры.
Частный случай метафорического употребления слов представляют детские прозвища: например, почти в каждой школе есть ребенок, которого одноклассники называют профессор — «очень умный» или даже «слишком умный» ученик.
В некоторых случаях метафорическое употребление закрепляется в переносном значении слова и фиксируется в словаре. Например, слон —перен. «о высоком, толстом человеке»; свинья —перен. (1) «грязный, неопрятный человек, неряха» и (2) «грубый, неблагодарный человек».
Также интерес представляют стилистически окрашенные синонимы слова, образованные путем метафорического или метонимического переноса. Таким образом, стереотипная характеристика «типичные продукты питания» того или иного народа приводит к тому, что француза называют лягушатник, а итальянца — макаронник. Черты стереотипов определенных профессий видны в кличках и прозвищах: например, церковная / канцелярская / офисная / музейная крыса — «работник соответствующего учреждения» ; швабра — «уборщица».
Наконец, стереотипы проявляются в устойчивых выражениях, фразеологизмах, пословицах и поговорках. Как пишет Ю.И.Левин, «при употреблении пословиц и поговорок одновременно реализуются следующие семантические слои: (а) прямое (буквальное) значение текста; (б) основное значение; (в) «конкретный смысл», проявляющийся в
знающий дороги», хотя Иван Сусанин — историческая личность — прекрасно ориентировался на местности.
2 Например, слово меценат — бескорыстный покровитель, способствующий развитию науки и искусства. Сейчас далеко не все носители языка помнят о том, что оно произошло от имени собственного (ИС) и что Меценатом звали друга императора Августа, покровителя поэтов и художников. Метафорическое употребление ИС закрепилось в переносном значении, а затем значение перестало быть переносным, ИС стало нарицательным. Теоретически, что-то подобное может произойти с любым ИС, наделенным стереотипом.
конкретной ситуации» [22, с. 119-120]. Стереотип — представление о предмете или ситуации, относящихся к семантическому слою (а), —отражается в основном значении (б). Например, медвежья услуга на фоне стереотипа о неуклюжести медведя служит для обозначения неумелой или неуклюжей помощи; пословица Волков бояться — в лес не ходить существует на фоне стереотипа волка (волки страшные; волки живут в лесу).
Отметим, что вышесказанное касается также и имен собственных (ИС), и здесь можно говорить, по крайней мере, о трех различных группах ИС:
(1) ИС, которые обозначают обычного, «рядового» гражданина и могут использоваться вместо выражений «кто попало» и «неизвестно кто». В качестве примера могут выступать фамилии Иванов, Петров, Сидоров [17], имена Вася (Пупкин), Петя, Иван Иваныч, тетя Мотя и т. д.
• «Не был бы Клинтон — был бы Буш или Иванов какой-нибудь, разницы нет» (интернет-источники3).
• «Люк Бессон — это вам не Вася Пупкин!!!!» (интернет-источники).
(2) ИС, которые маркируют принадлежность к определенной группе: национальной (Абрам, Гоги, Джон, Пьер, Ваня, Нахалкер, Макакян и т. д.), профессиональной (Марья Ивановна, Арина Родионовна) или социальной (Дуня, Глаша, Гаврила, Ванька).
• «Я с изумлением смотрел на растолстевшую Офелию и на ее прическу, над которой потрудился парикмахер, какой-нибудь Пьер или Жан» (Г. С. Гор. Изваяние. 1972).
• «Няни, гувернантки. В поисках Арины Родионовны» (интернет-источники).
• «И я, деревенский Ванька, повел себя так, что мать этой девочки назвала меня "переодетым принцем"». (Александр Зиновьев. Русская судьба, исповедь отщепенца. 1988-1998).
(3) ИС, которые закреплены за одним объектом и связаны с фиксированным набором определенных качеств. Важно, что реальность носителя имени не имеет значения. Это могут быть как исторические личности (Юлий Цезарь), так и литературные герои (Манилов) или мифологические персонажи (Баба Яга).
• «Солнцев не мог не знать об этих злодействах, когда весь город знал о них. Но местный Цицерон безмолвствовал. Он был один, а Катилин было много» (М. О. Гершензон (сост.). Эпоха Николая I. 1826-1905).
• «Есть только один настоящий Базаров, который сможет умереть от любви: Маяковский!» (В.П.Катаев. Трава забвенья. 1964-1967).
Словообразовательный субкомпонент языка также дает немало примеров. Стереотип ведет к появлению производных слов. В основном значении производного слова закрепляются стереотипные характеристики производящего слова. Например, по-братски — «по-дружески», выцыганить — «получить что-либо у другого в результате настойчивых, надоедливых просьб»; окрыситься — «зло и агрессивно реагировать на что-то»; ишачить — «выполнять тяжелую и неприятную работу».
Сюда же относятся некоторые глаголы с дериватом - стова-, т. е. «вести себя как Х»: фашиствовать, зверствовать, философствовать, и существительные с суффиксом -ств-: свинство, зверство, ребячество и др.
Семантика некоторых существительных с дериватом -щина также отражает стереотип: азиатчина — культурная отсталость, обломовщина — общественный застой, рутина, апатия, маниловщина — мечтательное, оторванное от реальной действительности отношение к окружающему, аракчеевщина — проявление деспотизма, произвола, насилия в какой-либо области общественной жизни и др.
3Из соображений краткости мы не указываем адресов, хотя, разумеется, в материалах они присутствуют.
В морфологическом компоненте языка стереотип определяет значение некоторых аффиксов. Рассмотрим, например, прилагательные с суффиксом -ат-. В Русской грамматике 1980 г. значение суффикса -ат- определяется как «характеризующийся внешним признаком, названным мотивирующим словом» и отмечается «отсутствие в большинстве случаев оттенка интенсивности признака» [26], в отличие от суффикса -аст-. Впрочем, оговаривается, что есть прилагательные носатый, волосатый, пузатый и др., где значение интенсивности признака все же проявляется. Интересно, что прилагательное носатый имеет одно значение: «с большим носом»; усатый — два значения: (1) «имеющий усы» (ант. безусый) и (2) «обладающий большими усами»; горбатый —одно значение: «имеющий горб». Обращение к стереотипу позволяет объяснить этот факт. Слово носатый используется по отношению к человеку или животному, в стереотип которых обязательно входит наличие носа, не требующее дополнительной маркировки; следовательно, -ат- привносит оттенок интенсивности. Усатый в отношении человека фиксирует само наличие усов (которое не входит в стереотип), а в отношении, например, кота — их качество (например, густые и пушистые усы). Горбатый и в отношении человека, и в отношении животного (в стереотип которых не входит горб4) маркирует наличие горба. Таким образом, если наличие признака входит в стереотип объекта, то суффикс -ат- обозначает оттенок интенсивности; в противном случае маркирует наличие у объекта данного признака.
Что касается синтаксического компонента языка, то знание стереотипа необходимо для интерпретации псевдотавтологических конструкций Х есть Х / Х это Х / Х значит Х, например, «Немец есть немец» [29].
Хороший материал дают противительные конструкции «существительное + но + прилагательное или глагол», где происходит нарушение «нормального» хода вещей, например: «Это кошка, но она не ловит мышей», «Он шотландец, но щедрый», а также похожие конструкции с союзами кроме, хотя, несмотря на то что.
Также стереотип проявляется в конструкциях с кванторными словами: все, всегда, каждый, любой; наречиями типа просто, прямо, прямо-таки, даже; оценочными прилагательными настоящий, истинный, подлинный; карикатура, пародия на; в сравнительных оборотах глагол / прилагательное + как + существительное.
Также показательны предложения Как известно...; Все знают, что. .. и др.
Наконец, можно говорить о проявлениях стереотипа и в фонологическом компоненте языка. Например, рассказчик анекдота про грузин вставляет в речь персонажей характерные фонетические особенности, опирается на стереотип, который, как предполагается, известен и говорящему, и слушающему. Как пишут А. Д. Шмелев и Е. Я. Шмелева в работе «Неисконная русская речь персонажей в восприятии русских»: «Русская речь грузин или чукчей из анекдотов не идентична реальной русской речи носителей этих языков. Имитация русской речи нерусских в анекдотах отражает стереотипы восприятия особенностей речевого поведения "инородцев", сложившиеся у носителей русского языка» [30]. Возможна также имитация речи известных личностей, когда говорящий предполагает, что слушающему известен стереотип речи того или иного героя.
Разумеется, представленный набор речевых репрезентаций стереотипов не является исчерпывающим и оставляет поле для дальнейшего исследования.
4 Словосочетание горбатый верблюд, в стереотип которого горб непременно входит, возможно, хотя и не частотно. Чаще употребляется одно- или двугорбый, где маркируется количество горбов.
Литература
1. Allan K. Natural language semantics. Oxford and Maiden, Mass.: Blackwell, 2001.
2. Amossy R., Pierrot A. H. Stereotypes et cliches: langue, discours, societe. Paris, 1997.
3. Anscombre J.-C. Le role du lexique dans la theorie des stereotypes // Langage. 2001. N 142. P. 57-76.
4. Conolly C. A., Fodor J. A., Gleitman L. R., Gleitman H. Why stereotypes don't even make good defaults // Cognition. 2007. N 103. Р. 1-22.
5. Etnolingwistyka. Lublin: Wydawnictwo Uniwersytetu Marii Curie-Sklodowskiej, 2003.
6. Fradin B. Anaphorisation et stereotypes nominaux // Lingua. 1984. N 64. P. 325-369.
7. International Encyclopedia of Linguistics / Ed. William J. Frawley. Oxford University Press 2005. Oxford Reference Online. Oxford University Press. St Petersburg State University. 6 June 2009. URL: http://proxy.lib.pu.ru:2200/views/ENTRY.html?subview=Main&entry=t202. e0961.s0010
8. Kreiner H., Sturt P., Garrod S. Processing definitional and stereotypical gender in reference resolution: Evidence from eye-movements // Journal of Memory and Language. N 58. 2008. P. 239261.
9. Le stereotype. Crise et Transformations. Centre de Recherches sur la Modernite. Caen: Presses Universitaires de Caen, 1994.
10. Lieux communs. Topoi, stereotypes, cliches. Paris: Kime, 1993.
11. Semantique du stereotype // Langue francaise. 1999. N 123.
12. Swart H., Zwarts J. Less form — more meaning: why bare singular nouns are special // Lingua. 2009. N 119. P. 280-295.
13. Бартминьский Е. Языковой образ мира: очерки по этнолингвистике. М.: Индрик, 2005.
14. Березович Е. Л. Язык и традиционная культура. М.: Индрик, 2007.
15. Блэк М. Метафора // Теория метафоры. М., 1990. С. 153-172 / пер. М. А. Дмитровской. URL: http://metaphor.narod.ru/black_1.htm
16. Клубков П. А. «Прибалт»: слово и представление // Acta Baltica. Kaunas, 2001. C. 4854.
17. Клубков П. А. Иванов, Петров, Сидоров. . . // Чужое имя (Альманах «Канун». Вып. 6). СПб., 2001. С. 273-293.
18. Кобозева И. М. Немец, англичанин, француз и русский: выявление стереотипов национальных характеров через анализ коннотаций этнонимов // Вестник Московск. ун-та. Сер. 9. Филология. 1995. № 3. С. 102-117.
19. Краткий иллюстрированный словарь клише и стереотипов: к 60-летию П. А. Клубкова. СПб.: Институт логики, 2009.
20. Крейдлин Г. Е. Стереотипы возраста // Wiener slawistischer Almanach. Bd 37. Wien, 1996. С. 207-218.
21. Крысин Л. П. Этностереотипы в современном языковом сознании: к постановке проблемы // Философские и лингвокультурологические проблемы толерантности. Екатеринбург, 2003. С. 450-455.
22. Левин Ю. И. Провербиальное пространство // Паремиологические исследования: сб. статей / под ред. Г. Л. Пермякова. М., 1984. С. 119-120.
23. Московский лингвистический журнал. 2003. Т. 6/2.
24. Плунгян В. А., Рахилина Е. В. С чисто русской аккуратностью. .. (К вопросу об отражении некоторых стереотипов в языке) // Московский лингвистический журнал. 1996. Т. 2. С. 340-351.
25. Речевые и ментальные стереотипы в синхронии и диахронии: Тезисы конференции. М., 1995.
26. Русская грамматика. М., 1980. § 638. URL: http://rusgram.narod.ru/
27. Русское культурное пространство: Лингвокультурный словарь. Вып. 1 / под ред. И. С. Брилева, Н. П. Вольская, Д. Б. Гудков, И. В. Захаренко, В. В. Красных. М., 2004.
28. Федорова Л. Л. Международная конференция «Стереотипы в языке, коммуникации и культуре» // Вопросы языкознания. 2008. № 4. С. 152-154.
29. Шмелев А. Д. Парадоксы идентификации // Тождество и подобие. Сравнение и идентификация. М., 1990.
30. Шмелев А. Д., Шмелева Е. Я. «Неисконная русская речь персонажей в восприятии русских» // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке. М., 1999. URL: http: //www.ruthenia.ru/folklore/shmelev1.htm /
Статья поступила в редакцию 5 апреля 2010 г.
