CC BY
35УДК 81'271
DOI 10.23672/SEM.2023.25.16.001
РЕЧЕВОЙ ПОРТРЕТ СОВРЕМЕННОГО
РОССИЙСКОГО ВОЕННОСЛУЖАЩЕГО ••••••
SPEECH PORTRAIT OF A MODERN RUSSIAN SERVICEMAN
Родина Надежда Андреевна
кандидат филологических наук, доцент,
старший преподаватель кафедры русского языка, Военный университет имени князя Александра Невского Министерства обороны Российской Федерации [email protected]
Nadezhda A. Rodina
Candidate of Philological Sciences,
Assistant Professor,
Senior Lecturer
of the Department of Russian,
Military University named after
Prince Alexander Nevsky
Ministry of Defense Russian Federation
Аннотация. В статье рассматривается одна из групп современного социума - среда военнослужащих, которая и в настоящее время представляет собой достаточно закрытое сообщество. Представлено понятие «речевой портрет», краткая история его изучения, а также - существующие труды, касающиеся речевого портрета военнослужащего. Целью статьи является попытка составления комплексного речевого портрета представителя военного социума. Рассматривается понятие «особенности коммуникации военнослужащих» как на материале наблюдения, так и на основании данных, полученных в результате анализа военных мемуаров. Особенности речи последовательно анализируются в соответствии с выявлением «диагностических пятен» на уровнях фонетики, используемой лексики, грамматического строя высказываний, качеств хорошей речи автора-военнослужащего, полиглоссии и диглоссии. Материал исследования может быть использован в учебном процессе, как в гражданских, так и военных вузах, для проведения семинаров и спецкурсов по социолингвистике. Также, немаловажен представленный опыт для дальнейших разысканий в области социолингвистики и речевой коммуникации.
языковая личность, речевой портрет, российский военнослужащий, диагностические пятна, лексические особенности, грамматические особенности, качества речи.
The article deals with one of the groups of modern society - the military society, which is still a fairly closed community. The concept of a speech portrait, a brief history of its study, as well as existing works related to the speech portrait of a serviceman are presented. The purpose of the article is an attempt to compile a complex speech portrait of a representative of the military society. The concepts of communication features of servicemen are considered both on the basis of observation and on the basis of data obtained as a result of the analysis of military memoirs. Speech features are sequentially analyzed in accordance with the identification of «diagnostic spots» at the levels of phonetics, the vocabulary used, the grammatical structure of statements, the qualities of a good speech of the author-serviceman, polyglossia and diglossia. The research material can be used in the educational process both in civilian and military universities, for conducting seminars and special courses in sociolinguistics. The presented experience is also important for further research in the field of sociolinguistics and speech communication.
Keywords: language personality, speech portrait, Russian serviceman, diagnostic spots, lexical features, grammatical features, speech quality.
Ключевые слова:
Аnnotation.
«Главный путь изучения человека - изучение человеческого языка, а, следовательно, главная из наук о человеке - лингвистика», - справедливо утверждал Н.Н. Вольский. Выступая в качестве хранителя и транслятора культурной традиции, язык также объединяет поколения и народы в коммуникативном пространстве, является показателем идентичности личности.
Следует отметить, что личность представляет собой общественно-историческую категорию и изучается многими общественными науками. Она социально-детерминирована и, решая важные жизненные задачи, формируется и развивается. В течение жизни каждая личность активно включается в социальные структуры общества, в связи с чем, ее взаимоотношения с окружающим миром усложняются.
В отличие от правовой, экономической или этической, языковая личность не является частично-аспектным коррелятом личности вообще. Обобщенно языковую личность можно охарактеризовать следующим образом: это собой уникальный феномен, который неоднозначно понимается различными исследователями, однако все они едины в определении этого феномена как продукта неразрывного рассмотрения языка и личности человека [20].
Языковая личность может репрезентировать одного человека и тогда является индивидуальной, а может представлять какой-либо социум и, в этом случае, являться коллективной. Коллективная языковая личность, несущая в себе признаки этнической групповой принадлежности, получила название этнической языковой личности. Ее коммуникативное поведение определяется нормами и стереотипами, обусловленными обычаями и традициями данной культуры, и образует речевой портрет этнической языковой личности.
Согласно исследованию, проведенному Т.Л. Гурулевой, для коммуникативного поведения русской языковой личности свойственны следующие черты: обсуждение нескольких тем одновременно, переключение с одного собеседника на другого, перебивание говорящего и вступление в разговор в середине фразы, помощь формулировать говорящему мысли или высказывать свое мнение. Также, часто присутствуют жалобы на судьбу, несмотря на необязательность следования за ними просьбы о помощи или совете. При этом индивидуальные реплики могут иметь большую продолжительность и эмоциональную окраску (в случае совета, упрека, насмешки и т.п.). Коммуницируя, россияне категоричны, прямолинейны, эмоциональны, искренны, ориентируются на традиции, историю, родственные связи, говорят то, что думают, активно отстаивают свою точку зрения, не признают формальных комплиментов, воспринимают деловое общение как личное. В речи характерно использование побудительных предложений, носящих характер жесткого предписания (помимо отношений «руководитель - подчиненный»). Кроме того, в русском фразеологическом массиве отражены основные черты национального характера, такие, как: всепрощение и человечность, сочувствие и отзывчивость, самокритичность и терпение, трудолюбие и сила воли, мужество, смелость и стойкость, свободолюбие, религиозность, служения идеалам добра и справедливости, обостренное чувство долга. В целом же, поскольку русские достаточно вдумчивы, их общению свойственна ориентация на содержание, а не на форму [7].
Обратимся к краткой истории изучения речевого портрета. Первые описания его звуковой составляющей появились еще в 60-е годы XX столетия в работах Е.Д. Поливанова. Попытку подробного описания, в том числе и фонетической составляющей речевого портрета, осуществили в своей работе М.В. Китайгородская и Н.Н. Розанова. Вопросы речевого портретирования рассматривались в работах Т.Г. Винокур, Т.И. Земской, Т.М. Николаевой, Л.П. Крысина и др. Набольший интерес исследователей это направление вызвало в восьмидесятые - девяностые годы XX века. М.В. Панов исследовал в первую очередь фонетические особенности речи разных людей, Е.А. Земская - речевой портрет ребенка 2-6 лет, И.В. Голубева восстанавливала речевой портрет личности на материале экспрессивного синтаксиса мемуарной прозы, Т.И. Ерофеева описывала речевой портрет говорящего, К.Ф. Седов представил речевые портреты конкретных языковых личностей с учётом социально-психологических параметров, профессии, речевых жанров, информативного общения, речевой фатики и некоторых других критериев. В рамках лингвистики того времени, было сформулировано важное положение о том, что в речевом портрете человека отражается его принадлежность к социальным общностям [16, 24].
Попытки создания речевого портрета личности применимы к любой из известных сфер общения. Современные исследования речевых портретов затрагивают коммуникативное поведение языковых личностей разной социальной и этнической принадлежности [1; 4; 5; 8; 17; 18; 19; 26], а также - их сопоставительный анализ: русской языковой личности [11; 21], английской и русской языковых личностей [12], носителей англоязычных и российской культур [9] и др.
Исходя из упомянутых работ, можно утверждать, что понимание речевого портрета осуществляется, как в узком смысле, так и в широком: особенности речи конкретного носителя языка формируют индивидуальный речевой портрет, а особенности речи представителей какой-либо социальной группы - групповой.
В целом же, анализ современной научной литературы позволяет сформировать следующее определение понятия речевого портрета: средство общения, передачи информации от человека к человеку, по сути дела, специфическая форма взаимодействия людей в процессах их деятельности, осуществляющаяся, главным образом, при помощи языка.
Как уже было сказано, теория социально-речевого портрета носителя языка особенно активно начала развиваться в конце ХХ в., однако принципы создания и описания речевого портрета в лингвистике были впервые даны в обобщенном виде Т.М. Николаевой в статье «Социолингвистический портрет» и методы его описания». Исследователь указала на ущербность эксплицитного подхода, при котором многие языковые парадигмы не представляют уникальность портретируемого, поскольку «оказываются вполне соответствующими общенормативным параметрам» и рекомендовала «фиксировать яркие диагносцирующие пятна». Метафорическое терминологическое словосочетание «диагносцирующие пятна» сегодня является центральным понятием в методологии создания индивидуальных и коллективных речевых портретов [2].
Продолжая идею уникальности Т.М. Николаевой, другой подход, необходимый для создания речевого портрета, ввел Л.П. Крысин. По его мнению, составными частями речевого портрета выступают фонетические особенности, специфика набора языковых единиц, а также - речевое поведение и языковая игра. Поскольку в речевом портрете человека отражается его принадлежность к социальным общностям, Л.П. Крысин описывает одновременное вхождение человека в структуры нескольких социальных общностей как его полиглоссность. Это понятие лингвист применяет к анализу речевого поведения человека малых социальных групп. Помимо полиглоссно-сти, представителям этих же групп также присуща диглоссия, «проявляющаяся в том, что при внутригрупповом общении они используют одни языковые средства, привержены одной манере речевого поведения (в предельном случае это может быть особый групповой жаргон), а при общении вне группы переключаются на иные, общеупотребительные коммуникативные средства» [13, с. 483].
Согласно замечанию Б.Л. Бойко, речевой портрет социальной группы, ее представителя или социальной среды возможно создать несколькими методами. Первый - анализ и обобщение материала, содержащегося в научных источниках.
Необходимо отметить, что первые попытки создания речевого портрета военнослужащего относятся к 2008 году и базировались на анализе дневниковых записей [3]. Далее, в 2014 году при рассмотрении солдатской переписки [14]. В 2016-2018 годах была проанализирована эмоциональная составляющая речевого портрета военнослужащего [15], описаны речевой портрет командира и курсанта военного вуза [10; 22; 23; 24]. Несмотря на фрагментированность работ, исследователи приблизительно едины в своих выводах, касающихся особенностей портре-тирования языковой личности военнослужащего. Так, например, Б.Л. Бойко в своей статье обращает внимание на разнообразие лексических средств (терминов, профессионализмов и жаргонизмов) в речи военных моряков и летчиков, десантников, танкистов, мотострелков, причем, часть этих средств используется носителями для самоидентификации, дополняя невербальные идентификаторы [3].
Следующий метод - анализ и обобщение материала, собранного непосредственно лингвистом методом наблюдения.
В результате многолетнего наблюдения, нами была отмечена такая характерная черта коммуникации военнослужащих, как нарушение орфоэпических норм русского языка. Примером могут быть типичные ошибки в постановке ударения: средства! (вместо «средства»), досуг (вместо «досуг»), облегчить (вместо «облегчить»).
Третий метод представляет собой анализ и обобщение материала, содержащегося в текстах деловой прозы, мемуарной и художественной литературы. Поскольку мемуары являются своеобразной письменной формой речи представителя того или иного социума, их справедливо можно считать надежным источником для создания речевого портрета.
Используя намеченную методологию, рассмотрим публикацию воспоминаний Алексея Гавриловича Ходакова - настоящего русского офицера, прошедшего путь от матроса до генерал-майора.
Значение мемуаров невозможно переоценить для дополнения языковой картины мира
представителя военного социума, поскольку, как отмечает сам А.Г. Ходаков, он описывает множество деталей военной жизни, которые «помогают лучше понять атмосферу жизни и деятельности коллектива полка, взаимоотношений людей» [25, с. 111]. В главах своей книги автор воссоздает картины многих прожитых периодов своего профессионального становления, ситуации общения с сослуживцами. Содержание мемуаров и письменная речь автора демонстрируют хорошее владение им нормами русского литературного языка. Благодаря подобной форме фиксации прямой речи, становится возможным оценить академическое образование и интеллигентность автора. В данном случае, мы констатируем полное соответствие языковой личности генерала требованиям русской культурно-языковой личности.
При анализе речевого портрета на языковом уровне следует рассмотреть лексику, используемую военнослужащим, особенности грамматического строя высказываний, а также стилистические предпочтения.
Прежде всего, отметим, что неотъемлемой частью записей являются и лексические единицы, характеризующие устно-речевой обмен информацией с подчиненными в процессе управления войсками. Военные термины перемежаются с профессионализмами и жаргонизмами, что помогает экономить время устного общения специалистов. Следует отметить, что широко использующиеся в мемуарах военные жаргонизмы представляют собой наиболее яркую по своей образности составную часть языка военной субкультуры, усвоенную всеми ее представителями.
К наиболее ярким «диагносцирующим пятнам» в речевом портрете военного специалиста можно отнести часть экспрессивной жаргонной и профессиональной лексики.
К военным терминам, постоянно используемым в записях, относится разнообразная лексика.
Во-первых, это терминосистема, обозначающая широкий спектр общевоенных понятий: должности и звания (начальник, старшина, лейтенант, сержант, ефрейтор), тактические термины (боевой расчет, огонь, окоп, траншея, отделение, вводная (задача), блиндаж, заслон, дислоцироваться, захватить языка).
Во-вторых, их дополняет специальная лексика военно-политического характера, например: провокация, агрессия, сопредельная сторона, резервный взвод, усиление, связной, материально-техническая база, морально-психологический настрой. В совокупности, их умелое применение характеризуют автора как высококлассного специалиста соответствующей области науки и практики.
Также, к специфике разговорной лексики в военных мемуарах следует отнести широкое применение различных сокращений. Приведем примеры, наиболее частотные в записях автора: ЧП (чрезвычайное происшествие), доппаёк (паёк, выдаваемый дополнительно к основному), по-гранотряд (пограничный отряд), укрепрайон (укрепленный район), вещмешок (вещевой мешок), политчасть (политическая часть), замполит (заместитель по политической работе), арттех (ар-тиллерийско-техническое) вооружение, помкомвзвода (помощник командира взвода). Несмотря на длину слов, их семантизация не представляет особых трудностей не только для военнослужащих, но и для любого взрослого носителя русского языка, поскольку в процессе словообразования были использованы наиболее значимые части дериватов.
Терминологическая лексика дополняется разговорной, которая является общей для специалиста и неспециалиста. Например: стоять навытяжку - стоять по-военному прямо; сыпануть - открыть огонь («Сейчас по нам сыпанет!» [25, с. 81]); канцелярская крыса - военнослужащий, занимающийся преимущественно офисной работой («<...> не для того тебя в Военно-политическую академию имени Владимира Ильича Ленина рекомендовали, чтобы вышла оттуда канцелярская крыса» [25, с.113]); нашпиговать - наполнить чем-либо («Нашпигованный инструкциями Близнюка, я с волнением переступил кабинет начальника политотдела.» [25, с. 123]) и др.
Наряду с прочими единицами военного жаргона, обращают на себя внимание наименования военнослужащих войск по их принадлежности к различным силовым ведомствам и дериваты этих обозначений. Яркими примерами являются «вохровцы» - вневедомственная охрана («вохровская» система) и «армейцы» («Пусть не обессудят меня армейцы, но я глубоко убежден, что главная ее черта - прежде всего, нацеленность на человека» [25, с. 196]).
В результате смешения стилей и клишированности речи, использование профессионализмов в разных ситуациях общения также является неотъемлемой чертой речевого портрета русского военнослужащего. Так, например, автор для характеристики вместо наречия «технически» выбирает словосочетание прилагательного с существительным: «<...> объект оказался не подготовлен в инженерно-техническом отношении» [25, с. 197].
Большую роль в описании лексической составляющей языкового уровня речевого портрета военнослужащего является огромный пласт фразеологической лексики, активно применяющийся в коммуникации. Приведем несколько примеров. Так, например, как альтернативу словосочетанию «быть в курсе ситуации» автор мемуаров использует поговорку «держать руку на пульсе»: «Сначала Александр Кузьмич со мной по два-три раза в неделю встречался, как говорится, держал руку на пульсе, был в курсе всего, чем я занимаюсь, по мере своего взросления эти встречи стали реже, но зато и разговор уже строился по более высоким алгоритмам» [25, с. 62-63]. Вместо нейтрального «быть в ведении, в работе у кого-либо» он выбирает «пройти через руки кого-либо»: «В части практически каждый солдат прошел через его руки» [25, с. 79]. В воспоминаниях автора присутствует и известный эквивалент «учить кого-то жизни, давать наставления, вразумлять» - «учить уму-разуму», который помогает понять основательность подхода в обучении, настойчивость, упор на формирование критического мышления: «Так учил меня уму-разуму мой командир» [25, с. 120]. Разговорный фразеологизм «скрепя сердце», обозначающий «с неохотой», также находит отражение в коммуникации военнослужащего, поскольку человеку действия нередко приходится принимать решения против своей воли: «Скрепя сердце пришлось согласиться» [25, с. 166]. Также, необходимо заметить, что иногда в одном предложении встречается использование нескольких фразеологических оборотов. Например: «У нас же поначалу идет игра в молчанку, а вот кода уже скрывать нельзя и становится понятным, что шила в мешке не утаишь, выдается на свет божий информация» [25, с. 149].
По нашему мнению, такое выборочное применение фразеологизмов вместо лексики в прямом значении ндивидуализирует речь автора, способствует передаче личного отношения к описываемым событиям.
Отмеченные индивидуальные черты в речевом портрете военнослужащего, выраженные средствами книжной и разговорной речи, в полной мере отвечают принципу отражения общего в единичном.
Как уже было отмечено ранее, помимо «диагностических пятен», отличительностью речевого портрета является реализация языковой игры. В мемуарах они представлены в использовании вторичных именований. Так, например, варьируется использование антропонимов: сослуживцев автор преимущественно упоминает в различных комбинациях «имя+ отчество + фамилия», а жену и детей - по именам в деминутивной форме (ср.: Алексей Федосеевич Ватченко - Галочка, Валера, Саша). Это свидетельствует о желании соблюсти элемент протокольности в описании служебной деятельности и неформальности - в быту. Помимо антропонимов, в речи военнослужащего присутствуют топонимы - названия географических объектов. Так, Застава имени А.К. Константинова, В.Ф. Михалькова и И.Д. Бузыцкова в мемуарах называется Заставой Трёх Героев, а объект-100, охраняемый 1-й комендатурой, - Соткой. Также используются и традиционные неофициальные хрематонимы: старый пулемёт, стоявший на вооружении отечественных сил, именуется Максимом (по фамилии оружейника Максима), вражеский пистолет-пулемёт МР 40 - Шмайсером (по фамилии оружейника Шмайсера).
Также, необходимо отметить особую форму реализации языковой игры - использование лексики в переносном значении в юмористических целях. Например, автор называет наградные колодки и ордена иконостасом, намекая на сходство в размещении и духовную ценность для офицера «Ты, наверное, обратил внимание на иконостас отца» [25, с. 145].
Переходя к описанию грамматических особенностей речевого портрета российского военнослужащего, отметим, что автор в полной мере, на высоком уровне владеет русским языком и не допускает ошибок при построении высказываний. Выявить какие-либо предпочтения нам также не удалось, поскольку используется весь спектр морфологических единиц и синтаксических конструкций.
Например, к односоставным предложениям можно отнести «Овладевали теоретическими знаниями, учились у старших» [25, с. 142], «Вскакиваю, чтобы представиться» [25, с. 254]; к эллиптическим - «Никаких эксцессов» [25, с. 135], «Пора и к себе в вагон» [25, с. 129].
В монологических фрагментах мемуаров, независимо от типа, чаще используются сложные предложения. Например, сложноподчиненное предложение с союзной связью: «А с дистанции я не сойду, можете не сомневаться, ибо у меня иммунитет давно выработался, когда трудно, в груди второе дыхание открывается» [25, с. 60]. Несколько реже, но активно применяются бессоюзные сложные предложения: «Я сразу понял - сработаемся» [25, с. 176], «Дежурный, коренастый полковник, в кителе и офицерском снаряжении с пистолетом на боку, вежливо попросил нас подождать: командующий говорит по «Кремлевке» [25, с. 239].
Автор старается максимально эффективно донести до читателя временные, условные и причинно-следственные отношения между различными действиями, поэтому в записях нередко,
помимо придаточных предложений в сложных, используются причастные и деепричастные обороты. К наиболее ярким примерам отнесем следующие: «Попив чаю, сходил в соседний вагон, где быстро нашел полковника Жидика, который тоже чаевничал вместе со своим соседом, случайно встретившимся знакомым, главным инженером какого-то завода в Донецке» [25, с. 128], «Я помню, как он прошлый раз возмущался при виде стендов с фигурками солдат, занимающихся строевой подготовкой» [25, с. 202].
Анализируя стилистические особенности речевого портрета российского военнослужащего, отметим взаимовлияние официально-делового и разговорного стилей. Являясь командиром, ответственным за выполнение задачи, поставленной перед его подразделением, в общении с подчиненными автор использует язык военных уставов. Помимо терминологической лексики, это отражается и в синтаксическом членении высказываний, которые зачастую приобретают «списочность», свойственную официально-деловому стилю речи. Например,
«Службу надо было нести через день, то есть 14 раз в месяц, а для этого надо:
- быть на инструктаже;
- вместе с караулом быть на разводе;
- после смены караула прибыть в часть, доложить о том, как прошла служба;
- проследить, чтобы была организована чистка оружия, и многие другие заботы;
- предъявить командиру роты для утверждения конспекты для завтрашних занятий» [25,
с. 58].
В неформальной обстановке с товарищами по службе он беседует как равный, применяя разнообразные языковые конструкции, не всегда коррелирующие с военным подстилем официально-делового стиля речи. Так, в мемуарах частотны неполные предложения. Например: «У меня полк тоже большой - около четырех тысяч (человек) личного состава» [25, с. 250]; «Они все время (находятся) в напряжении, в любую минуту должны быть готовы применить оружие» [25, с. 274].
Далее, необходимо провести портретирование на втором уровне - речевом. Среди различных подходов к оценке речи (в частности, её эффективности) наиболее продуктивным представляется подход, предусматривающий анализ степени соответствия речи условиям общения и коммуникативным задачам речевых партнёров, то есть коммуникативной целесообразности. Именно такой подход может осуществляться при оценке речи с позиций коммуникативных качеств речи - термина Б.Н. Головина, введённого им в 1976 году в работе «Основы культуры речи». По определению учёного, «коммуникативные качества речи - это реальные свойства её содержательной или формальной стороны. Именно система этих свойств определяет степень коммуникативного совершенства речи» [6]. Коммуникативная ситуация и её составляющие тесно связаны с коммуникативными качествами речи - параметрами, охватывающими все аспекты текста.
С целью выявления речевых особенностей представителя военного социума, необходимо определить соответствие речи автора мемуаров этим основным критериям: точности, логичности, чистоты, уместности, богатства и выразительности.
Точность - это такое коммуникативное качество речи, которое проявляется в использовании слов в полном соответствии с их языковыми значениями. Автор мемуаров умело оперирует не только различными терминами, но и в неслужебном общении не допускает ошибок в словоупотреблении. Приведем пример: «В политотделе была жесткая дисциплина, и конфиденциальность строго соблюдалась» [25, с. 126], «Вот каковыми были вехи моего пути» [25, с. 142], «Работа с кадрами требует индивидуального подхода к человеку, без этого любой руководитель обречен на кулуарный стиль, на отрыв от людей» [25, с. 288].
Логичность - одно из коммуникативных качеств речи, характеризующих соотношение речи и мышления, соответствие общего логического строения текста замыслу автора. Логичность связана с точностью, но, вместе с тем, чётко отличается от неё. Точность является предварительным условием логичности. Неточная логичность не может быть логичной. Логичной считается речь, в которой ясно и правильно выражена связь слов в предложении и связь определённых высказываний в тексте. Логичность речи обусловлена логикой познания. Для соблюдения логичности важно умение логически мыслить и правильно строить высказывание. Речь автора военных мемуаров вполне соответствует данному требованию. Замысел в его высказываниях всегда ясен, даже при учете частых отступлений. Например: «Кумиром для всех офицеров, в том числе и для меня, был командир третьей комендатуры майор Егор Васильевич Попков. Позже он стал начальником штаба полка, получил звание подполковника. Мы с ним не раз встречались в
неофициальной обстановке, в том числе и у него дома. Это был человек с богатой и открытой душой, с требовательным, даже жестким характером, но, что удивительно, его твердость не пугала, не отталкивала младших офицеров, а наоборот, она их притягивала, влекла к себе, сплачивала, потому что жесткость Егора Васильевича была обоснованной и всегда справедливой» [25, с. 306].
Еще одним важным критерием является чистота, регулирующая отсутствие в речи слов, выходящих за пределы литературной нормы, лишних слов. К нежелательным элементам в хорошей речи относят диалектизмы, варваризмы, жаргонизмы, вульгаризмы, слова-паразиты.
Следует отметить, что военный жаргон - неотъемлемая часть жизни военнослужащего. Это исторический, социальный опыт людей, закрепляющийся в определенной среде. Но, вместе с тем, военнослужащий является специалистом, ведущим профессиональную деятельность. Поэтому для него особую значимость приобретает профессионально-деловая компетенция и социально-коммуникативная, которая предполагает умение офицера посредством знания языка, военного и светского этикета, предметных и социокультурных знаний организовать и оптимизировать общение как в сфере профессионально-делового взаимодействия, так и за его пределами, базируясь на анализе компонентов речевой ситуации.
В мемуарах мы не нашли лексики, которая могла бы характеризовать речь автора как «нечистую»: нет ни ненормативной лексики, ни диалектизмов, ни посторонних жаргонизмов. Доля лексики, выходящей за пределы литературной нормы, представляется нам ничтожно малой, чтобы негативно характеризовать речь военнослужащего с точки зрения соответствия данному критерию.
Уместность - это такое коммуникативное качество речи, которое характеризуется соответствием речи целям и ситуации общения. В речи военнослужащего она проявляется, в том числе в использовании элементов разговорного стиля речи преимущественно в неформальной коммуникации. Так, например, в быту автор позволяет себе высказывания, содержащие просторечные выражения: «Чертовски устал сегодня» [25, с. 188], «А меня уже пот прошиб от этакой неожиданности» [25, с. 201], «А некоторые офицеры не вылезали из подразделений месяцами, переезжая из одного гарнизона в другой» [25, с. 275].
Богатство и выразительность являются важными качествами речи, создающими ее эмоциональную окраску. Богатство - это коммуникативное качество речи, характеризующееся большим словарным запасом говорящего и разнообразием используемых им конструкций. Выразительность речи помогает привлечь и поддержать внимание и интерес слушателя или читателя.
В мемуарах демонстрируется умение автора пользоваться обширным словарем и синонимическими возможностями языка, многообразием синтаксических конструкций для передачи своих мыслей, тропами и стилистическим фигурами. Так, например, вместо нейтрального «тщательно» автор выбирает книжное «скрупулезно»: «Иван Дмитриевич был бессменным начальником учебного центра и скрупулезно готовил к служебно-боевой деятельности молодое пополнение» [25, с. 79]; вместо «очень» - «весьма»: «Я не ожидал, что решение вводных задач позднее будет высоко оценено командованием войск, хотя я отчетливо понимал, что решали мы их весьма и весьма посредственно, было много накладок» [25, с. 163]. Общеупотребительному «изменению» военнослужащий предпочел «метаморфозу»: «Я <...> поражался метаморфозе, произошедшей на моих глазах [25, с. 137].
Приведем пример типичного сравнения: «Но такой уж у моего нового командира был характер - не искал он тихой заводи в жизни, и оттого его служба рядом с полковым плацем стала подобна бурлящему кратеру» [25, с. 116]. Скрытые сравнения - метафоры - содержатся в таких предложениях, как «Лейтенант вскоре растворился в чернильной темноте кустов» [25, с. 80], «Начинается новая боевая жизнь - охота на двуногих зверей, фашистов» [25, с. 194]. Автор сравнивает очень темный цвет кустов с чернилами, а жестоких фашистов - со зверями, и это добавляет к речевому портрету элементы творчества.
Полиглоссия мемуарных записей генерала проявляется в использовании им пластов лексики, относящихся к литературному языку и его специальным разделам - военному делу, военно-политической работе в целом и ее организации в войсках. В первом случае это - общая лексика литературного языка, во втором - терминологическая. Диглоссия языковой личности автора выражена в использовании им литературной и разговорной лексики и обусловлена его принадлежностью одновременно к формальным и неформальным социальным структурам. Военной лексике, относящейся к литературному книжному стилю речи, в записях автора противопоставлены разговорная лексика и фразеология - профессионализмы и единицы общего военного жаргона.
В результате проведенного исследования, нам представляется возможным сделать следующие выводы.
Понятия «языковая личность» и «речевой портрет» являются одними из самых востребованных в современной лингвистической науке. Каждое из них вызывает среди исследователей споры, касающиеся содержательного наполнения терминов, типологий, структуры.
Знание специфических характеристик коммуникативного поведения языковых личностей разной этнической принадлежности помогает распознавать эти особенности в процессе межкультурного общения, понимать их и правильно интерпретировать, адекватно реагировать на них и использовать эти особенности. Так, основными чертами коммуникативного поведения русской языковой личности являются такие, как открытость, общительность, легкость в установлении контакта, эмоциональность, категоричность, некоторая конфликтность, эгоцентричная модальность, прямолинейность, искренность и др.
При анализе особенностей речевых реализаций языковой личности в дискурсе принято говорить о речевом портрете как компоненте ее структуры.
Проблема речевого портретирования вызывает научный интерес в отечественной лингвистике уже более 50 лет. На сегодняшний день при описании речевого портрета анализируются:
1) особенности набора языковых единиц (фонетика, лексика, синтаксис) и отклонения от норм русского литературного языка (если мы говорим о формирующейся ЯЛ);
2) особенности речевого поведения (формулы общения, прецедентные феномены и языковая игра).
При этом принципы анализа опираются также на «диагностирующие пятна», полиглосс-ность и диглоссноть речевого портрета.
Речевой портрет. Языковая личность российского военнослужащего представляется на данный момент недостаточно изученным, что дает возможность всестороннего его рассмотрения.
В качестве материала для портретирования речи военнослужащего приемлемыми считаются как анализ существующих научных трудов, так и результаты наблюдений, а также, рассмотрение письменной речи в виде различных записей, в том числе мемуарных.
На языковом уровне, в речевом портрете в качестве «диагностирующих пятен» следует назвать обширный пласт профессиональной лексики, подразделяющейся на терминологическую и жаргонную, а также, обилие фразеологических оборотов, с помощью которых военнослужащий передает мысль, ориентируясь на знание собеседником национальных крылатых выражений.
Коммуникативная деятельность представителя военного социума имеет свои особенности, обусловленные спецификой военно-профессиональной деятельности, но военнослужащий должен быть готов к речевому взаимодействию и в условиях гражданского общества, где нормы общения регулируются языковыми, социальными нормами. Следовательно, чтобы производить хорошее впечатление, добиться успеха в делах, необходимо знать особенности функционирования языка в обществе, а также нормы, свойственные каждой разновидности языка. Анализ речевого портрета на речевом уровне показал, что российский военнослужащий в любом социуме во всех коммуникативных ситуациях являет собой обладателя хорошей речи, о чем свидетельствуют ее точность, логичность, чистота, уместность, богатство и выразительность.
Полиглоссность в речи военнослужащего проявляется в различных ситуациях общения и обусловлена употреблением лексики следующих групп: военные термины, профессионализмы, жаргонизмы, глагольно-именные идиоматические словосочетания, а также разнообразные фразеологизмы. Диглоссность портрета языковой личности российского военнослужащего как представителя этнического российского социума и профессионального военного позволяет его речи обслуживаться средствами как книжных, так и разговорного стилей речи. Однако при этом необходимо понимать, что военная терминология, военные профессионализмы и жаргонизмы составляют характерные признаки, типизирующие черты обобщенного речевого портрета представителя военного социума в то время, как речевой портрет конкретного военнослужащего имеет специфические черты, обусловленные его уровнем образования и специальностью, местом службы и прочими факторами. Литература:
1. Алейников В.В. Лингвистическое исследование речевого портрета личности на примере современной молодежи / В.В. Алейников // Актуальные проблемы современной науки: взгляд молодых ученых: материалы Всероссийской научно-практической конференции с международным участием. 2018. С. 15-18.
2. Бойко Б.Л. Принципы моделирования речевого портрета носителя социально-группового диалекта (к проблеме создания речевого портрета человека на войне) / Б.Л. Бойко // Вестник Военного университета. 2008. № 2(14). С. 114-121.
3. Бойко Б.Л. Социально-речевой портрет человека на войне (на материале дневниковых записей) / Б.Л. Бойко // Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2008. Т. 7. Вып. 2: Филология. С.49-52.
4. Варфоломеева Ю.Н. Речевой портрет представителя МВД по Республике Бурятия / Ю.Н. Вар-фоломеева // Имиджевая политика Российской Федерации: Теория и практика регионов: материалы Всероссийской научно-практической конференции.
5. Волошина С.В. Речевой портрет жителя трансграничного региона (русско-белорусское взаимодействие) / С.В. Волошина, Т.А. Демешкина, М.А. Толстова // Русин. 2021. № 63. С. 241268.
6. Головин Б.Н. Основы культуры речи : учебник для вузов. 2-е изд., испр. М. : Высш. шк., 1988. 333 с.
7. Гурулева Т.Л. Речевой портрет этнической языковой личности (сопоставительная характеристика китайской, русской и английской языковых личностей) / Т.Л. Гурулева // Культура и цивилизация. 2017. Т. 7. № 3A. С. 196-205.
8. Ду Ш. Особенности речевого портрета российских женщин-политиков / Ш. Ду // Litera. 2021. № 6. С. 176-185.
9. Елизарова Г.В. Формирование межкультурной компетенции студентов в процессе обучения иноязычному общению : дис. ... д-ра пед. наук. СПб. : СПбгУ, 2001. 371 с.
10. Жукова Л.В. Попытка описания языковой личности курсанта методом речевого портретиро-вания / Л.В. Жукова // Направления и перспективы развития образования в военных институтах войск национальной гвардии Российской Федерации. Сборник научных статей VIII Межвузовской научно-практической конференции с международным участием. 2017. С.321-325.
11. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М. : Наука, 1987. 274 с.
12. Корочкина М.Г. Формирование межкультурной компетенции в техническом университете (Английский язык) : дис. ... канд. пед. наук. Таганрог : ТГРУ, 2000. 178 с.
13. Крысин Л.П. О речевом поведении человека в малых социальных общностях (постановка вопроса) / Л.П. Крысин // Русское слово, свое и чужое: Исследования по современному русскому языку и социолингвистике. М., 2004. С. 475-485.
14. Лукьянова Е.С. Речевой портрет солдата в структуре эпистолярного текста / Е.С. Лукьянова // Энергия-2014: материалы конференции.2014. С. 89-92.
15. Лупанова Е.В. Фразеологизмы военной тематики как эмоциональная составляющая речевого портрета военнослужащего / Е.В. Лупанова // Общественные науки. 2016. № 6-2. С. 173-181.
16. Мамаева С.В. Речевой портрет коллективной языковой личности школьников 5-7 классов : автореф. дис. . канд. филолол наук. Самара, 2007. 19 с.
17. Моисеенко Е.В. Речевой портрет современного школьника / Е.В. Моисеенко // Новые горизонты русистики. 2018. № 5. С. 144-149.
18. Мякшева О.В. Речевой портрет директора школы / О.В. Мякшева // Проблемы речевой коммуникации: межвузовский сборник научных трудов. Саратов, 2018. С. 27-35.
19. Петрова Т.И. Разговоры с животными и растениями как элемент речевого портрета сельского жителя / Т.И. Петрова, М.А. Лысова // Язык - пространство. Язык - культура. Язык - сознание. Сборник статей к 20-летию кафедры русского языка как иностранного Дальневосточного федерального университета. Владивосток, 2016. С. 217-225.
20. Родина Н.А. Социальный аспект изучения русской языковой личности / Н.А. Родина // Поли-вановские чтения. 2019. № 13. С. 158-167.
21. Седов К.Ф. Русская языковая личность в ракурсе когнитивной генристики / К.Ф. Седов // Текст и языковая личность: формы отражения менталитета англичан и русских в языковом текст. Сборник научных трудов Балашовского фил. Саратовского гос. ун-та им. Н.Г. Чернышевского. Балашов: Николаев, 2006. С. 4-10.
22. Тахненко А.С. Речевой портрет курсанта военного института / А.С. Тахненко // Современные технологии в мировом научном пространстве: сборник статей Международной научно-практической конференции. 2017. С. 232-236.
23. Утесинов Н. Речевой портрет командира / Н. Утесинов // Проблемы и перспективы современной науки. 2016. № 11. С. 234-238.
24. Фесенко О.П. Речевой портрет курсанта военного вуза : монография / О.П. Фесенко, С.С. Ла-ухина, И.В. Коноваленко. Омск, 2018. 171 с.
25. Ходаков А.Г. Генералами не рождаются. М. : Издательство ООО «Правда-Пресс», 2013. 560 с.
26. Широких Е.А. Речевой портрет блогера (на материале туристического блога) / Е.А. Широких // Конвергенция в сфере научной деятельности: проблемы, возможности, перспективы: материалы Всероссийской научной конференции. 2018. С. 359-364.
Literature:
1. Aleynikov V.V. Linguistic study of the speech portrait of a personality on the example of modern youth / V.V. Aleynikov // Actual problems of modern science: the view of young scientists: materials of the All-Russian scientific and practical conference with international participation. 2018. P. 15-18.
2. Boyko B.L. Principles of modeling a speech portrait of a carrier of a social group dialect (on the problem of creating a speech portrait of a person in war) / B.L. Boyko // Bulletin of the Military University. 2008. № 2(14). P 114-121.
3. Boyko B.L. Socio-speech portrait of a man in the war (based on diary entries) // Bulletin of NGU. Series: History, Philology. 2008. Vol. 7. Iss. 2: Philology. P. 49-52.
4. Varfolomeyeva Yu.N. Speech portrait of the representative of the Ministry of Internal Affairs in the Republic of Buryatia / Yu.N. Varfolomeyeva // Image policy of the Russian Federation: Theory and practice of regions: materials of the All-Russian scientific and practical conference. 2012. P. 258264.
5. Voloshina S.V. Speech portrait of a resident of a transboundary region (Russian-Belarusian interaction) / S.V. Voloshina, T.A. Demeshkina, M.A. Tolstova // Rusin. 2021. № 63. P. 241-268.
6. Golovin B.N. Fundamentals of speech culture: a textbook for universities. 2nd ed., rev. M. : Vyssh. school, 1988. 333 p.
7. Guruleva T.L. Speech portrait of an ethnic linguistic personality (comparative characteristics of Chinese, Russian and English linguistic personalities) / T.L. Guruleva // Culture and Civilization. 2017. Vol. 7. № 3A. P. 196-205.
8. Du Sh. Features of the speech portrait of Russian women politicians / Sh.Du // Litera. 2021. № 6. P. 176-185.
9. Yelizarova G.V. Formation of intercultural competence of students in the process of teaching foreign language communication : dis. ... dr. ped. sciences. SPb.: St. Petersburg State University, 2001. 371 c.
10. Zukova L.V. An attempt to describe the language personality of a cadet by the method of speech portraiture / L.V. Zukova // Directions and prospects for the development of education in military institutions of the troops of the national guard of the Russian Federation: a collection of scientific articles of the VIII Interuniversity scientific and practical conference with international participation. 2017. P. 321-325.
11. Karaulov Yu.N. Russian language and linguistic personality. M. : Nauka, 1987. 274 p.
12. Korochkina M.G. Formation of intercultural competence at a technical university (English language): dis. ... cand. ped. Sciences. Taganrog: Taganrog State Radio Engineering University, 2000. 178 p.
13. Krysin L.P. On speech behavior of a person in small social communities (questioning). Moscow, 2004. From 475-485.
14. Luk'yanova Ye.S. Speech portrait of a soldier in the structure of an epistolary text // Energia-2014: materials of the conference.2014. From 89-92.
15. Lupanova Ye.V. Phraseologisms of military subjects as an emotional component of the speech portrait of a serviceman / Ye.V. Lupanova // Social sciences. 2016. № 6-2. P. 173-181.
16. Mamayeva S.V. Speech portrait of the collective linguistic personality of schoolchildren in grades 5-7 : author. dis. ... cand. philolol sciences. Samara, 2007. 19 p.
17. Moiseyenko Ye.V. Speech portrait of a modern student / Ye.V. Moiseyenko // New horizons of Russian studies. 2018. № 5. P. 144-149.
18. Myaksheva O.V. Speech portrait of the school principal / O.V. Myaksheva // Problems of speech communication: interuniversity collection of scientific papers. Saratov, 2018. P. 27-35.
19. Petrova T.I. Conversations with animals and plants as an element of the speech portrait of a rural resident / T.I. Petrova, M.A. Lysova // Language - space. Language is culture. Language - Consciousness : collection of articles dedicated to the 20th anniversary of the Department of Russian as a Foreign Language of the Far Eastern Federal University. Vladivostok, 2016. P. 217-225.
20. Rodina N.A. The social aspect of the study of the Russian language personality // Polivanovskie readings. 2019. № 13. P. 158-167.
21. Sedov K.F. Russian Linguistic Personality in the Perspective of Cognitive Generistics // Text and Linguistic Personality: Forms of Reflection of the English and Russian Mentality in the Linguistic Text. Collection of scientific works of Balashov fil. Saratov state. un-ta im. N.G. Chernyshevsky. Balashov: Nikolaev, 2006. P. 4-10.
22. Takhnenko A.S. Speech portrait of a cadet of a military institute / A.S. Takhnenko // Modern technologies in the world scientific space: collection of articles of the International Scientific and Practical Conference. 2017. P. 232-236.
23. Utesinov N. Speech portrait of a commander / N. Utesinov // Problems and prospects of modern science. 2016. № 11. P. 234-238.
24. Fesenko O.P. Speech portrait of a cadet of a military university : monograph / O.P. Fesenko, S.S. Lau-khina, I.V. Konovalenko. Omsk, 2018. 171 p.
25. Khodakov A.G. Generals are not born. M. : Pravda-Press LLC Publishing House, 2013. 560 p.
26. Shirokikh Ye.A. Speech portrait of a blogger (on the material of a travel blog) / Ye.A. Shirokikh // Convergence in the field of scientific activity: problems, opportunities, prospects: materials of the All-Russian Scientific Conference. 2018. P. 359-364.
