CC BY
112
УДК 331.109.7
РЕАЛИЗАЦИЯ ПРАВА НА ЗАБАСТОВКУ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ О. М. Хохлова1
Иркутский государственный университет путей сообщения, 664074, г. Иркутск, ул. Чернышевского, 15.
Проанализированы статистические данные о наиболее известных забастовках последних лет в России. Основой исследования стала информация всероссийского мониторинга социально-трудовой сферы, информация, собранная центром статистики, а также полученная из электронных СМИ, новостных порталов и специализированных сайтов, посвященных социально-трудовой тематике [1]. В исследовании выделены отличительные особенности и этапы развития современных индустриальных конфликтов, условия и факторы перехода возникающих противоречий в форму забастовки, роль законодательства и институтов трудового права, представляющих интересы работников, в последнее десятилетие. Библиогр. 11 назв.
Ключевые слова: забастовка; индустриальный конфликт; экономический кризис; акция протеста; кризисный период; социально-трудовые права.
REALIZATION OF THE RIGHT TO STRIKE IN MODERN RUSSIA O.M. Khokhlova
Irkutsk State University of Railway Engineering, 15, Chernyshevsky St., Irkutsk, 664074.
The author analyzes statistical data on the most famous strikes of recent years in Russia. The basis of the study form the information from all-Russian monitoring of social and labor sphere, the information collected by the statistic center and derived from the electronic media, news portals, and specialized sites devoted to social and labor topics [1]. The study highlights the distinctive features and the development stages of modern industrial conflicts, conditions and factors of transition of the arising contradictions in the form of strikes, the role of legislation and institutions of labor law, representing the interests of workers in the last decade. 11 sources.
Key words: strike; industrial conflict; economic crisis; act of protest; crisis period; social and labor rights.
Забастовка в России давно выступает как один из способов разрешения коллективных трудовых споров (индустриальных конфликтов) и до сих пор остается самым эффективным средством в отстаивании работниками своих социально-экономических интересов. В западных странах термин индустриальный конфликт употребляется как синоним понятия забастовка. В исследовании этот термин используется в том же смысле. Несмотря на то, что в России на практике чаще всего встречаем термин трудовой конфликт, забастовка выступает в качестве одной из форм такого конфликта, заключающегося в коллективном отказе продолжать работу на прежних условиях с целью оказания давления на предпринимателей, руководителей или правительство (забастовка - от итал. basta! - довольно! хватит!). Тема индустриального конфликта была популярна в западной социологии середины ХХ века, когда профсоюзы вошли в фазу наиболее активного развития, а забастовочное движение приобрело широкий размах. Ряд работ посвящен выявлению и систематизации причин забастовок и их последствий [2, 3]. Среди исследователей до сих пор не существует единой оценки роли и значения забастовок. Рассматривая индустриальный конфликт как процесс, стимулирующий изменения отношений между работ-
никами и работодателями, приводящий к становлению новых форм производственных отношений, одни авторы считают его в целом позитивным, другие рассматривают как процесс разрушительный, грозящий деградацией социальных отношений. Интерес к исследованию индустриального конфликта к концу 1980-х гг. существенно снизился в связи с падением уровня забастовочной активности в развитых капиталистических странах, и публикации носили обзорно-критический характер [3]. В России, наоборот, исследования забастовок появились на волне шахтерского протеста 1990-х гг. Их рассматривали как вспышки протестной активности работников за свои трудовые права (работы Л. Гордона, Е. Груздевой, В. Ильина, Э. Клопова, В. Комаровского, В. Шаленко). В другом аспекте анализ представлен этнографическим описанием взаимодействия субъектов трудовых отношений в конкретной конфликтной ситуации (П. Бизюков, В. Борисов, А. Зайцев). Особый вклад в изучение и анализ индустриальных конфликтов в современной России внесла серия публикаций результатов российско-британского проекта по изучению трансформации трудовых отношений на предприятиях [4].
Тематика трудовых конфликтов имеет большое значение в социально-экономической жизни общест-
1Хохлова Ольга Михайловна, аспирант кафедры философии и социальных наук, старший преподаватель кафедры правоведения, e-mail: [email protected]
Khokhlova Olga Mikhailovna, postgraduate student of the chair of Philosophy and Social Sciences, senior lecturer of the chair of Science of Law, e-mail: [email protected]
ва. Трудовые конфликты часто осуществляют роль детонатора социально-политических изменений.
Резкое увеличение числа конфликтов в период экономического кризиса, распространение трудовых конфликтов за пределами предприятий, увеличение числа публичных и демонстративных акций протеста, многоактность (несколько этапов) трудовых конфликтов, активность профсоюзов, развитие гибкого производства, рост временного труда и общее уменьшение трудовых гарантий - важные черты современного периода. Под влиянием общих процессов в экономике видоизменяются социально-трудовые отношения, при этом конфликт остается одним из главных элементов сферы труда, меняется только его форма и содержание.
Право на забастовку можно считать одним из основополагающих социальных прав человека. В актах международной организации труда (МОТ) это право признается косвенно (опосредованно), так как вытекает из смыслового содержания Конвенции № 87 о свободе ассоциаций - невозможно эффективно пользоваться свободой ассоциаций при запрете права на забастовку [5]. Все промышленные страны Европы в настоящее время признают право на забастовку. В каждой стране порядок реализации этого права имеет свои особенности и определяется национальным законодательством. Именно поэтому современные исследователи подразделяют государства на два вида: государства, где закон гарантирует право на забастовку (Германия, США и др.), и страны, где признается свобода забастовок (Бельгия, Великобритания и др.). В законодательстве последних право на забастовку в позитивной форме не выражено, но выводится из права на ассоциации [6]. Российская Федерация в этом смысле относится к первой группе - право на забастовку признано, гарантировано Конституцией, а также закреплено в Трудовом кодексе РФ (ст. 37 п. 4 Конституции РФ; ст. 409 ТК РФ).
Право на забастовку в России не только допускает, но и предполагает её ограничение и регулирование, т.е. существует только для узаконенных забастовок. В России забастовка рассматривается как способ урегулирования разногласий между работниками и работодателями по поводу установления и изменения условий труда, включая заработную плату, а также в связи с коллективно-договорным регулированием труда, т.е. по причинам социально-экономического характера. В России не упоминаются и не признаются законом забастовки по политическим мотивам, забастовки солидарности. Право на забастовку не укладывается в рамки индивидуальных трудовых отношений, это коллективное по своей природе право. Есть и ещё одно ограничение, относящееся к вопросу о представительстве интересов работников. Традиционно профсоюзам предоставляется предпочтительное право быть организатором забастовки. Некоторые страны не признают законными забастовки, организованные другими представителями работников, считая это право исключительно профсоюзным (монопольным).
Право на забастовку может быть уравновешено правом на локаут. Законодательство целого ряда ев-
ропейских стран допускает как право работников на забастовку, так и работодателей на ответные действия - локауты, т.е. увольнение работников в связи с их участием в забастовке. Такой подход основан на признании равноправия сторон - работников и работодателей - и характерен для стран Северной и Центральной Европы - Германии, скандинавских стран и др. В других странах (Италия, Португалия, Греция), а также в России работодатели права на локаут не имеют [7]. В этих странах идея равенства сторон в трудовых отношениях отвергается на том основании, что работники менее влиятельны и экономически слабее работодателей, и в качестве компенсации им предоставляется право на забастовку.
А. Мартынова, юрисконсульт по трудовому праву и праву социального обеспечения компании «Диджи-тал», полагает, что власти должны использовать опыт европейских коллег и поддерживать инициативу профсоюзов. По её словам, «в Европе забастовками никого не удивишь. У нас же делается все, чтобы их организация была невозможна. В начале 2009 года в Госдуму был внесен соответствующий законопроект, усложняющий процедуру их проведения. Однако тогда он принят не был» [8].
Таким образом, действующее российское трудовое законодательство в общей части принципов реализации права на забастовку соответствует рекомендациям МОТ. В сравнении с Европой для России типична ситуация, когда формально закрепленные права на практике не могут реализоваться. Тревогу вызывают многочисленные нарушения конституционного права на свободу объединения, нередко через прямой запрет работодателей на создание профсоюзов. Практически все важнейшие вопросы регулирования труда в настоящее время решаются на локальном уровне, и отсутствие профсоюза в значительной степени затрудняет или исключает возможность представлять и защищать интересы работников в данной организации.
Необходимо отметить и недостатки статистического учета забастовок. Статистика забастовочного движения в России ведется с 1990 г., когда после событий шахтерской забастовки 1989 г., ставшей первой широкомасштабной акцией протеста, был спешно принят закон, который легализовал право на забастовку и определил порядок его реализации (Закон СССР «О порядке разрешения коллективных трудовых споров (конфликтов)» № 5801 от 09.10.1989 г.). Под забастовкой понимается «временный добровольный отказ работников от выполнения трудовых обязанностей в целях разрешения трудового спора». Рос-стат фиксирует три основных показателя забастовочной активности: число организаций, на которых проводились забастовки, число участников и количество времени, не отработанного участниками забастовок. Эти сведения подает работодатель как одна из сторон трудового конфликта. Регламент, прописанный в законе, оказался настолько сложным и запутанным, что позволяет практически любую забастовку квалифицировать как незаконную. В этой ситуации применяются различные формы забастовочных действий без про-
хождения надлежащих процедур, как, например, «работа по правилам» или остановка производства, когда большое количество работников подаёт индивидуальные заявления об отказе от работы. Методика учета забастовок исключает фиксирование нестандартных форм конфликта. Не фиксируется и остановка работы продолжительностью менее чем одна смена.
Таким образом, в статистическую отчетность большинство реальных индустриальных конфликтов по тем или иным причинам не попадает.
Некоторые центры профсоюзов и других общественных организаций ведут независимые мониторинги забастовочных акций. Данные собираются при помощи собственных сетей - первичных региональных ячеек, но основным источником служат СМИ и новостные ленты Интернета. Методика сбора не грешит формализацией: информация может включать совсем краткое упоминание, более или менее отслеживать все возможные формы коллективного протеста, в том числе уличные выступления, голодовки и пр., поэтому забастовки довольно сложно вычленить из общего ряда массовых действий, сопровождающих трудовые конфликты. Информация из независимых источников, не является релевантной для создания полной, объективной картины развития забастовочной активности, но дает своего рода ориентир для корректировки официальной статистики (в сторону увеличения). Так, в 2007 г. по всей России было официально зарегистрировано 7 забастовок, в 2008 г. - только 4, а по данным мониторинга Института «Коллективное действие», в 2007 г. прошло как минимум 35 забастовок, в 2008 г. - 27 [9]. Полагаем, что официальные показатели забастовочной активности являются неполными, представление об общих тенденциях они дают, а имеющиеся корректировки существенно не влияют на общий вывод.
По данным Института управления социальными процессами Государственного Университета - Высшей школы экономики, (исследование проводилось в рамках программы индивидуальных грантов при поддержке Научного фонда ГУ - ВШЭ (исследовательский проект № 08-01-0049)), с начала 1990-х гг. можно выделить три всплеска забастовочной активности.
1. 1991-1992 гг. - снижение реальной заработной платы сопровождалось освобождением цен в условиях инфляции, что привело к увеличению числа забастовок (по сравнению с 1990 г.): в 1991 г. - примерно в 7 раз, а в 1992 г. - более чем в 20 раз. Рост забастовочной активности дают, в основном, работники бюджетной сферы, в других отраслях он более умеренный - примерно в 1,5 раза.
2. В 1995-1998 гг. Росстат фиксирует максимальное число забастовок и участвующих в них работников. С 1995 г. общая задолженность по заработной плате увеличивается и начинает сокращаться только к 1999 г. Пик невыплат заработной платы приходится на 1997 г., что влечёт за собой всплеск забастовочной активности. Это знаменитые шахтерские «рельсовые войны» и активные выступления работников бюджетной сферы.
Несмотря на значительные колебания уровня за-
бастовочной активности, можно сделать вывод, что забастовки являются постоянным фоном производственных отношений в России на протяжении 1990-х гг. Главную движущую силу протестного движения как в политическом, так и в экономическом смысле представляют работники угольной отрасли. Однако статистика забастовок рабочих промышленности заметно уступает выступлениям работников бюджетной сферы (особенно сферы образования). Объясняется это массовостью забастовок «бюджетников». Но протестные акции работников образования и здравоохранения являлись краткосрочными (однодневными), носили, в основном, умеренно-демонстративный характер, что выражалось в пикетировании зданий местных органов власти и проведении митингов и других публичных акциях, призванных привлечь внимание к их проблемам. Зачастую забастовки бюджетников вообще проводились без реального прекращения работы. С одной стороны, такой умеренный тип протеста объяснялся тем, что образование и здравоохранение относятся к сфере социальных интересов, в этом смысле учителя и медики в значительной мере являются заложниками своего рабочего процесса. С другой стороны, в отличие от забастовок в промышленности, за которыми стояли настроенные по-боевому альтернативные профсоюзы, забастовками бюджетников руководили лояльные к власти отраслевые объединения Федерации независимых профсоюзов России (ФНПР), старавшиеся свести любые негативные последствия к минимуму.
На рубеже нового тысячелетия экономический спад сменился подъёмом, и протестные действия резко пошли на спад. Такие явления, как административные отпуска, работа неполное рабочее время и невыплаты заработной платы перестали носить массовый характер, и хотя говорить о радикальных сдвигах в положении наемных работников было преждевременно, позитивные изменения на рынке труда привели к некоторому росту уверенности работающего населения в своей социальной защищенности. Сопоставление результатов двух раундов исследования (2002, 2007 гг.) позволяет отследить улучшение субъективных индикаторов социальной защищенности работников в сфере труда на протяжении 5 лет. Заметно (с 72 до 87%) выросла доля лиц с устойчивым доходом от занятости. Доля респондентов, удовлетворенных заработком, выросла примерно на 10%. Положительная динамика наблюдалась в оценке возможностей на рынке труда - в 2007 г. почти 70% работников были уверены, что найдут равноценную работу в случае увольнения (по сравнению с 61% в 2002 г.). Относительно невелик был и страх безработицы: только около четверти респондентов считали, что для них реальна угроза потери работы. Другим фактором, способствующим сокращению числа забастовок, было ужесточение политического режима, происходившее одновременно с улучшением экономической конъюнктуры. «Кто сядет на рельсы, тот сядет», - так Владимир Путин определил свое отношение к борьбе за права трудящихся ещё в начале первого срока своего президентства. Резкое уменьшение числа официаль-
но зарегистрированных забастовок было обусловлено тем обстоятельством, что после вступления в законную силу в 2002 г. нового Трудового кодекса право на забастовку оказалось сильно ограниченным. Поправки в закон настолько усложнили и без того непростую процедуру проведения забастовки, что работники стали бастовать без её соблюдения, либо устраивать иные акции протеста, не считающиеся забастовками, и показатели резко улучшились.
3. Новый всплеск забастовок фиксируется в 20042005 гг., когда общее число бастующих выросло по сравнению с 2003 г. более чем в 30 раз. Этот подъем был связан с принятием 122-го закона о монетизации и осуществлением сопряженных с ней реформ бюджетной сферы. Пенсионеры, инвалиды, ветераны и другие льготники выступали против «отмены льгот» (именно так была воспринята монетизация), а работники бюджетной сферы - в связи с катастрофическим материальным положением на фоне увеличения тарифов на оплату услуг (особенно услуг ЖКХ). Возмущение вызывала ситуация, возникшая из-за разграничения бюджетных обязательств. Ранее ставки и оклады для бюджетников были едиными и утверждались на федеральном уровне, теперь эти вопросы были переданы в компетенцию регионов, где нормы оплаты устанавливались исходя из возможностей местного бюджета. Основная роль в забастовочной активности в эти годы принадлежала бюджетникам. «Народные гулянья», которые собирала на один день ФНПР, вряд ли можно в полной мере считать забастовками, всероссийские акции протеста обеспечили важнейший рычаг давления на правительство. Число забастовок в других отраслях в эти годы увеличилось, но их доля составляла только около 3% от общего числа.
В последующие годы о рабочем движении почти забыли - немногие всплески активности рабочих напоминали, скорее, редкое явление. В 2006-2008 гг. статистика регистрирует уже не сотни и даже не десятки, а единичные случаи забастовок, хотя они выглядят довольно мощными по охвату и длительности. Если предыдущие 10 лет количество бастующих на одно предприятие не превышало в среднем 50 человек, то в 2008 г. эта цифра возросла до 475 человек. Количество потерянного рабочего времени, не отработанного участниками забастовок, в среднем на одну организацию достигло 2929 человеко-дней в 2007 г. и 7275 человеко-дней - в 2008 г. (максимальное значение этого показателя в предыдущие годы равнялось 1459 человеко-дням).
Исследователи находят труднодостижимым установление каких-либо взаимосвязей между массовостью забастовок и функционированием экономики, между ростом их числа и динамикой заработной платы. Всплески забастовочной активности в указанные периоды времени объясняются набором различных причин и каждый раз требуют нового контекстуального комментария [10].
Рассмотрим отличительные черты забастовок в период экономического кризиса 2008- 2009 гг., который крайне негативно отразился на социально-трудовом положении работников. Но в целом он не
привел к массовой забастовочной активности. Конкретный численный анализ провести затруднительно, поскольку данные Росстата не могут служить основой для сравнения с международными данными (отсутствует какая-либо общая методика фиксирования такого рода конфликтов). Согласно статистике, максимальное число участников забастовок (1997 г.) составляло менее 1,5% работающего населения. Помимо погрешностей статистики к факторам, объясняющим относительно низкий уровень такой активности, можно причислить отсутствие отработанных процедур разрешения трудовых конфликтов, слабость институтов, представляющих интересы работников во взаимоотношениях с работодателем, а также инертность мышления работников - «довольно позднее осознание ими факта изменения трудовых отношений» [11]. Объяснение причин низкой включенности в открытые конфликты можно найти и при анализе неформальных взаимоотношений работников и менеджмента. Как показывают исследования, на ухудшение условий труда и техники безопасности, задержки заработной платы работники отвечали снижением интенсивности и производительности труда, воровством и т.п. Устанавливался некий баланс: руководство предприятия не платило вовремя зарплату, но ослабляло контроль над работниками на рабочем месте, закрывая глаза на факты нарушения дисциплины и техники безопасности.
Особенности протестного движения в 1990-е гг. были обусловлены также тем, что подавляющее большинство забастовок происходило на государственных предприятиях и в бюджетных организациях, и на предприятиях отраслей, получающих государственные дотации. Поэтому практически любой открытый конфликт с экономическими требованиями неизбежно был направлен против правительства, которое выступало не арбитром, а активной стороной производственного конфликта. Это вело к политизации трудовых конфликтов в промышленности. Акции протеста 1990-х гг. не приводили к их разрешению. Вышедшим на забастовку работникам выплачивалась часть долгов по зарплате, и они возвращались на рабочие места. Большинство забастовок вспыхивало стихийно, то есть трансформация конфликта в забастовку в малой степени зависела от деятельности профсоюзов, а завершение забастовки не усиливало их как организацию. Таким образом, воздействие конфликтов на трудовые отношения было минимальным.
Рассмотрим отличительные черты забастовок
2005-2008 гг. Оживление экономики и связанные с этим позитивные изменения на рынке труда вызвали к жизни конфликты, которые по своему характеру резко отличались от забастовок прошлых лет. Бастовали работники не с самыми низкими зарплатами, трудившиеся в хороших условиях на успешных предприятиях. Выступления 2005-2007 гг., которые не всегда были официально зарегистрированы как забастовки, вызвали широкий общественный резонанс. Самую большую известность получили забастовки работников автосборочного предприятия «Ford Motor Co» (2005-2008 гг., Всеволжск Ленинградской области). В
2006-2007 гг. «горячей точкой» стали предприятия
Ханты-Мансийского округа (ХМАО), который дает почти 60% всей российской нефти. Осенью 2007 г. практически одновременно бастовали докеры в Туапсе, докеры трех компаний Морского порта Санкт-Петербурга, водители «Почты России». В 2007-2008 гг. забастовки прошли на АвтоВАЗе, на заводе «Хай-некен» в Петербурге, бастовали работники железнодорожного депо компании «Российские железные дороги», рабочие РУСАЛа, ЕВРАЗХОЛДИНГа и др.
По сообщению ИА Телеинформ, в апреле 2010 г. авиадиспетчеры 36 городов России объединились в акции протеста. В Иркутске авиадиспетчеры участвовали в ограниченной голодовке. На месте проведения акции в одном из бизнес-центров города находились 20-25 участников акции протеста. Остальные - либо на рабочих местах в соответствии с графиком работы, либо отдыхали перед дежурством. Участники отмечали, что представители администрации филиала «Аэронавигация Восточной Сибири» ФГУП «Госкорпорации по ОрВД» пытаются убедить СМИ в том, что «не знают причин конфликта и не понимают, почему работники участвуют в акции». Требования работников о пересмотре некоторых пунктов трудового соглашения не были услышаны руководством.
Несмотря на разную результативность и многообразие форм протестных действий, эти конфликты характеризуются рядом общих моментов, позволяющих говорить о новом этапе «наступательных забастовок», в отличие от «оборонительных» в прошлые годы, о появлении нового для России типа индустриального конфликта.
Считаем необходимым рассмотреть отличительные черты этих забастовок и сделать основные выводы:
Во-первых, изменение характера выдвигаемых требований. На первый план выходят требования повышения заработной платы, направленные на перераспределение увеличивающихся доходов в пользу наемных работников. Требования повышения зарплаты оставались актуальными. Несмотря на видимый рост заработной платы, рабочая сила для большинства предприятий фактически не дорожала [11]. Камнем преткновения часто является немодернизированная структура заработной платы, где доля переменной части значительно превышает долю постоянной (гарантированной), что позволяло использовать её как инструмент управления в советское время и как инструмент манипуляции в 1990-е годы. Повышение фиксированной ставки заработной платы лежало в основе требований докеров, шахтеров «Красой шапочки» (Североуральск Свердловской области) и нефтяников «Сургутнефтегаза». «Отменить порочную практику компаний: выдачу «премий» в составе заработной платы до 80%, которых могут лишить за что угодно. Ввести гарантированную и фиксированную заработную плату» (из резолюции митинга работников ОАО «Сургут-нефтегаз»).
Актуализация проблемы повышения фиксированной ставки заработной платы в немалой степени была вызвана бумом потребительских кредитов. Люди начинали учиться жить в долг, и стабильность дохода
становилась крайне важной. Помимо повышения зарплаты работники начинают отстаивать право на улучшение условий труда, на реальное участие в управлении, на корректное отношение со стороны начальства, выступают за соблюдение гарантий профсоюзной деятельности и гарантий занятости. Происходит существенное расширение границ восприятия своих прав в рамках трудовых отношений.
Во-вторых, изменение основного контрагента в трудовых конфликтах. Протестные действия были локализованы на отдельных предприятиях, и требования адресовались только своему работодателю. Эти действия являлись конфликтами по линии «труд -капитал». В предыдущий период основным контрагентом работников в конфликтах выступали властные структуры разного уровня. Достаточно часто работники и администрация предприятий выступали совместно, или администрация транслировала требования работников «наверх», поскольку сама не располагала ресурсами для их удовлетворения.
В-третьих, в подавляющем большинстве случаев забастовочные действия носили не стихийный, а организованный характер, причем инициатива исходила не от отраслевых и общенациональных профсоюзных объединений, а от «первичек» - низового профактива предприятий. Трудовые конфликты этих лет практически прервали тенденцию политизации забастовок. Организуемые стачечные комитеты действовали независимо от каких-либо партийных структур и не использовали их для сведения политических счетов.
Характеризуя забастовку, многие авторы выделяют такую её особенность, как зрелищность. Забастовка - не только форма выражения экономического конфликта, но и наиболее бросающаяся в глаза РР акция. Стремление работников вынести конфликт за рамки предприятия практически всегда влечет за собой проведение сопутствующих публичных акций. Конфликты - это кризисная форма взаимоотношений, и как любые кризисы они выполняют миссию насильственного восстановления равновесия. Уровень конфликтности является показателем социальной напряженности на предприятии, в регионе, в обществе. Целые поколения россиян выросли на восприятии забастовки как стачки, разрушительного по своей природе феномена, стоящего в одном смысловом ряду с классовой борьбой, революцией и т.д. На фоне низкой гражданской активности населения и официальной политической картиной, где нет места проявлениям социального протеста, выступления рабочих практически приравниваются к диверсии. В рыночной экономике конфликты выполняют и положительные функции. Во-первых, они являются способом принудительного формирования более выгодных условий трудовых контрактов. Вторая, не менее важная, функция конфликтов заключается в защите работников от нарушений трудового законодательства или трудовых соглашений. При этом возникновение, развитие и разрешение конфликтов не предполагает, как правило, нарушения закона ни одной из задействованных сторон. В этом смысле в развитии забастовочного движе-
ния видится правильный тренд. Чем больше забастовки носят законный характер, тем большее количество людей воспринимает этот способ борьбы и осознает
себя гражданами, которые объединяются, чтобы цивилизовано защищать свои права.
Библиографический список
1. Всероссийский мониторинг социально-трудовой сферы. Управление анализа и мониторинга 2008-2009. С. 28. URL: http://mirslovarei.com/content_yur/VSER0SSIJSKIJ-M0NIT0RING-S0CIALN0-TRUD0V0J-SFERY-25076.html (Дата обращения: 15.08.2010);
Электронный журнал «Знание. Понимание. Умение» № 8. 2008. Экономика и право. Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта «Оценка эффективности коллективно-трудового регулирования социально-трудовых отношений» (проект № 08-02-003449а). URL: E-mail:[email protected] (Дата обращения: 15.08.2010);
URL: http://www.justmedia.ru/economy/2008/10/31/46692 (Дата обращения: 12.04.2010);
URL: http://www.preess-release.ru/branches/pr/490c45b0bc9b (Дата обращения: 04.05.2010);
URL: http://www.regnum.ru/1077709.html (Дата обращения: 25.05.2010);
URL: http://www.izvestia.ru/politic/article3122245 (Дата обращения: 30.06.2010);
URL: http://www.interfax-russia.ru/B/eventday/490.html?menu=1&id issue=12174898;
URL: http://www.interfax.ru/business/txt.asp?id=43008 (Дата обращения 28.07.2010);
URL: http://www.uralpolit.ru/rconom/news/id119515/html (Дата обращения: 15.08.2010).
2. Hiller A. The Strike. New York: Arno. 1969; Lane T., Roberts K. Strike in Pilkingtons. Collins: Fontana. 1971.
3. Zetka J. Work Organization and Wildcat Strikes in the U.S. Automobile Industry, 1946-1963 // American Sociological Review. 1992. Vol. 57. P. 214-226.
4. Edwards P. Industrial Conflict: Themes and Issues in Recent Research // British Journal of Industrial Relations. 1992. Vol. 30. P. 361-404.
5. Пушников А.М., Лушникова М.В. Право на забастовку: Историко-правовое эссе // Правоведение. 2005. № 5. С. 51-73.
6. Обзор зарубежного законодательства о забастовках и локаутах. [Электронный ресурс]. URL: http: // www.trudsud.ru/ru /docs/publications/5 (Дата обращения: 27.07.2010)
7. Киселев И.Я. Сравнительное и международное трудовое право: учебник для вузов. М.: Дело, 1999. 728 с.
8. Забастовок может стать больше // Трудовые споры. 2009. № 9. С. 4.
9. Клеман К. Трудовые конфликты в 2008г.: рабочее движение на распутье. [Электронный ресурс]. URL: http://www.ikd.ru/?q=node/8329 (Дата обращения: 27.07.2010).
10. Зайцев А., Клементьева А., Ермаковский С., Карпенков Ю. Стратегия поведения участников забастовки // Социологические исследования. 1998. № 10. С. 58-67.
11. Капелюшников Р. Производительность труда и стоимость рабочей силы: как рождаются статистические иллюзии // Вопросы экономики. 2009. № 4. С. 59-79.
