CC BY
32
Вестник Московского университета. Сер. 22. Теория перевода. 2014. № 2
М.А. Степанова,
аспирант кафедры лексики английского языка Московского педагогического государственного университета; e-mail: [email protected]
РЕАЛИЗАЦИЯ ОБЩЕЙ СТРАТЕГИИ ПОЗИТИВНОЙ ПРЕЗЕНТАЦИИ В ПЕРЕВОДАХ ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИХ ПРЕЗИДЕНТСКИХ ВЫСТУПЛЕНИЙ ЛИДЕРОВ США, ВЕЛИКОБРИТАНИИ И РОССИИ
В статье рассматривается проблема сохранения прагматического потенциала на фоне достижения высокой степени семантической эквивалентности в англо- и русскоязычных переводах внешнеполитической риторики глав государств России, США и Великобритании. Значимость данной проблемы для перевода отмеченного типа дискурса на современном этапе развития определяется его гибридным характером, предполагающим наличие черт устного дипломатического и президентского дискурсов, и обуславливает такие особенности его переводов, как направленность на прагматическое воздействие, социальную значимость, социокультурную обусловленность, общедоступность в сети Интернет. В современной переводческой практике задача создания прагматически и семантически адекватных переводов исследуемого типа публичных выступлений решается с опорой на коммуникативную реализацию ключевого для данного дискурса концепта «международное сотрудничество», т.е. за счёт усиления стратегии позитивной самопрезентации, в рамках достижения необходимого уровня отождествления с иноязычной аудиторией. Ввиду отличия типов проекций метаконцепта и риторической организации в дискурсе внешнеполитического президентского выступления в указанных лингвокультурах, адекватное семантико-вербальное оформление макростратегии перевода обеспечивается микростратегиями стилистической адаптации и переводческой метонимии.
Ключевые слова: внешняя политика, президентское выступление, опорный концепт, субконцепт. когнитивная транслятология, стратегия перевода, коммуникативная стратегия.
Maria A. Stpanova, Post-graduate Studnt at the Department of English Lexis, Moscow Pedagogical State University, Russia; e-mail: [email protected]
Realization of Positive Presentation of General Strategy when Translating American, British and Russian Foreign Policy Presidential Speeches
The article deals with the problem of simultaneous preservation of the pragmatic potential and a high degree of semantic equivalence in English and Russian translations of Russian, British and U.S. presidential foreign policy speeches. The importance of this problem in translation of the given type of discourse on the modern stage of its development is conditioned by its hybrid character, combining features of oral diplomatic and presidential discourse, and determines such peculiarities of its translation variants as their pragmatic influence orientation, social significance, sociocultural conditionality and general availability on the Internet. In modern translation practice the goal of creating pragmatically and semantically adequate translation variants of the kind of public speeches under consideration is attained on the basis of communicative realization of the concept "international cooperation", basic for the mentioned sort of discourse, namely by means of intensifying the communicative strategy of self-presentation in order to
achieve the necessary level of integration with the foreign-language audience. Due to the differing types of the metaconcept projections and rhetoric organizations of the discourse of the foreign policy speeches in the indicated lingvocultures the verbal and semantic realization of the translation macro-strategy should be actualized by means of the micro-strategies of stylistic adaptation and translation metonymy.
Key words: foreign policy, presidential speech, base comcept, subconcept, cognitive translatology, translation strategy, communicative strategy.
В настоящее время, ввиду мировых процессов политической, экономической и информационной интеграции, всё большее значение приобретает достижение взаимопонимания между народами на фоне сохранения их культурного своеобразия в рамках межгосударственного сотрудничества. Одним из ключевых факторов обеспечения таких отношений для стран и их лидеров является адекватная передача их внешнеполитической риторики на язык и в культуру страны-партнёра.
При осуществлении такого перевода для дискурса внешнеполитического президентского выступления (ВПВ) на современном этапе его развития всё более актуальной становится проблема сохранения прагматического потенциала на фоне достижения высокой степени семантической эквивалентности. Значимость отмеченной задачи связана с гибридным характером жанра ВПВ, которому присущи черты устного дипломатического и президентского дискурсов: совмещение публицистического и официально-делового стилей, подготовленность (выступления), ориентация на массовые «свою» и иноязычную аудитории, широкое информационное влияние и опосредованность СМИ, коммуникативно-кооперативный характер, регламентированность, актуализация имиджа говорящего с опорой, как на ценности международного сотрудничества, так и на национальные ценности и государственные интересы, способствующие выражению культурной идентичности выступающего и аудитории. Это обусловливает такие особенности переводов дискурса ВПВ, как ориентация на прагматическое воздействие, социальная значимость, социокультурная детерминированность, общедоступность в Интернете [Волкова, 2007, с. 79—102; Лапшина, 2011, с. 165—167; Фомина, 2006, с. 52].
Таким образом, для решения вышеупомянутой проблемы учёта особенностей языковой и социокультурной асимметрии оказывается недостаточно: переводчику следует также принимать во внимание сходства и различия национальных вариантов дискурса ВПВ на когнитивно-коммуникативном уровне. Такой комплексный подход к переводу и природе переводческих решений реализуется в когнитивной транслятологии. Специалисты данного направления переводоведения отмечают, что поскольку процесс перевода представляет собой когнитивную деятельность переводчика как интер-
претатора общего смыслового кода, заложенного в исходном тексте (ИТ), лингвальную проекцию совмещённых ментальных пространств (областей интеллекта, посредством которых происходит структурирование разрозненных, но сопряжённых элементов, ролей, пропозиций, стратегий и отношений) автора и переводчика [Манерко, 2002, с. 21], переводятся не вербальные структуры, а стоящие за ними концепты, или ментальные конструкты фрагментов действительности, обладающие специфичным для определённой лингвокультуры набором субконцептов. В силу наличия национально-связанной процедурной соотнесённости между концептом и вербальной структурами его объективация в тексте перевода (ПТ) может осуществляться несколькими способами, часто в рамках не только изменения степени семантической выраженности его составляющих, но и их рекомбинации [Мишкуров, 2009, с. 205—206; Фесенко, 2002, с. 132—140; Костикова, 2002, с. 77; Минченков, 2008, с. 134—142].
В качестве механизмов структурирования и коммуникативной реализации сложного концепта, значимых для вышеупомянутых процессов переводческой трансформации исходного смыслового содержания, можно выделить концептуальную метонимию и когнитивное противопоставление. Концептуальное понимание метонимии восходит к теории профилирования Р. Лэнекера и позволяет рассмотреть метонимию как языковой результат человеческой способности представлять сложный концепт посредством его частей, ориентированных на фокусировку салиентных признаков выраженного в нем фрагмента реальности [Langacker, 1991, p. 5—6; Алимурадов, 2010, с. 239—240]. Второй из названных механизмов может быть представлен архетипической концептуальной оппозицией (объединением выступающих как рамка восприятия неразрывно взаимосвязанных концептов), задающей особенности категоризации элементов сложного концепта и коммуникативные стратегии его реализации, либо отражать отношения концепта и антиконцепта (не всегда прямо противопоставленных друг другу концептов, образующих единое бытие часто обладающего разнонаправленными векторами ценностных доминант общего концепта (метаконцепта)) в рамках сложного концепта, основанные на наличии у его элементов общего основания и отличных салиентных признаков, и во многом обусловливающие частные стратегии его актуализации [Новодранова, 2009, с. 142; Новиков, 2002, с. 136; Ларина, 2011, с. 34—48].
В связи с вышесказанным для выработки эффективных способов компенсации «зон непонимания» между двумя национальными концептосферами в рамках переводческой трансформации исходного семантического содержания текста ВПВ следует сопоставить национально-специфические варианты актуализации концепта, 44
образующего тематическое единство дискурса ВПВ, посредством их соотнесения с элементами инвариантной структуры данного концепта и аппаратом коммуникативных стратегий, реализующих его с помощью алгоритмов «речемыслительных операций по конструированию выгодной данному политику картины мира» [Но-блок, 2007, с. 48], опирающихся на совместные для выступающего и аудитории модели знания [Фесенко, 2002, с. 183; Волкова, 2007, с. 24—25]. На основе полученных данных в рамках решения поставленной проблемы можно будет выработать макростратегию перевода или осознанную генеральную линию поведения переводчика по преобразованию ИТ для отражения его наиболее важных аспектов в ПТ и минимизации переводческих потерь, а также выделить микростратегии перевода её актуализации [Гарбовский, 2007, с. 508].
Ориентация дискурса ВПВ на кооперацию и представление главы государства как символа страны позволяет говорить о связанности стержневой для политического дискурса архетипической оппозиции «свои — чужие» с соблюдением/несоблюдением ценностей дипломатической коммуникации (суверенное равенство, невмешательство во внутренние дела, толерантность и устойчивое развитие отношений) и приоритета общей стратегии позитивной самопрезентации, вводимой в рамках ключевого для дискурса ВПВ концепта «международное сотрудничество» [Волкова, 2007, с. 76—164]. Составляющее его инвариантную часть понятие «межгосударственное сотрудничество» определяется как совместная деятельность двух и более независимых государств, включающая наличие «общих целей государств-партнёров, ожидание ими выгод от ситуации и взаимный характер этих выгод» [Цыганков, 2003, с. 441]. Таким образом, структурирование и функционирование указанного общего концепта происходит в рамках диалектического триединства частных концептов, «общее дело», «взаимовыгодное сотрудничество» и «национальный интерес»: они соотносятся с двумя основными категориями оппозиции «свои — чужие» и промежуточной — «другой» [Нехорошева, 2010]. Стратегическая реализация метаконцепта предполагает ориентацию частных стратегий на интеграцию (позитивная презентация партнёра во взаимодействии с ним) и индивидуализацию (отдаление от партнёра на фоне позитивной самопрезентации), а также на смешение этих тенденций (позитивная презентация участников и взаимодействия между ними).
Переходя к рассмотрению природы национально-связанной вариативности структурирования когнитивно-коммуникативного пространства дискурса ВПВ, следует учитывать детерминированность степени выраженности частных концептов и их акцентуации
на субконцептуальном уровнях в той или иной лингвокультуре, принятой в ней ценностной политической картиной мира. При вербальном оформлении опорного концепта значимую роль играет национальная риторическая традиция политического выступления, обусловленная политическими ценностями и представлениями о речевом поведении идеального политика. Она позволяет наиболее точно и эффективно отразить культурно-специфические смыслы данного контекста для достижения более выгодных условий сотрудничества и укрепления позиции страны в мире [Лапшина, 2011].
Одними из наиболее влиятельных игроков на современной международной политической арене являются Россия, США и Великобритания. Рассмотрим особенности национальных вариантов современного дискурса ВПВ данных стран, для чего обратимся к стенограммам выступлений Дэвида Кэмерона, Барака Обамы, Владимира Путина и Дмитрия Медведева за 2009—2013 гг. С целью осуществления комплексного анализа и сопоставления национально-связанных аспектов объективации метаконцепта «международное сотрудничество» в дискурсе данных англо- и русскоязычных выступлений выделим наиболее частотные для риторики ВПВ этих трёх стран способы проекции данного метаконцепта на концептуальном и субконцептуальном уровне1, учитывая их ценностную детерминированность и связь с культурно-специфическими жан-рово-риторическими характеристиками.
Так, поскольку в британской политической коммуникации значимы ценности заботы о благосостоянии нации, приоритета национального интереса, честной игры, здравого смысла и уважения к частному пространству, обусловливающие ожидание от премьер-министра поведения строго в рамках его социальной роли (профессионализм, непредвзятость и неукоснительное следование интересам страны), в дискурсе ВПВ доминирует концепт «национальный интерес» (см. табл. 1). В подтверждение сказанному приведём следующий отрывок выступления Дэвида Кэмерона от 12 сентября 2011 г.: "if we can build a stronger relationship I believe both our countries will gain... It's good for Britain and British jobs to connect our economy to faster growing parts of the world like Russia. Thank you very much for the warm welcome you've given me today, Mr President" [Cameron, 2011].
1 Субконцепты в табл. 1—3 расположены по убывающей в зависимости от частотности встречаемости в дискурсе исследуемых речей, за исключением субконцептов, характерных для дискурса российских политических лидеров в рамках общения с коллегами из США, в силу меньшей по сравнению с риторикой президентов РФ во взаимодействии с британским премьер-министром общей репрезентативностью метаконцепта.
Таблица 1
Концептосфера внешнеполитического президентского дискурса Великобритании (статистические данные о распределении основных концептов и субконцептов) 56 случаев употребления = 100%
Общее дело 10,7% Взаимовыгодное сотрудничество 14,3% Национальный интерес 75%
Совместные усилия по построению двусторонних отношений 3,57% Успешное сотрудничество 10,7% Институциональное взаимодействие 26,8%
Ориентация на экономическую выгоду 17,9%
Забота об общем благе и безопасности в мире 3,57% Положительное представление себя и партнёра 1,8% Заинтересованность в партнёрстве для блага своей страны 12,5%
Общность позиций и целей 3,57% Заинтересованность во взаимовыгодном сотрудничестве 1,8% Положительное представление своей страны с целью привлечения партнёра 10,7%
Несовпадение позиций 7,1%
На уровне жанрово-стилистических характеристик такая интерпретация опорного концепта отражается в преобладании элементов дипломатического подстиля (общей сдержанности и объективности изложения). Их вербализация осуществляется посредством частого использования нейтральной лексики (build a stronger relationship), глаголов ментальной деятельности и я-дискурса (I believe) и официальных обращений (Mr President) [Волкова, 2007, с. 101—102].
Ориентированность политической культуры США на ценности: «американская мечта», мировое господство, безопасность, перемены и экономическое благополучие, а также на восприятие президента как народного избранника, демократичного и умеющего выстраивать взаимовыгодные партнёрские отношения позволяет говорить о преобладании в дискурсе ВПВ концепта «взаимовыгодное сотрудничество» (табл. 2). Например: "Well, first of all, let me just say that the last three years of my work with President Medvedev has been extremely productive. And as Dmitry mentioned, we think it's going to be very important for us to address Jackson-Vanik so that American businesses can fully take advantage of an open and liberalized Russian market" [Obama, 2012].
Особенности объективации указанного метаконцепта в лингво-культуре США предполагают ориентацию жанра ВПВ на публицистический стиль: частая встречаемость лексики с широкой семантикой (fully take advantage), ценностно-маркированных лексики (open market, American businesses), образных средств (Jackson-Vanik), повторов (open and liberalized), вводных элементов (first of all) и неофициальных обращений и номинаций (Dmitry) отражает относительно высокую степень экспрессивности и литературности, разговорности и эмотивности. Указанные тенденции связаны с сильным влиянием принципов классической теории красноречия на риторику США [Ковалёва, 2004, с. 100; Лапшина, 2011, с. 166—170].
Для выступлений российских глав государств в рамках взаимодействия с партнёрами, как из США, так и из Великобритании, характерно доминирование концепта «общее дело» (табл. 3), связанное с преобладанием ценностей: единство и целостность страны, порядок, благо народа, стабильность, быстрые перемены к лучшему, а также с представлением об идеале президента как о сильном народном лидере, честном, патриотичном, прогрессивно мыслящем и нацеленном на стратегическое партнёрство.
Но, вместе с тем, для рассматриваемых вариантов российского дискурса ВПВ характерны и различия в концептуальном распределении. Они выражаются в разной частотности элементов концепта «общее дело», более частой его встречаемости во взаимодействии с США и наличии элементов концепта «взаимовыгодное сотрудничество» в рамках российско-британской коммуникации. Для
Таблица 2
Концептосфера внешнеполитического президентского дискурса США (статистические данные о распределении основных концептов и субконцептов) 57 случаев употребления = 100%
Общее дело 19,3% Взаимовыгодное сотрудничество 68,4% Национальный интерес 12,3%
Забота об общем благе и безопасности в мире 15,8% Успешное сотрудничество 19,3% Институциональное 12,3%
Положительное представление себя и партнёра 15,8% взаимодеиствие
Перспективы сотрудничества 10,5%
Поиск компромисса 10,5%
Дружеское общение 3,5% Заинтересованность в укреплении взаимодействия 8,8%
Взаимодействия на основе лидирующих позиций партнёров 3,5%
О
Таблица 3
Концептосфера внешнеполитического президентского дискурса России при взаимодействии с партнёрами из Великобритании (верхняя строка) и США (нижняя строка) (статистические данные о распределении основных концептов и субконцептов)
83 случая = 100%; 38 случаев = 100%
Общее дело 86,7% Взаимовыгодное 6,1% Национальный 7,2 %
94,7% сотрудничество 5,3% интерес -
Стратегическое партнёрство 24,1% Поиск компромисса 3,7% Ориентация на 4,8%
18,4% 2,7% экономическую -
Общность позиций и целей 15,7% 7,9% выгоду
Забота об общем благе и безопасности 13,3%
в мире 13,2%
Совместные усилия по построению 9,6% Заинтересованность 2,4% Заинтересованность 2,4%
двусторонних отношений 13,2% в укреплении двусторон- 2,6% в партнёрстве для —
Сотрудничество между разными слоями 9,6% него сотрудничества блага своей страны
населения —
Совместное решение проблем 4,8% 15,7%
Признание заслуг партнёра 3,6% 7,9%
Дружеское общение 3,6% 7,9%
Доверие между партнёрами 2,4% 10,5%
иллюстрации сказанного обратимся к речам Дмитрия Медведева и Владимира Путина, произнесённых во время совместной пресс-конференции с Дэвидом Кэмероном и в рамках переговоров с Бараком Обамой соответственно: «Если говорить об экономике, то здесь., всё было очень неплохо. И наша задача — сделать так, чтобы эти инвестиции. были взаимовыгодны. Важно развивать и гуманитарное сотрудничество, контакты между обычными людьми, контакты между студентами, преподавателями, учёными, деятелями культуры.» [Медведев, 2011]; «В этой связи хотел бы поблагодарить Вас за поддержку вступления России во Всемирную торговую организацию. Уверен, что это будет способствовать развитию экономических связей между Россией и Соединёнными Штатами. И продолжим наши контакты: и личные, и на уровне наших экспертов, министров» [Путин, 2012а]. Указанные отличия связаны с промежуточным положением данного концепта, обусловливающим приоритет в дискурсе США, в отличие от британского концепта «общее дело» над другим не-опорным концептом и актуализацией концепта «общее дело» в дискурсах США и Великобритании разными субконцептами, отражающими его более эмоциональное и рациональное восприятие в них (табл. 2, 3).
Отмеченные особенности объективации метаконцепта отражаются в таких обнаруживающих совмещение публицистического и дипломатического подстилей национально-специфических характеристиках исследуемого жанра, как высокая степень безличности, обобщённости и неформальности; а также значительно большие, чем в англосаксонской риторической традиции, свобода и категоричность в выражении мнений и эмоций, связанные с меньшим влиянием канонов классической риторики на российский публичный политический дискурс. На вербальном уровне они реализуются посредством широкого употребления разговорных слов (неплохо), языковых средств выражающих уверенность говорящего (уверен), а также слов широкой семантики (гуманитарное сотрудничество, развитие экономических связей), мы—дискурса (продолжим наши контакты) [Лапшина, 2011, с. 166—170].
Говоря о построении эффективной макростратегии перевода, следует отметить, что, исходя из представленного выше материала, решение поставленной в исследовании задачи должно осуществляться с опорой на коммуникативную реализацию ключевого для дискурса ВПВ концепта, т.е. за счёт стратегии позитивной самопрезентации, в рамках отождествления с иноязычной аудиторией. Это предполагает усиление позитивного представления партнёра и взаимодействия между народами и лидерами стран-участниц.
В силу метонимической природы национально-специфической проекции общего концепта и значимости учёта национальной ора-
торской традиции при его вербализации, макростатегия перевода должна реализовываться в рамках универсальных микростратегий стилистической адаптации (СА) и переводческой метонимии (ПМ), которые объективируются в соответствии с лингвистическими и речевыми корреляциями исходного языка (ИЯ) и переводящего языка (ПЯ), а также потенциями ПЯ. Микростратегия ПМ обусловлена фокусированием единиц ИЯ и ПЯ на разных аспектах ситуации и, с точки зрения своей обусловленности, может носить как системно-знаковый, так и культурно-связанный (концептуальный) характер, позволяя комплексно учесть асимметрию между ИТ и ПТ. В рамках своей реализации данная стратегия относится к лек-сико-грамматическим аспектам перевода, подразделяясь на лекси-ко-семантическую и лексико-синтаксическую [Сулейманова, 2010, с. 108—112, 206]. Микростратегия СА связана с соотношением национальных жанрово-стилистических традиций определённой разновидности дискурса в исходной культуре (ИК) и принимающей культуре (ПК). Она вербализуется в рамках повышения/понижения стилистического регистра, эмоциональности, диалогичности, категоричности и т.п. [Сулейманова, 2010а, с. 37].
Переходя к непосредственному анализу реализации макростратегии перевода, следует отметить, что всестороннее рассмотрение выбранных стенограмм выступлений, а также их переводов, позволяет сопоставить использование макростратегии перевода в трёх лингвокультурах, дискурс ВПВ которых опирается на разные элементы метаконцепта, и выявить наиболее значимые общие и частные тенденции её актуализации для исследуемой пары языков. Отбор материала, предусматривающий наличие ИТ и ПТ ВПВ двух англоязычных культур, даст возможность отдельно проследить влияние коммуникативно-когнитивной и риторической организации национальных вариантов современного дискурса ВПВ на процесс перевода.
При переводе выступлений британского премьер-министра в рамках британо-российской коммуникации элементы концепта «национальный интерес» обычно передаются с трансформацией их смыслового содержания. Большинство случаев такой передачи (63% от всех случаев изменения опорного концепта) — это незначительная модификация смысловой выраженности субконцептов в ПТ, её ослабление или усиление. Первый тип модификации (43%) чаще всего осуществляется при передаче субконцептов «ориентация на экономическую выгоду» (17%) и «заинтересованность в партнёрстве для блага своей страны» (14%), встречающихся в дискурсе ВПВ в ПК. Проиллюстрируем сказанное на примере передачи наиболее репрезентативного субконцепта: "This will pave the way for Rolls-Royce to win a substantial share of Russian-backed projects to
develop nuclear reactors elsewhere, with wider benefits for the 250 British companies." [Cameron, 2011]. — «Это позволит компании "Роллс-Ройс" получить значительную часть проектов с участием России по строительству атомных реакторов в других странах мира, а также откроет более широкие возможности для 250 британских компаний,...» [Кэмерон, 2011]. Данная трансформация часто вербализуется в рамках генерализации исходного значения (ПМ)2, совмещённого с понижением стилистического регистра (СА)3. При усилении выраженности исходной семантики опорного концепта (21%) наиболее частотен субконцепт «положительное представление своей страны с целью привлечения партнёра» (10%). Нехарактерный для дискурса ПК, он тесно связан со стратегией позитивного представления себя во взаимодействии с партнёром. Например: "And it's good for Russia too because Britain is strong in the financial and business services and sectorial expertise." [Cameron, 2011]. — «И для России это полезно, поскольку у Великобритании прочные позиции в сфере финансовых и бизнес-услуг, а также богатый отраслевой опыт.» [Кэмерон, 2011]. Эта модификация часто передаётся посредством обоих типов метонимии (конкретизация) (ПМ), а также семантического повтора (СА).
Значимая трансформация семантики элементов опорного концепта в ПТ наблюдается преимущественно при передаче нетипичных для политической концептосферы ПК субконцептов «институциональное взаимодействие» (21%) и «несовпадение позиций» (10%). Данный тип трансформации осуществляется посредством таких элементов концепта «общее дело», как «общность позиций и целей» (31% от всех случаев рекомбинации опорного концепта), «стратегическое партнёрство» (8%), «признание заслуг партнёра» (8%), «совместное решение проблем» (7%) (характерны для дискурса ВПВ в ПК и ИК или только в ПК), а также «уважение к партнёру» (46%) и «значимость совместной работы» (13%) (не встречаются в дискурсе ВПВ ни в ИК, ни в ПК, но связаны с позитивной презентацией партнёра и взаимодействия с ним). Наиболее часто модифицируемый из этих субконцептов обычно передаётся посредством субконцепта «уважение к партнёру»: "as the President has said" [Cameron, 2011]. — «как отметил Президент Медведев,...» [Кэмерон, 2011]. В качестве типичных средств вербализации в данном случае применяется лексико-семантическая метонимия (ПМ) и более персонифицированная номинация партнёра (совмещение СА и ПМ).
2 Средства реализации стратегии переводческой метонимии (ПМ) выделены полужирным шрифтом.
3 Средства реализации стратегии стилистической адаптации (СА) выделены подчёркиванием.
Следует отметить, что в рамках реализации трансформаций исходного смыслового содержания британского национального варианта дискурса ВПВ обе переводческие микростратегии представлены в равной степени, а используемые средства их вербализации позволяют убрать несвойственную для российского дискурса высокую степень официальности и эмоционально-оценочной сдержанности. Ввиду этого образ говорящего в ПТ приближается к российскому идеалу политического лидера, т.е. предполагает большую решительность и открытость к стратегическому сотрудничеству.
Для русскоязычных переводов внешнеполитической риторики Барака Обамы также характерны отмеченные выше группы субконцептов, а случаи незначительной модификации их семантики также превалируют (71%). Снижение семантической выраженности (37%), как правило, происходит при передаче относительно редких для ПК субконцептов «поиск компромисса» (13%), «заинтересованность в укреплении взаимодействия» (11%) и не встречающегося в ней субконцепта «взаимодействие на основе лидирующих позиций партнёров» (3%). Проиллюстрируем сказанное на примере передачи наиболее репрезентативного субконцепта: "And as Dmitry mentioned, we think it's going to be very important for us to address Jackson-Vanik so that American businesses can fully take advantage of... that can create jobs and economic growth for both Russians and Americans" [Obama, 2012]. — «Речь шла также о поправке Джексона—Вэника, о том, как от неё избавиться, для того чтобы американские компании смогли воспользоваться <...> это создаст рабочие места в обеих странах» [Обама, 2012]. Среди средств вербализации данного вида семантической модификации следует выделить конкретизацию в рамках лексико-семантической метонимии, генерализацию (ПМ) и опущение интенсификаторов (СА). Обратная рассмотренной выше трансформация (34%) чаще всего используется при переводе субконцепта «положительное представление себя и партнёра» (18%), не свойственного дискурсу ПК, но полностью обусловленного актуализацией общей коммуникативной стратегии: "Well, first of all, let me just say that the last three years of my work with President Medvedev has been extremely productive" [Obama, 2012]. — «Спасибо! Во-первых, хотел бы сказать, что действительно в последние три года мы очень продуктивно работали с Президентом Медведевым, и эти три года были чрезвычайно продуктивными» [Обама, 2012]. В качестве средств её вербализации часто применяется добавление семантического и лексического повторов (СА), а также элементов со значением выделения и интенсификации эмоций.
Рекомбинация элементов опорного концепта (29%) часто осуществляется в рамках передачи нетипичных для дискурса ПК суб-54
концептов, «успешное сотрудничество» (18%) и «перспективы сотрудничества» (11%) посредством следующих элементов опорного для дискурса ВПВ в ПК концепта: «стратегическое партнёрство» (64%), «совместное решение проблем» (9%) и «забота об общем благе и безопасности в мире» (9%; также частотен для дискурса ИК). Как и в другом рассмотренном типе русскоязычного перевода, здесь наблюдается использование нетипичного для дискурсов ПК и ИК субконцепта «значимость совместной работы» (18%). Проиллюстрируем сказанное на примере наиболее частотных переводного и трансформируемого субконцептов: "I thanked the President and the Russian people for the work they've done with us on the Northern Distribution Network" [Obama, 2012a]. — «Кроме того, я выразил благодарность господину Президенту и российскому народу за ту помощь, которая была оказана, в частности, в связи с Северной распределительной сетью» [Обама, 2012а]. Среди средств вербализации частотны различные виды генерализации (ПМ) и повышения стилистического регистра, а также добавление вводных элементов со значением выведения (СА).
В отличие от переводов британской внешнеполитической риторики для переводов США характерны доминирование средств микростратегии СА (54%) и ориентация на снижение разговорности и повышение обобщённости и категоричности выражений. В результате образ говорящего в ПТ предполагает большую степень решимости и нацеленности на стратегическое партнёрство, чем в ИТ.
При рассмотрении особенностей передачи выступлений российских политических лидеров в рамках переговоров с президентом США также можно говорить о преобладании случаев незначительной трансформации элементов опорного концепта (66%). Уменьшение его семантической ценности (36%) наиболее полно представлено в рамках передачи субконцепта «забота об общем благе и безопасности в мире» (14%), частотного и для дискурса ВПВ ПК, но представленного там более абстрактно, чем в ИК: «Сотрудничество и обсуждение всех аспектов, связанных с реализацией идеи европейских ПРО, может быть более активным, договорились о том, что в настоящий момент время для работы специальных технических экспертов» [Медведев, 2012]. — "I believe such discussions could be more active. Now, in my view, time has come for discussions between technical aspects" [Medvedev, 2012]. Для вербализации описываемой трансформации — частотно использование опущения интенсификаторов и семантического повтора, добавления вводных компонентов и элементов сложноподчинённого предложения, отражающих субъективную оценку говорящего (СА) на фоне общей тенденции к генерализации (ПМ). Повышение семантической значимости опорного концепта в ПТ наблюдается лишь не-
много реже (30%), чем её ослабление и зачастую актуализируется при трансляции субконцептов «совместное решение проблем» (11%), «доверие между партнёрами» (11%) и «признание заслуг партнёра» (6%), нетипичных для дискурса ПК, но связанных с позитивной презентацией партнёра и взаимодействия с ним. Рассмотрим применение данной трансформации на примере передачи в ПТ субконцепта, «доверие между партнёрами»: «...я действительно удовлетворён тем, как складываются наши отношения, и это имеет прямые последствия для развития межгосударственных отношений между Россией и Соединёнными Штатами» [Медведев, 2011]. — "I am satisfied with our personal relationship that helps us advance the relations between our two countries" [Medvedev, 2011]. Повышение выраженности элементов концепта «общее дело» реализуется посредством конкретизации и генерализации (ПМ), часто совмещённых с понижением стилистического регистра и добавлением местоимений первого лица множественного числа (СА).
Более выраженная трансформация семантики опорного концепта, как правило, связана с передачей нетипичных для политической коммуникации ПК субконцептов «совместные усилия по построению двусторонних отношений» (14%) и «стратегическое партнёрство» (14%) посредством частотных для ПК и не встречающих в ИК субконцептов «заинтересованность во взаимовыгодном сотрудничестве» (40%) и «институциональное взаимодействие (10%)» для первого из названных субконцептов, а также «успешное сотрудничество» (50%) — для второго. Проиллюстрируем реализацию данного типа семантической модификации на примере передачи субконцепта «стратегическое партнёрство»: «Между нашими компаниями... деловые, партнёрские отношения» [Путин, 2013]. — "Our companies. have very good relations established" [Putin, 2013]. Среди средств, вербализующих рассмотренную трансформацию, — частотны генерализация и опущения семантического повтора.
Следует отметить, что для вербального оформления трансформаций в данном типе перевода характерно доминирование (71%) средств переводческой микростратегии СА. С точки зрения жанро-во-коммуникативных аспектов передачи мы можем наблюдать повышение неформальности дискурса, снижение его категоричности и обобщённости: в ПТ в образе российского президента в большей степени, чем в ИТ, акцентируются приверженность принципам демократии и ориентация на взаимовыгодные отношения.
Что касается переводческой трансляции дискурса ВПВ в рамках российско-британского сотрудничества, то в нем, в отличие от рассмотренных выше типов перевода, преобладание случаев семантической модификации опорного концепта при его неравноценной передаче — незначительно (57%). Уменьшение значимости
элементов концепта «общее дело» (42%) осуществляется при передачи типичных для ПК субконцептов «совместные усилия по построению двусторонних отношений» (12%), «общность позиций и целей» (10%) и «забота об общем благе и безопасности в мире» (10%), относительно равномерно представленных в дискурсе ВПВ в ИК. Рассмотрим реализацию данной семантической модификации в рамках перевода последнего из названных субконцептов: «Действительно, значительное время посвятили и ситуации вокруг Сирии» [Путин, 2012]. — "We also spoke a lot about Syria" [Putin, 2012]. Средства вербализации данной трансформации обычно представлены лексико-семантической метонимией (ПМ) и опущением вводных компонентов со значением уверенности (СА).
Среди субконцептов, при трансляции которых происходит обратная семантическая модификация (15%), следует особо отметить «сотрудничество между разными слоями населения» (8%), «совместное решение проблем» (4%) и «признание заслуг партнёра» (3%), почти не встречающиеся в дискурсе ПК, но вводимые общей коммуникативной стратегией. Наиболее частотным в рамках данной трансформации является первый из названных субконцептов: «Примеров этому немало: не так давно, в апреле этого года, была российская делегация в рамках Лондонской книжной ярмарки и открытие в Лондоне в рамках российско-британского "Года космоса" памятника Юрию Гагарину» [Медведев, 2011]. — "We have lots of good examples to this co-operation. Recently the Russian delegation visited the London Book Fair and inauguration in the context of the Russian-British outer-space year of co-operation of the monument to Yuri Gagarin" [Medvedev, 2011]. Вербализацию рассматриваемой трансформации представляют различные лексико-грамматические средства повышения официальности стиля изложения, лексический повтор, добавление слов с положительной коннотацией (СА).
Изменение семантики опорного концепта (43%) осуществляется преимущественно в рамках перевода субконцептов «стратегическое партнёрство» (25%), «дружеское взаимодействие» (4%) и «доверие между партнёрами» (3%), противопоставленных представлениям о правилах и целях взаимодействия, обусловливающих выделение концепта «национальный интерес». Данная трансформация актуализируется при помощи типичных для дискурса ПК элементов опорного концепта, «институциональное взаимодействие» (43%), «ориентация на экономическую выгоду» (28%) и заинтересованность в сотрудничестве для блага своей страны» (5%), а также субконцепта «заинтересованность во взаимовыгодном сотрудничестве» (24%). Проиллюстрируем сказанное в рамках взаимодействия наиболее частотных для её реализации переводного и трансформируемого субконцептов: «Но начать своё заявление все-таки хотел
бы с поздравления всем жителям, подданным Великобритании, Премьер-министру, всем нашим коллегам по поводу замечательного, прекрасного зрелища — открытия Олимпиады. Это было очень впечатляюще» [Путин, 2012]. — "I would like to start my statement with congratulations to the United Kingdom, all the nationals of the UK, the distinguished Prime Minister, with regard to the wonderful and unforgettable opening ceremony of the Olympic Games" [Putin, 2012]. Средства, отражающие рекомбинацию концепта «общее дело», реализуются в рамках обоих видов метонимии (частным случаем которых является изменение номинации партнёра) (ПМ), совмещённой с повышением стилистического регистра (СА).
В отличие от рассмотренных выше русскоязычных переводов выступлений британского премьер-министра, англоязычный переводной дискурс ВПВ в рамках российско-британской коммуникации предполагает доминирование микростратегии ПМ (52%), а также более значительные изменения концептуальной и коммуникативной организации дискурса ИТ, что на уровне его риторических особенностей выражается в понижении категоричности, неофициальности и повышении стереотипности. Изменения образа говорящего проявляются в представлении его как непредвзятого профессионального политика, преследующего интересы своего государства.
Исходя из проведённого анализа, переводческая макростратегия во всех четырёх типах перевода ВПВ предполагает адаптацию образа говорящего к ожиданиям иноязычной аудитории и осуществляется посредством трёх видов трансформации семантики исходного опорного концепта, применение которых во многом обусловлено типом связи переводимого элемента опорного концепта с концептосферой ВПВ в ПК. Субконцепты, нетипичные и противоречащие политическим ценностям ПК, обычно переводятся элементами концепта, опорного для дискурса ИТ, которые передают исходную ситуацию в ПТ наиболее понятно для аудитории в ПК и наиболее выгодно для имиджа иноязычного политического лидера. Субконцепты, общие для концептосфер в ПК и ИК, но менее частотные в ПК, транслируются в ПТ с понижением их семантической выраженности. Для субконцептов, нетипичных для ПК, но тесно связанных с усилением позитивной самопрезентации в рамках позитивного представления партнёра и взаимодействия с ним, передача осуществляется в рамках повышения их семантической ценности.
Помимо общих тенденций реализации переводческой макростратегии при рассмотрении ИТ и ПТ указанных вариантов ВПВ были выявлены и частные. Так, для англоязычных переводов российских ВПВ в британскую лингвокультуру более характерно при-
менение трансформаций, наиболее частотных для первых двух групп субконцептов. В переводческих традициях США и России в большей степени принято использование средств незначительной трансформации исходного опорного концепта. При этом в русскоязычных переводах американских и особенно британских ВПВ используются элементы опорного концепта дискурса ПК, не встречающиеся ни в ПК, ни в ИК, всецело связанные с прагматическими целями переводного дискурса ВПВ. Отличительными чертами англоязычных переводов ВПВ можно назвать использование элементов опорного концепта другой рассматриваемой англоязычной лингвокультуры и значительно большее разнообразие субконцептов исходного опорного концепта, не встречающихся в ПК, но передаваемых в ПТ посредством усиления их семантической выраженности в связи с прагматической целью переводов внешнеполитического дискурса, Также для указанных переводов характерно значительно более дифференцированное, чем в русскоязычных, распределение средств переводческих микростратегий в рамках вербализации повышения/понижения семантической выраженности субконцептов опорного концепта (СА) и более значимого изменения их семантического содержания (ПМ) в ПТ. С этим связаны особенности соотношения средств вербализации микростратегий СА и ПМ в рамках традиций перевода дискурсов ВПВ в лингвокультурах США, Великобритании и России, предполагающие преобладание микростратегии ПМ, доминирование микростратегии СА и равнозначную представленность обеих микростратегий, соответсвенно. При сравнении особенностей англо- и русскоязычных переводов ВПВ в рамках взаимодействия Россия — Великобритания и Россия — США следует отметить, что, ввиду большей близости между опорными концептами и риторической организацией дискурсов ВПВ в первой паре, в ней англо- и русскоязычные переводы характеризуются вдвое более частотным использованием усиления семантической выраженности опорного концепта на фоне более низкого процента применения остальных двух типов трансформаций, чем соответствующие типы переводов во второй паре.
На основе проведённого исследования и выявленных частных и общих тенденций реализации переводческой макростратегии можно сделать следующий вывод, Хотя средства её объективации для рассмотренных англо- и русскоязычных типов перевода ВПВ предполагают учёт корреляций ИЯ и ПЯ и потенций ПЯ, в силу обусловленности их отбора взаимодействием концептосфер и коммуникативно-риторических характеристик национальных вариантов данного дискурса в ИК и ПК можно говорить о домини-
рующем характере концептуальных, коммуникативных и риторических черт национальных вариантов дискурса ВПВ относительно
аспектов языковой асимметрии.
References
Alimuradov, O.A. From Conceptual Sphere To Lexical and Back: Problems of Metonomical Modeling of Mental Space of the Language Person / Cognitive Study of Language. Vol. VII. М.: Inst. of Linguistics of the RAS, 2010. P. 233—241 (Алимурадов О.А. От концептосферы к лексике и обратно: проблемы метонимического моделирования ментального пространства языковой личности / Когнитивные исследования языка. Вып. VII: Сб. науч. тр. М.: ИЯ РАН, 2010. С. 233—241).
Volkova, T.A. Diplomatic discourse in terms of translation and communication strategic character (on the material of the English and Russian languages): Diss. ... PhD in Linguistics. Chelyabinsk, 2007. 231 p. (Волкова Т.А. Дипломатический дискурс в аспекте стратегичности перевода и коммуникации: на материале английского и русского языков: Дисс. . канд. фи-лол. наук: 10.02.20. Челябинск, 2007. 231 с.).
Garbovsky, N.K. Theory of translation M.: MSU, 2007. 544 p. (Гарбовский Н.К. Теория перевода. М.: Изд -во Моск. ун-та, 2007. 544 с.).
Kovaleva, E.I. Traditions of classical rhetoric in American political discourse. Penza: JSC: "Oblastonoi Isdatelsky Tzentr", 2004. 132 p. (Ковалёва Е.И. Традиции античной риторики в американском политическом дискурсе. Пенза: ОАО Областной издательский центр, 2004. 132 с.).
Lapshina, M.N. Interpretation problems of oratory speeches / Problems of contemporary theory of translation. SPbSU, Fedorov Institute For Translation and Interpretation: SPb., 2011. P. 165—177 (Лапшина М.Н. Проблемы устного перевода ораторской речи / Проблемы современного перево-доведения: сб. статей в честь шестидесятилетия проф. В.И. Шадрина. СПбГУ, Ин-т письм. и устн. перевода им. А.В. Фёдорова: СПб., 2011. С. 165—177).
Larina, M.B. Correlation between concept and anticoncept in British lingvo-culture: on the material of the concepts magic and glamor): Diss. . PhD in Linguistics: 10.02.19, 10.02.04. Nowokusnezk, 2011. 180 p. (Ларина М.Б. Корреляция концепта и антиконцепта в лингвокультуре: на материале концептов magic и glamour: Дисс. ... канд. филол. наук. Новокузнецк, 2011. 180 с.).
Manerko, L.A. Conceptual integration of mental spaces / Text and discourse. Ryazan: RSPU, 2002. P. 17—28 (Манерко Л.А. Основы концептуального интегрирования ментальных пространств // Текст и дискурс. Рязань: РГПУ им. С.А. Есенина. 2002. С. 17—28).
Minchenkov, A.G. Cognitive-heuristic model of translation: on the material of the English language: Diss. ... PhD in Linguistics. SPb., 2008. 319 p. (Мин-ченков А.Г. Когнитивно-эвристическая модель перевода: на материале английского языка: Дисс. ... докт. филол. наук. СПб., 2008. 319 с.).
Michkurov, E.N. On the correlation of sense and meaning in the contemporary theory of translation // Translation and sense. Proceedings of the 2nd International Conference. M.: Publishing house Higher school of translation and
Interpretation, MSU, 2009. P. 204—207 (Мишкуров Э.Н. О соотношении смысла и значения в современном переводоведении // Наука о переводе сегодня. Перевод и смысл. Материалы II междунар. конф. М.: Изд. Высшая школа перевода МГУ, 2009. С. 204—207).
Nekhorosheva, A.M. The category "the other's" as a marginal area between "one's own" and "someone else" (on the example of A Merkel's presentations) // International Congress on Cognitive Linguistics. Tambov: The Publishing House of TSU named after G.R. Derzhavin, 2010. P. 476—478 (Нехорошева А.М. Категория «другого» как маргинальная зона между «своим» и «чужим» (на примере выступлений Ангелы Меркель) // Международный конгресс по когнитивной лингвистике: Сб. мат-лов. Тамбов: Изд. дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2010. С. 476—478).
Noblok, N.L. Author's strategies of the English political discourse: on the basis of television debates between G. Bush and G. Carry: Diss. ... PhD in Linguistics. Tambov, 2007. 177 p. (Ноблок Н.Л. Авторские стратегии в англоязычном политическом дискурсе: на материале теледебатов Дж. Буша — Дж. Керри. Дисс. ... канд. филол. наук. Тамбов, 2007. 177 с.).
Novikov, L.A. Russian language semantics. М.: URSS, 2002. 272 p. (НовиковЛ.А. Семантика русского языка. М.: URSS, 2002. 272 с.).
Novodranova, V.F. Concepts and anticoncepts and their linguistic representation (on medical terminology data) / Cognitive Studies of Language Vol. 1. М.: Inst. of Linguistics of the RAS, 2010. P. 140—145. (Новодранова В.Ф. Концепты и антиконцепты и их репрезентация языковыми средствами (на материале медицинской терминологии) // Когнитивные исследования языка: Сб. науч. тр. Вып. 1. М.: ИЯ РАН. 2009. С. 140—145).
Suleymanova, O.A. Grammatical aspects of translation. M.: Publishing Centre "Academia", 2010. 240 p. (Сулейманова О.А. Грамматические аспекты перевода. М.: Изд. центр «Академия», 2010. 240 c.).
Suleymanova, O.A. Stylistic aspects of translation. M.: Publishing Centre "Academia", 2010а. 176 p. (Сулейманова О.А. Стилистические аспекты перевода. М.: Изд. центр «Академия», 2010а. 176 с.).
Fesenko, T.A. National Cultural Space Specifics As Reflected in Translation. Tambov: The Publishing House of TSU named after G.R. Derzhаvin, 2002. 228 p. (Фесенко Т.А. Специфика национального культурного пространства в зеркале перевода. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2002. 228 с.).
Fomina, T.D. Specificity of concept dynamics in political discourse: on the example of G. Bush's and T. Blair's speeches dedicated to the second military campaign in Iraq. Diss. ... PhD in Linguistics. M., 2006. 197 p. (Фомина Т.Д. Динамика концепта в политическом дискурсе: на примере выступлений Д. Буша и Т. Блэра, посвящённых второй военной кампании в Ираке: Дисс. ... канд. филол. наук. М., 2006. 197 с.).
Tsygankov, P.A. Theory of international relations. M.: Gardariki, 2003. 590 p. (Цыганков П.А. Теория международных отношений. М.: Гардарики, 2003. 590 с.).
Langacker, R.W. Concept, Image, and Symbol: The Cognitive Basis of Grammar. Berlin; N.Y: Mouton de Gruyter, 1991. 395 p.
Meeting with US President Barack Obama [Electronic Resource] / 2011. — Access mode: http://kremlin.ru/news/11355 (Встреча с Президентом США
Бараком Обамой [Электронный ресурс] / 2011. http://kremlin.ru/news/ 11355).
Meeting with US President Barack Obama [Electronic Resource] / 2012. — Access mode: http://kremlin.ru/news/14840 (Встреча с Президентом США Бараком Обамой [Электронный ресурс] / 2012. — Access mode: http://kremlin.ru/news/14840).
Meeting with US President Barack Obama [Electronic resource] / 2012. — Access mode: http://www.kremlin.ru/news/15692 (Встреча с Президентом США Бараком Обамой [Электронный ресурс] / 2012а. http://www. kremlin. ru/news/15692).
Meeting with Prime Minister of the United Kingdom David Cameron [Electronic Resource] / 2012. — Access mode: http://www.kremlin.ru/news/16130 (Встреча с премьер-министром Великобритании Дэвидом Кэмероном [Электронный ресурс] / 2012. http://www.kremlin.ru/news/16130).
Meeting with Prime Minister of the United Kingdom David Cameron [Electronic Resource] / 2013. — Access mode: http://www.kremlin.ru/news/18350 (Встреча с премьер-министром Великобритании Дэвидом Кэмероном [Электронный ресурс] / 2013. http://kremlin.ru/news/18350).
News conference with Prime Minister of Great Britain David Cameron following Russian-British talks [Electronic resource] / 2011. — Access mode: http://kremlin.ru/transcripts/12663 (Пресс-конференция с премьер-министром Великобритании Дэвидом Кэмероном по завершении российско-британских переговоров [Электронный ресурс] / 2011. http:// kremlin.ru/transcripts/12663).
PM's press conference in Moscow [Electronic resource] / 2011. https://www. gov.uk/government/speeches/pms-press-conference-in-moscow.
Press conference: the Prime Minister and President Vladimir Putin [Electronic resource] / 2013. — Access mode: https://www.gov.uk/government/speeches/ press-conference-the-prime-minister-and-President-vladimir-putin.
Remarks by President Obama and President Medvedev of Russia after bilateral meeting [Electronic resource] / 2012. — Access mode: http://www.whitehouse. gov/the-press-office/2012/03/26/remarks-President-obama-and-President-medvedev-russia-after-bilateral-me.
Remarks by President Obama and President Putin of Russia after bilateral meeting [Electronic resource] / 2012а. — Access mode: http://wwwwhitehouse. gov/photos-and-video/video/2012/06/18/President-obama-s-bilateral-meeting-President-vladimir-putin-russi#transcript.
Remarks by President Obama and President Medvedev of Russia after bilateral meeting in Deauville, France [Electronic resource] / 2011. — Access mode: http://www.whitehouse.gov/the-press-office/2011/05/26/remarks-President-obama-and-President-medvedev-russia-after-bilateral-me.
Transcript of remarks by Prime Minister and President Vladimir Putin [Electronic resource] / 2012. — Access mode: https://www.gov.uk/government/speeches/ transcript-of-remarks-by-prime-minister-and-President-vladimir-putin.
