CC BY
166
Р.С. Закиров
Реакция российского общества на убийство великого князя Сергея Александровича (1905 год)
со
<
>,
5
На основе анализа мемуаров, неизданных архивных данных (в т.ч. архивов Департамента Полиции), а также листовок и материалов периодической печати, изданных после убийства эсером И.П. Каляевым великого князя Сергея Александровича 4 февраля 1905 г., показывается отношение различных слоев российского общества к царскому режиму. Обосновывается тезис об отсутствии массовой поддержки царского режима в 1905 г.
Ключевые слова: эсеры, терроризм, И.П. Каляев, покушение, великий князь Сергей Александрович.
4 февраля 1905 г. на Сенатской площади в московском Кремле от взрыва бомбы погиб великий князь Сергей Александрович Романов (дядя царя Николая II), который незадолго до гибели был московским генерал-губернатором и командующим войсками Московского военного округа.
Хотя его должности были формальными, по мнению москвичей, он являлся серым кардиналом империи [8, с. 22-23], а Москва при нем считалась великим княжеством со своими порядками, на которые центральная власть не распространялась [4, с. 114].
Бомбу бросил член Боевой организации Партии социалистов-револю-ционеров И.П. Каляев. После взрыва он остался жив и сдался полиции. После суда и казни И.П. Каляев стал одной из икон революционного движения наряду с народовольцами, Егором Сазоновым и Марией Спиридоновой.
Однако само по себе устранение одного из реакционных государственных чиновников не было самоцелью для эсеров. Каждый удавшийся террористический акт являлся мощным средством наглядной пропаганды, вносил смуту и растерянность в верхи и служил средством революциони-зации масс, тем более если жертвой террористов стала личность такого масштаба. Поэтому вопрос о том, как общество восприняло убийство эсерами великого князя, заслуживает отдельного исследования.
Реакция российского общества на гибель великого князя Сергея Александровича была скорее одобрительной. Разумеется, консервативные газеты по своему обыкновению разразились проклятиями в адрес
Отечественная история
революционеров, но даже они признавали, что его гибель - тревожный знак. От революции консервативная пресса призывала оградиться посредством сплочения русского народа перед лицом внешнего и внутреннего врага. Прогрессивные газеты, в свою очередь, указывая на угрожающую для России ситуацию, призывали правительство к разумным уступкам.
Все соглашались, что бомба, брошенная Каляевым, нанесла тяжелую рану самодержавию. Даже черносотенная газета «Русское дело» вынуждена была признать, что после события 4 февраля «ртуть на нашем революционном термометре сделала сразу большой скачок вверх... все, что находится в духовном единении с революцией, все, что жаждет ниспровержения существующего строя, подняло голову как никогда, и громко торжествует победу» [20, с. 1-2].
«Московские Ведомости» считали даже, что «нельзя не признать, что даже по сравнению с террором, предшествовавшим катастрофе 1 марта (1881 г. - Р.З.), мы значительно пошли вперед», напоминая, что ранее революционеры казнили лишь действующих чиновников, а теперь отставка великого князя не спасла его от гибели [16, с. 35].
Революционеры были в этом вполне солидарны с охранителями: в одной из листовок, посвященных событию 4 февраля, эсеры, обращаясь к тем самым «рабочим и крестьянам», находящимся в духовном единении с революцией, не скрывали радости: «празднуйте победу над расшатанным, колеблющимся самодержавием» [9, д. 25461]. Особое удовлетворение революционеров вызывал тот факт, что великий князь был убит непосредственно в Кремле, в сердце и символе охранительства и самодержавия, и многочисленная охрана не смогла защитить и спасти его [10, д. 16864].
Восторженно-ликующие прокламации по этому поводу выпустили все комитеты Партии социалистов-революционеров. Московский комитет ПСР припомнил, что еще недавно, 4 декабря 1904 г., во время избиения демонстрантов великий князь «смеялся над истерзанными по его приказанию гражданами, он смеялся над предостережением революционеров... Теперь он не смеется больше» [11, д. 17344]. Это издание Московского комитета ПСР было переиздано региональными комитетами не менее 4 раз, а о тиражах этих листовок можно судить по тому, что даже не самый материально обеспеченный Северо-Западный областной комитет ПСР выпустил свою листовку тиражом 20 тыс. экземпляров [12, д. 16730]. Тиражи же Московского, Петербургского и Центрального комитетов партии эсеров, видимо, были на порядок больше. Извещения об убийстве великого князя рассылались по почте в огромных
количествах, а впоследствии даже выпускались открытки с изображением Каляева. Таким образом, региональные эсеровские организации, печатавшие прокламации по поводу события 4 февраля, и центральные эсеровские органы, рассылавшие по всей стране извещения о нем, были уверены, что это событие вызовет всероссийский интерес.
В свою очередь, та же газета «Московские Ведомости» делает меткое наблюдение, что после целого ряда политических убийств «наконец в Кремле зверски убивают Великого Князя и вместо грозы, вместо праведного грома из правительственного центра - опять ничего» [20, с. 3].
Действительно, власть фактически молчала. 6 февраля в Москву приехал, правда, обер-прокурор дисциплинарного присутствия сената Е.Б. Васильев с чиновниками «для выяснения степени ответственности в данном происшествии лиц, которые обязаны были охранять особу великого князя» [17, с. 2], но никаких сообщений о деятельности этой комиссии ни в архивах, ни в прессе автору статьи обнаружить не удалось.
Интересно, что эсеры считали убийство великого князя и вообще террористические акты своеобразной судебной альтернативой. В одной из листовок указано, что Сипягин, Плеве, Богданович казнены, «так как в нашем царстве нет другой управы на сильных, да богатых: делают они с разрешения царя - что хотят» [11, д. 13744]. В другой листовке автор высказывается еще более определенно: «И не ищи управы на насильников (над народом. - Р.З.) в суде - и суд на службе у правительства, за золото продал ему он совесть свою и кто богат, да власть имеет и царю угоден, тот и прав у него. Да только и помимо царских судов нашлась управа на насильников» [Там же, д. 19101].
Таким образом, реакция революционеров на это событие вполне определенна и понятна. Как встретила гибель великого князя интеллигенция, ясно видно из дневника С.Р. Минцлова: «Петербуржцы не только радуются, но и поздравляют друг друга с этим убийством. Славную репутацию заслужил покойник!
Выпущен Высочайший Манифест, по обычаю высокопарно надутый и приглашающий всех соединиться в молитве за упокой души Сергея и высказывающий уверенность, что вся Россия разделяет скорбь царствующего дома - словом, обычная белиберда в этом роде... Люди радуются, а их скорбеть зовут!» [2, с. 498-499].
Его точку зрения разделяет присяжный поверенный М.Л. Мандельштам: «Лишнее говорить, что убийство столпа и вдохновителя реакции, одного из самых злобных и тупых великих князей, кулака и эксплуататора крестьян, и притом “дяди и друга государя”, произвело на общество потрясающее впечатление» [14, с. 238].
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Отечественная история
После того, как М.Л. Мандельштам прочел на собрании в училище Фидлера доклад о процессе Каляева, ему передали большую сумму денег, собранную для матери Каляева московской интеллигенцией [14, с. 249].
В листовке Смоленского Рабочего Союза Партии социалистов-револю-ционеров, выпущенной по поводу казни Каляева в мае 1905 г., говорится, что «после его (великого князя. - Р.З.) смерти не нашлось ни одного русского гражданина, который бы его пожалел. Все радовались, что одним негодяем стало меньше» [13, д. 22034].
Примечателен тот факт, что 28 февраля 1905 г. усадьбу великого князя, находившуюся в Дмитровском уезде Орловской губернии, разгромили и сожгли крестьяне окрестных деревень. Были разграблены завод, дом, нанесены побои управляющему имением [17, л. 74 об.].
Студенчество встретило убийство великого князя Сергея Александровича едва ли не с восторгом. 5 февраля в Демидовском юридическом лицее в Ярославле на сходке убийство великого князя Сергея Александровича было почтено вставанием [Там же, л. 83 об.]; в городе Юрьеве студенты-певчие отказались петь на панихиде по нему [Там же, л. 60 об.]; а студенты Московского технического училища 5 февраля на своей сходке большинством в 718 голосов против 103 при 48 воздержавшихся приняли следующую резолюцию: «Студенты М.Т.У. ... выражают чувство удовлетворения по поводу казни злодея, Великого князя Сергея Александровича. Слава герою, казнившему его!»1 [11, д. 22838].
Согласно данным директора департамента полиции А.А. Лопухина, только часть рабочих проявляла какое-то сочувствие великому князю, служа панихиды и устроив сбор средств. Реакцию интеллигенции Лопухин определил как «ликование», указывая, что в учебных заведениях известие о гибели великого князя встречали аплодисментами. Он особенно отметил тот факт, что дворянство и земцы внешне спокойны, но
1 Интересно, что незадолго до покушения на великого князя Каляев, видимо, встречался с кем-то из студентов МТУ. Несколько сотрудников МТУ в январе неоднократно видели у общежития училища человека, по их словам, очень похожего на Каляева. К нему из ворот выходил какой-то так и не установленный впоследствии человек, они о чем-то говорили и расходились. Однажды служащие МТУ даже указали на «Каляева» как на подозрительное лицо городовому. Правда, на очных ставках они не смогли уверенно опознать Каляева, отмечая лишь большое сходство его и виденного ими человека. Никто из них, кроме городового, не смог однозначно сказать, что Каляев - это не тот человек. Впрочем, они сами заявляли, что их неуверенность объясняется тем, что человек у общежития был в другой одежде и они не присматривались к нему [18, л. 205-210, 247]. Таким образом, версия о том, что Каляев посещал кого-то в МТУ, не может быть однозначно отвергнута.
у «большинства в их среде существует в лучшем случае равнодушие к этому злодеянию» [19, л. 43].
5 февраля 1905 г. в 14 часов московский городской голова Голицын открыл чрезвычайное собрание Московской Городской Думы по поводу убийства великого князя Сергея Александровича. Это собрание по предложению председателя единогласно приняло текст соболезнования Николаю II и великой княгине Елизавете Федоровне. Однако, похоже, что и депутаты Московской Городской Думы не сильно переживали из-за гибели великого князя, они просто не решились или не сочли приемлемым открыто выразить свое настоящее отношение к случившемуся. Стенограммы этого заседания не сохранилось, но более чем показательно то, что у депутатов все вышеописанное - открытие собрания, речь председателя, выслушивание текста соболезнования, его принятие и т. д. - заняло всего... 5 минут, т.е. депутаты, видимо, сочли это соболезнование пустой формальностью, ни о каком искреннем сочувствии Царской Семье и сожаления о гибели великого князя не может быть и речи. Тем более на этом собрании не прозвучало анафемы Каляеву и террористам вообще. Кроме того, известно, что у городского головы Голицына были трения с великим князем, и, возможно, он решил отыграться хоть таким способом [3, с. 2].
На самого Николая II это событие оказало глубочайшее влияние, хотя и есть основания сомневаться в том, что он был искренне огорчен происшедшим. Запись в его дневнике от 4 февраля более чем обычно сдержанная. «Ужасное злодеяние совершилось в Москве: у Никольских ворот дядя Сергей, ехавший в карете, был убит брошенной бомбою, а кучер смертельно ранен. Несчастная Элла, благослови и помоги ей Господь!» [6, с. 213]. Интересно, что запись от 15 июля по поводу убийства Плеве более многословная и эмоциональная: «В лице доброго Плеве я потерял друга и незаменимого министра Внутренних Дел. Строго Господь посещает нас своим гневом. В такое время потерять двух1 столь верных и преданных слуг!» [6, с. 171].
Бомбы начинали рваться в опасной близости от престола. После гибели великого князя Сергея Александровича члены царской фамилии и высшие сановники долгое время избегали появляться на улицах - полиция не могла гарантировать им безопасность. Похороны Сергея Александровича прошли в Москве, а не, согласно традиции, в Петербурге именно из соображений безопасности для присутствующих, и царская фамилия последовала рекомендации полиции не присутствовать на них [4, с. 156].
1 Перед убийством министра внутренних дел Плеве от рук эсеров погиб его предшественник Сипягин.
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Отечественная история
По мнению А.В. Герасимова, начальника Петербургского Охранного Отделения, «растерянность правительства в 1904-1905 годах во многом объяснялась паникой, созданной успешными покушениями на Плеве и великого князя Сергея Александровича» [5, с. 141]. В «Воспоминаниях» П.Н. Милюкова налицо прямая связь между событием 4 февраля 1905 г. и известным рескриптом Николая II о созыве т.н. Булыгинской Думы [15, с. 184]. Директор Департамента Полиции Лопухин считал, что этот поворот в сторону конституции был вызван именно гибелью великого князя Сергея Александровича, в чем Николай II увидел опасность для себя лично. Д.Н. Любимов, управляющий канцелярией МВД, говорит о громадном значении для дальнейшего развития событий убийства великого князя, отмечая, что охранительные силы лишились главной своей опоры [1, с. 346].
Отношение общества к гибели великого князя выявил еще один факт.
В 1896 г., после давки на Ходынском поле, вину за которую нес генерал-губернатор Москвы великий князь Сергей Александрович, в великокняжеском дворце продолжались приемы и балы как раз в то время, когда в московских церквях шло отпевание погибших. Это вызвало всеобщее возмущение, и история сыграла с великим князем Сергеем Александровичем злую шутку: после его убийства днем 4 февраля 1905 г. в московских ресторанах как ни в чем ни бывало продолжала играть музыка, в театрах начались спектакли, и чтобы это прекратить, потребовалось решительное вмешательство полиции, о чем даже было доложено Николаю II [19, л. 138].
Таким образом, убийство великого князя Сергея Александровича явилось лакмусовой бумажкой, показавшей истинное отношение общества к самодержавию. Это событие надолго выбило почву из-под ног охранительных сил и заставило Николая II пойти на уступки: в значительной степени под влиянием этого убийства была созвана Булыгинская Дума, которая, в свою очередь, явилась прологом к изданию Манифеста 17 октября 1905 г.
Также можно считать установленным, что хотя царский режим в 1905 г. еще и имел какую-то поддержку в массах, но точка невозврата уже была пройдена, и он стремительно и необратимо терял эту поддержку.
Библиографический список
1. Будницкий О.В. Терроризм в российском освободительном движении. М., 2000.
2. Будницкий О.В. История терроризма в России. Ростов-на-Дону, 1996.
3. Ведомости Московского Градоначальства и Столичной Полиции.1905. 20 февраля. № 48.
4. Великий князь Александр Михайлович. Книга воспоминаний. М., 1991.
5. Герасимов А.В. На лезвии с террористами. М., 1991.
6. Дневник Николая II. 1890-1906. М., 1991.
7. Еженедельные записки Департамента полиции (7 марта 1905 г.) // Государственный архив РФ. Ф. 102 (Департамент полиции). Оп. 255. Д. 39.
8. Колосов А. Смерть Плеве и великого князя Сергея Александровича. Berlin, 1905.
9. Листовка Смоленского комитета Партии Социалистов-Революционеров (февраль 1905 г.) // Государственный архив РФ. Ф. 1741 (Отдельная коллекция листовок и брошюр). Оп. 1.
10. Листовка Петербургского комитета Партии Социалистов-Революционеров (февраль 1905 г.) // Государственный архив РФ. Ф. 1741 (Отдельная коллекция листовок и брошюр). Оп. 1.
11. Листовка Московского комитета Партии Социалистов-Революционеров (февраль 1905 г.) // Государственный архив РФ. Ф. 1741 (Отдельная коллекция листовок и брошюр). Оп. 1.
12. Листовка Северо-Западного областного комитета ПСР (февраль 1905 г.) // Государственный архив РФ. Ф. 1741 (Отдельная коллекция листовок и брошюр). Оп. 1.
13. Листовка Смоленского Рабочего Союза ПСР (май 1905 г.) // Государственный архив РФ. Ф. 1741 (Отдельная коллекция листовок и брошюр). Оп. 1.
14. Мандельштам М.П. 1905 год в политических процессах. Записки защитника. М., 1931.
15. Милюков П.Н. Воспоминания. М., 1991.
16. Незабвенной памяти Его Императорского Высочества Великого Князя Сергея Александровича. Сборник статей. М., 1905.
17. Новое Время. 1905. 6 февраля. № 10389.
18. Протоколы допросов свидетелей по делу об убийстве великого князя Сергея Александровича // Дело Судебного Следователя Московского Окружного Суда по особо важным делам об убийстве Е.И.В. Великого Князя Сергея Александровича // Государственный архив РФ. Ф. 112 (Особое Присутствие Правительственного Сената). Оп. 1. Д. 654.
19. Рапорт директора департамента полиции А. А. Лопухина министру внутренних дел от 11 февраля 1905 г. // Государственный архив РФ. Ф. 102 (Департамент полиции). Оп. 233. Д. 60.
20. Русское дело. 1905. 12 февраля. № 5.
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
